Собака яростно залаяла на чернобородого незнакомца. Хорошая собачка, — похвалил чернобородый. Охрана моя, — усмехнулся хозяин крохотной шавки.«Удачно я тебя встретил», — подумал чернобородый. — «Очень даже удачно. Как по заказу.»Он прошел дворами и сел в машину. Ну как? — раздался голос с заднего сидения. — Не сдрейфил? Нет, — ответил чернобородый, заводя машину. — Мне таких не жалко. Противно только очень… Так, едем на Лосиноостровскую, меня там уже ждут. Как ангела небесного, фыркнул он, вспомнив слова глупого Мити. Проехав почтительное расстояние, он открыл окно машины и выбросил ключ от Митиной квартиры. Крепок ты однако, — раздалась похвала сзади. — Не подведи и дальше…. Игра стоит свеч. Стоит, стоит, — подтвердил чернобородый. — Меня там уже заметили, должны запомнить и в Лосинке. Красивый я парень, однако, приметный, видный…Он рассмеялся, достал из кармана пачку сигарет и закурил. Не имей ты привычку закуривать на ходу. Может плохо кончиться…Чернобородый ничего не ответил. Он на приличной скорости гнал машину к Лосиноостровской. И был уверен, что все для него закончится хорошо…… Проснулась Нина Владимировна довольно поздно. Вика уже не спала, играла в кровати. Владислав Николаевич, видимо. Уже давно был на работе, Кирилла тоже не было дома. Нина Владимировна пошла умываться, потом умыла Вику и пошла на кухню заваривать себе кофе. Тогда она выглянула в окно. Во дворе Кирилл в куртке и старой шапке возился с машиной. Она облегченно вздохнула — по-первых, он никуда не уехал, а во-вторых, это означало, что он в достаточно хорошей форме, раз после таких событий в состоянии заниматься машиной.Они уже позавтракали с Викой, и только тогда вошел Кирилл, пахнущий бензином. Не нравится мне все это, — мрачно заявил он. Что такое? — встревожилась мать. Он с минуту помолчал, задумавшись. Не нравится мне, что непонятно откуда, из какой-то трубы валит отвратительный дым. Опасно ездить в таком состоянии, заклинит еще двигатель… Что с ней такое, ума не приложу. Никогда раньше такого не было. И это все? — спросила, улыбаясь, Нина Владимировна. Это не так уж мало, — серьезно ответил Кирилл. — Хуже всего, когда совершенно не понимаешь, в чем дело. А поедешь на станцию, обдерут, как липку. И так денег совершенно нет… Ничего, скоро начнешь работать, будут у тебя деньги, — успокоила его мать. Деньги? — горько улыбнулся Кирилл. Да разве это деньги? Деньги у некоторых других… Ладно, я рада, что ты не комплексуешь и не переживаешь из-за нашего вчерашнего открытия, занимаешься машиной. Еще я буду переживать из-за этого? Да пропади они пропадом! Эти две обезьяны и воспользоваться деньгами не сумеют, все это им еще аукнется. Жалко мне их и все. Особенно Лену. Решила, что называется, почесаться через одно место.«Не такая уж она жалкая личность», подумала Нина Владимировна. — «Завладела такими деньгами и плюс к тому любимым человеком.» Но говорить про это сыну не стала. Ей нравилось, что от вчерашней истерики Кирилли не осталось ни следа. А саму ее разбирала досада. За себя, за мужа, за сына. Какими они, однако, оказались нелепыми, неприспособленными к жизни людьми… Им-то раньше казалось, что они живут лучше других, занимаются важным интересным делом, ведут насыщенный полнокровный образ жизни. Но то, что они столько лет жили с миллионами, ходили рядом с ними и понятия о них не имели, а эта девчонка, молодая, неопытная, моментально вычислила эти миллионы, да плюс к тому облапошила ее несчастного, жалкого сына, которого абсолютно не любила и которого постоянно обманывала, с первого дня знакомства, приводило Нину Владимировну в тягостное состояние чуть ли не до отчаяния. Ей было стыдно. И прежде всего за своего сына. Она теперь пытается сделать хорошую мину. Но при плохой игре, ох, какой плохой…Эх, если бы ей попалась эта шлюха, она бы ей все высказала, она бы сумела поставить ее на место…Неужели ей никогда не удастся увидеть ее рядом с любовником на скамье подсудимых? Как бы ей этого хотелось! И чтобы ее надменная мамаша видела свою доченьку униженной, оплеванной, приговоренной к большому сроку заключения. Она же приняла ее как родную дочь, была к ней внимательна и заботлива. И как же она отплатила ей, основной наследнице своего отца! Это она должна была получить все, что лежало в этом тайнике, а уж кому это завещать, это ее дело. А кто получил?И никто ничего не может сделать…"Пролетары, гегемоны", — ей вспомнился отец в рваном халате и тапках на босу ногу, дымящий своей «Беломориной». Как он был прав! Но почему он так долго молчал про свой тайник? Почему не рассказал ей обо всем раньше?Как же всех нас губит эта интеллигенность, мягкость, неприспособленность к жизни! Наивность эта, доверчивость… Какие богатые жизненные силы у тех, кто каждую минуту борется за свое право существовать, есть, пить, дышать! А она-то хороша! После таких важных слов отца она не собралась в течение двадцати пяти лет разобрать его комнату, его архивы. А ведь после смерти отца в этой квартире сначала вообще никто не жил, потом ее сдавали в аренду, заперев, правда, кабинет отца. Сдавали, получали якобы приличные деньги, а рядом были миллионы долларов. Они лежали и лежали мертвым грузом, пока не вырос Кирилл, пока не женился, пока не переехал в эту квартиру и пока его молоденькая жена не сообразила того, чего не могли так долго понять ни они с мужем, ни нелепый и беспомощный Кирилл, который строил из себя крутого супермена, а на поверку остался хлюпиком-интеллигентиком из тех, которые в семнадцатом году вставали в очередь на расстрел.Раздался звонок. Кирилл взял трубку. Что? Что?!!! Что ты говоришь?!!! закричал он. — Где?!!! Надо ехать туда! Хотя… Что толку? Ты уверен? Ну надо же… Слушай, я попозже подъеду к тебе. У меня что-то машина барахлит. Ладно, спасибо, что сообщил. Пока.Кирилл круглыми глазами глядел на мать. Это Федька, мой приятель. Он сказал, что полчаса назад в центре Москвы видел Полещука. Полещука?!!! Да. Полещук стоял где-то в районе Плотникова переулка и беседовал с каким-то подозрительным мужиком уголовного вида. Полещук был в густой черной бороде, в куртке и кепке. Федька проезжал мимо на машине. Он приостановился и еще раз внимательно посмотрел на эту пару. Он уверяет, что ошибиться не мог. Твой Федька знает о том, что сделал этот Полещук? О том, что его ищут? В общих чертах. Почему же он не обратился к первому попавшемуся милиционеру? Его бы прямо там и задержали. Побоялся, видать. Или не додумал. Надо бы позвонить Николаеву. Надо. Мне позвонить? А ты считаешь, что это должна сделать я?Кирилл набрал номер Управления. Павел Николаевич? Здравствуйте. Вас беспокоит некий Кирилл Владиславович Воропаев. Вы помните? …Ну да… Да… Я вот по какому поводу звоню…Дело в том, что мой приятель полчаса назад видел Полещука на Старом Арбате. Да… Он несколько изменил внешность, отпустил густую бороду, но мой приятель утверждает, что обознаться никак не мог… Ясно… Ясно… Спасибо…Он положил трубку. Что-то Павел Николаевич не очень обрадовался моему звонку и на сообщение о Полещуке отреагировал довольно скептически. Сказал, что Полещук во всероссийском розыске, так же как моя жена. Но…добавил, что поимеет в виду мою информацию. Мне ведь тоже надо было поговорить с Павлом Николаевичем, — сказала Нина Владимировна. — Это ведь чрезвычайно важная информация, то, что я никак не соберусь сообщить ему. Этого Митю необходимо задержать и тщательно допросить. Он должен сообщить очень важные сведения. Таких совпадений быть не может. Ну перезвони ему, — пожал плечами Кирилл. — Давно надо было позвонить. Этот Митя постоянно имеет отношение к тайникам нашего дедушки и всему, что с этими тайниками связано…Но сразу перезванивать Николаеву Нина Владимировна опять не стала. Было много дел по дому, а главное — разговор предстоял серьезный, и она хотела к нему морально подготовиться. Разговор, вообще, был, что называется, не телефонный. Она решила договориться с ним о встрече и поехать к нему завтра.Где-то в середине дня она дозвонилась до Николаева и попросила его завтра принять ее. Он предложил ей приехать к нему с утра.На следующий день Кирилл остался с Викой, а Нина Владимировна поехала к Николаеву. Павел Николаевич, я должна сообщить вам две очень важные вещи. Слушаю вас, Нина Владимировна. Мне вчера Кирилл сообщил одну важную вещь, а вы собираетесь сообщить сразу две, — улыбнулся Николаев. Вы довольно весело настроены, а у нас сообщения мало приятные. Вам придется уделить мне немало времени. Мой рассказ будет длинным. Работа наша такая, Нина Владимировна. Я же следователь. Веду уголовное дело по взрыву автомашины и гибели четырех человек. Все сведения по данному делу и могущие иметь к нему отношение интересуют меня. Слушаю вас.Нина Владимировна долго рассказывала Николаеву историю с тайником Остермана. Сначала он слушал довольно невнимательно, как ей показалось, но когда дело дошло до последних событий, изрядно оживился. У вас сохранились эти письма? То есть, письма вашего отца и его отца к нему? Конечно. Я их привезла. Вот они. Если можно, дайте их мне на экспертизу. И образец почерка вашего отца, любые строки, написанные его рукой. Вы сомневаетесь в их подлинности? Да, в общем-то, не сомневаюсь. Какой смысл их подделывать? Но мы обязаны все проверить. Тем более, вы говорите, что там были такиеценности… Вот, возьмите письма, а образец почерка я вам принесу.Вы хотели еще что-то сообщить. Да. Еще вот что. Тот самый Митя, который ограбил нашу квартиру, через несколько лет, когда вышел из тюрьмы, зашел ко мне попросить взаймы денег. И сказал, что у него золотые руки и что он собирается строить дом отцу своего приятеля в деревне Жучки. А именно в Жучках и прятали Лену и Вику похитители. Я нашла телефон Мити, позвонила и спросила, по какой дороге эти Жучки. Он, не думая, ответил, что по Можайскому шоссе, а потом там замялся, начал отвечать грубо и, мне показалось, что был чем-то напуган. Мне кажется, с ним имело бы смысл поговорить. Эх, Нина Владимировна…. — упреком в голосе сказал Николаев. — Об этом-то как раз надо было сообщить мне немедленно. Дайте мне его номер телефона.Он набрал номер. Никто не подходил. Ладно, Нина Владимировна, спасибо вам за информацию, мы будем держать вас в курсе дела. Принесите мне какие-нибудь письма или бумаги вашего отца, чтобы мы могли отправить это письмо на экспертизу. Давайте ваш пропуск. До свидания.Николаев узнал адрес Мити, вызвал машину и поехал по этому адресу. Дверь никто не открыл. Тогда он поехал к Юркову, хозяину того самого дома в Жучках по адресу Красноармейская два.Дома оказался старик-отец. Так, Иван Иванович, — сказал Николаев.Вы помните, что на Новый Год в вашем доме в Жучках держали взаперти женщину и ребенка? Так мы же вам говорили, что знать об этом ничего не знаем и ведать не ведаем, злобно ответил кряжистый, еще вполне здоровый старик. — Вломились к нам в дом и набезобразили там. Грязи только натоптали. Это понятно. А вы знаете такого Мызина Дмитрия Ивановича? Мызина-то? Митьку, что ли? А как же мне его не знать? Кореша они с моим сыном Санькой. А он-то здесь при чем? Не знаю, Иван Иванович, при чем он здесь. Хочу вот узнать. Где работает Мызин? Слесарь он в ЖЭКе, вроде бы. В Медведкове он живет, там же и слесарит. Нет, вру, Санька говорил, в дворники его перевели… Пьет, зараза, как осел… И моего с пути истинного сбивает. А раньше ничего парень был, рукастый. По дому нам помогал, умеет работать, врать не стану. Но страсть как охоч до этого дела…Николаев получил санкцию на арест Мызина и обыск в его квартире. Когда взломали дверь его квартиры в Медведкове, обнаружили валявшийся в кухне в луже крови труп хозяина с проломленной тяжелым предметом головой.В тот же день поступило сообщение о том, что на пустыре около станции Лосиноостровская был найден труп мужчины примерно пятидесятилетнего возраста, убитого, видимо, накануне. Его легко опознали, так как он жил в соседнем доме. Это был Александр Иванович Юрков. Он тоже был убит тяжелым предметом, видимо, топором, ударом сзади, точно так же, как и Мызин. Только удар был нанесен с еще большей силой. Голова Юркова была буквально раскроена пополам.Кассирша на станции Лосиноостровская сообщила, что рано утром на станции толкался какой-то чернобородый, темноволосый мужчина. Он очень нервничал и суетился, несколько раз переспрашивал, когда пойдет в Москву электричка. Сосед Мызина рассказал, что утром, когда он гулял с собакой, он столкнулся в дверях с бородатым мужчиной, который похвалил его собаку. Это было именно в то время, когда, по заключению эксперта и был убит Мызин.Поиски Полещука в Москве не дали никакого результата.Николаев решил посетить родителей Полещука и мать Лены Воропаевой.Сначала он поехал в Солнцево к Полещукам. Те встретили его неприветливо. Нет у нас никаких сведений об Андрюше, — заплакала толстуха-мать. — Сгинул наш сынок без вести. А мне мнится, нет нашего сыночка больше на свете. Не бросил бы он нас, стариков, на произвол судьбы, не верю я в такую его подлость. Любовь зла, — заметил Николаев. Сами говорили, со школьной скамьи влюблены друг в друга. Ради любви чего не сделаешь? Да пропади она пропадом такая любовь! Встретил наш Андрюшенька на горе себе эту Ленку паскудную! Мало девок за ним бегало, сами знаете, он у нас такой красавец писаный, любая бы ему рада была. Учтите, если Андрей появится, посоветуйте ему явиться с повинной. Это ему зачтется. А то мне кажется, он может натворить еще очень много глупостей. Не появится он сюда! — фыркнула мать.Не дурей вас! Чо-й-то ему идти туда, где его по полной программе примут? Ежели, опять же, живой еще! А я не верю, что живой! Не звонит, не пишет, ни слуху, ни духу! Убили, небось, нашего Андрюшеньку, а все беды на него валят! Афанасий! Все телевизор смотришь? А нашего Андрюшеньку все ищут! Все милиция ищет!Из комнаты вышел толстый усатый Афанасий. От него ощутимо припахивало водочкой. Не должон был Андрюха пропасть, уверял Афанасий. — Не такой он. Открытый он, щустрый, но открытый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27