Что с ним произошло? Кэти Хал сказала, что все дело в нервном потрясении, но Римо никогда не слышал о таком действии шока.
– Чиун, как стареет человек?
– Отдавая свои лучшие годы неблагодарному щенку, который не желает в благодарность сделать подарок учителю.
Чиун все еще злился.
– Чиун, забудь на минуту о Барбре Стрейзанд. Я сейчас видел, как умерла одна женщина. Три дня назад она была здоровой и сильной, как медведица.
– Невелика потеря, – сказал Чиун.
– Но сегодня ей можно было дать сто лет, так она высохла и сморщилась. Черт возьми, Чиун, она стала прямо старухой! А неделю назад я встретил другого человека, с которым случилось то же самое. Он постарел за одну ночь.
– Тебе это не понятно?
– Нет, – ответил Римо.
– Мы многого не понимаем в окружающем мире. Как американский пожиратель мяса может постичь секреты Синанджу? Почему он в состоянии лазить по стене, ломать другим кости, переносить действие яда?
Римо подождал, пока Чиун сам ответит на свои вопросы, как он обычно делал, но ответа не последовало. Римо сказал:
– Изменилась моя сущность, вот почему я могу делать все это.
– А изменился ты потому, что хотел этого.
– Значит, эти люди постарели, потому что хотели постареть?
– Нет, – сказал Чиун. – Они постарели потому, что не хотели оставаться молодыми. Может быть, это произошло под действием какого-то вашего лекарства, и они сами захотели этого. Никто не меняется, пока сам того не захочет. Стареют те, кто ждет старости.
– Спасибо за ответ без ответа.
– Всегда к твоим услугам, – сказал Чиун и отвернулся к окну.
Глава одиннадцатая
– Его фамилия Деммет. Нет, имени я не знаю. Просто Деммет.
– Минуту, – сказал Смит. – Я запрошу компьютер.
Римо услышал, как Смит положил телефонную трубку на стол и защелкал клавишами компьютера. Тридцатью секундами позже он взял трубку.
– Если что-то есть, мы узнаем через минуту, – произнес Смит. – А почему именно Деммет?
– Точно не знаю, – сказал Римо. – Мне запомнилось выражение его лица в операционной.
Римо вспомнил лицо Деммета, тонкие губы, противоречивые чувства, очевидно владевшие им, когда умирала миссис Уилберфорс. Его отчаянные попытки спасти ее, а потом облегчение, отразившееся на лице, когда он уже ничего не мог сделать.
– Меня насторожило его лицо, – повторил Римо.
– Это все? Не много в плане конкретной информации, – сухо сказал Смит. – Не стоит двадцати пяти тысяч долларов.
– Вообще-то, – раздраженно заметил Римо, – я собираюсь раздать персоналу анкету «Кто из вас убийца? Если не вы, то назовите пятерых, подозреваемых вами в порядке уменьшения вероятности». Я соберу все анкеты, передам вам, а вы заложите их в этот идиотский компьютер, который, возможно, выдаст ответ, что виноват во всем я. Черт возьми, конечно, у меня пока нет ничего конкретного!..
– Подождите, – перебил Смит. – Есть ответ. Деммет Дэниел, врач, родился в Элктоне, штат Мэриленд…
– Пропустите информацию из серии «Кто есть кто» и читайте дальше, – сказал Римо.
Смит на миг замолк, потом продолжил:
– Деммет был одним из консультирующих врачей, которые пытались спасти Натана Уилберфорса. Он же был анестезиологом во время той операции, когда умер Боулдер из налоговой службы.
– Вам этого недостаточно? – довольно спросил Римо.
– Наводит на размышления, – сказал Смит.
– Какие к черту размышления, все очевидно!
– Наводит на размышления. Я бы на вашем месте последил за ним.
– Ну спасибо, – зло сказал Римо. – Кстати, что бы вы сделали на моем месте, если бы увидели женщину, постаревшую за два дня на сорок лет?
– Что вы хотите сказать? – Римо почувствовал, что Смит весь обратился в слух и рассказал шефу об Энтони Стейсе, а потом о миссис Уилберфорс. Римо закончил. Смит молчал.
– Не просто сразу разобраться, что к чему, а? – спросил Римо. – Вы, кажется, считаете, что мне здесь очень легко? Вы же представления не имеете, чем мне приходится заниматься.
– Ничего в этом особенного нет. Обычная работа, – сказал Смит. – По поводу старения сказать пока ничего не могу. Попробую получить результат вскрытия обоих тел.
– Попробуйте, попробуйте. А я тем временем буду торчать здесь и делать черную работу.
– Я тронут, – сказал Смит. – Мне и в голову не приходило, как вы напряженно работаете.
– В том-то и беда, – сказал Римо, – что не приходило.
– Я учту это.
Послышались гудки. Римо осторожно положил трубку на рычаг, еле сдержавшись, чтобы не разбить аппарат на кусочки. Счет за него придет к Смиту, а Римо не хотелось вновь заниматься выяснением отношений. Он оглядел просторную палату, освещенную сейчас лишь одной лампой, висящей над его головой.
В углу на циновке спал Чиун. Римо посмотрел на него, пошел в спальню и лег. Он медленно и глубоко задышал, стараясь снять напряжение. На два счета – вдох, на два счета – медленный выдох. Глубокий вдох. Выдох. Он повторял это снова и снова.
Дыхательные упражнения принесли успокоение. Напряжение исчезло. Полная тишина. Полный покой.
– Хм-м-м-м-н-н-н-к! – Звук резал слух, напоминая скрип ржавой пилы по дереву. Что за чертовщина?
– Хм-м-м-м-н-н-н-к!! – раздалось снова, на этот раз еще громче.
Это храпел Чиун.
– Чиун, прекрати! – крикнул Римо в открытую дверь.
– Хм-м-м-м-н-н-н-к!!!
– О, Господи, – прорычал Римо, встал и закрыл дверь.
Не успел он лечь, как храп возобновился.
Римо вышел в гостиную и взглянул на спящего Чиуна.
Больше всего ему хотелось подойти к Чиуну и ткнуть его в бок, чтобы прекратил храпеть. Но у Римо не было абсолютно никакого желания остаться в результате со сломанной ногой или чем-нибудь похуже.
– Как тут уснешь? – спросил он вслух.
– Хм-м-м-м-н-н-н-к!
Римо надел мягкие туфли на резиновой подошве и вышел в темный коридор. Он весь кипел от негодования, и ему вдруг захотелось устроить всему персоналу клиники праздник Свиньи. Но нет, Смит не простит ему второго Скрэнтона.
Вместо этого Римо пошел по коридорам, сначала прислушиваясь к звуку своих шагов по блестящему мраморному полу, потом стараясь идти бесшумно.
За углом он обнаружил темный коридор и стал отрабатывать бесшумный шаг ниндзя. Он прислонился спиной к стене и боком двинулся по коридору, быстрее и быстрее, пока не достиг скорости спринтера. Четыре раза туда, четыре обратно. Однако это не помогло. Я совершая последнее движение, он услышал скрип своих туфель и от собственной оплошности разозлился еще больше.
Он бросился по пожарной лестнице вниз на другой этаж, опять по коридору и вниз по лестнице, снова по коридору и, наконец, стараясь двигаться бесшумно, оказался рядом с вестибюлем, но так и не устал, и не запыхался, и не успокоился.
Римо опять поднялся на пятый этаж и пошел по длинному коридору в дальний конец нового крыла, где было больше палат. Он останавливался у дверей, прислушиваясь к дыханию больных. Дежурная медсестра должна была находиться дальше по коридору, и, сосредоточив слух в том направлении, Римо различил звук шариковой ручки, скользившей по бумаге. Сестра что-то писала. Но это могла быть и не сестра. Римо вслушался напряженнее и уловил слабое шуршание материи, сопровождавшее движение авторучки. Видимо, это шуршит нейлоновая униформа медсестры. «Совсем неплохо», – подумал он.
Римо переключил свое внимание на дверь третьей по счету палаты. Она была приоткрыта.
Римо попытался отвлечься от всех других звуков на этаже и прислушался. Да. В этой палате находятся двое. Два мужчины. Нет, минутку, там есть женщина. Мужчина дышал неглубоко и носом. Дыхание женщины было более глубоким и медленным.
«Римо, ты ошибаешься. Что может делать женщина в одной палате с мужчиной?»
Он вновь прислушался. Точно, там были мужчина и женщина, даже если они и не должны были быть вместе.
Именно этого и не хватало для полноты картины сегодняшнего вечера: значит, и со слухом у него плохо. Римо прошел вперед вдоль стены, пока ее оказался напротив приоткрытой двери. Медсестру все еще не было видно, если только это действительно была медсестра.
Римо вошел в темную палату. Там стояли две кровати. На одной спал мужчина, на другой женщина.
О'кей. Значит, со слухом пока все в порядке. Но что мужчина и женщина делают в одной палате? Что за порядки в этой больнице? Что за вседозволенность?
Немного успокоившись, Римо вышел в коридор. Заметив в конце его медсестру, что-то писавшую сидя за столом, он направился к ней. Сестра подняла голову и увидела его. На лице ее отразилось удивление, и рука дотянулась к телефону.
Римо, улыбаясь, подошел к ней.
– Привет, – сказал он.
– Кто вы такой? – спросила она, все еще держа руку на телефоне.
– Ну, вообще-то я член государственной комиссии по контролю нравов и морали и мне интересно знать, что делают мужчина и женщина в пятьсот шестьдесят первой палате?
– Это мистер Даунхеймер. Его жена находится с ним, пока он поправляется после операции. Но кто вам позволил войти сюда?
– Ничто не может остановить меня в борьбе с безнравственностью, – произнес Римо. – Ее надо вырывать с корнем, если мы хотим сохранить моральный дух в республике. У нас ведь настоящая республика, не то что в Европе.
– Но…
– Многие думают, что у нас демократия, но это не так. Спросите Чиуна. Он полагает, что здесь империя, но это тоже неверно. У нас республика.
– Я все же вызову коменданта, – сказала сестра, снимая трубку.
– Я никогда не встречал коменданта, который знал бы, чем отличается европейская демократия от нашей республики, – сказал Римо. – Но если вы считаете, что он может принять участие в нашем разговоре, то зовите. Хотя сейчас уже поздно, и мне пора уходить.
– Комендант покажет вам, где выход.
– Выход? Я не собираюсь выходить отсюда. Я просто пойду в свою палату.
– Где ваша палата?
Сестра была блондинкой и держалась довольно бойко. На груди у нее была приколота табличка с именем «Нэнси». У Римо мелькнула идея, а не пригласить ли ее к себе. Но Чиун будет против. Кроме того, она, похоже, человек добросовестный, а значит, не покинет пост.
– Я лежу в пятьсот пятнадцатой палате, – сказал Римо. – Вон там. – Он показал большим пальцем через плечо. – Я мистер Уильямс.
– Вы тот самый мистер Уильямс?
– Не знаю, тот я Уильямс или не тот. Я просто старый мистер Уильямс, любитель повеселиться и уклониться от уплаты налогов, миллиардер-отшельник.
Сестра была в замешательстве.
– О-о! – Она положила трубку на место. – Я слышала, что вас поместили на нашем этаже, но не ожидала вас увидеть.
– Сделайте одолжение, Нэнси, никому не говорите, что я здесь. Я не хочу, чтобы сюда сбежались репортеры. Хорошо?
– Конечно!
– Договорились. Вы дежурите завтра ночью?
Сестра кивнула.
– Замечательно. Тогда я тайком загляну к вам, и мы побеседуем.
– Это было бы здорово.
Римо повернулся и увидел справа двойные двери с надписью «Посторонним вход воспрещен».
– Туда нельзя, мистер Уильямс, – сказала сестра.
– А что там?
– Лаборатория. Туда никого не пускают. Вам надо обойти кругом.
– О'кей. Увидимся завтра.
Римо улыбнулся ей на прощание и заскользил по коридору.
Когда он вернулся в палату, то чувствовал себя гораздо лучше. Общение с Нэнси оказалось благотворным, и ему не пришлось никого убивать.
Римо лег, улыбаясь сам себе, в душе его были мир и покой. Уже засыпая, он услышал:
– Хм-м-м-м-н-н-н-к!
– Чертов китаец, – прошептал он и заснул с мыслью о лаборатории.
Глава двенадцатая
– Я не спал всю ночь!
Чиун, одетый в длинное зеленое кимоно, стоял у окна гостиной.
– Разве? – спросил Римо.
– Меня постоянно будил какой-то неприятный звук. Но, проснувшись, я ничего не видел и не слышал. Очень странно. Ты ничего не слышал?
– Длинный такой, противный звук, вроде «хм-м-мм-н-н-н-к»?
– Да, точно.
– Нет, не слышал. Сегодня ночью послушаем вместе и узнаем, что это такое.
Чиун посмотрел Римо в упор, проверяя, не врет ли он, но ничего не заметил.
– Иногда ты бываешь хорошим сыном.
– Спасибо, папочка.
– Даже несмотря на то, что ты отказываешься преподнести мне рождественский подарок, о котором я прошу, хотя я подарил тебе красивое дерево.
Римо со вздохом отвернулся. Когда-нибудь все же придется подарить Чиуну Барбру Стрейзанд.
Приняв душ, Римо поинтересовался у Чиуна:
– Что ты сегодня собираешься делать, папочка?
– Я хотел бы посмотреть, как добрые врачи исцеляют больных и спасают умирающих. Вероятно, в точности как доктор Рэвенел. Мне это разрешено?
– Конечно, – сказал Римо. – Ты ведь известный корейский врач, доктор Парк, не так ли?
– А ты?
– Я хочу узнать, что делается там, куда никого не пускают, – сказал Рима.
Он надел белый халат, украденный стетоскоп, темные очки и пошел по коридору в сторону лаборатории.
Римо остановился у металлических дверей, дожидаясь, когда кто-нибудь войдет или выйдет. Никто не обращал на него внимания. Он заглянул в палату, где находились мистер и миссис Даунхеймер. Они сидели и играли в калу, старинную африканскую игру. Оба подняли головы и посмотрели на Римо.
– Доброе утро, – сказал он.
– Доброе утро, – ответила миссис Даунхеймер.
– Хорошо проводите время? – спросил Римо.
– Да, спасибо.
– Я заходил к вам вчера ночью. Вы крепко спали.
Римо оглянулся. У дверей никого не было.
– Да, я действительно чувствую себя отдохнувшим, – сказал мистер Даунхеймер.
– Кто выигрывает?
– Я, – сказал мистер Даунхеймер.
– Я, – сказала миссис Даунхеймер.
Римо услышал шаги в конце коридора.
– Берегите себя, – сказал он и вышел из палаты.
Из дверей лаборатории появился широкоплечий мужчина с черными неопрятными волосами до плеч в белом халате.
Он захлопнул за собой дверь, проверил, закрылся ли замок, и прошел мимо Римо к лифту. По дороге он кивнул, и Римо кивнул в ответ, хотя не был уверен, врач это или нет. Наверное, нет, так как у того не было стетоскопа. А мужчина решил, что перед ним врач, ибо у Римо стетоскоп был.
Римо подождал, пока человек завернет за угол, помахал на прощание Даунхеймерам и направился к тяжелым железным дверям. Проходя мимо дежурной сестры, он кивнул ей.
– Доброе утро, – ответила та и проводила его взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17