– Для тебя еще не все потеряно, Римо, но не для него, – сказал Чиун, указывая на врача. – Он должен сказать этим людям, чтобы они тренировали глазные мышцы, а не надевали очки, которые не дают им возможности использовать глаза но назначению.
– Что тут случилось? – раздался женский голос со скандинавским акцентом. Из-за двери задней комнаты отдела оптики появилась молодая блондинка.
Чтобы успокоить ее, Римо купил темные очки от солнца, хотя и не любил носить их. Чиун был, конечно, прав. Тренированные мышцы глаза могли обеспечить нормальное зрение и без очков. Очки от солнца были своего рода костылями для тех, кто плохо видел.
Примерив несколько оправ, Чиун потребовал, чтобы ему подобрали очки с деревянными линзами, дабы не только улучшить зрение, но и уберечь глаза от случайных осколков стекла.
Римо выбрал самке темные очки, какие были, наложил их в карман и не надевал, пока не вошел в клинику Роблера, играя роль богача, скрывающего свое имя и внешность.
Раздались звуки органной музыки, означавшие конец очередной серии и начало выпуска новостей. Чиун повернулся к Римо.
– Как умно! – сказал он. – Ты проникаешь в эту больницу, чтобы все высмотреть, и первым делом закрываешь глаза черными стеклами, чтобы ничего не видеть. Чисто американский подход к решению проблемы.
Чиун опять повернулся к телевизору, гораздо меньше интересуясь Римо, чем появившейся на экране женщиной с лошадиным лицом, рекламирующей мыло.
Римо вышел в коридор.
Стены и пол были облицованы красноватым мрамором и казались холодными. Римо коснулся стены и обнаружил, что она теплая. Последнее новшество в отоплении – стены с подогревом! Очевидно, в клинике Роблера не особенно беспокоились, поступит ли очередное пожертвование.
Пройдя по коридору, он увидел стенной шкаф и на верхней полке нашел то, что хотел – через минуту его уже невозможно было отличить от врача.
В темных очках и белом халате он напоминал подвыпившего плейбоя. Римо считал, что именно так и выглядят все врачи.
Он спустился по лестнице на четвертый этаж и бесцеремонно прервал телефонный разговор сидевшей за столом дежурной медсестры:
– Где находится отделение неотложной помощи?
– На первом этаже, доктор, – ответила она. – Лифт вон там.
– Ваш воротничок слегка обтрепался, – сказал Римо. – Следите за этим.
– Да, сэр, – ответила она и удивленно посмотрела ему вслед. Кто бы это мог быть?
Римо направился в отделение неотложной помощи. Он шел больничными коридорами в лечебный корпус, и никто не остановил его, не спросил, кто он такой. Одно дело, если бы его явно принимали за врача, но нет, просто никто не обращал на него внимания. Он заглядывал во многие палаты в поисках миссис Уилберфорс, но никто не попросил у него ни совета, ни помощи.
Он почувствовал, что с его присутствием мирились, но не воспринимали как коллегу. Римо не знал, хорошо это или плохо, но счел для себя оскорбительным и решил, что все объяснялось отсутствием стетоскопа. Повстречав в коридоре какого-то врача, он подцепил пальцем стетоскоп, висевший у того на шее. Врач пошел дальше, ничего не заметив, и Римо повесил стетоскоп себе на шею.
Стетоскоп творил чудеса. Римо не прошел и пятидесяти футов, а его уже попросили проконсультировать трех больных.
В одной из комнат, куда он заглянул со стетоскопом на шее, его попросили осмотреть пациента со сломанной ногой. Он рекомендовал аспирин и постельный режим. Другого пациента он назвал симулянтом, который занимает место, необходимое для действительно больных людей. В третьей палате ему представился случай впервые воспользоваться стетоскопом. Поразительно, но с помощью этой трубки действительно можно было многое слышать.
На столе лежала полная женщина, которую осматривал молодой человек, явно практикант. Он с надеждой взглянул на Римо.
Римо приложил стетоскоп к животу женщины, прислушался и расхохотался.
– Послушайте, какой грохот, – сказал он. – Ну и бурлит, будто варится гороховый суп
– Что вы думаете, доктор? – спросил практикант.
– Я бы прописал по две столовых ложки пептобисмола каждые три часа. А вам, леди, нужно забыть про пиво.
Практикант придвинулся к Римо и прошептал:
– Но она жалуется на головные боли.
Римо уверение кивнул.
– Правильно, – сказал он. – Это все из-за пива. В пиве есть дрожжи. Они вызывают вздутие во всем теле, и газы давят на мозг. Я помню, как брат Теодор объяснял это на последней лекции. Осторожнее с дрожжами! А вам, леди, лучше забыть о пиве.
– Но я никогда… – сказала больная ему вслед.
Римо задержался у двери, улыбнулся и сказал:
– О счете не беспокойтесь. Просто пришлите его мне.
Он пошел дальше, надеясь вновь воспользоваться стетоскопом. В конце коридора обнаружились тяжелые металлические двери со стеклами, забранными железными решетками. Римо заглянул внутрь, открыл дверь и оказался в отделении неотложней помощи.
Оно состояло из четырех палат; три были пусты. В четвертой лежала миссис Уилберфорс. Войдя, Римо надел на лицо марлевую маску.
На столе лежала фигура, наполовину покрытая ярко-белыми простынями, а вокруг нее суетилась группа врачей и медсестер. Две сестры массировали ноги пациентки. Врач и еще одна сестра склонились над грудной клеткой и ритмично делали массаж сердца.
Внимание Римо привлек другой врач, со шприцем в руке, собиравшийся сделать укол в сердце – видимо, чтобы ввести адреналин.
Римо подумал, что у врача очень несчастный вид. Он заметил, что руки у того тряслись, и понял почему: врач был пьян.
Римо вошел в палату и присвистнул, однако повязка на лице заглушила звук и получилось просто шипение.
В его сторону повернулось две-три головы.
– Всем привет, – сказал он. – Продолжайте в том же духе. Если я что-то замечу неладное, то дам вам знать.
Для убедительности Римо помахал стетоскопом. Головы опять повернулись к больному.
Римо подошел поближе к столу. Там лежала женщина, но очень старая, как он мог заметить, когда сестра на миг сняла с ее лица кислородную маску. Римо вспомнил свой визит в дом миссис Уилберфорс в Скрэнтоне и его хозяйку – здоровенную бой-бабу, которую он похлопал по крупу. Потом он взглянул на сморщенную старуху на столе.
«Черт возьми, – подумал он. – Где же миссис Уилберфорс?»
Он уже повернулся, чтобы уйти, когда заметил табличку у изголовья кровати. Там значилось «Уилберфорс».
Он опять вгляделся в лицо женщины. Разве это она? Но глаза… орлиный нос… возможно, что она. Он еще присмотрелся. Она! Но что произошло? Несколько дней назад она была похожа на воина преторианской гвардии, а теперь превратилась в сморщенную древнюю старуху.
Как такое могло случиться?
Римо снова взглянул на врача, который трясущимися руками держал шприц. У дальнего конца стола электрокардиограф показывал неустойчивый ритм. Поддерживалось искусственное дыхание, продолжался массаж сердца.
В комнату вошел еще кое-кто. Как и врач со шприцем, эта женщина была без халата, в обтягивающем желтом свитере и короткой белой юбке, подчеркивающей длинные стройные ноги.
Она вошла в палату уверенно, будто владела больницей. Сестра, заметив движение в дверях, подняла голову, чтобы сделать замечание непрошеному гостю, но, увидев, кто это, опять склонилась над больной.
Рыжеволосая красавица подошла к врачу, державшему шприц.
– Как дела, доктор Деммет? – спросила она.
– Серьезный случай, мисс Хал, – ответил он. Голос его дрожал.
– Неужели?
– Нарушение всех функций организма. Критическое истощение.
– Удастся ее спасти?
– Не знаю, – сказал врач.
– Попытайтесь, – сказала женщина. Их глаза встретились. – Попытайтесь, – повторила она.
"Звучит, как «не пытайтесь», – подумал Римо.
– Я делаю все, что могу, – сказал врач.
– Продолжайте.
Доктор наклонился, воткнул шприц между ребер женщины и ввел адреналин прямо в сердце.
Женщина в желтом свитере, понаблюдав за ним, оглядела палату. Ее взгляд остановился на Римо, стоявшем неподалеку. Он вдруг понял, что в своих темных очках резко выделяется на общем фоне.
Женщина подошла к нему.
– Кто вы такой? – спросила она.
Римо решил разыграть из себя чудака.
– Уильямс – мое имя, болезнь – моя забава.
– Уильямс? Вы тот самый мистер Уильямс?
Римо кивнул. Он увидел, что на нее фамилия произвела впечатление. Ее красивые умные глаза вдруг засветились каким-то внутренним светом.
– Но почему вы здесь? – спросила она.
– Я люблю больницы и всегда хотел стать врачом. По средам я играю в гольф. У меня есть свой стетоскоп. Я хотел попасть сюда и не мог удержаться.
Кэти Хал кивнула.
– Я Кэти Хал, помощник администратора. Я собиралась связаться с вами и узнать, не понадобится ли моя помощь.
Римо отрицательно покачал головой.
– Нет. Мне очень интересно находиться здесь и наблюдать, как эти замечательные люди спасают бедную старую леди. Странно, я слышал, что она не так стара, как выглядит.
– И мне так сказали, – ответила Кэти Хал.
– Необычный случай, – сказал Римо.
Кэти Хал кивнула.
– Мгновенное старение, – сказал Римо. – Никогда ни о чем подобном не слышал.
– Насколько мне известно, такое порой случается в результате нервного шока. Эта женщина недавно потеряла сына, которого очень любила.
Римо не ответил. Он следил за врачом, стоявшим у стола. Как его фамилия – доктор Деммет? Он нажимал кулаком на грудь женщины. На экране электрокардиографа вдруг появилась ровная линия. Деммет надавил сильнее.
– Жить, черт побери, жить! – рявкнул он.
– Эм-м, – сказал Римо. – Да, шок. У нее были очень теплые отношения с Натаном.
Наблюдая за врачом, он не заметил, как сверкнули глаза Кэти Хал при упоминании этого имени. Она ведь ничего не говорила о Натане. Кэти поняла, что мистер Уильямс не просто эксцентричный миллиардер, а кто-то поважнее. И опаснее.
Деммет в отчаянии сжал кулаки и потряс ими перед собой.
– Все, – сказал он мрачно. – Можете не продолжать. Кончено.
Он повернулся в сторону Римо и Кэти Хал.
– Я не смог спасти ее, – сказал он, обращаясь к Кэти Хал.
– Очень жаль, доктор Деммет, – ответила она, и Римо уловил сарказм в ее голосе. – Видимо, это было за пределами наших возможностей.
Деммет посмотрел на нее, потом на пациентку, и, как заметил Римо, раздражение по поводу ее смерти исчезло с его лица и сменилось вдруг выражением облегчения. Деммет постоял, повернулся и вышел из комнаты. «Странно, – подумал Римо. – За доктором Демметом неплохо бы понаблюдать».
– Он, кажется, воспринял все близко к сердцу, – сказал Римо между прочим.
– Да, – согласилась Кэти Хал. – Некоторые медики воспринимают смерть как личную драму. Это осложняет им жизнь. – Она помолчала, а затем бодрым голосом спросила: – А у вас, мистер Уильямс, все хорошо?
– Прекрасно, – сказал Римо.
– Медобслуживание вас удовлетворяет?
– Не знаю. У меня личный врач. Он не позволяет никому прикасаться ко мне.
– Долго пробудете у нас? – спросила Кати.
Как она представилась? Помощник администратора? Подходяще, ей можно намекнуть о своих проблемах, чтобы слух распространился по больнице.
Он доверительно наклонился к ней.
– Нет, не очень долго, пока эти типы из налоговой службы не отстанут от меня.
– О, понимаю, проблемы с налогами.
– Проклятие всех богатых людей.
– Ну, будем надеяться, что все обойдется.
– Да, будем надеяться.
– Я живу при больнице, мистер Уильямс. Дежурный всегда может связаться со мной. Если вам что-то потребуется, не смущайтесь, звоните в любое время дня и ночи. – Она взглянула на Римо горящими глазами.
Римо вернулся в палату в прекрасном настроении. Пробыв в больнице всего несколько часов, он уже взял на заметку этого доктора Деммета. И пустил слух, что у него проблемы с уплатой налогов. Теперь, возможно, им заинтересуются. Так или иначе, сегодня был удачный день, он работал головой, а не руками. Скрэнтон не повторится. Он будет действовать, используя свой интеллект. Да, только так. А когда проблема будет решена без крови и смертей, Смит останется доволен, и даже Чиун вынужден будет признать, что Римо умеет пользоваться головой.
Хорошо продуманный план стоит сделанного дела. Римо предвкушал победу. Он остановился у своей палаты, затем распахнул дверь и влетел в комнату в развевающемся белом халате со стетоскопом на шее.
– Да-да-а-а! – протрубил он.
– Что значит это «да-да-а-а»? – спросил Чиун, который сидел у окна и разглядывал нечто отвратительное – центральные кварталы Балтимора, находившиеся в нескольких милях от клиники.
– Это победное начало, – сказал Римо. – Я, доктор Лэнс Рэвенел, пришел спасти мир от псориаза.
– Помолчи, – сказал Чиун. – Не тебе с твоим легкомыслием судить о докторе Рэвенеле.
– Хм, – сказал Римо, чувствуя, что радостное настроение улетучивается. – Неужели?
– Да, это так. Доктор Рэвенел – человек благородной профессии. Он целитель, в прекрасных фильмах он спасает людей.
– Это только в фильмах.
– Там больше правды, чем в твоих так называемых фактах.
– Ну уж…
– Разве не правда, что доктор Рэвенел излечивает больных?
– Помнишь Сан-Франциско? Ты сказал мне, что болезнь проистекает от недостатка дисциплины у пациента. Ты уже так не думаешь?
– Это причина болезни. Но если врачи не могут заставить людей правильно думать и победить болезнь, то им надо избрать другой путь. Это не их призвание. Но ты не имеешь права клеветать на них, ибо у тебя вообще ни к чему нет призвания.
– С каких это пор ты стал защитником АМА?
– Я не знаю, что такое АМА, но если там требуется говорить правду, то я за них.
Римо только вздохнул в ответ, настроение его упало. Победа не казалась теперь такой близкой. Предстояло много работы.
Было еще кое-что, о чем стоило поразмышлять. Стремительное одряхление миссис Уилберфорс не давало ему покоя. Теперь он понял, что это ему напомнило: Энтони Стейса в Скрэнтоне. Римо искал тогда бодрого человека средних лет, а вместо этого нашел дряхлую развалину, старика, который желал смерти.
Что же с ними случилось? Внезапное старение? И что означали слова Стейса: «Держись подальше от врачей»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17