OCR Roland, вычитка Денис
«Кейв П. Война на улицах»: Эксмо; М.; 1995
ISBN 5-85585-326-8
Оригинал: Peter Cave, “Soldier T: SAS — War on the Streets”
Перевод: Ю. Устименко
Аннотация
Фашистская организация «Второй холокост», пытается установить на Британских островах «новый порядок», организуя для этого производство и распространение нового наркотика.
Полиция не способна самостоятельно справиться с ситуацией. Британские власти бросают на борьбу с фашистами легендарный САС, не раз проявивший себя в экстремальных ситуациях, где победу могут принести лишь мужество, смекалка и мгновенная реакция.
Питер Кейв
Война на улицах
1
Подполковник Барни Дэвис из 22-го полка специальной авиадесантной службы (САС) медленно вел машину вниз по Стрэнду к Моллу, а затем свернул на улицу Конной гвардии. Не в первый раз его вызывали на совещание на Даунинг-стрит, и за эти годы он усвоил некоторые уроки. Первая задача — найти место для стоянки машины. Нужно лишь знать, где искать.
Как только цель была достигнута, он припарковал свой «БМВ», вышел из машины и досыта накормил счетчик. У подобных встреч была тенденция затягиваться на более продолжительное время, чем ожидалось. Начнется вроде как предварительный брифинг, а потом вполне может перерасти в затяжную дискуссию либо полномасштабное обсуждение по планированию операции. Если не принять мер предосторожности, можно нарваться на штраф за просроченную парковку.
Он поднял голову от счетчика и, взглянув туда, где, по его расчетам, была спрятана телекамера службы безопасности, одарил ее лучезарной улыбкой. Даже малое могло пригодиться. Если они узнают, что он уже на месте, вполне возможно, реже будут останавливать для проверки документов. Проходя между зданиями, он нырнул в лабиринт крытых переходов, которые вывели к Даунинг-стрит с тыла и в конечном счете к охраняемому черному входу дома номер 10.
Фактически Дэвиса останавливали только дважды, хотя он подозревал, что ему удалось засечь по крайней мере еще двоих агентов в штатском, но они пропустили его без слов. Ему хотелось бы думать, что это произошло потому, что его лицо примелькалось, а не по причине слабой бдительности. В борьбе Лондона с терроризмом нельзя было терять бдительность.
Впрочем, последняя проверка документов была весьма тщательной. Дэвис терпеливо ждал, пока охранник у двери просматривал его пропуск, затем передавал данные по рации и получал подтверждение. Наконец ему разрешили пройти внутрь, и он поднялся по лестнице в зал заседаний В.
Он толкнул деревянные двери и вошел в комнату, окинув ее взглядом в надежде увидеть знакомые лица. По опыту Дэвис знал, что у него будет легче на душе, если удастся восстановить любые личные контакты, какими бы мимолетными они ни были в прошлом. Это давало кое-какой шанс на выигрыш, случись попасть впросак.
Из пяти человек, находившихся в комнате, Дэвис знал только двоих: Майкла Винн-Тилсли, парламентского секретаря какого-то большого начальника, и Дэвида Гривса из «зелени». Дэвис решил не связываться с Винн-Тилсли и ограничился сухим кивком головы. С ним довелось иметь дело в прошлом лишь однажды, и Дэвису он запомнился как крайне немногословный и несколько самоуверенный тупица, который слишком дорожил своим местом, чтобы расстаться с нужной информацией. Лучше переброситься парой слов с Гривсом до начала совещания. Хотя он и из МИ-6, но может проникнуться достаточным уважением к пятой степени допуска, которой обладал Дэвис, чтобы дать ему понять, чего можно ожидать от предстоящей встречи. А когда что-то знаешь заранее, это всегда может пригодиться. Дэвис ненавидел ситуации, когда приходилось браться за дело в наглазниках или, хуже того, — вслепую.
Он подошел к Гривсу, улыбаясь, протянул руку для приветствия.
— Дэвид, как поживаете?
Гривс сдержанно пожал поданную руку.
— И не спрашивайте, — предупредил, хотя по его губам скользнула легкая улыбка.
Дэвис снова улыбнулся.
— В чем проблема, Дэвид? Раз уж мы оба здесь, кто-то явно задумал совместную операцию.
Гривс не стал возражать и лишь пожал плечами.
Ободренный успехом, Дэвис продолжал наступать.
— Ну и где же в этом лучшем из миров придется нам намочить ноги на этот раз? — спросил он. — Я так предполагаю, Центральная Африка?
Гривс в ответ усмехнулся.
— Не угадали, — бросил коротко. — Чуть ближе к дому, и это все, что я могу вам сказать до того, как совещание откроет министр внутренних дел.
Негусто информации, но достаточно для двух выводов. Во-первых, если ожидается министр внутренних, а не иностранных дел, значит, речь пойдет о чисто внутренних проблемах. Во-вторых, сдержанность Гривса указывала на то, что созвано одно из тех совещаний, о которых обычно говорят, что «их никогда не было». В общем, информация была ценной. Встречи, проводившиеся «исключительно для служебного пользования», неизменно отличались особой строгостью.
Поразмыслив, Дэвис не стал больше пытать агента военной разведки. Он осмотрел комнату в попытке определить, какие ведомства представляли трое других участников. Самый молодой из них выглядел человеком мягким и бесцветным, и Дэвис отнес его к числу безымянных мелких чиновников. Двое других принадлежали к иному классу. На вид им можно было дать лет по пятьдесят или чуть больше, и оба походили на людей, привыкших отдавать приказы. Тот, что постарше, выглядел удивительно знакомо. Дэвис был уверен, что, скорее всего, видел его лицо на телеэкране либо на фотографиях в газетах. Но никак не мог вспомнить его имени.
Гривс проследил за его взглядом и негромко заметил:
— Я так понимаю, что Макмиллана вы узнали.
Тогда он вспомнил. Конечно же, это Алистэр Макмиллан, комиссар лондонской полиции. Его фотография попадалась Дэвису на глаза по меньшей мере десяток раз в последние годы. Просто сейчас он был в штатском, что и сбило с толку Дэвиса.
— А его коллега? — спросил он.
— Старший лейтенант полиции Джон Фрэнкс из отдела по борьбе с наркотиками, — пояснил Гривс. — А теперь вы знаете практически не меньше меня.
— Надеюсь, это не надолго, — нашелся Дэвис.
Министр внутренних дел только что вошел в комнату в сопровождении еще двух парламентских секретарей. Дэвис узнал Адриана Бендла из министерства иностранных дел и задумался над тем, что может означать его присутствие.
Министр не стал терять времени. Он подошел к восьмиугольному столу из орехового дерева, стоявшему в центре комнаты, положил на него бумаги и поприветствовал присутствующих кивком головы.
— Ну что ж, джентльмены, за дело? — предложил он, садясь на стул.
Когда все заняли места за столом, министр взглянул на Винн-Тилсли:
— Может быть, вы официально представите присутствующих, и мы сможем начать?
Когда все были представлены друг другу, министр окинул сидящих жестким взглядом:
— Надеюсь, мне не нужно напоминать вам, что сегодняшняя встреча сугубо конфиденциальная и неофициальная?
Дэвис усмехнулся про себя. Его ожидания оправдались. Тем и объяснялось отсутствие стенографиста, который вел бы протокол заседания. Но его чувства никак не отразились на лице, и он последовал примеру остальных, согласно кивнув.
— Вот и хорошо, — сказал министр и удовлетворенно кивнул головой. Он посмотрел в сторону молодого парламентского секретаря, который пришел вместе с ним, и приказал: — Закройте, пожалуйста, шторы, чтобы нам было ясно, с чем мы имеем дело.
Молодой человек встал, подошел к окну и задвинул толстые бархатные шторы. С помощью пульта дистанционного управления он включил видеомонитор, стоявший в дальнем конце комнаты напротив большого экрана.
Когда появились первые кадры, министр продолжил:
— Возможно, многие из вас уже видели большую часть того, что мы покажем, в программах новостей за минувшие месяцы. Но мне кажется, полезно снова все это просмотреть вкупе, чтобы всем была ясна сущность врага, с которым мы сталкиваемся.
Он замолчал, как только пошли кадры программ новостей из Европы.
Первый сюжет Дэвис тотчас же узнал. Речь шла о похищении итальянского винодела-миллионера Салво Фрескатини в Милане около трех месяцев назад. В сюжете, который включал любительские съемки, кадры из полицейской хроники и программ телевизионных новостей, повествовалось о похищении, случившемся днем, о последовавших требованиях выкупа и заключительной перестрелке, вспыхнувшей, когда полиции удалось найти убежище банды похитителей. Это была жестокая и кровавая схватка, оставившая после себя восемь убитых полицейских и много раненых случайных прохожих. Фильм заканчивался сценой, которую увидела полиция, когда она наконец нашла похищенного — он был связан по рукам и ногам, а его тело пробито десятками бронебойных пуль из автоматов «франчи». Похитители были вооружены не хуже группы захвата и отличались не только высоким профессионализмом, но и беспощадностью.
По окончании этого сюжета действие переместилось в Германию и перед глазами пошли новые кадры кровавого насилия. Разбушевавшиеся толпы крайне правых сравнивали с землей общежития рабочих-иммигрантов, совершали надругательства над могилами на еврейских кладбищах. Были показаны сцены нескольких убийств, совершенных расистами.
Следующим был бунт студентов в Сорбонском университете в Париже. Телекамера высвечивала жуткие сцены: французские полицейские из спецподразделения лежали в лужах собственной крови после того, как на смену плакатам с лозунгами протеста в руках студентов появились палки, мачете и пистолеты.
Неожиданно экран погас. Раздвинули шторы, и комнату вновь залил дневной свет. Несколько секунд министр внутренних дел внимательно изучал лица сидящих за столом.
— Франция... Италия... Германия, — подытожил он. — Кажется, вся Европа неожиданно охвачена пламенем жестокого насилия. Мы полагаем, джентльмены, что та же опасность вскоре может постигнуть и нашу страну.
Последовало длительное молчание, вызванное шоком от его слов. В конце концов, оно было прервано Адрианом Бендлом.
— Если позволите, господин министр, — сказал человек из министерства иностранных дел, — я продолжу рассказ с того места, где вы остановились.
Министр согласно кивнул и откинулся в кресле. Бендл оказался в центре внимания. Он встал и слегка склонился над столом.
— Как вы наверняка догадываетесь, джентльмены, сейчас мы довольно тесно сотрудничаем с властями большинства стран Европейского сообщества, — заявил он. — Помимо укрепившихся связей с Интерполом, мы также поддерживаем контакты с правительственными учреждениями, происходит обмен информацией по тайным операциям и между службами безопасности. По этим и иным каналам мы получили за последние месяцы сведения, которые вынуждают сделать весьма неприятные выводы. — Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжал: — На первый взгляд, сцены насилия, которые вы только что видели, могут показаться изолированными и случайными — в разных странах и по различным поводам. Вроде бы они никак не связаны. К сожалению, такая связь существует, что по меньшей мере вызывает беспокойство.
Последовала еще более продолжительная пауза, прежде чем Бендл вернулся к своему рассказу.
— В каждом из инцидентов, прошедших перед вашими глазами, есть черта, связывающая его с остальными, — продолжал он. — В тех немногих случаях, когда властям удавалось арестовать оставшихся в живых, а чаще — на основе посмертного вскрытия — у всех участников этих кровавых столкновений был обнаружен в крови новый наркотик в больших дозах. По нашему мнению, которое разделяют наши союзники в Европе, это весьма знаменательно.
Его прервал комиссар Макмиллан:
— Когда вы говорили о новом наркотике, что именно вы имели в виду?
Бендл обратился к Гривсу:
— Может быть, вы объясните комиссару, поскольку вам этот предмет лучше знаком?
Гривс встал.
— То, с чем мы здесь сталкиваемся, представляет собой синтетическое, выведенное в лаборатории вещество нового типа, которое прежде нам было неизвестно, — пояснил он. — Хотя оно во многом похоже на популярный ныне «экстази», это вещество, кажется, совмещает характеристики и производит такой же эффект, как некоторые опиумные наркотики и средства, вызывающие галлюцинации. Короче говоря, это химический коктейль, созданный с определенной целью и предназначенный для молодого поколения. Согласно нашим первым исследованиям, это вещество можно производить в больших количествах при минимальных затратах. Пока еще оно не получило широкого распространения, что свидетельствует о том, что сейчас оно проходит стадию испытаний. Если наши предположения справедливы, эта гадость вскоре буквально наводнит улицы городов Европы, и вряд ли наша страна останется в стороне.
— А какая связь со вспышками насилия? — вступил в беседу старший лейтенант Фрэнкс.
— В настоящий момент прямой связи не прослеживается, — признал Гривс, — но из того, что нам сейчас известно, одно из главных последствий употребления наркотика — ощущение всевластия и вседозволенности. Человек освобождается от всех моральных пут, у него появляется такое чувство, будто можно не опасаться никаких наказаний за аморальные и незаконные действия. Мы не уверены, повышается ли прирожденная агрессивность, поскольку испытания продолжаются. Но наши спецы вполне категорически заявляют, что использование этого наркотика определенно дает человеку, который его принял, стимул для насилия, а этого вполне достаточно для большинства сегодняшней молодежи. Им только этого и недостает.
Снова в разговор вмешался министр внутренних дел.
— Есть и другие факторы, вызывающие еще большее беспокойство, — указал он. — Далеко не последний из них — чрезвычайно широкий размах, который приобрели крайне правые движения и фракции, возникающие по всей Европе в настоящее время. Многие, если не все, инциденты, которые вы только что видели на экране, кажется, были вдохновлены подобной идеологией. Отсюда следует неизбежный и тревожный вывод.
Он прервал свою речь и вновь взглянул на Гривса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31