Потом, сжалившись, подсказал:
— Полежаев Сергей Федорович. Ну? Так и не вспомнив, Дорофеев с досадой потер лоб и бросил на старлея сердитый взгляд.
— Что у нас есть на Полежаева? Леха ответил смехом, а Гурвич почтительно произнес:
— Это второй зам нашего мэра.
— Все, ребята, я пас. — Калина поднял руки, показывая, что не намерен обсуждать возникшую версию. — Мне квартира от мэрии светит.
— Короче, мимо цели, — подвел итог Бабкин и поднял стакан. — А поскольку все вопросы снимаются, предлагаю тост.
Внезапно оживший телефон заставил его замолчать. Дорофееву опять пришлось снять трубку.
— Ионыч утро майор Дорофеев, — скороговоркой проговорил он и вдруг недовольно поморщился. — А-а-а, это опять ты, лейтенант. Ну, какие еще проблемы?
— Около минуты Ваня молча слушал, потом спросил:
— Тебя где так хохмить научили?
В школе милиции? Нет?.. Хочешь сказать, он в самом деле выбросился? Взял да и бултых вниз?.. И что?.. Не знаешь, что делать дальше? А дальше звонишь, но не мне, а в морг. Пусть вышлют машину. Потом берешь бумагу, двоих своих парней, то есть свидетелей происшествия, и оформляешь несчастный случай. Все понял или повторить? Ну а если понял, действуй. Все. — Дорофеев сердито швырнул трубку на рычаг и, поймав на себе вопросительные взгляды оперов, пояснил:
— Бородаенков выбросился-таки из окна.
— Ну и черт с ним, — равнодушно отозвался Бабкин. — Ты-то чего переживаешь?
Представляешь, сколько людей вздохнуло с облегчением. А у родни и вовсе праздник, такой насос отвалил.
Дорофеев сверкнул на Бабкина глазами, потом отчаянно махнул рукой и примирительно произнес:
— Ладно, пацаны, продолжаем…
Глава 4
ШАМПАНСКОЕ ОТ УПРАВДОМА
На телефонный звонок Андрей среагировал не сразу. Он настолько отвык от нормальной гражданской жизни, что в первое мгновение даже растерялся, не понимая, что произошло. Да и звонить вроде некому. Из прежних знакомых вряд ли кто мог знать, что он в Москве, а новых пока не завелось. Разве что чинуши из Министерства обороны о нем вспомнили…
«Наверняка подыскали место», — почему-то решил он и, сняв трубку, по-армейски отчеканил:
— Майор Корнилов у телефона.
— Еще одного нашего у синагоги тормознешь, считай, ты труп, — донеслось из трубки. — Понял, сионист хренов?
Андрей хотел было ответить в том же духе, но его опередили короткие гудки.
Едва трубка легла на рычаг, как телефон зазвонил вновь.
— Слушай, ты, недоносок… — в сердцах начал Корнилов и вдруг услышал раздраженный басок полковника Петренко.
— В чем дело, майор? Что вы себе позволяете?
— Извините, товарищ полковник. — Андрей почувствовал, что краснеет. — Я был уверен, что разговариваю с другим человеком.
— Что, не успел в Москве оглядеться, как обзавелся врагами?.. — хохотнул Петренко, и Андрей с облегчением понял, что тот не сердится. — Короче, так, майор, — продолжил полковник. —Даю на сборы ровно пятнадцать минут. В одиннадцать чтобы стоял на моем красном ковре при полном параде. Со всякими там характеристиками и наградными листами… Пропуск на тебя выписан. Подробности при встрече. Все понял?
— Так точно.
— Жду!
Андрей, осторожно опустив трубку, улыбнулся.
«Ну, слава богу, — подумал он. — Кажется, полоса невезения кончилась, и не позднее, чем через час, мне предложат настоящую мужскую работу…»
Однако через час в министерстве его никто не ждал. К большому разочарованию Андрея, секретарша объявила, что полковник Петренко на плановом совещании, но скоро будет. Полчаса, а то и больше пришлось листать старые газеты. Его терпение было вознаграждено. Из пяти офицеров, ожидавших полковника в приемной, появившийся Петренко подошел именно к нему.
— У меня для тебя хорошие новости, — объявил он и, дружелюбно похлопав Корнилова по плечу, кивком предложил пройти в кабинет.
Усадив Андрея в кресло и заняв место за своим рабочим столом, полковник на мгновение задумался, а потом торжественно произнес:
— Твое дело сдвинулось с мертвой точки.
— Значит, не нужно писать прошение об отставке? — обрадовался Андрей.
— Все не так просто, — стушевался Петренко — Но не так и плохо. По крайней мере могу с уверенностью сказать, что прятать погоны в тумбочку не придется. — Он сделал паузу, подчеркивая особый смысл сказанного. — Знакомых, сам понимаешь, у меня много. Вот я и попросил их подыскать место поприличнее, что-нибудь достойное боевого офицера. Героям метла в руках ни к чему. Я верно говорю?
— Верно, — согласился Андрей. Он был заинтригован, не понимая, куда гнет полковник.
— Работа в МВД тебя устроит? Вопрос застал Андрея врасплох.
— : В МВД? — машинально повторил он.
— А почему бы и нет? На днях появилась вакансия начальника уголовного розыска в одном из отделений Западного округа.
Андрей не знал, радоваться такому повороту событий или наотрез отказаться.
Ситуация была сродни той, как если бы на Новый год он получил от управдома шампанское вместо горячей воды.
— Я же боевой командир, — попробовал возразить он, — профессиональный взрывник… А там, насколько я знаю, все больше бумаги…
— Ерунда, — возразил Петренко. — Кстати, место освободилось потому, что парня застрелили. Ну, чем не боевая обстановка? Советую соглашаться. Сам понимаешь, свято место пусто не бывает.
— Я должен подумать, — уклонился от прямого ответа Андрей.
— А я должен дать ответ через… — полковник посмотрел на стенные часы, — через десять минут.
Андрей понимал, что обязан ответить немедленно, и все же колебался. Ему предлагали навсегда покинуть братию профессиональных террористов и встать на защиту законности. «А разве не об этом ты мечтал?» — спросил он себя.
Его молчание Петренко истолковал по-своему.
— Хорошо, давай начистоту, — голос полковника сделался жестким. — Твой бывший тесть Полежаев Сергей Федорович… не знаю, кем он. тебе сейчас приходится, помог нам выбить землю под застройку. Сам знаешь, как в Москве с этим туго. Впрочем, речь сейчас о другом. Он, как только узнал, что ты вернулся, попросил меня помочь тебе с работой… Мне кажется, мое предложение — неплохой вариант для старта. Если тебя не устраивает должность начальника уголовного розыска 136-го отделения милиции, можешь отказаться и поискать себе другую работу. Сейчас много таких, как ты, на должностях дворников, грузчиков. Может, повезет… — Краем глаза взглянув на часы, Петренко подвинул к себе телефон, снял трубку и принялся набирать номер. — Соедините меня с генерал-майором Протасовым, — командирским тоном проговорил он. — Петренко беспокоит. Из Министерства обороны. — С минуту полковник ждал. Вдруг на его губах заиграла улыбка, голос стал благодушным и приветливым:
— Привет, Семеныч.
Подумал вот, а не пора ли нам обновить твой финский спиннинг? Как насчет субботы?.. Отлично. Принято… Естественно. Все, как и положено, по полной программе… Да, еще. Тут у меня паренек сидит. Помнишь, я вчера говорил? Да-да, родственник Полежаева… Согласен ли он? — Петренко, посмотрев Андрею в глаза, с невозмутимым видом произнес:
— А кто же от такого предложения откажется?
Естественно, согласен. Да, и еще. Представляешь, вчера чуть столб не поцеловал.
Покрышки совсем облысели. Поможешь? За мной не заржавеет. Что? Подкину ребят, конечно, подкину…
Андрей уже не слушал полковника. Он пытался осмыслить свое положение. Самое неприятное во всей истории было то, что за него решали другие. А он сам нужен был лишь для того, чтобы сказать «да» и поставить свою подпись под документом. Так бывало и раньше, однако на сей раз такое отношение оскорбило Андрея. Ему ясно дали понять, кто он есть и чего стоит. Более того, Петренко намеренно поставил его в такое положение. И сделал это потому, что был уверен, он, Андрей, не решится плюнуть в лицо бывшему тестю и не станет подставлять своего благодетеля, то есть полковника Петренко.
Репутация полковника беспокоила Андрея меньше всего, а вот отеческая забота тестя несколько озадачила.
В последний раз они виделись три года назад, на похоронах. Сергей Федорович даже не заговорил с ним, виня Андрея в произошедшем. Впрочем, они и раньше не очень-то жаловали друг друга. Полежаев считал, что Корнилов не достоин его дочери, а Андрей искренне ненавидел «зажравшуюся номенклатуру», к которой причислял и отца своей жены. Тем не менее жил он со Светой, а потом какое-то время и с дочерью в квартире, которую помог получить тесть. Одна мысль об этом всякий раз выводила Андрея из себя. Отчасти поэтому он подолгу пропадал в далеких странах и брался за выполнение самых рискованных операций. А как еще он мог самоутвердиться и заработать на свою независимость?.. Теперь же, когда роднившие их люди уже несколько лет были мертвы, шаг к примирению, сделанный Полежаевым, казался полной нелепицей…
— Короче, так, — громкий голос полковника заставил Корнилова вздрогнуть, — идешь к секретарю и пишешь рапорт о переводе. Я распоряжусь, чтобы подготовили все документы. Завтра после обеда отнесешь их в ГУВД. Далее тебя отправят на курсы усовершенствования. Поучишься всего месяц. Затем приступишь к выполнению своих новых обязанностей. Вопросы есть?..
Если у Андрея и были вопросы, то не к Петренко, а к бывшему тестю, к Полежаеву, потому затягивать разговор он не стал. Поблагодарив полковника за участие и по-военному сухо распрощавшись, покинул кабинет. По дороге домой заглянул в магазин. Как-никак, новое назначение. Чем не повод?
Выпив граммов сто и вспомнив, как весело проходили в их доме дни рождения и новогодние торжества, когда жена и дочь были живы, отодвинул бутылку в сторону.
«Нет, так нельзя, — с горечью подумал он. —Разве это праздник, когда за меня даже некому порадоваться?..»
Включил телевизор, проскочил по каналам, однако на душе не стало легче.
Проснувшийся телефон отвлек его от мрачных мыслей. Андрей снял трубку и коротко, по-армейски, отозвался:
— Корнилов у телефона.
— Привет, Андрюша, — послышался как будто знакомый мужской голос. — Извини, если оторвал от застолья. Празднуешь, наверное?
Андрей хотел спросить, кто звонит, и тут вспомнил, кому принадлежит этот некогда раздражавший его баритон. Звонил Полежаев, отец Светланы. Его бывший тесть.
Впрочем, «бывший» не совсем соответствовало ситуации. В конце концов, у Андрея никогда не было другого тестя, и вполне возможно, что Сергей Федорович Полежаев так и останется его единственным, пусть и формальным, родственником.
— Ага, праздную, — насмешливо ответил он. — Гостей полон дом. Не протолкнуться.
Полежаев, не уловив в его словах иронии или просто не пожелав накалять ситуацию, бодро продолжил:
— Я оторву тебя буквально на минутку. Хотел поздравить с благополучным возвращением и пожелать успехов на новом поприще. Вот, в общем-то, и все.
— Неужели? — не поверил Андрей. — Ведь это вам я обязан своим новым назначением?
— Пустяки, — хмыкнул Полежаев. — Меня попросили порекомендовать надежного человека. Я сразу подумал о тебе.
— Какой-то опер… Это же не ваш масштаб.
— Зато мой подшефный район, и я заинтересован, чтобы в нем был порядок.
Думаю, ты хочешь того же. Ведь так?
— Так, — машинально подтвердил Андрей;
Происходящее не укладывалось у него в голове. Он знал Полежаева как человека жесткого, даже деспотичного, который всегда презирал зятя и делал все, чтобы разрушить его семью. И вот этот матерый волчище вдруг является в образе ангела-хранителя и поборника законности. Неужели смерть дочери и внучки, годы одиночества так изменили его?..
— Ну вот и отлично! — перебил его мысли тесть. — Уверен, в будущем мы будем полезны друг другу. А сейчас еще раз извини за беспокойство.
Судя по коротким гудкам, одной своей привычке Полежаев все-таки не смог изменить: с кем бы он ни вел разговор, последнее слово всегда оставалось за ним.
Глава 5
ПРАКТИЧЕСКАЯ КРИМИНАЛИСТИКА
Дверь в кабинет .начальника 136-го отделения милиции полковника Бухвостова была приоткрыта, и Бабкин, проходивший мимо, не преминул воспользоваться ситуацией. Притормозил, воровато осмотрелся и, убедившись, что в коридоре никого нет, «слился со стенкой».
Бухвостов, видимо, разговаривал по телефону, иначе как было объяснить беспрерывный монолог, состоящий из одних «слушаюсь… вас понял… будет сделано». Затем послышался громкий стук брошенной трубки и трехэтажный мат.
Минуту спустя полковник вновь схватился за телефон. Волновался, и потому набрать нужный номер ему удалось лишь с третьей попытки. Как только на другом конце откликнулись, он заорал:
— Зиновий, ты? Бухвостов беспокоит… Слыхал?.. Да, хреновые новости разносятся быстро. В Главке что, совсем сбрендили?.. Да любой зеленый опер опытнее его!.. Он же ничего, кроме как стрелять на поражение, не умеет! Ты ничего сделать не можешь? — В этот момент голос начальника стал откровенно заискивающим. — Нет?.. Я понимаю, но ты меня тоже пойми. У нас в отделении самый низкий процент раскрываемости тяжких преступлений. Мне нужен волкодав! Да, матерый волкодав, а тут присылают какого-то…
— Леха, дай закурить! А то мои кончились! От неожиданности Бабкин вздрогнул и уронил на пол папку с делом. Дорофеев, неизвестно каким образом выросший на его пути, невинно захлопал бесцветными ресницами.
— Прости, брат, не хотел напугать…. Так у тебя есть сигареты?
Бабкин не успел ответить, он судорожно собирал рассыпавшиеся по всему коридору бумаги, когда дверь кабинета резко распахнулась и на пороге возник полковник Бухвостов, красный, как рак.
— А вы что тут делаете, други мои? — зло спросил он. — Кто сегодня принимает заявления от потерпевших?.. Разве не ты, Бабкин?
— Калина, — в один голос ответили опера, Делая вправо, в расчете покинуть опасную зону как можно скорее. Ни тот, ни другой не хотели попасть под горячую руку Бухвостову, который был неплохим мужиком, но в определенных ситуациях становился настоящим зверем. Однако далеко уйти они не успели.
— Стоять! — приказал Бухвостов и пальцем поманил их к себе. — Значит так, голуби мои, — уже спокойнее продолжил он, когда милиционеры, подталкивая друг друга, подошли ближе.
1 2 3 4 5 6