- Надеюсь, это будет не пшенка?
- Вот именно, - поддержал я белоруса. - Нам что-нибудь из французской кухни.
- А из мордовской не хочешь? - съязвил Андрей. - Знаешь это как? Чуть не так и сразу в морду.
Несмотря на все ухищрения, Лейтенанту так и не удалось согнать нас с крыльца и заставить заняться каким-либо трудом. Андрей натаскал в казан воды, притащил дров и растопил в доме печку. Из дома лейтенант вышел с мрачным видом. В руках он держал нож Жеребы.
- Пользы от вас никакой, придется одного пустить на мясо. Добровольцы есть?
- Он! - дружно показали мы с Павлом друг на друга.
- А точнее?
- А точнее, нас-то двое, а ты один. Так что не выступай... - нагло заявил я.
- Хамло, - грустно вымолвил Андрей и отправился к небольшой деревянной двери, вделанной в склон сопки. Открыв ее и зайдя вовнутрь, он минуты через две выскочил оттуда с вытаращенными от удивления глазами.
- Вот это да! - крикнул он и побежал в баню.
Вернулся Лейтенант с первобытным фонарем, состоящим из свечки, помещенной внутри квадратной стеклянной коробки. Еще Андрей прихватил топор и, проходя мимо нас, заявил:
- Если пойдете со мной, то не прогадаете. Бесплатная экскурсия в бункер Гитлера.
Я подозревал, что лейтенант приготовил нам какую-нибудь пакость в отместку за наши лень и наглость, но уж очень у него был интригующий вид, да и тучка, набежав на солнышко, смазала нам с Павлом весь кайф от октябрьского загара.
Нехотя мы поплелись за нашим спутником.
- Дед говорил, что у него в леднике есть мясо, - Андрей кивнул на загадочную дверь. - Но такого я не ожидал.
За дверью оказалась деревянная лестница, круто уходящая под землю. Пройдя все восемнадцать ступенек, я понял, почему Андрей выскочил наружу с такими выпученными глазами. Во-первых, если б не свечка, мы бы ни черта не видели. Белый прямоугольник двери на таком расстоянии выглядел с почтовую открытку.
С каждой ступенькой вниз в этом суперпогребе становилось все холодней, а может, это мне просто так казалось? Лестница привела нас к довольно большой комнате, выложенной срубом из бревен. Холод здесь стоял просто собачий, изо рта шел
пар, а стены покрылись слоем инея.
Пол этого морозильного сооружения был выложен большими, толстыми кусками льда. Прямо на льду, в самом углу, лежала большая куча рыбы. Ну, а главное, на двух больших шестах висели здоровущие куски мяса. Судя по всему, при этом целая туша разрубалась на четыре части. Андрей попробовал снять с крючка ляжку какого-то копытного зверя, скорее всего лося, и невольно крякнул:
- Здоров дед! Представляешь, в одиночку все это притащить и подвесить?
После некоторого обсуждения решили отрубить кусок именно этого мяса, по нашему общему мнению, все-таки лосиного.
- Мерзлая как деревяшка, - объявил нам Павел, рубанув топором по гигантской ляжке.
- Руби быстрей, а то мы сами скоро такими же станем, - понукал я его, дуя на замершие пальцы.
- На, погрейся, - попробовал всучить он мне топор, но мы с лейтенантом быстренько его обломали, и, отчекрыжив кусочек килограммов на десять, все трое шустро побежали наверх, поближе к солнцу и теплу.
- Зачем ему такой здоровый подвал? - уже наверху удивился Павел. - У нас в деревне тоже рыли погреба, но не такие же здоровые? Набьют их с зимы льдом, и на все лето хватало.
- На все лето! - передразнил его Андрей. - Тут на сто лет этого льда хватит. Может, дедушка к атомной войне готовился, откуда мы знаем?
- Да он, поди, и про бомбу такую не слыхал. Что у него тут, ни радио, ни телека, - отшутился я.
- Это ты верно заметил. Но что-то жрать охота, - с этими словами коварный Лейтенант всучил мне добытое мясо.
Пришлось покориться, тем более что желудок и у меня начал урчать, и скорее не от голода, а от жадности. Еще бы - столько мяса!
Обед у нас походил на пиршество трех собак. Лосиные кости мы грызли с не меньшим энтузиазмом, чем они. Временами я ловил себя на том, что порой начинал урчать не хуже иного Бобика.
За время отсутствия хозяина его кресло-трон занял выскочка Лейтенант, за что мы с Павлом его постоянно критиковали. Наглые гости позволили себе и по сто грам ядреной медовухи, благо на полке за занавеской в бутылях ее хранилось не менее трех ведер. Я, впрочем, отказался, с содроганием вспомнив вызванное этой жидкостью землетрясение в моем мозгу.
Отвалившись от последней кости, Андрей глянул на свои часы и благодушно заметил:
- Старик, наверное, уже там, на могиле Ивана.
- А он его сын, - не выдержал я. Павел и Андрей с недоверием посмотрели на меня, пришлось поведать им про наш с дедом ночной разговор.
- Да, если это так, то представляешь, с каким чувством он принимал нас? - поразился Андрей. - А он и виду не показал. Кремень дед, матерый мужичище.
- Сколько ему лет? - поинтересовался Павел.
Основываясь на воспоминаниях деда, общими усилиями насчитали ему не менее семидесяти трех лет и еще раз поразились его здоровью и силе.
- А он сегодня придет или нет? - спросил я Андрея.
Тот пожал плечами:
- Да ничего он не сказал.
- Все-таки опасно в тайге ночью, особенно рядом с этим ненормальным медведем, - невольно поежился я.
- Вот-вот, давайтека выпьем за то, чтобы деду повезло в тайге.
Это был лишь первый тост лейтенанта. Каким-то чудом они еще перестирали свои шмотки, но развешивать их для просушки уже пришлось мне, так как мои друзья в упор уже не видели не только собственное белье, но и друг друга. Это не помешало им продолжить "банкет" воспринимая друг друга больше на ощупь, и постоянно признаваясь во взаимном уважении к собеседнику.
К вечеру старик так и не пришел. Пока в печи сохранились угли, я приготовил и ужин. Как часто бывает после долгой голодухи, меня мучило постоянное беспокойство, что нам не хватит еды, и я чуть было сразу же не собрался готовить завтрак. Остановило меня только отсутствие пустой посуды.
Спать завалились рано, горячая печь так и манила к себе, так и звала прилечь и отдохнуть. Правда, мои поддатые друзья долго еще балабонили, наконец сон сморил и их.
СПАСИБО, ДЕД ИГНАТ!
Утром Андрей поднялся раньше всех, мало того, не дал он спать и нам.
- Подъем, разгильдяи! - с такими словами лейтенант растолкал нас в девятом часу утра. Узнав, сколько времени, я ужаснулся и, пригрозив угробить Андрея, перевернулся на другой бок.
- Подъем, рота! - снова рявкнул Лейтенант уже без шуток. - Хватит валяться, дел невпроворот.
- Да какие еще дела! - единодушно возмутились мы с Павлом.
- Простые. Штопать одежду, собирать рюкзаки, готовиться к дороге.
- Так дед еще не пришел! - попробовал возразить Павел. - Он же обещал проводить нас до перевалов.
- Ну и что? Время уходит, посмотри какая погода, как в сентябре. А что будет через день или два, ты знаешь? Вот и я не знаю. Придет дед, не придет - надо быть готовым к выходу. Может, его вообще уже мишка кушает, что же нам теперь, до
весны его ждать? Слазьте! - решительно закончил он.
- С похмелюги, что ли, болеет? - предположил причину подобной активности Павел. У самого белоруса видок был далеко не блестящий. Но кое-как с помощью моченой брусники и китайского чая оба моих спутника приободрились. Пока я готовил завтрак, они занялись починкой снаряжения и белья. Павел совмещал полезное с приятным. Дед оставил ему какие-то корешки и травы, велел парить в настое больные ноги. Заварив все это в деревянной шайке, Павел устроился на солнышке, погрузил ноги в темное варево и принялся штопать свое белье. Запах от лечебной жидкости напоминал о нашем таежном чае, и Андрей даже пошутил:
- Ты потом смотри это добро не вылей. За обедом с медком выпьем.
За завтраком Андрей неожиданно спросил:
- Как думаете, мужики, где сейчас наши "друзья"?
- Какие? - не врубился сразу Павел.
- Те, что с Куцым, - пояснил я, сразу поняв, о чем говорит Лейтенант.
- А-а! Ну где-где, сидят там, за перевалом, ждут когда снег растает, высказал свою версию Павел.
- А ты что это их вспомнил? - спросил я. - Соскучился, что ли?
- Да нет, просто таких попутчиков или не иметь совсем, или держать на расстоянии выстрела.
Невеселый разговор этот заглох сам собой, меня в тот момент больше интересовала судьба деда Игната. Слишком тревожным было это ожидание. Лишь в третьем часу дня мы совсем рядом услышали выстрел. Андрей и Павел находились в
доме, а я около ручья, и расслышал то, чего они не могли слышать.
- Я слышал рев медведя! - крикнул я им.
- До выстрела? - торопилво спросил Андрей.
- После.
Лейтенант метнулся в дом и вернулся с карабином Жеребы.
- Пошли, - скомандовал он.
Дорога была нам знакома. Не прошли мы и трехсот метров, как увидели деда Игната. Даже издалека было видно, что с ним что-то неладно. Шел он неуверенно, пошатываясь, без рюкзака и ружья. Не сговариваясь, мы бросились ему навстречу. Старик просто-напросто упал на руки Павла и Андрея. Вид у него был ужасен: голова залита кровью, из-под разодранной на плече телогрейки виднелось развороченное мясо. Приподняв голову, дед прохрипел:
- Ружье мое возьмите...
Андрей кивнул мне, и я спустился в неглубокий распадок, заросший густым кустарником. На самом его дне мне предстало место трагедии. Кусты были беспощадно помяты, а кое-где даже вырваны с корнями. Огромной бурой глыбой лежал медведь. Ружье старика оказалось прижато передними лапами лесного хозяина, и мне волей-неволей пришлось нагибаться и вытаскивать оружие из-под него. В нос мне сразу ударил характерный неприятный запах. Я понимал, что медведь мертв, но когда тянул ружье, невольно затаил дыхание и косился одним глазом на оскаленную пасть зверя. Заполучив оружие, я облегченно перевел дыхание, но тут заметил, что из-под мышки медведя торчит наборная рукоять ножа. Мне не очень хотелось это делать, но я все-таки с трудом вытащил тяжелый и длинный нож. Насколько я понял, именно он послужил причиной смерти этого людоеда.
Вытерев нож о шерсть медведя, я подхватил рюкзак и тут на самом краю вытоптанной площадки увидел небольшой серый холмик. Это оказалась собака старика, столь же безнадежно мертвая, как и ее последний враг.
Павла и Андрея я догнал уже у самого дома, они с видимым усилием вели отшельника-великана. Время от времени у того просто подкашивались ноги, и тогда они волокли его по земле. С трудом затащив хозяина в дом, они уложили его на лежанку. Андрей кинулся искать какие-нибудь тряпки, нашел что-то похожее на старую простыню, начал рвать ее на длинные ленты. Но когда он склонился с этими самодельными бинтами над телом старика, тот пришел в себя и отвел его руки:
- Не надо, медовуху давай.
Павел отдернул занавеску и вытащил почему-то самую большую бутыль, литров на пять. Он принес ее к топчану, и дед сказал жестко и уверенно:
- Лей!
Павел замер в нерешительности, а старик снова зло повторил:
- Лей, говорю!
Андрей перехватил у Павла бутыль и начал осторожно лить самогонку на голову старого охотника. При этом он старался, чтобы жгучая жидкость не попала в глаза старику. Тот сначала взревел в голос, а потом только приглушенно стонал,
да иногда сквозь зубовный скрежет прорывался звериный рык. По всему дому сейчас же разнесся резкий, неприятный запах самогона.
Жестом показав, что хватит, дед Игнат чуть передохнул, а потом кивнул на свое разодранное плечо. Лейтенанту пришлось повторить эту жестокую процедуру.
Когда старик чуть отдышался, Андрей участливо спросил его:
- Как же это вас так угораздило?
Дед чуть поморщился, даже это ему давалось с трудом. Большой кусок кожи, содранный с черепа вместе с волосами, сполз ему на затылок, обнажив белеющую кость. Меня передергивало от одного взгляда на эту жуткую картину. Но старик, собравшись с силами, начал говорить, делая большие паузы:
- Хитрый попался... подранок. Я его по шраму на морде узнал. В прошлом году я его взять не смог. Он к пасеке моей вышел, колоды начал ворошить... Понадеялся я, что сдохнет, не пошел за ним... Говорят, что у зверей души нет. Врут все... А медведи, они как люди, разные есть, и глупые, и злые, а этот, видно, злопамятный... Ну никак я его не мог взять на могиле Ивана. Бродит где-то рядом. Чара беспокоится, а учуять не может, он все с наветренной стороны прятался. Навалил я еще побольше камней на могилу, костер разжег рядом, мелюзгу отпугнуть, рубаху свою бросил сверху, чтобы дух человеческий чувствовал. Да еще одеколон у меня был... Иван в прошлом году принес, в подарок... Его вылил. Не любит зверье новый запах...
Он замолчал. Павел принес воды и, немного отпив из кружки, Игнат продолжил:
- Обратно шел, и тут он прихватил меня. Зевнул я, дома себя уже почувствовал... Он сзади меня за голову, придавил. Чара, спасибо ей, отвлекла, ухватила за "галифе"... Они это не любят, меня оставил, на нее бросился. Я успел ружье понять, дуплетом всадил в него два жакана, а он все равно подмял меня, рвет... Ножом пришлось добивать... Еле выбрался из-под него...
Он замолк, передохнул, а потом снова продолжил:
- А зазевался я потому, что к вам спешил. Уходить вам надо. Я там на сопку зашел, смотрю, а по речке долбленка плывет. Подкрался поближе, пока они выгружались, посмотрел на их рожи. Живоглоты... С лагеря таких не видел... Короткий такой у них командует, злой как пес. Илюшка у них на побегушках... Но он страшней всех их. Он эти места знает как свои пять пальцев... Уходить надо... Запас времени есть еще но они скоро подойдут. Против автоматов вам не выстоять... Я бы еще с ними поигрался в прятки с догонялками, а вам не надо.
- А вы? - спросил я.
Болезненная улыбка скривила губы старика.
- Я сейчас даже отползти не могу. Берите мясо в леднике, не очень много, одну ляжку лося, копчатинки, и идите не по тому маршруту, о котором я вам говорил, а после Совиной головы поверните налево. Там не перевале снега бывает меньше всего. Не хотел я вас пускать в эту долину... договор у нас был с Аввакумом... но придется. Спуститесь вниз, в долину, до первой реки. Срубите салик, плыть там недалеко, до водопада. Как шум падуна услышите, переправляйтесь на другой берег, с версту вниз, и там увидите скит. Людей тех не бойтесь, главное - веру их не трогайте... но и не обижайте. Немощные там остались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60