Словно кто-то невидимый сильной рукой упирался ему в грудь. Каждый шаг давался Титу с трудом, и, в конце концов, он свалился на землю, устав от этой выматывающей борьбы.
В душу закралась паника. Он не мог уйти из этих мест. Что-то или кто-то не давал ему этого сделать. Он догадывался, кто это может быть. Загнанный в угол, не видя другого выхода, Тит решил, наконец, нанести ответный удар, покончив с этим кошмаром раз и навсегда.
Едва он принял такое решение, как тяжесть, не дававшая ему двигаться, куда-то пропала. Фролов попытался осторожно двинуться в сторону города и сразу же почувствовал, как кто-то невидимый толкнул его в грудь, да так сильно, что он отшатнулся. Тит повернулся и сделал шаг в сторону хутора. И, как он и предполагал, этот шаг дался ему с такой легкостью, словно тот, кто раньше не давал ему уйти, теперь, наоборот, помогал ему…
Оперативники прочесали весь лес вдоль и поперек, но Фролов как сквозь землю провалился. Люди недоумевали. Отряды шли цепью навстречу друг другу, но ни тот, ни другой на своем пути никого не встретили. Осмотр заброшенного волчьего логова говорил о том, что Фролов действительно последнее время обретался тут, но совсем недавно покинул свое убежище. Странное дело, судя по следам, он неизбежно должен был наткнуться на кого-нибудь, но этого не произошло. Создавалось такое впечатление, что ему каким-то неведомым образом удалось просочиться сквозь сплошные цепи загонщиков.
— Чертовщина какая-то! — развел руками Мохов. — Этого просто не могет быть!
— Факты, Василий, — упрямая вещь, — сказал на это Иван, который совсем не удивился, потому что подозревал и раньше, что так и случится. — Что будем делать?
— Он не мог спрятаться в лесу. Ежели он выбрался отсюда, далеко ему не уйти…
К ним подошел один из оперативников и сообщил, что на другом берегу реки обнаружились свежие следы, ведущие в противоположную от хутора сторону.
— Ну, теперича мы его точно достанем! — обрадовался Мохов. — Вперед, товарищи, за ним!..
К тому времени, когда Фролов добрался до хутора, уже была глубокая ночь. Он не стал заходить домой, а направился сразу же к Куркову. На его осторожный стук в окно сначала выглянула хозяйка. Когда она увидела его, на лице женщины появилось выражение страха, словно перед ней стояло приведение, а не давний сосед, приятель ее мужа. Но это был страх за свою семью, за Афанасия. Она давно уже уговаривала его порвать с Титом, вечно подбивавшего своего соседа на всякие глупости, которые рано или поздно могли погубить его. Появление Фролова ночью, в то время, когда его разыскивали ГПУ и милиция, не сулило ее мужу ничего хорошего…
Конечно, Тит об этом даже и не задумывался. Ему было глубоко наплевать на переживания этой женщины, ему было наплевать на самого Афанасия. Курков был необходим ему для задуманного дела. На этого человека он мог положиться, единственного из всех, кого он знал. Конечно, Тит мог бы справиться и один, но, честно говоря, он боялся Дарьи после того, что с ним произошло…
Через некоторое время в окно выглянул сам Курков. Он сделал знак Титу, чтобы тот подошел к воротам, и опустил занавеску. Фролов осмотрелся по сторонам и проскользнул к воротам…
Ждать ему пришлось недолго. Вскоре послышались шаги, скрежет отодвигаемого засова. Тяжелая створка приоткрылась, и Тит проскользнул внутрь.
— Ты что, Тит, спятил? — встретил его Афанасий вопросом. — Тебя ж ищут!
Было хорошо заметно, как он нервничает. Тит усмехнулся, увидев это, и сказал:
— Не боись, Афанасий, все чисто. Никто не видал, как я к тебе пришел…
— За мной следят, за хатой тоже.
— Нынче никто не следит, все бросились в степь искать меня… Чего не приходил? Аль Натаха не передавала тебе?
— Передавала, — ответил Курков, виновато отводя взгляд. — Так ить следили ж за мной, Тит! Как я мог идтить к тебе?
— Ладно, — миролюбиво сказал Фролов, — дело прошедшее… Ктой-то выдал меня, Афанасий.
Курков переменился в лице.
— Это не я, Тит! Я никому!..
Он понимал, что, кроме него и Фролова, больше никто не знал о заброшенном волчьем логове в лесу. Значит, подозрение, прежде всего, падало на него. Он хорошо знал, что Тит был крут на расправу, а доказать свою невиновность не мог…
— Я тебе верю, — сказал вдруг Фролов, и у Куркова сразу отлегло от сердца. — Это все Дашка, стерва!
— Дашка? — удивился Афанасий. — Ты чего-то путаешь, Тит. Откуда ей знать?
Фролов недобро усмехнулся.
— Она — ведьма! Я знаю, это она навела оперов на меня!
Куркову не с руки было спорить с ним, хотя он скептически отнесся к заявлению своего приятеля.
— Ну, заходь в хату, Тит, повечеряешь. Там и погутарим.
У Фролова рот сразу наполнился слюной при упоминании о еде, но он отрицательно покачал головой.
— Нет, Афанасий. Ты бы вынес чего-нибудь пожрать и из одежи чего-нибудь, моя, вишь, ни на что не годится, даже срам прикрыть… Да захвати с собой обрез. Нам надобно наведаться к Дашке. Я навсегда отучу эту стерву путаться не в свое дело!..
К дому Гришиных они пробирались задами, избегая случайных глаз, которые могли увидеть их. Они хотели незаметно подобраться к хате и убить всех, кто находился там. Это была месть Фролова за те дни страха, которые он пережил. Он считал, что, убив Дарью, сможет, наконец, вздохнуть свободно…
Дом Гришиных стоял на отшибе, на самом краю хутора, что способствовало их плану. И погода была, как на заказ. Все небо затянуло темными свинцовыми тучами, было очень темно…
— Чтой-то не нравится мне все это, Тит! — сказал вдруг Курков.
— Чего это вдруг? — поинтересовался тот.
— Ты глянь, какая тишь! Не к добру это!
Действительно, было очень тихо. Ни одного звука, природа словно вымерла. Воздух был наэлектризован, чувствовалось, что приближается гроза…
— Как бы не было грозы, а то и бури, — заметил Курков. — Глянь-кось, как парит!
— Ерунда! — отмахнулся от его предупреждений Тит. — Ты чего, грозы никогда не видал, что ль?
— Будет буря! — уже увереннее заявил Курков.
— Да ну и черт с ней! — рассердился Тит. — Надобно дело сделать, а ты тут о какой-то буре талдычишь! Ежели спужался Дашки, так и скажи, а голову мне тута не морочь!
Курков замолчал, видя бесполезность своих предупреждений. У него были дурные предчувствия. Он очень не хотел идти с Фроловым, но и отказаться не мог, зная вспыльчивый нрав своего дружка…
Ослепительно сверкнула молния где-то совсем рядом, расколов небо пополам и заставив их вздрогнуть. Следом за этим оглушительно прогремел гром. Налетел сильный порыв ветра, подняв целую тучу пыли, запорошив глаза, мешая дышать.
— Тит, может, не пойдем? — закричал Курков в ухо Фролову. — Глянь, чего творится!
Первые капли дождя упали на землю, а потом небеса разверзлись, хлынуло, как из ведра, вымочив их сразу с головы до ног. Молнии теперь лупили беспрестанно, разгоняя вспышками темноту.
— Вали отседова, трус! — крикнул Фролов, вытирая ладонью воду с лица. — Я и один управлюсь!
— А, может, послухаешь своего дружка? — услышали они вдруг голос Дарьи Гришиной.
И Фролов, и Курков испуганно стали озираться по сторонам. Голос прозвучал совсем близко, но самой девушки нигде не было видно. И это вселило в их души суеверный ужас.
— Где ты? Выходи! — крикнул в темноту Фролов. — Будя играть с нами в кошки-мышки!
Ослепительно сверкнула молния, сильный раскат грома сотряс воздух, заглушая его слова.
— Дядя Тит, ить я тебя упреждала, — сказала Дарья сурово. — Ишо не поздно сознаться.
— Иди к черту, ведьма! — огрызнулся Фролов.
— Я-то пойду, но и тебя захвачу! — отозвалась девушка. — Не спужаешься?
Курков, до сих пор озирающийся по сторонам, крикнул в ухо Фролову.
— Тит, где она? Я ее не вижу!
Фролов повернул к нему мокрое лицо.
— Ее тута нету. Надо добраться до ее логова…
И в этот момент что-то яркое сверкнуло перед его глазами и отшвырнуло в сторону, оглушив и на время лишив возможности соображать. В насыщенном влагой воздухе запахло озоном и паленым мясом.
Когда к Фролову вернулась возможность соображать, он встал сначала на колени, потом на ноги. Он огляделся по сторонам в поисках Куркова. На земле лежала какая-то черная, дымящаяся масса. Тит подошел поближе и с ужасом узнал в этой массе своего дружка, а, точнее, то, что от него осталось после того, как в него ударила молния.
От этого зрелища желудок Фролова вывернуло наизнанку. Тошнотворный запах заставлял его раз за разом содрогаться в судорожных позывах.
— Дядя Тит, ишо не поздно! Сознайся, а то с тобой будет то же, что и с твоими дружками! И не надейся, что я тебя оставлю в покое! Не надейся…
Фролов разогнулся. Его рассудок не мог выдержать такого давления, и он побежал…
Он бежал и падал, поскальзываясь в грязи, вставал и снова бежал. А в ушах звучал настойчивый голос Дарьи, преследовавший его по пятам. Он зажимал уши ладонями, но голос проникал глубоко в его сознание, заставляя кричать от ужаса…
Отряд Мохова вернулся на хутор уже под утро. Люди приехали мокрые и злые: в степи их застала сильная гроза, заставившая свернуть поиски. А на хуторе их ждала новость: нашли мертвого Афанасия Куркова неподалеку от дома Гришиных. Его убило ударом молнии…
В связи с этим возникало много вопросов. Что делал Курков этой ночью в таком месте и в такую погоду? При нем обнаружили обрез, значит, он шел к Гришиным с недобрыми намерениями. Кто-то из его соседей сказал, что видел, как к его дому пробирался какой-то человек. Предположительно, Фролов…
Оперативники обыскали дома Куркова и Фролова, но никого не обнаружили. Мохов ругался, костеря всех и вся. И это было неудивительно. В последнее время на хуторе было слишком много смертей, а результатов — никаких. Словно какой-то рок довлел над хутором…
У Ивана было свое мнение на этот счет. Он точно знал, что Дарья имеет какое-то отношение ко всем тем событиям, которые произошли за последнее время на хуторе. Да и смерть Афанасия Куркова была слишком странной. То, что это произошло неподалеку от дома Гришиных, наводило на определенные мысли…
Иван решил поговорить с Дарьей начистоту. Не то, чтобы он верил в эту мистику, но… Он сам убедился, что Дарья знает гораздо больше, чем говорит…
На его стук отворила мать Дарьи, Аксинья.
— Чего тебе, Иван?
— Хочу погутарить с Дарьей, — ответил Иван.
— Нету ее, — сказала Аксинья.
— А где она?
Женщина пристально посмотрела в его глаза, словно раздумывая, говорить или нет.
— Уехала она, Иван. В город, к отцу…
Он почувствовал глубокое разочарование. Ему очень хотелось увидеть Дарью, поговорить с ней. И не только потому, что это было необходимо для дела. С каждым днем его все сильнее и сильнее тянуло к ней. Постепенно он начинал осознавать, какую ошибку совершил он, посватавшись к Алене Кирзачевой. Минутную слабость Иван принял за глубокое чувство, отказавшись от своей настоящей любви…
Нет, не то чтобы с Аленой у него было все кончено. Он чувствовал какое-то раздвоение в своих чувствах. Его тянуло к Дарье, но и с Аленой Иван не мог расстаться просто так, до конца не разобравшись в себе. Что-то было у него и к этой, в общем-то, милой девушке, но он чувствовал, что это чувство — какое-то неестественное, фальшивое. Все это ему надо было хорошенько обдумать, прежде чем принимать какое-то решение. Он надеялся, что Дарья в какой-то мере поможет ему в этом…
Он поблагодарил Аксинью, и та, не ответив, закрыла за ним дверь. Ему не оставалось ничего другого, как вернуться к себе и ждать. Ждать, когда все разрешится…
XVII
Мохов уехал из хутора, так ничего и не добившись. А через два дня его сняли…
В тот день Иван сидел дома. Настроение было препаршивое. Все буквально валилось из рук. После смерти двух самых главных активистов артели, Атаманчукова и Беспалова, коллектив стал разваливаться. Сразу несколько человек подали заявления о выходе и потребовали свою долю урожая и сельхозоборудования. Раньше спаянный коллектив превратился в свору дерущихся за кость собак. И остановить их было некому…
В личной жизни тоже был полный разлад. Формально они помирились с Аленой, а фактически… Ивану все меньше и меньше хотелось ее видеть, да и она, видимо, тоже слегка охладела к нему. Несколько раз оставшиеся верными ему приятели намекали, что видели его невесту с Яшкой Рыжим. Но он только отмахивался от них, и, в конце концов, его оставили в покое.
Их родители тоже были обеспокоены. Несколько раз они пытались поговорить с детьми, чтобы выяснить, что между теми происходит, но и Иван, и Алена в один голос твердили, что все нормально, что все у них в порядке и беспокоится не стоит. Конечно, родители прекрасно понимали, что их обманывают, но ничего не могли с этим поделать…
На хуторе отношение к Ивану тоже изменилось. Семьи Атаманчукова и Беспалова винили во всем его и не разговаривали с ним. Родня подговаривала против него баб и казаков, и те, в свою очередь, тоже стали на него недобро коситься. Иван чувствовал тот забор отчуждения, который возник вокруг него, но ничего не мог с этим сделать. Он уже не имел прежнего авторитета среди жителей хутора…
Честно говоря, ему было наплевать на это. Исключение из партии, последние события подорвали его духовные силы. Он даже не стал подавать апелляцию в окружком. Им овладело какое-то странное равнодушие, безразличие ко всему происходящему, словно это его и не касалось. Единственное, чего он хотел в данный момент, — это чтобы поскорее вернулась Дарья. Ему необходимо было увидеть ее, поговорить с ней…
Во дворе послышался шум отпираемой калитки. Иван выглянул и увидел заходивших на баз незнакомых ему людей. Впрочем, не все лица он видел в первый раз. Ему показалось, что он узнал нескольких оперативников, приезжавших с Моховым в тот злополучный день, когда они отправились ловить Фролова. Но где в таком случае был сам Василий?
В дверь постучали. Иван встал и пошел открывать.
— Востряков Иван Андреевич? — поинтересовался худой высокий молодой человек с холодными глазами.
— Это я, — подтвердил он. — А в чем дело, товарищи?
— Начальник районного отдела ГПУ Снегов Владимир Михайлович, — представился его собеседник, предъявляя документы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25