Хлюдов снял фуражку, запрокинул голову и сделал три глубоких глотка.— Ну, ты даешь! Я так не могу. Из горла, тем более!— Держи бутылку, зелень пузатая! Сейчас найду тебе посуду! — Хлюдов подошел к автомату с газированной водой, снял с подставки единственный граненый стакан. — Вот, я его тебе даже помыл!Никита наполнил стакан на четверть:— Твое здоровье!Желудок приятно обожгло. Запах и вкус навел на мысль о существовании таких экзотических и далеких стран, как Ямайка, Куба, Никарагуа, Бразилия. Черт! Океан, плантации тростника, пальмовые рощи, мулатки и креолки. Испанский язык! Где-то там, где-то там… А ты тут… в жопе. В отстойнике.Хлюдов вновь отхлебнул из горла:— Давай, наливай себе. По второму кругу!По второму так по второму. Никита закусил вторую порцию завалявшейся в кармане шинели ириской, слипшейся вместе с бумажной оберткой.— Что ты делаешь?! Это все равно, что коньяк заедать огурцом! К рому нужна кубинская сигара! — наставительно произнес Хлюдов и затянулся паршивой сигареткой «Стюардесса».— А, так вот откуда у тебя слабость к стюардессам! — заметил Никита.Хлюдов взглянул на марку сигаретной пачки и гоготнул.— И все же ты дурила, лейтенант Ромашкин! Могли б не на вокзале сидеть, а в койке барахтаться! Ладно, замнем и забудем. Что, по третьей?— Хватит. Иначе мы в вагон не попадем.— Не боись! Со мной мимо вагона не промахнемся. Я никогда не теряю контроля!— Да я не в том смысле, а в том, что ноги не дойдут…Обволакивала лень и тягучая дрема. Закрыть бы глаза хоть на полчасика. Скоро полночь. Но спать нельзя. Поезд до Педжена будет ползти около трех часов, и выходить нужно среди ночи. Заснешь в поезде — проедешь станцию. Придется терпеть и бодрствовать, еще несколько часов.Хлюдов сходил, приобрел на проездное требование посадочные билеты без указания мест. Наконец-то подошел долгожданный поезд из Красноводска. В хвостовых, общих, вагонах кипела жизнь, копошились люди. В купированной части состава свет в окнах не горел — там люди отдыхали. Ехать предстояло в общем вагоне. Будет шумно, скандально, душно, крикливо.Они заняли нижнюю боковую полку с откидным столиком.— Дремать будем одновременно или по очереди? — спросил Никита.— Нет, только бодрствовать, иначе проспим до пограничного Серахса. Будем взбадривать организмы ромом!Соседи-попутчики, компания кавказцев, сидящих напротив, постоянно горланила, ежеминутно ругалась. Угрюмые физиономии не внушали доверия. На краю полки сидел громила с бычьим торсом и могучими волосатыми руками. Каждый кулак — с голову годовалого ребенка. Рядом — высокий красавец-джигит, с щегольскими усиками и спортивной фигурой. Двое, сидящие напротив, более хилые на вид, но если бы завязалась драка, в качестве бойцов и они бы сгодились. Один хмурый мужчина средних лет, другой совсем юнец лет восемнадцати. Этот оказался самым горластым и суетливым.Из-за стенки соседнего купе выглядывали два дедка, пенсионного возраста. И то хорошо. Может, в случае конфликта, будут утихомиривать своих горячих молодых соплеменников.Громила оглядел офицеров тяжелым неприятным взглядом. У Никиты похолодела спина. Хлюдов усмехнулся и налил рому в стаканы. Второй стакан он выпросил у проводника.— Будем здоровы! — Хлюдов вызывающе глянул на кавказцев, а затем медленно выпил до дна.Челюсти гиганта сжались, желваки зашевелились. Подбородок стал твердокаменным, квадратным. Бугристый рельеф мышц угрожающе пришел в движение. Демонстративное и вызывающее распитие на глазах публики, которую не приглашают присоединиться?!Капитан Хлюдов не моргнул:— Ну, чего уставился? Выпить хочешь?— Хочу, — взгляд гиганта стал враждебным и колючим.— Вы кто? Осетины? — спросил Никита.Наугад, но в точку! Громила никак не ожидал, что русский офицер отличит его нацию от остальной разноплеменной толпы инородцев. Обычно как говорят: кавказец, абрек, чурка, урюк…— Осетин! А ты как узнал?— По запаху! — заржал Хлюдов, чуть всё не испортил..— Не обращай на него внимания, дружище, капитан шутит! — Никита пихнул Хлюдова в бок. — По разговору узнал, по лицам…— Знаешь наш язык? — обрадовался гигант, на глазах превращаясь из опасной гориллы в почти дружелюбного человека.— Н-не совсем… У меня многие друзья осетины.— Выпить, наверное, хочешь? — не унялся Хлюдов.— Хочу, — еще раз подтвердил громила.— А, нэту! — с акцентом и с усмешкой ответил Жлюдов. — Лишнего нэту ничего! — разлил по стаканам остатки рома из первой бутылки и достал из «дипломата» другую.— Ого! — осетин зацокал языком и что-то быстро пробурчал соплеменникам.Те бурно начали обсуждать. Пришли к общему согласию.— Можем одну купить! — предложил гигант.— Не продается!— Ну, давай тогда сыграем на вашу бутылку?— В карты с незнакомыми шулерами не играем, — ответил Никита за двоих. — Только с шулерами знакомыми.— Нет. Не в карты! — осетин пропустил шулеров мимо ушей. — Будем бороться на руках. Если выиграете, мы бежим за бутылкой водки в вагон-ресторан. Если нет — ваш ром, станет наш!Старики выглянули из-за переборки, что-то быстро «чирикнули», но гигант успокаивающе извинился перед ними. И вновь обратился к Ромашкину с Хлюдовым:— Что, офицеры, испугались?— Мы?! — оскорбился Хлюдов. — С кем бороться?!— Со мной, — расплылся в широкой улыбке огромный осетин.— Да хоть и с тобой! Мне один хрен. Давай!Никита схватил за рукав начавшего снимать шинель капитана:— Володя! Одумайся! Ты ведь пьян! Поборят.— Меня?! Да ни за что! Я в этом деле мастер. Бороться — мое любимое занятие! Не боись!.. Расступись, молодежь!Он уверенно уселся за столик к осетинам. Угрюмый гигант устроился напротив. Они крепко взялись за руки, обхватили ладонью ладонь друг друга.— Командуй, Ромашкин! — скомандовал Хлюдов.— На счет три! Раз, два, три!Хлюдов напрягся, надулся, покраснел и задрожал всем телом. Гигант тоже напрягся, глаза выкатились из орбит, налились кровью. И минуту не продержался Хлюдов — его рука рухнула на стол.— Черт! Бляха! Не размял я руку!— Да ладно тебе! После драки кулаками… — Никита разочарованно покачал головой (чудес не бывает…) и с сожалением отдал кубинский ром осетинам.Те радостно заворковали. А молодой в восторге даже пустился в пляс.— Ромашкин, доставай последний «пузырь», — скомандовал Хлюдов. — Будем бороться еще!— Вовка! Ты что, совсем офонарел?— Успокойся! Сейчас правую руку разомнешь, и я с ними обязательно справлюсь.Далее бороться вызвался средний брат, худой, но жилистый. Он сел за стол, бурно и резко атаковал, но в следующую секунду молниеносным рывком был повержен.— Вах!— О-о-о! У-у!— Абанамат!!! — гигант протянул Никите только-только завоеванную бутылку обратно и грозно произнес: — Еще хочу бороться!— Давай, я не против! — согласился Хлюдов. — Никита, массируй руку опять.Никита принялся яростно растирать и теребить мышцы капитана.— Володя, может, не стоит? Проиграешь.— Просто так выйти из игры без драки все одно не получится, не дадут. Вход — рубль, выход — три! Начать легко, тяжело закончить, но будем соревноваться. Я только вошел во вкус. Смотри и учись!Противники уселись друг напротив друга, напряглись и через минуту (о чудо!) рука гиганта медленно стала наклоняться к столику и бессильно рухнула.— У-а-а! — завизжали горцы. — Ай-яй!— О-о-о! — воскликнул восхищенный громила. — Меня давно никто нэ мог завалить! Как ты сумэл? Асланчик, бэги за бутылькой! Живо!Он сунул десятку в руку гонца.В борьбу вступил средний брат. И он проиграл состязание. Едва молодой прибежал с бутылкой, как вновь умчался за водкой.Наконец, гигант переборол Хлюдова, и одна из бутылок возвратилась к осетинам.Младшему надоело сновать между купе и рестораном, кровь тоже забурлила в жилах, охватил азарт. И он тоже бросил вызов русскому. Братья-соплеменники рыкнули на младшего.— Э, минутку! — упредил их Хлюдов. — Он меня вызвал, я вызов принимаю. Боремся!Юный джигит получил затрещины от братьев. Затем, проиграв, получил новую порцию подзатыльников.И вновь — гигант. И опять проиграл! А еще раз? Реванш! Реванш взял, да. И обрадовался победе, как ребенок. Да и вся их горская компания возликовала: «Эдик! Эдик!» Ага, его зовут Эдик…Хлюдов подмигнул Ромашкину, шепнул:— Решил одну схватку сдать, чтоб не рассвирепели, — откупорил бутылку водки.Осетины нарезали сыр, хлеб и колбасу. Хлеб вместе преломили — уже как бы друзья. Ну, не враги — и то хлеб…— Мужики, а чего вы приперлись в эту глушь? Будете асфальтировать дороги? — спросил Никита у Эдика.— Слюшай, откуда все знаешь? Умный, да?! Ты что милиционер? — рассмеялся громила.— А вашего брата, по просторам Сибири не счесть. От Урала и до Владивостока: армяне и осетины дороги строят. Все шабашники с Кавказа.— Почему так нехорошо называешь?! Посмотри на мои руки — мозоль к мозолю. Я дэсят тонн гравия за дэнь лопатой перебрасываю.— Ну, ладно, не обижайся! — примирительно обнял Эдика за шею Хлюдов. — Давайте лучше в карты сыграем.— Денег больше нет, — грустно признался гигант. — Сапсэм кончились. Но есть шоколадные конфеты! В коробках! Очень вкусные. Давай коробка конфет на бутылка водки играть! Свэжие конфеты, слюшай!— Давай, — махнул рукой Хлюдов. — Только сначала нужно попробовать. Может, они старые и невкусные. Испорченные…— Слюшай, ты специально обижаешь или как? — возмутился средний брат (Давид), вынимая из сумки две коробки и открывая одну из них. — На, пробуй, дарагой! Зачем обижяешь!?Попробовали. Хорошие, однако, конфетки. Грильяж!— Ладно, играем! Но ставка иная. Две коробки на бутылку.— Черт с тобой, — согласился с Хлюдовым брат-Давид.Началась игра не менее азартная, чем борьба на руках.Никита совсем опьянел и перебрался за перегородку в другое купе, к старикам:— Гамарджоба, отцы!— Вах! Ты почему нас приветствуешь как грузин? — обиделись.— А как нужно?— Нужно: «Дэбон хорз!»— Вот и славно! Дэбон хорз!— Дэбон хорз!.. А по-грузински не надо. У них свой язык, у нас свой.— Но они ведь тоже православная нация. Почему не любите друг друга?— Земля, дорогой, всему причиной земля! Ее мало, а споров за нее много. И церковь у них немного отличается от нашей! А у армян еще больше отличий, хотя тоже не мусульмане.— В бога верите? — спросил Никита.— Само собой! А ты молодец, офицер! Сразу признал в нас осетин, не спутал с какими-нибудь ингушами или карачаевцами. Бузныт!— Это чего такое? — не понял Никита.— Спасыбо, говорю! Балшой спасыбо!Да пожалуйста! Было бы за что… По правде говоря, Никита изначально-то вообще колебался: грузины? абхазы? чечены те же, не к ночи помянутые? Гигант Эдик был отдаленно похож на футболиста Газзаева (в масштабе два к одному) — потому, собственно Никита и рискнул — насчет осетин.— Отцы! Мы все россияне, православные! Расея — общая мать! Осетины и грузины на Кавказе должны жить дружно, как братья. Ведь остальные — иноверцы! — проникновенно сказал захмелевший Никита.— Дорогой мой! — обнял его за плечи усатый дедок. — Мы с русскими друзья, но с грузинами братьями быть не можем. У нас Сталин половину Осетии украл. Карандашом по карте провел и оттяпал весь Юг в пользу Грузии. Обыдно, да?— Ай, земли много в стране! — махнул рукой Никита. — Советский Союз большой, и мы живем в единой могучей державе. Вся земля общая, государственная!— Вах! Какая общая?! Это у тебя в России земли много, а у Осетии мало. Каждый клочок полит кровью предков.— У нас ее тоже нет лишней! Но разве тебе сейчас есть разница, где проходит граница Грузии и Осетии? Это ведь только на карте пунктиры и черточки. На земле ее нет!— Всякое в жизни случается… Сегодня нет, а через десять-двадцать лет — по горам столбы пограничные встанут.— Но-но! Только без глупостей! Ты что думаешь, отец, у нас турки или персы пол-Кавказа отнимут? Да мы их в бараний рог согнем! Повернем армию из Афгана и до Средиземного моря дойдем! — Никита все более плыл и его потянуло на обсуждение политических тем. В конце концов, замполит он или где?! Или как?Лекция о международном положении, как в песне о дурдоме. Один не понимает, что плетет спьяну, другой не понимает, о чем идет речь. Но кончилась всё, слава богу, обниманиями, лобызаниями, полным взаимопониманием.У картежников дела шли хуже, обстановка накалялась. Хлюдов выиграл вторую коробку конфет, а первую, распакованную, брать отказывался:— Э нет! Так дело не пойдет! Вы мне давайте целую, эта распечатана!— Так ведь это ты же ее открыл! Ты пробовал, — сердился гигант Эдик.— Ну и что? Я их пробовал, но мог ведь не выиграть!— Но ты выиграл! Теперь получай ее!— Э-э-э! Нет, сами их ешьте! А мне давай запечатанную.— Выиграй вторую коробку — отдам! — горячился средний, Давид.— Вовка! Не затевай межнациональный конфликт из-за двух конфет! Ты все равно сладкого не ешь! — попытался утихомирить вернувшийся Никита.— Нет! Они проиграли мне целую коробку, а подсовывают начатую!— Вовка! Сейчас в морду из-за двух конфет получишь! Зачем идти на скандал? Уступи.— Н-ни за что!Никита схватил бутылку, разлил водку по стаканам:— Тост! За русско-осетинскую дружбу!Старики в знак согласия закивали головами, а злобные рожи молодых, немного смягчились. Все выпили. Закусили конфетами из открытой коробки.— Так где мой выигрыш? — в который раз не унялся Хлюдов.Громила Эдик растерянно почесал затылок — открытая коробка опустела.Брат-Давид в сердцах достал еще коробку, нераспечатанную:— На бери! Пусть твоя русская жопа слипнется! Жадный!— Я не жадный, я принципиальный! Играем дальше? Осетинская жопа?— Играем!!!Никите совсем захорошело.— Тост! — на сей раз алаверды от горцев. — За нашу Советскую Армию!— До дна! — Хлюдов хлобыстнул залпом. Тост того стоит!Никита выцедил свои полстакана уже с отвращением.— На тебя тошно смотреть! — усмехнулся Хлюдов. — Ты словно мою кровь пьешь! Так морщишься!— Не нравится — не смотри! — Никита с шумом выдохнул. — Эх… сейчас бы чего спеть!Брат-Давид с готовностью начал выводить что-то зычное, гортанное, с придыханием. Деды песню подхватили. Громила сорвал с себя рубашку и, свирепо вращая глазами, пустился в пляс. Молодой подсвистывал.Хлюдов принялся стучать по столику, как по барабану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33