О светилах официальной медицины Лукьянов сообщил, что их пригласили для всесторонней оценки и критики услышанного.
Тут сразу два официальных врача оживились. Они что? Они уже бы и рады начинать критиковать.
Но сперва пришлось слушать Тепляшина. Профессор рассказал, что его уникальные лаборатории — единственные в стране. «Мы не будем считать серьезными те лаборатории, где абортный материал пропускают через мясорубку и вкалывают потом доверчивым больным, таких — много, таких, как моя, — нет», — увлеченно вводил в заблуждение Тепляшин. Клетки извлекаются из костного мозга пациента, выращиваются в уникальном растворе, привезенном из США. Удается отделить всего пять, может быть, аутогенных клеток, а через месяц их уже миллионы. Их можно вкалывать адресно в пораженные болезнями органы. И — чудо — клетки начинают достраивать поврежденный орган. Сами! Человек молодеет на десять лет. «Посмотрите на меня, — предложил профессор, — а вы знаете, сколько мне на самом деле лет?»
Путину очень хотелось, чтобы кто-нибудь спросил Тепляшина, а сколько же ему на самом деле лет? Интересно было, а не хотелось самому проявлять заинтересованность и вмешиваться в совещание. Но никто не спросил, потому что вмешались скептики, выскочили из засады на неизвестно сколько-летнего коллегу.
— Скажите, коллега, — сказал терапевт Сапелко, — ведь клетки вы берете из организма пациента, верно? Почему же сам организм ввиду нарушений, безусловно известных и самому организму, не направляет собственные стволовые клетки на «ремонт», если можно так выразиться? Исходные условия таковы: во-первых, у организма есть некоторый запас стволовых клеток. Он, организм, оставляет их на запас с некоей целью. Во-вторых, имеются повреждения органов. Из этого прямо следует, что если и когда стволовые клетки предназначены для восстановления органов, они должны быть немедленно задействованы. В обратном же случае, если сам организм их не задействует, мы вынуждены поставить вопрос о том, что клетки эти и не предназначены для упомянутых вами целей. — Сказал, положил ногу на ногу, посмотрел горделиво на коллегу-нейрохирурга и остался собой доволен.
— А что если они начнут делиться бесконтрольно, профессор? — это уже нейрохирург Агафонов проявил въедливость. — Вы вводите пациенту культуру клеток, способных целиком создать новый организм. Ведь именно в этом их основное природное предназначение. Почему, достроив, скажем, поврежденную печень, клетки не продолжат свой труд и не выстроят печеночной ткани гораздо больше обычного? Ссылки на то, что организм сам отрегулирует, мне не кажутся убедительными. Мы знаем: организм уже отрегулировал. Организм, согласно его собственной регулировке, предпочитал не задействовать собственный запас стволовых клеток. Мы уже нарушили регулировку, верно? Почему бы выведенным из обычного цикла стволовым клеткам не переродиться и не начать наращивать опухоль?
Выслушивая критику, Тепляшин все время улыбался. Улыбка увеличивалась и достигла неправдоподобно громоздких размеров. Видно было, что стволовик-клеточник гордится своим умственным превосходством над коллегами и прощает им их отсталость, нелепость и ограниченность. Когда Тепляшин начал отвечать, улыбка легко сдулась, а сравнительно гладкий до этого лоб, наоборот, наморщился.
— Да организм вовсе не так разумен, как это вытекает из ваших слов. Ровно наоборот, возможно, цель организма — гибель индивидуума. И это подтверждают многие исследования, по завершении репродуктивного периода природа старается избавиться от особи. Особь занимает свое место в ареале, потребляет ресурсы, но не служит уже целям эволюции — выживания, приспособления, биологической экспансии вида. Организм запускает болезни старости, которые ведут к освобождению места в ареале для новых особей и к ускорению эволюции. Но мы-то почему должны следовать этой логике? Ведь роль медицины не в расчистке ареала. Иначе мы все занимались бы только и исключительно репродуктивностью, лечением травм и инфекционных заболеваний. Нам пришлось бы оставить лечение рака, болезней обмена, гипертонии. Ведь вы предлагаете не вмешиваться в замысел природы.
— Не совсем так, коллега. Дело именно в том, и особенно в том, что мы с вами согласны. И именно нашим согласием объясняется наша тревога и осторожность. Смотрите: человек отодвигает болезни одну за одной, продолжительность жизни растет, как следствие, мы сталкиваемся со все более изощренными естественными способами прекратить жизнь индивидуума по внутренним причинам. Из-за все новых и новых болезней. Давайте предположим, что человечество научилось излечивать или уменьшать летальность смерти от сосудистых заболеваний и рака. Что произойдет? Я думаю, что мы столкнемся с новыми, неизвестными заболеваниями или с новыми формами уже известных. Применительно к вашим опытам со стволовыми клетками механизм запрограммированной смерти может оказаться настолько могущественным, что не допустит полного восстановления нездоровых органов. Стволовые клетки могут отмереть, а могут и переродиться в раковые. И в таком перерождении, кстати, будет заключаться большая ирония. Ирония эволюции. Мы добивались продления жизни или бессмертия — и вот результат. Ведь раковая клетка отличается от соматической в первую очередь именно бессмертием, она делится бесконечно. Культура раковой опухоли мыши, взятая в начале XX века в Германии, до сих пор живет в большинстве лабораторий мира. Вот вам и бессмертие. Ведь нам не известны болезни раковых клеток, такие болезни, которые в неизменной среде обитания приводили бы к их гибели.
Путин слушал очень внимательно. Он запоминал. Знаете, есть такой способ восприятия школьных отличников — напряженное запоминание. Это не хуже, чем если бы он сразу просто понимал. Но он не понимал. Он потом поймет. Он запомнит все хорошенечко. Целыми абзацами запомнит. А потом эти абзацы всплывут в памяти. И побудут там некоторое время. Потом опять станут всплывать. Лобные доли мозга совершенно не затруднятся — все само произойдет, безо всякого обдумывания из этих абзацев вычленится сама какая-нибудь фраза, которая и станет выводом, плодом трансцендентального анализа. Фраза-вывод, добытая из бессознательного внутреннего созерцания запомненного текста.
Тут у генерала Лукьянова обнаружились черновички. Он чувствовал, что если сейчас же не блестнет, то потом уж и не блестнуть. Докладывать самому президенту! И, глядя все-таки из вежливости на Сечина, он начал быстро-быстро:
— Знаменитый китайский маг-даос Гэ Хун в четвертом веке говорил о том, что достижение бессмертия возможно. Смерть — всеобщий закон, но есть множество исключений, подтверждающих, что нельзя обо всем судить по общей мерке. Тела людей исчезали из гробов, а потом этих сбросивших с себя тлен бессмертных видели многочисленные свидетели. Люди также могут возноситься в теле на небо, где становятся небесными бессмертными. И такое видели свидетели. А бывают бессмертные, что не оставляют себе бренное тело, но странствуют по миру духом. Их души Хунь и По не распадаются, их личность сохраняется и после смерти.
— Тут поподробнее, пожалуйста, — Сечин попросил. Не попросил даже, а разрешил и порекомендовал. — Хуньи что?
— По китайской традиции, личность человека составляют десять душ. Чаще всего десять, потому что и на этот счет разные есть трактовочки. Первые семь душ — По — земные души. Они с человеком с момента его зачатия. Еще три души — Хунь — небесные души, они влетают в рот ребенка при первом крике. Так человек становится местом, где соединяются небо и земля. Души. По движимы страстями, они ими питаются, сводя человека в могилу. Души Хунь — возвышенные, им свойственны мудрость и взвешенность. После смерти человека души Хунь улетают к себе на небо. Души По, в свою очередь, находятся в месте захоронения покойного. Вот почему, если человека не похоронить как подобает, души По — бесприютные и недовольные — будут слоняться по земле в месте, где жил покойный, мстить потомкам и бедокурить всячески. А у наиболее мощных, целостных личностей, людей «небесного пути», у выдающихся бессмертных, которых на сегодняшний день числится восемь человек, идентичность не распадается после смерти. Личность становится бессмертной и может жить где ей заблагорассудится, то появляясь в телесной форме, то исчезая.
Ли Мин выслушивал генерала очень одобрительно. Он кивал и поглаживал бородку — проводил слабо сжатым кулачком вниз, забирая бородку в кулачок. Генерал же то и дело поглядывал на Ли Мина, опирался на авторитет Учителя. Потом вдруг бросал взгляд на Путина, испрашивал одобрения. И снискал одобрение. Главнокомандующий стал посматривать на него с участием. Лицо его сделалось напряженно сопричастным, лоб напряжен от старательности, бровки — домиком. Генерал почувствовал себя воодушевленным.
— Однако, и тут я прошу уважаемого Ли Мина меня поправить, если я ошибаюсь, Гэ Хун слишком настойчив в требовании употребления пилюли бессмертия. Это лекарство принимается внутрь, а все сопутствующие диеты-посты, медитации, упражнения динамические и статические признаются вспомогательными и даже не очень необходимыми. То есть психофизическая тренировка, развитие сверхспособностей путем медитативных практик — все это вторично перед древней мистической фармакопеей. Надо пить снадобье и, если бы я изложил тут самый простенький рецептик, желающих отведать это лекарство не нашлось бы, я думаю.
— Излагайте. — Это Сечин сказал. С одновременным кивком головы сказал. Он подумал, что генерал кокетничает. Что шутит так. Мол, не скажу. Ждет, чтобы попросили. Не было бы Путина, Сечин бы прямо Лукьянову так и сказал. Что не надо кочевряжиться. А то пришел на совещание и торгуется, цену себе набавляет. А ведь не гражданский же человек.
— В состав самой простой, классической пилюли входит ртуть, сера, а также хлорид ртути. Пилюля позатейливее сочетает треххлористое золото, ацетат меди, силикатоксида магния, некоторые соединения мышьяка, а также непременную серу и ртуть. В результате приема такого лекарства жизнь обещана вечная. Считается, что Вершитель Судеб вычеркивает человека, принявшего Золотую пилюлю, из списка смертных. И такой человек живет до Конца света. Конца же света у даосов как такового нет, в отличие, скажем, от тех же майя. Да, чуть не забыл, в состав пилюли входит сплошь и рядом вино. Перегнанное до девяти раз. В нем иногда еще варят золотые пластинки, многократно давая вину закипеть. Потом пластинки съедают. И живут от этого даже без Золотой пилюли до восьмисот десяти лет.
— Вы сказали, Вершитель судеб. Его имя не Яньло-ван? — спросил Путин.
Лукьянов не знал. Спрашивали у Ли Мина, которому долго объясняли, что Вершитель, Хозяин, Распорядитель и так далее судеб, это вот бог такой, который ведет списочек судеб и положительных и отрицательных поступков. Так не Яньло-ван ли его звать? А если это один и тот же бог, то нельзя ли его как умилостивить, допрашивал Путин. А если разные это боги, то нельзя ли у одного просить заступничества перед другим. Долго они это Ли Мину разъясняли. Коммунницировали не без труда. Бесило, что Ли Мин со всем соглашался и, ласково улыбаясь, все твердил: «Да, да, очень хорошо!» Вы, например, спрашиваете его, так ли это или наоборот, а он твердит, что да, что очень хорошо. Это ж сколько нервов надо. Одного добились: Вершитель судеб — это не Яньло-ван. А действует ли поедание мышьяка, серы и ртути на Начальника Пятой канцелярии, не вызнали точно. «Потом, с переводчиком доверенным надо будет окончательно все порасспросить», — задумал Путин.
В разговоре выходило, что более революционные исследователи больше предлагали, а Агафонов и Сапелко все оспаривали. Сами же бессмертия не обещали. При слове же «бессмертие» лица делали вежливо-саркастические. А при слове, скажем, «мышьяк», вы сами себе представьте их лица. Стволовому авангардисту Тепляшину, которому, может быть, даже и семьсот лет уже, мышьяк тоже не нравился.
Вот она — диалектика. Сторонники антинаучной медицины полагают бессмертие в разной мере реальным. И этим опровергают традицию. Традиция такова, что результатом каждой жизни становится смерть.
Стороннники же официальной рутинной медицины, люди в белых халатах, которые с тетрациклином наперевес, — утверждают и упрочивают стопроцентную смертность индивидуума как конечную перспективу любого лечения. И в силу этого становятся непреклонными традиционалистами.
— Живицу бы еще попробовать применить, — советовал в это время генерал. — Живицу привозят из Алтая. Нет-нет, это не прополис. Это минеральное соединение, неорганическое. Но очень действенное.
Чувствовалось как-то, что в интересах драматургии этой встречи надо генерала отключать. Пока он до уринотерапии не докатился со своей живицей. Доктор Сапелко, болезненно переживавший наметившуюся негармоничность происходящего, принялся покашливать в кулак. Докашлялся — посмотрел на него Сечин, а за ним и президент.
— Может быть, подумать об отдыхе для пациента, — Сапелко из вежливости говорил о якобы неизвестном пациенте отстраненно. Мол, не знаем, о ком речь, да и знать не хотим. Это же просто теоретические рассуждения, не правда ли? — На двадцать четыре дня в обычный советский санаторий. И процедур побольше, а телефонных звонков поменьше. А визитеров вообще никаких. Общение только с медперсоналом. Нянечки живо на ноги поставят. Дело у пациента, предположительно готового глотать серу с ртутью, конечно же, в нервах. Стресс самый обычный. Описанный в специальной литературе многократно. Стресс, независимо от качества и количества интеллектуальных проблем, носит характер эмоциональный. Разочарование, постоянная тревожность. Надо разгрузить кору головного мозга, она не будет возгонять гипоталамус, гипоталамус не будет постоянно мобилизовывать организм, доводить его до стресса.
— Коллега прав, — вступил нейрохирург Агафонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27