Вергун не ловил смерть, он бежал от нее. Но и бесконечный бег по кругу тоже может рано или поздно надоесть. Догадывались об этом другие? Вряд ли. А если бы и догадывались, то что с того? Что тогда изменится? Взамен утерянной свободы они обретали… иллюзию. Но надолго ли? Стоит лишь опустить меч, и ОНА придет за предавшим ее сыном.
Как выглядела разгневанная Мать Карна – не знал никто, но следы после себя она оставляла страшные. Вергун как-то видел Ловчего, отказавшегося служить, точнее то, что с ним случилось. Карна пришла за ним ночью, от отступника остался лишь горячий черный пепел и оружие. Как же его звали? Вергун не помнил. Смерть стирала имена…
Его все устраивало, он был доволен существующим положением вещей. Утратив свободу (а возможно, и нечто большее), он особо не сокрушался, ибо многое приобрел взамен. Да и как можно потерять то, чего у тебя не было изначально?
То, что он приобрел, Ловчий называл «особыми возможностями». Ими не могли обладать обычные люди. Он и сам до конца не знал, насколько глубока бездна, открывшаяся в нем, когда он стал на опасный путь служения Карне. Многое по-прежнему было ему недоступно. Но это многое лишь ждало своего часа, часа пробуждения, чтобы раскрыться в полную силу.
Вергун не убивал без нужды, и Мать была им довольна, во всяком случае до сих пор. А те, кто уходил в Серую Зыбь с его помощью… что ж, среди них не было ни одного праведника, и за это он ручался своим мечом. Обмен был честным, сулящим выгоду обеим сторонам. Пока что у него не было повода сожалеть о чем-либо, хотя кто знает, что преподнесет будущее? Знать все наперед, к сожалению, невозможно, да и опасно. Жестокая, но справедливая игра…
Вернувшись на постоялый двор, он на скорую руку перекусил, затем сходил к конюшне и под удивленным взглядом присматривающего за животными мальчишки вывел лошадь на улицу. Когда он возвратится без коня, это будет выглядеть довольно странно, но ведь он чужак, мало ли какие обычаи царят в его родных краях. Может быть, он захотел продать жеребца, хотя на нуждающегося Ловчий походил меньше всего…
Выехав за пределы города, Вергун с удовлетворением отметил, что уже смеркается. Осенний день был коротким, ночи становились все холоднее, предвещая скорую и наверняка суровую зиму. Но Сын Карны думал о предстоящей смене времени года совершенно равнодушно. Приходящие зимой были конечно опасны, но не опаснее людей, хотя многие считали по-другому.
В небольшой рощице он отпустил коня. Животное хорошо знало, что нужно делать и где ждать хозяина. Позарившийся на одинокую лошадь горько об этом пожалеет, потому что конь принадлежит Сыну Карны.
Ловчий вернулся в город за полчаса до того, как окончательно стемнело, и ленивые, словно осенние мухи, стражники неспешно заперли на ночь железные ворота. Вряд ли они обратили внимание на то, что чужак вернулся без коня, а если и обратили… ну мало ли чудаков на белом свете, видно, решил подкормить местных волков, только и всего. Вергун ухмылялся своим мыслям, они его определенно забавляли.
«Хорошее начало, – подумал он, – как в старые добрые времена».
Снова объявившись на постоялом дворе, он все-таки заглянул в выделенную ему комнату. Комната была опрятной. Посыпанный свежими опилками пол пах лесной вырубкой. На маленьком столе кувшин с вином. Удобная кровать, набитая гусиным пухом перина.
Что еще нужно уставшему с дороги путнику?
Владелец постоялого двора подумал и об этом.
Не успел Вергун как следует насладиться покоем, как в дверь его комнаты тихонько постучали. Сын Карны удивленно приподнял бровь. Стук повторился, на этот раз настойчивее. Ловчий подошел к двери и резким движением отодвинул засов. На пороге нетерпеливо топталась пышнотелая молодая девица, возможно, одна из тех, что днем развлекали охочих до чужого золота покойников. Девица явно входила в оплату комнаты. Он ничего не сказал, просто посмотрел ей прямо в глаза, посмотрел по-особому, как умел. Девица резко отвернулась и, брезгливо передернув плечами, пошла обратно к лестнице. Кровь отлила от ее розовощекого лица, придав ему ту самую бледность, которая так влекла Сына Карны. Больше она его сегодня не побеспокоит.
Вергун снова запер дверь, затем распахнул настежь маленькое оконце, впуская в комнату ночную прохладу. Жизнь на постоялом дворе замирала. Невдалеке кто-то орал пьяным голосом, но ночного крикуна быстро успокоили. Звуки драки медленно переместились куда-то вглубь города. Залаяла собака, затем к ней присоединилась вторая. На центральной площади в Башне Часа десять раз пробил колокол, до полуночи оставалось немного.
Ловчий с удовольствием вслушивался в звуки погружающегося в ночную жизнь Вельрада. Любой город был оборотнем, живым существом. Это существо жило, но никогда на самом деле не засыпало. У него было два лица, дневное и ночное, и каждое сулило свои удовольствия и свои опасности. По крайней мере ЗДЕСЬ можно с чистой совестью выбирать. Редкий случай.
Зажмурившись и вдыхая обтекающую лицо прохладу, Сын Карны осторожно вышел из тела, обратившись в слух и глаза. Он легко прошел сквозь каменные стены постоялого двора, видя других постояльцев, которых было не так уж и много. Купцы из Ирских гор, проживающие в комнате этажом ниже, уже беспробудно спали, и сны их были просты и предсказуемы. В небольшом помещении, расположенном рядом, сидели их охранники. Наемники, как и полагается, бодрствовали, играя в «Блуждающую могилу»: швыряли на шестиугольную деревянную доску с многочисленными выемками отполированные человеческие кости. Вергун слегка подслушал их мысли, узнав, что наемные головорезы решили прикончить своих нанимателей, как только те покинут Вельрад, и забрать себе полученную за оружие выручку. Ситуация позабавила Ловчего, и он поспешно вернулся в комнату к безмятежно спящим купцам, осторожно коснувшись их сознания. Через несколько мгновений Вергун всерьез зауважал торговых людей. Эти далеко пойдут. Купцы подозревали о намерении своих телохранителей. Сработала выпестованная годами интуиция. Они заранее обо всем позаботились, еще утром подсыпав в вино наемников медленно действующий яд. К моменту, когда вся процессия отдалится от города, троица, задумавшая выгодное кровавое дельце, будет мертва. Торговые люди, конечно, окажутся без охраны, но живыми и здоровыми, а это уже немало.
Вергун скользнул чуть в сторону, застав постояльца соседней с храпящими купцами комнаты за сладким занятием. Отвергнутая Сыном Карны пышнотелая девица с небывалым энтузиазмом ублажала молодого торговца лошадьми, прибывшего в Вельрад из далекого Эмброка. Мысли этих двоих были пусты, как мысли пасущейся на лугу коровы.
Ловчий переместился чуть левее и прошел сквозь внешнюю стену, оказавшись на улице. Внезапная свобода окрылила, и он взмыл высоко в небо, обозревая сверху ночной город. Сквозь прозрачное тело пролетело несколько пищащих комочков. Летучие мыши, вечные странники тьмы. Он услышал их и увидел три маленькие тени, промелькнувшие во мраке…
Ночной Вельрад освещался плохо. Вдоль главной улицы двигались вооруженные всадники, как видно, ночная варта. Тот, что ехал впереди, держал в правой руке коптящий факел. Окна некоторых домов светились. Возможно, то были местные пивнушки, а может, кто-то просто предпочитал спать при свете, отпугивающем некоторых гостей. В это время года были свои опасные посетители, и далеко не для всех высокие каменные стены являлись такой уж непреодолимой преградой. Мало кому улыбалась возможность наутро не проснуться, попав прямо из объятий сна на узкую горную тропу, ведущую в Серую Зыбь.
Вергун устремил взгляд в ту сторону, где в свете звезд чернел замок. Сейчас погруженное во тьму мрачное строение напоминало затаившегося на холме могучего хищника, готового в любую минуту броситься на лежащий внизу город и высосать жизнь из ничего не подозревающих, разморенных ложной безопасностью обитателей.
Соблазн скользнуть во тьму и заглянуть в замок был велик. Чем сейчас занят бан Ахтар? Беспокойно спит или, быть может, развлекается в компании смуглых красавиц из далекой Лирии. Вряд ли предприимчивые купцы ограничились только оружием и не привезли в Вельрад знаменитых южных рабынь, славившихся небывалой красотой и секретами плотской любви. Мысль была забавной. Но не следовало забывать о том, что сегодня в замке Ахтар наверняка ощутил близость неотвратимого. Если Вергун верно оценил этого человека, то спать бан сегодня не будет.
Сын Карны почувствовал, что увлекся. Слишком долгий ВЫХОД начинал потихоньку истощать силы, вытягивая капли источника жизни. Ловчий встряхнулся, окончательно придя в себя. Стоя у окна, он слегка продрог, следовало размяться.
Полночь приближалась. Вергун обернулся, бросая на комнату последний взгляд. То-то хозяин удивится, а заодно и огорчится, что упустил такого выгодного постояльца. Взобравшись на узкий подоконник, Сын Карны подтянулся, уцепившись за резной конек. Прыжок – и вот он уже бесшумно скользит по крышам ночного города. Дома жались друг к другу настолько плотно, что казались стадом испуганных животных, которых застал врасплох неведомый ужас, а они так и застыли, парализованные страхом. Именно страх повлиял на планировку северного города, человеческий инстинкт самосохранения. В стаде безопасней, но лишь на первый взгляд, ибо стадо привлекает стаи хищников. Одиночке легче выжить при условии, что у него острые зубы.
Около полуночи Вергун был уже в лесу, который подробно изучил накануне. Он заранее выбрал свой путь и мог пройти лес насквозь с закрытыми глазами, не потревожив даже самой незначительной ветки. Ловчий отлично видел в темноте. Еще одно удобное преимущество. Мать Карна хорошо заботилась о своих сыновьях…
А вот и замок.
Пересечь открытое пространство нужно быстро. Ночь довольно темная, но кто знает, на что способны невидимые сейчас дозорные бана.
Оказавшись у рва, Вергун слегка нажал браслет на правом запястье, из которого тут же выдвинулось короткое изогнутое лезвие, то же самое он проделал и с левой рукой, второй «коготь» со щелчком прыгнул в ладонь. Изогнутые лезвия глубоко вошли в стену. Острые железные набойки на носках сапог помогали не соскальзывать вниз. Сын Карны напрягся и словно ящерица побежал по стене. Завершающий рывок – и Ловчий возник перед опешившим стражником, обходящим верхний периметр замковой стены.
– Как ты…
Больше он ничего не успел сказать, тяжелый «коготь» уткнулся в не защищенную шлемом шею. Тело стражника обмякло. Вергун вовремя подхватил его и уложил у края стены. К утру, может, очухается. Дальше все было еще проще. Снова стена и снова помогли «когти». Бесшумным призраком Сын Карны проскользнул в башню, особо не рассчитывая, что она окажется ТОЙ САМОЙ. Через узкое окно он проник в тесное помещение, покрытое потертым ковром. В медных канделябрах горели свечи.
Ловчий огляделся. Нет, он проник не в комнату, а в коридор. Чувства слегка обманули его. Что ж, ничего страшного. Первая попавшаяся на пути дверь открылась без единого звука. Сын Карны вошел. Спальня. В маленькой светлице дремала немолодая служанка, сидя за узким столом и подперев рукой седую голову. Вергун понял, что попал не туда, куда вел его инстинкт, но любопытство взяло верх, и он бесшумно прошел мимо сопящей женщины. Вторая комната оказалась намного больше. Стены и пол укрывали дорогие восточные ковры. У огромной, занавешенной полупрозрачным шелковым пологом кровати скалилась черная медвежья шкура. Свет единственной свечи колебался от потока свежего воздуха, врывающегося в приоткрытое окно. Тени танцевали, словно сонм живых существ, готовых накинуться на беззащитную жертву.
Вергун поднял край полога. На кровати спала девочка лет одиннадцати. Наверняка дочь бана. Лицо ее было безмятежным. Та самая внешность, которая расцветает с годами, словно бутон цветка. Годам к шестнадцати дочь Ахтара превратится в настоящую красавицу. Но жизнь жестока к красоте, и Сын Карны немного посочувствовал девочке, которая очень скоро лишится покровительства и защиты отца. Ловчий обратил внимание на темно-багровый камень на шее спящей. Страж тени защищал от постороннего проникновения в сны. Вергун недооценил северян, считая их слишком дремучими. Хотя, что это меняло?
Подойдя к открытому окну, Сын Карны прислушался, касаясь губами перстня. Покои бана располагались выше.
Ловчий перебрался через подоконник и легко поднялся по стене. Окно было приоткрыто, ставни сняты, и это настораживало. Но отступать поздно. Вергун нырнул в темный зев комнаты.
Его уже ждали.
Знакомо щелкнули спущенные тетивы. С десяток арбалетов выпустили серебряные болты.
«Безликий?!!» – с удивлением успел подумать Сын Карны, вспоминая старика, столько лет прослужившего Братству.
Кто бы мог подумать?
В следующее мгновение он выхватил меч.

3

Прозрачная тень… шум ветра… внезапный плеск воды… дуновение тьмы… капля багрового безмолвия… синева полированной стали… дыхание холода, обдавшее лицо… крик потревоженной ночной птицы… резкий, режущий глаза свет звезд… колышущиеся ветви безликих деревьев… Вереница образов как всегда была другой. Не такой как в прошлый раз. Натянутая струна со сладостным ожиданием лопнула. Открылся свет… красный, белый, фиолетовый, черный и снова… красный… Красный – рвущийся наружу поток, бьющийся в чужих венах… Белый – сполох холодной стали… Фиолетовый – разбухающие от крови вены… Черный – колодец чужих кошмаров… надвигающийся колодец… Красный – вырвавшаяся из тела кровь… Настроиться на бой не трудно, трудно удержать натянутой новую струну… новый звук… ноту… и еще труднее остановиться. Как только меч вышел из ножен, живые обречены. Качнулся маятник. Утрачивая свет, замкнулся обманчиво бесконечный круг, для кого-то навсегда, но не для Ловчего. Ничто не имело значения. Время медленно сбегало с клинка, падая каплями… незримыми каплями крови… Ее невозможно увидеть, слышно лишь рассекающее пустоту лезвие.
1 2 3 4 5 6 7