Валентин Леженда
Ловчий Смерти

В каждом живет маленький убийца, трусливый и беспощадный зверь, лишенный комплексов, зовущий и подталкивающий в темноту. Кто-то подчиняется зову, кто-то блуждает в сумерках, кто-то возвращается к свету. Но никто не застрахован от непоправимой ошибки. И где он, истинный свет?
Андрей Дашков
Часть первая. Танаис

1

Двое встретились на окраине леса далеко за полночь, когда в небе одиноко парил немигающий глаз кроваво-красной луны.
Хорошая ночь.
Ночь полнолуния.
По освещенной призрачным светом земле тяжелыми языками стелился молочный туман, делая лес каким-то нереальным, словно отражение в неподвижной воде. Казалось, чуть отвлекись, и он исчезнет, и тогда сгустившаяся живая тьма бесшумно поглотит тебя, затянув в свой холодный безжизненный омут.
Хорошая ночь…
Всадник, будто сотканный из самой черноты, словно призрак вынырнул из плотной завесы тумана. Его жеребец беспокойно перебирал копытами, остановившись прямо посреди дороги. Лошадь чувствовала опасность, затаившуюся в предательски неподвижном тумане.
– Ну что же ты, Безликий, – насмешливо прогремел всадник, нарушая напряженную тишину, – долго я буду тебя ждать…
От темной массы деревьев отделилась высокая тощая фигура в длинном плаще. Лицо незнакомца скрывал капюшон.
– Ты опоздал, Сын Карны, – тихо донеслось из-под капюшона, – раньше за тобой подобного не замечалось.
Всадник оглушительно рассмеялся:
– Не твоего ума дело. Говори, зачем звал. Не для того я совершил столь долгую поездку, чтобы выслушивать твои ничтожные упреки.
Безликий стянул капюшон. Был он не молод. Плоское лицо со слегка раскосыми глазами уже отмечено многочисленными морщинами. Левую щеку пересекал ритуальный шрам – метка Посредника.
Пришпорив коня, всадник подъехал ближе.
– Давно не виделись, Вергун, – проговорил Безликий и тут же, согнувшись пополам, хрипло закашлялся. – Я слышал, тебя пытались повесить год назад по приказу бана Гункара, честно говоря, я тогда этим слухам не поверил.
– Если верить всему, что болтает трусливое дурачье, то за последние несколько лет меня девять раз сжигали на костре, – стал с удовольствием перечислять всадник, – шесть раз обезглавливали и даже вбивали в грудь деревянный кол… Знать бы, кто из Посредников распространяет слухи, я бы приплатил этому фантазеру, чтобы он продолжал в том же духе.
Вергун спешился. Странный это был человек, странный и опасный. Его поступки были непредсказуемы, так же как и его мысли. Безликий непроизвольно поежился, опрометчиво заглянув в глаза Сына Карны, ибо там жила смерть.
Его смерть.
Смерть Безликого.
Срок не имел значения. Когда-нибудь это непременно случится. Не сегодня и не завтра, но в глазах Ловчего старик уже читал свой приговор, быстрый и безжалостный.
Безликий скользнул взглядом по рукояти меча Сына Карны. Рукоять тускло отсвечивала в лунном свете. Полированное серебро. Говаривали, что прикосновение к этому мечу – путь мучительной смерти. Пусть себе болтают. Безликий не самоубийца, он не станет проверять. В особенности когда слухи касаются одного из самых опасных Ловчих Смерти. Его дело маленькое. Он Посредник, лишь мостик между жизнью и смертью того, кому очень скоро придется спуститься в Серую Зыбь. Но таковы правила игры, и не ему что-либо менять.
Все же старик боялся. То, что он собирался совершить, было чистым безумием. Даже не безумием, а просто самоубийством. Но он сознательно шел на предательство. Да, ему много заплатили, но его привлекало не золото, а то сладостное чувство, которое пронизывает тебя насквозь, когда оказываешься на грани у последней черты.
Безликий играл с огнем и прекрасно понимал это. Даже Посредники не знали и половины того, что было доступно Сынам Карны, а ведь они сосуществуют бок о бок уже сотни лет. Если самые невероятные домыслы окажутся верными, если план людей, заплативших ему, провалится, старик не жилец. Приговор в глазах Ловчего станет явью, и тогда жалкая душонка Посредника очень скоро предстанет перед ледяными провалами глазниц Непостижимой Карны – богини Смерти.
– Ты что, язык проглотил? – раздраженно поинтересовался Вергун.
Но старик не спешил с ответом. Вот она, грань. Сейчас еще не поздно отступить, сделать шаг назад. Грань… Ее можно потрогать, коснуться трясущимися руками, попробовать на вкус. Но вкус этот был мерзок, вкус крови, его крови, крови Безликого.
Он хотел как следует запомнить, как будет выглядеть его приговор, если то, что он задумал, провалится.
Приговор был высок и строен, гибок как дикий зверь. Длинные черные волосы, падающие на плечи, уступали по черноте лишь безлунной ночи. Одежда Ловчего была дорогой. Как у человека из высшего сословия. Кое-где виднелись украшавшие кожаный камзол серебряные шипы, черный отороченный мехом плащ развевался от резких порывов холодного ветра.
Сын Карны не носил кольчуги, презирая доспехи.
– Я жду, старик.
Безликий вздрогнул.
– Его имя Ахтар, – облизав губы, быстро ответил он, – бан Северного Межземья.
– Это недалеко отсюда, – задумчиво проговорил Вергун. – Пожалуй, я справлюсь быстрее, чем предполагал.
– Вот плата, – стараясь, чтобы дрожащие руки не выдали его, Посредник передал убийце черный замшевый кошель.
Он только что отрезал себе путь назад.
Навсегда.
Черта преодолена. Теперь все зависит от незримой игры, начавшейся несколько мгновений назад.
Вергун небрежно принял плату, развязал тесемки и стал в свете луны внимательно рассматривать выскользнувший на раскрытую ладонь камень. Камень был занятен. По краям кроваво-красный, к середине он светлел, отливая голубой лазурью, внутри переливались золотистые прожилки.
– Копрофит, – Сын Карны улыбнулся. – Однако высоко оценивают жизнь бана Северного Межземья неизвестные доброжелатели. Знать бы еще, чем он им не угодил.
Безликий молчал.
Ловчие редко интересовались нитями, ведущими к причине предстоящего убийства.
Вергун был сегодня уж слишком любопытен.
«Неужели догадывается?» – внутренне холодея, подумал старик.
Что он знал о них, о Сыновьях Карны? Как далеко заходят их страшные способности? Где в многочисленных слухах правда, а где вымысел? Безликий уже нутром чувствовал холодную сталь страшного клинка…
Спрятав плату, Вергун ловко вскочил на коня.
– Срок исполнения?
Посредник немного замешкался:
– Два, в крайнем случае три дня…
Сын Карны лукаво прищурился.
– Туман сгущается, – задумчиво проговорил он, – не боишься незваных гостей? Полнолуние – любимое время драссов!
Старик кивнул и, раздвинув полы плаща, продемонстрировал висящий на поясе меч.
– Смех Ветров, – с ходу определил оружие Вергун. – Думаешь, поможет? Ну смотри.
Лошадь резко развернулась и бесшумно сгинула во тьме.
Старик испуганно подумал, а не привиделась ли ему эта встреча? Скажем, в ночном кошмаре?
Нет, не привиделась, иначе отчего так трясутся поджилки, а ледяная рука холода все выше и выше подбирается к горлу.
Чувства не подводили его еще ни разу, а это значит, он проиграл первый и последний раз в жизни…
Уже занялось утро, когда Вергун прибыл в единственный крупный город Северного Межземья, Вельрад.
Профессиональное чутье подсказывало, что жертву нужно искать именно здесь, в неприступном замке у реки, одной из резиденций местного бана.
Задача не казалась слишком сложной, в прошлом были дела и посерьезней. Но сказать, что на этот раз все будет просто, тоже нельзя.
Вергун любил непредвиденные препятствия, они не позволяли лишний раз расслабляться. Если расслабишься, воронье тут же почует твою слабость и разорвет на куски, точнее, попытается разорвать. И что он тогда скажет матери Карне, представ весь как есть пред ее величественным троном, сложенным из человеческих костей?
По местным меркам, Вельрад действительно считался крупным городом. Многочисленный сброд, толкающийся на улицах, и те, у кого не было при себе оружия, заранее обречены. И хорошо еще, если только ограбят.
Вергун медленно рассекал людской поток, чувствуя на себе злобные взгляды местных. Чужаков здесь не любили, а именно так черный всадник и выглядел. Но держался чужак надменно и отвечал на слишком уж откровенные взгляды спокойной холодной усмешкой, в которой таилось нечто более опасное, нежели обычное презрение к черни. Вряд ли кто-нибудь из местных крыс смог бы распознать в нем Ловчего, на это были способны далеко не многие.
Вергун решил слегка осмотреться и не соваться в замок средь бела дня. Никакой срочности не было, и поэтому он спокойно повернул коня к ближайшему постоялому двору. Тут же к всаднику подбежал чумазый мальчишка, взяв недовольно фыркающего жеребца под уздцы. Сын Карны подмигнул мальчонке, швыряя серебряную монету. Глаза у мальчишки при виде серебра округлились, и Вергун, спешившись, спокойно направился к крыльцу, зная, что за лошадью теперь хорошенько присмотрят. Мальчишка даже заночует рядом с ней, если чужеземный гость задержится в городе до утра. Но задержка в планы чужака не входила.
Как только Сын Карны переступил деревянный порог, к нему поспешил щупленький мужичок, кланяясь на ходу и указывая на длинный стол у окна. Ловчий коротко кивнул, опускаясь на широкую скамью. Постоялый двор пришелся ему по душе: в меру опрятен, хотя и не очень богат. Вход располагался напротив окна. Место и впрямь удачное, да и общий зал как на ладони. Глазенки у подобострастного мужичка алчно поблескивали, значит, уже пронюхал о щедрости чужеземного господина.
Как?
Умел читать мысли?
Вергун улыбнулся своему забавному допущению, но мужичок истолковал его улыбку по-своему.
– Вам у нас нравится, господин? – И, не дождавшись ответа, спросил: – Желаете откушать?
Вергун кивнул.
– Заночуете?
– По обстоятельствам.
– Я все же приготовлю для вас комнату…
Мужичок снова поклонился, после чего поспешил на кухню, распорядиться начет нового постояльца. Хороший человек, с расспросами не лезет, выгоду свою знает, что ж, значит, дольше проживет.
Расслабленно развалившись на лавке, Вергун рассматривал других посетителей. Таковых оказалось немного. В углу бражничали два молодых купца, судя по обилию золотых безделушек из Ирских гор. Чуть поодаль от торговых людей сидели трое обманчиво беззаботных мужчин с мечами на поясах. В них Вергун безошибочно определил наемников – охрану уже порядком нализавшихся торговцев.
У дверей расположилось обычное мужичье, попеременно тискающее двух розовощеких девок, как видно специально ошивающихся на постоялом дворе для развлечения и привлечения постояльцев. Все эти людишки не представляли никакого интереса, кроме одного.
Старающийся особо не выделяться незнакомец сидел в самом дальнем углу, неспешно потягивая какое-то местное пойло. Вергун безошибочно признал в нем Берущего. Парень не был Ловчим. Скорее уж обычный самоучка, мечтающий привлечь внимание Великой Матери и тем самым получить то, о чем грезит каждый.
Бесполезная попытка.
Непостижимая не принимает никого со стороны, ибо число Ловчих всегда неизменно.
Таких, как этот, Сыны Карны, как правило, убивали. Конкуренции опасаться не приходилось, дилетант – он и есть дилетант, но само его существование бросало тень на весь клан.
Присутствие в городе самоучки настораживало.
«Неужели страхуют? – подумал Вергун и тут же резко осадил себя: – Чушь! Страховать меня – верх глупости».
Тогда что он здесь делает?
Случайность?
Вергун давно не верил в случайности.
Значит, следует быть настороже, вдвойне бдительней обычного. Но неприятности, как водится, начались гораздо раньше, чем можно было предположить.
Еда Сыну Карны понравилась. Кормили на случайно подвернувшемся постоялом дворе превосходно. Ну а вино… наверняка хозяин распорядился откупорить для чужеземца особый бочонок. Гость, легко расплачивающийся серебром, в Вельраде, как видно, редкость.
Когда пришла пора платить, Вергун решил не разочаровывать хозяина. Не колеблясь, Сын Карны выложил на крышку стола золотой кругляш и несколько секунд любовался отвисшей челюстью щуплого мужичка.
– Сдачу оставь себе.
– Господин небывало щедр, – только и смог выдавить из себя мужичок, поспешно накрывая ладонью скачущую по столешнице монету, дабы ее не заметили те, кому противопоказано часто видеть блеск золота.
Но кое-кто все же успел краем глаза уловить возникший на мгновение желтый металл, и это постороннее любопытство не укрылось от Сына Карны.
– Может, господин желает подняться в свою комнату и как следует отдохнуть после сытного обеда?
– Нет, возможно, позже.
Мужичок незаметно исчез.
Вергун сладко, до хруста в плечах, потянулся. Следовало прогуляться к замку, благо тот был виден на холме из любой части города.
Сын Карны встал и неспешно вышел, пересекая внутренний двор. Мальчишка, следящий за лошадьми, вопросительно посмотрел, седлать, мол, жеребца, но чужеземец лишь отрицательно покачал головой. Шумную толпу, вывалившуюся вслед за ним, он почувствовал затылком. Предстояла кровавая забава.
Ловчий незаметно усмехнулся.
Воронье было хоть и мелкое, но невероятно наглое. Таких непременно следует остудить.
Беззаботно прогуливаясь по городу, Вергун делал вид, что изучает местные достопримечательности. Достопримечательностей было немного: ветхие перекошенные домишки, копошащиеся в соломе куры, пьянчуга, валяющийся рядом с сомнительного вида корчмой, повешенный.
Повешенный особо заинтересовал Сына Карны. Судя по отрезанным ушам и вырванным ноздрям, то был насильник. Над болтающимся на высоком столбе трупом вовсю кружили мухи. Сразу видно, бан Ахтар правит краем железной рукой.
Полюбовавшись отошедшим в Серую Зыбь ублюдком, Вергун двинулся дальше, машинально отмечая, что девицы в шумной компании, орущей за спиной, куда-то бесследно исчезли, да и пьяные крики вскоре утихли, а сами гуляки незаметно растворились в уличной толпе.
1 2 3 4 5 6 7