У нее в груди возникла какая-то внезапная слабость и жуткое предчувствие.
Отрава заглянула в кроватку. Что бы там ни лежало, но это была не Азалия.
— Почему ты не проснулась? — зашипела Мелисса. — Ты же была здесь! Гадкая девчонка! Почему ты не проснулась?
Отрава не слушала ее. Казалось, мир для нее сузился до размеров этой кроватки и того, что в ней лежало. Все звуки стали будто бы далекими— далекими, даже пронзительный голос мачехи. Она слышала только свое прерывистое дыхание и то, как медленно стучит в жилах кровь. Девушка оперлась руками на спинку кроватки, чтобы удержаться на ногах, Где-то в памяти звенел маленький серебряный колокольчик.
Она отпрянула от кроватки и схватила с книжной полки самый толстый томик. Отрава когда-то давно взяла его у Паруса и даже не собиралась отдавать. Теперь она открыла книгу, и пыльная обложка из кожи скрипнула, страницы зашелестели под пальцами.
— Читаться Ты собираешься читать, когда такое творится? — завыла Мелисса.
Отрава метнула в нее раздраженный взгляд и возобновила поиски. Мачеха зарыдала:
— Бедный Руб! Что я ему скажу? Что я скажут Он сойдет с ума! ..
Страница, которую искала Отрава, открылась, и у девушки потемнело перед глазами. Вот оно. Всю левую часть разворота занимала черно-белая гравюра горбатого существа, одетого в длинное поношенное пальто. Его лицо скрывалось под широкополой шляпой, а глаза маленькими щелками зияли в ее тени. Существо стояло, вытянув длинную костлявую руку, и осторожно держало большим и указательным пальцами крошечный колокольчик. Другой рукой оно разбрасывало вокруг нечто похожее на пыль. Чудовище стояло на лесной просеке, а повсюду лежали спящие люди.
— Пугало, — прошептала девушка. Отрава снова услышала в голове звон. Онаозабоченно нахмурилась и пристально вгляделась в страницу. Кажется, секунду назад что-то пошевелилось? Она присмотрелась получше.
Прямо у нее на глазах картинка неожиданно начала расти, как будто девушка падала в нее или картинка поднималась со страницы, чтобы поглотить Отраву. Черно-белые листья зашелестели. У Отравы закружилась голова, и она вытаращила глаза.
Пугало повернулось и посмотрело на девочку. Оно смотрело на нее с книжной страницы. От ужаса у Отравы перехватило дыхание. Ей хотелось тут же закрыть книгу, но она не могла пошевелиться, ни одна мышца не подчинялась ей. Ее как будто пригвоздило к месту: ни двинуться, даже ни моргнуть… Откуда-то из сердца поднялись тревога и неверие.
Пугало шагнуло к ней. Его движения были очень странными, отрывистыми, словно в мультике, нарисованном на полях тетрадных листов. Но оно определенно двигалось и быстро, хромая и запинаясь, приближалось к ней, вытянув вперед свой маленький колокольчик.
«Невозможно, — сказала себе Отрава. — Невозможно…
Но она не могла оторваться, не могла отвести взгляд. Пугало подергало колокольчик, и звон послышался опять. Чистый звон, невыразимо зловещий. Тихий, но самый отчетливый звук. А существо росло, увеличивалось в размерах, пока верхняя часть туловища не заняла всю страницу. Теперь оно словно смотрело на Отраву через окно, подойдя вплотную к подоконнику. Колокольчик зазвонил снова, овладевая ее разумом. Белые щелки глаз Пугала на черном-черном лице впивались в нее.
Отрава едва могла дышать, и тот воздух, которому удавалось прорваться в легкие, сотрясал ее тело. Девушка только продолжала повторять про себя, что это невозможно, это всего лишь картинка в книжке. Но Пугало все равно росло, приближалось, пока Отраве не показалось, что теперь их разделяет только толщина бумажного листа.
Оно положило ладонь на страницу, и пальцы загнули краешек, задев запястье девочки.
Громко хлопнувшая входная дверь вывела Отраву из транса, и девушка с криком отшвырнула книгу в сторону. Та перевернулась в воздухе и шлепнулась на деревянный пол с характерным звуком. Отрава, содрогаясь, смотрела на нее с кровати, готовая бежать в случае, если книга передумает просто лежать, где лежит, сцепила руки на коленях, чтобы те не тряслись, и то и дело украдкой поглядывала на книгу. Должно быть какое-то объяснение, должно быть…
И тут Отрава заметила, что Мелиссы в комнате уже нет, и поняла, кто хлопнул дверью минуту назад. В кроватке тоже было пусто. Девушка сразу поняла, что задумала Мелисса, она вскочила с кровати и пулей вылетела из дома, чтобы остановить мачеху.
* * *
Утро стояло сырое и холодное. Солнце карабкалось на небо сквозь зеленоватые испарения Черных болот. Для мух было еще рановато: вода в болоте пока не прогрелась. Отрава выскочила из хижины на холод в одной ночной рубашке. Собственно, это ее не очень волновало: почти вся деревня еще спала после вчерашнего праздника. Пусть выглядела она немного смешно, но эта ночная рубашка была плотнее и теплее того, что Отрава носила днем. А что подумают люди, ей было все равно. Правда, девушке хватило ума надеть сапожки: ходить босиком по болотной грязи, кишащей насекомыми и змеями, ядовитыми пауками и колючими улитками, каждый из которых может укусить, — настоящее самоубийство.
Мелиссы нигде не было видно, но от их площадки отходил всего один мостик, так что Отрава кинулась на соседнюю площадку, где в доме Обрыва крепко спал ловец духов, а сам Обрыв с женой ютились на полу. Оттуда отходили уже два веревочных мостика, но один из них до сих пор слегка раскачивался, потревоженный Мелиссой. Отрава пошла по нему, уже понимая, куда направилась ее мачеха.
Она увидела женщину за миг до того, когда та скрылась за деревьями, теснившимися у озера, на котором стояла деревня. Мелисса крепко прижимала к груди то, что они нашли в детской кроватке. Отрава окликнула мачеху и 'бросилась к мостику, который соединял деревню с берегом. Мелисса остановилась на секунду, посмотрела на падчерицу безумными глазами и нырнула в рощицу. Отрава помчалась за ней, поскользнулась на мокрых дощечках, но успела ухватиться за веревки, отделавшись ссадинами. Она выругалась и побежала дальше.
Под сапожками хлюпала грязь. Для Черных болот это была еще сравнительно твердая почва. Хорошо, что здесь нет трясины, которая может засосать. Отрава заметила вдалеке светлую косу мачехи, мелькнувшую среди деревьев. Под ногами что-то хрустнуло, но девушка не остановилась посмотреть, кому не повезло оказаться у нее на пути. Здесь деревья частично были вырублены, по расчищенному месту шла ухабистая дорожка, которую утоптало бесчисленное количество ног. Отрава прибавила скорость и начала догонять Мелиссу. Мачеха уже запыхалась, и, когда они добрались до колодца, Отрава могла запросто коснуться ее рукой.
Колодец стоял посреди грубо вырубленной опушки. Каменные стенки шахты доставали человеку до пояса. Поверх шахты лежала узкая пылью решетка, а сверху была устроена крыша. Она ила вогнутой, как воронка, чтобы дождевая вода убиралась в ней, а потом стекала в колодец дождевая вода очень, чистая, как и вода из подземных источников, которыми питался колодец. Люди не хотели, чтобы в их драгоценные запасы воды попадала болотная грязь или заползали скользкие болотные твари. Поэтому жители деревни соорудили высокие стенки и положили решетку. На краю опушки Мелисса споткнулась, упала на колени и уронила свою ношу в одеяле. Когда трава подбежала, мачеха задыхалась.
— Вот, держи, живее, — сказала Отрава, скрывая в нетерпеливом тоне тревогу.
Она сунула край мачехиного рукава в рот Мелиссе. Та взялась свободной рукой, а Отрава натянула рукав на локоть, соорудив таким образом чтоб вроде мешочка, в который Мелисса могла дышать. Женщина еще несколько раз отрывисто дохнула и вскоре задышала нормально. Тогда Отрава ее отпустила.
— Не надо так нервничать, — посоветовала девушка. Мелисса осела на землю и уронила глаза на сверток перед ней.
— Какой тяжелый… Отрава тоже посмотрела на это. Оно лежало на земле совершенно неподвижно. Мачеха завернула его, как буханку хлеба. Может, оно там задохнулось. Или ему и не надо дышаться — Ты собиралась бросить его в колодец? — спросила девочка.
— Руб не должен его увидеть. Это убьет его! — Не будь дурой, — огрызнулась Отрава.—
Во-первых, ты могла загрязнить нашу воду, если бы оставила его там гнить. Ты хоть об этом поду— мала? И вообще, его нельзя топить. Ты знаешь, что это такое?
Мелисса в ярости посмотрела на нее. Она терпеть не могла, когда ее обвиняли в невежестве.
— Можно подумать, ты знаешь! — Это подкидыш, — ответила Отрава. — Его оставляют эльфы взамен похищенного ребенка. Если бы ты бросила подкидыша в колодец, мы бы больше никогда не увидели Азалию.
Мелисса недоверчиво уставилась на падчерицу.
— Откуда ты это знаешь? Откуда ты знаешь, маленькая ведьма? Это ты сделала? Ты?
Отрава не стала утруждать себя ответом. Вместо этого она взяла в охапку сверток — а он действительно был тяжелый, как камень, — и посмотрела на мачеху, которая разрыдалась, сидя в грязи. Платье ее порвалось и сильно испачкалось в болотной слизи.
— Ничего ему не говори. Я справлюсь с этим. — Куда делась Азалия? Что ты будешь делать? — крикнула ей вслед Мелисса. — Ничего никому не говори, — повторила Отрава — отчасти потому, что хотела подчеркнуть важность происходящего, а отчасти из-за того, что не знала ответов на эти вопросы.
Но был один человек, кто знал.
— Ладно, ладно, иду, только перестаньте барабанить! — проворчал Парус и отпер дверь своей хижины.
Было еще рано, а он любил поспать подольше. Но его досада тут же улетучилась, когда он увидел лицо Отравы.
— Ночью приходило Пугало, — сказала она дрожащим голосом. — Оно похитило Азалию. И оставило нам вот это.
Парус несколько секунд переваривал услышанное: уж слишком рано было для таких важных дел. Потом он удивленно и встревожено приподнял брови и быстро втащил девочку в дом. Старик выглянул за дверь — проверить, что никто не видел Отраву. Однако все жители еще спали. Хижина Паруса стояла по соседству с двумя другими, на площадке между парой огромных пробковых деревьев, но соседи старика были сони почище его самого. Бросив вокруг последний подозрительный взгляд, он захлопнул дверь.
— Кто-нибудь еще знает? — спросил Парус у Отравы, когда она с кряхтением уложила сверток на кухонный стол.
О богатстве папаши Паруса ходили легенды. Он мог позволить себе большую хижину с не— сколькими комнатами и отдельными кухней и ванной.
— Мелисса знает, — ответила Отрава. — Но она ничего не скажет.
— Точно? Это ведь важно. — Она не…—, начала девочка, и, к ее стыду, из глаз потекли слезы. Она пыталась не дать им воли, но ничего не могла поделать с собой. — Лучше бы она просто исчезла… Она… — Голос предал ее, и Отрава замолчала.
Тогда Парус положил шершавую руку ей на плечо и успокаивающе произнес:
— Не надо, Отрава. Еще не все потеряно. Давай разберемся, что случилось.
Парус обошел стол и развернул одеяло. Внутри лежала Азалия, одетая в грубо вышитую шерстяную пижаму. Она лежала неподвижно с закрытыми глазами, и казалось, что малышка просто спит. Как всегда немного бледная, но круглолицая, с пучком соломенных волос.
— Он мертв? — спросил Парус, потянув подкидыша за ногу.
Ребенок тут же открыл глаза. Они были черные и без зрачков. Под его ледяным взглядом вокруг стало холоднее. Он не двинул и мускулом и продолжал так же лежать, но в его взгляде горел гибельный огонь.
— Охты… — выдохнул Парус. — Это и правда подкидыш.
— А я что говорила, — грубо ответила Отрава. Даже горе не могло смягчить ее язвительность.
Парус почесал костяшкой пальца давно не бритую щеку.
— Поднесем его поближе к огню, — сказал он, взял подкидыша на руки и понес в соседнюю комнату, где была читальня.
Там перед янтарными угольками вчерашнего огня стояли два старых потертых кресла. В комнате не горел свет, на окнах висели тонкие изношенные шторы и было довольно душно. У дальней стены стоял книжный шкаф, с которым и в сравнение не шла полка Отравы.
— Садись, садись… Парус положил подкидыша на пол, как мешок. Девушка уселась и только тогда поняла, что ноги в сапожках буквально заледенели. На ней ведь не было носок. Парус засуетился вокруг Отравы. Он был высоким и очень сильным, худощавым, но мускулистым, с большим носом и волосатыми ушами. Его шевелюра почти полностью поседела, но оставалась необычайно густой для старика. При каждом его движении непослушные волосы падали на глаза. На Парусе был старый выцветший жилет и штаны. Вообще-то Отрава никогда не видела его в чем-то еще. Вдруг ей пришла в голову одна мысль.
— Я тебя разбудила? — спросила она. — А? — бросил через плечо Парус, пробегая пальцами по корешкам книг в поисках чего-то.
— Сейчас… Я тебя разбудила, когда постучала?
— Боюсь, что так, — ответил Парус с притворным недовольством. — Ты бы и мертвого подняла.
— Ты что, так и спишь в этой одежде? Парус на минуту оставил свои поиски. — Я спал в кресле, если хочешь знать. Я стар и засыпаю где попало, — он вздохнул и отвернулся от полки. — Не могу найти.
— Найти что? — «Чудовище Махмуса», — ответил старик. — Я был уверен, что она здесь.
Внезапная ледяная вспышка: Пугало заворачивает страницу, прикасаясь к ее коже.
— Она у меня дома, — сказала Отрава. — Но я туда не пойду.
— А… — понимающе протянул Парус. Отрава ожидала не такую реакцию.
— Что значит это «а…? — спросила она громче.
— Книги иногда бывают опасны, Отрава, — ответил Парус. — Питают твое воображение. Супа?
— Чего? — переспросила девушка.
— Супа хочешь? Ты же, наверное, не завтракала еще.
— Парус, что мне делать вот с этим?— требовательно спросила она, ткнув пальцем в подкидыша, который тихо и неподвижно лежал там же, куда его положил Парус.
— Давай я налью тебе супа, — сказал Парус. — А потом скажу.
* * *
Парус пошуровал в очаге и подбросил дров. В кухне тем временем грелся суп. А пока Отрава рассказала старику все, что случилось в то утро. Когда суп был готов, Парус протянул гостье миску, другую взял себе, и положил на стол пару хрустящих булочек — то был настоящий пшеничный хлеб; а не тот безвкусный мякиш, что делали из болотного тростника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31