Они выглядели так, будто собрались принять участие в необычном перетягивании каната.
— Взяли! — скомандовала Отрава, и все трое изо всех сил потянули за веревку.
От их усилий нить натянулась, толстый канат, к которому она примыкала, расслоился — так им удалось отделить от него еще несколько футов.
— Отпустили! — крикнула девушка. — Еще раз!
Они тянули, отпускали, тянули и отпускали. С каждым разом толстая нить паутины колебалась все сильнее. Сначала задрожала, потом затряслась, а потом…
Перчинка взвизгнула, когда паук выскочил из своей пещеры и бросился к центру сети, а затем прямо на них. Казалось, он стремительно увеличивается в размерах, приближаясь к ним. Но трое уже бросили шелковую нить, кинулись назад в узкую расселину и скорчились в темноте. Паук добежал до конца нити и остановился. Вблизи он выглядел настоящим чудовищем. Восемь тусклых красных глаз горели над огромными жвалами, а раздутое брюхо было покрыто колючей щетиной. Длинные ноги пропорционально казались тонкими, хотя были толщиной с руку Брэма. Отрава не сомневалась, что, стоит попасться в лапы такому монстру, гибели не миновать.
Но путники не попались. Паук их даже не заметил. Он сидел и озадаченно пытался осмыслить странное происшествие своими паучьими мозгами. Что-то билось в паутине, он чуял ее дрожь. Но когда примчался, жертвы и след простыл. Не то чтобы раньше с пауком такого не случалось: частенько мотыльку удавалось вырваться из сети, пожертвовав ножкой или кусочком крылышка. Но это было редкостью, вот почему паук удивился. Он долгое время сидел без движения, Отрава чувствовала, что его переполняют подозрения. Но, в конце концов, паук попятился и торопливо удалился в свое логово.
Когда чудовище скрылось, Отрава осторожно выглянула из убежища.
— Вперед, — сказала она, — это еще только начало.
Девушка взялась за свободный конец шелковой струнки, которую Брэм отрезал от главной нити, остальные последовали ее примеру.
— А где Андерсен? — спросила Отрава, которая очень надеялась, что кот не выдаст их, когда паук появится снова.
— Вон он, — ответил Брэм и ткнул пальцем в темное ущелье.
Андерсен оглянулся и виновато посмотрел на них: у него изо рта торчали четыре паучьи ноги. Они еще слабо подергивались.
— Сиди там, — велела ему Отрава. Кот совсем не возражал.
Они снова дернули за веревку. На этот раз паук пулей вылетел из пещеры при первом же дрожании паутины, путешественники бросили нить и едва успели нырнуть обратно в расщелину. Паук опять не нашел никакой жертвы. Как и раньше, он сел на то же место, где возникло волнение, и неподвижно ждал, что мошка снова покажется. В конце концов ему пришлось вторично вернуться ни с чем.
Они проделали этот трюк еще раз десять, пока паук окончательно не сдался. Перчинка первой заметила, что на пятый или шестой раз он уже шел медленнее и осторожнее, как будто догадывался о розыгрыше и поэтому не хотел выглядеть глупо. Один раз он дождался, пока они перестали дергать и решили, что паук так и не выйдет, а потом молнией вылетел из пещеры. Путники едва успели спрятаться. После этого терпение паука лопнуло. Отчего бы ни дергалась паутина, это была не добыча, так что он потерял к этим колебаниям интерес.
Путники на всякий случай сделали еще шесть попыток, но паук перестал выходить. Лишняя предосторожность не помешает: когда они окажутся в паутине, бежать будет уже некуда. А если паук придет за ними — это верная смерть.
— Думаю, теперь можно, — сказала Отрава, хотя не могла скрыть сомнения в голосе.
Но Перчинка покачала головой. Она вся дрожала: от этой игры в кошки-мышки девочка была вся на нервах.
— Я не пойду! — запротестовала она. — Не пойду!
Отрава с несвойственной ей мягкостью положила руку на плечо трусишки. В Перчинке было нечто. такое, отчего Отраве скорее хотелось защитить и успокоить ее, чем выходить из себя или злиться. Девочка была невероятно робкой и жутко наивной. Тем не менее, вместо того, чтобы как обычно разозлиться на нее, Отрава посочувствовала ей. Пусть Перчинка и не помогла ей спастись от Мэб, но Отраве девочка нравилась. Только она не могла объяснить почему.
— Тебе не обязательно идти, — сказала Отрава. — С тебя и этого достаточно, — она обратила свои лиловые глаза на Брэма. — И с тебя тоже. — Брэм открыл рот, чтобы возразить, но Отрава не дала ему сказать. — Я знаю, что ты скажешь, но это слишком опасно. Нельзя рисковать. Какой толк от того, что нас всех съедят? К тому же ты слишком тяжелый. Одна я смогу переползти и не привлечь внимание этой гадины. А от тебя вся паутина затрясется.
Она ожидала, что Брэм начнет с ней спорить, но вместо этого он лишь тяжело вздохнул. Должно быть, он действительно боялся, раз позволил так быстро себя убедить.
— Делай, что считаешь нужным, Отрава, — буркнул он.
— Если я попаду в беду, у меня есть шар короля эльфов, — напомнила девушка.
— А как он действует? — спросил Брэм. — Как ты можешь верить эльфу? Твоей смерти он будет радоваться не меньше, чем, если ты принесешь ему кинжал. Этот шар убьет тебя так же верно, как и паук! Эльфы обманщики, а ты доверила им свою жизнь.
— К несчастью, у меня нет выбора, — ответила Отрава. — Я буду осторожна. Я вовсе не стремлюсь поскорее свести счеты с жизнью, Брэм.
Он поднял брови и взглядом указал на зловещую громаду дворца Асинастры.
— Ну, это как посмотреть…
Раньше Отрава думала, что дом костяной ведьмы — самое жуткое место, какое только можно представить. Как выяснилось, она глубоко ошибалась. Никогда в жизни ей не было так страшно, как когда она ступила на нить паутины, что тянулась от стены ущелья до дворца королевы пауков. Отрава чувствовала себя совершенно беззащитной. Ей придется долго-долго ползти по длиннющей нити высоко над землей, и если за это время появится паук, то ее ждет ужасная, гадкая смерть. Сможет ли она пройти этот путь? И стоит ли попытка спасти сестру так дорого?
И все же Отрава поняла, что не только мысль о сестренке подстегивала ее. Было еще кое-что. Начатое дело, которое нужно завершить, во что бы то ни стало. Она должна двигаться дальше, иначе невозможно. В тот день, когда девушка решила покинуть Чайку, она заставила себя сдвинуться с мертвой точки, и теперь ничто не могло ее остановить, даже она сама. Это было горячее, опьяняющее и безрассудное чувство, и Отрава вцепилась в него так же крепко, как в паучью сеть, потому что лишь оно не даст ей впасть в отчаяние.
Паутина оказалась толщиной с талию Брэма (а он не мог похвастаться стройностью), и к тому же крепкой, как дерево. Если бы этот канат лежал на земле, Отрава могла бы с легкостью пройти по нему. Но он висел над фиолетово-черной бездной, и с обеих сторон поджидала гибель. И потому девушка ползла по сети на четвереньках. Она завязала в узел свои длинные черные волосы и запустила их под воротник, чтобы не прилипли к паутине, но теперь эта беда пугала ее меньше всего. Клей липнул к ее жесткому платью, и любое движение требовало немалых усилий. Каждый раз, когда приходилось отдергивать руку или ногу от клейкой нити, Отрава боялась, что вот— вот примчится паук.
Она полностью сосредоточилась на паутине и не смела даже поднять глаза на логово паука, посмотреть вниз на деревья или оглянуться на Брэма и Перчинку, которые следили за ее продвижением, не решаясь от страха и слова вымолвить. Каждое мгновение мучительно растягивалось в вечность, это было похоже на медленную пытку. Отрава дотронулась до шарика в кармане, убедившись, что он не выпал. Да и на этой высоте его не обо что было разбить. А вдруг он хрустнет, если она придавит его? И что тогда случится?
Вопросы, вопросы… Сейчас все они бесполезны. Потому что помощь далеко, а внизу — необъятная пропасть, и дворец кажется угрожающе огромным, его опутанные паутиной башни метят вонзиться в темное небо. Отраве еще никогда не было так одиноко.
Но она продолжала двигаться, то и дело, останавливаясь после особенно сильных рывков, от которых сеть начинала дрожать. Девушка не отрывала глаз от белой шелковой струны, потому что боялась обернуться и посмотреть, не вышел ли паук. Клей давал ей обманчивое чувство защищенности, но она знала, что если сорвется, то паутина ее не удержит.
— Отрава! Девушка услышала свое имя. Голос Перчинки — и по тону понятно, что это не предвещает ничего хорошего. Отрава обернулась и увидела, как Перчинка на что-то указывает.
Еще один мотылек лениво порхал в ночном воздухе над дворцом.
Тыльной стороной липкой ладони Отрава вытерла пот с губ, потом оценила оставшееся расстояние. Слишком далеко. Оставалась еще четверть пути до дворца, но это займет много времени. Теперь по бокам возвышались башни, достаточно близко, чтобы можно было увидеть разбитые окна и обвалившуюся кирпичную кладку. Впереди протянулись другие нити, соединяясь с той, по которой ползла Отрава. Может быть, доползти до одной из тех башен вдалеке?
Нет. Она не смела пошевелиться. Потому что посмотрела на пещеру паука в скале и увидела то, чего больше всего боялась. Чудовище скорчилось у выхода, вперив восемь тусклых красных глаз в порхающего мотылька, который приближался.
И приближался он к Отраве. Ей захотелось стать крошечной и невидимой, но мотылек, по-видимому, уже приметил ее и решил выяснить, что это за существо такое. Отрава понятия не имела, чем питались эти мотыльки, но подозревала, что вполне похожа на сытный обед. Так что, если эти насекомые тоже плотоядные, у нее большие неприятности. А еще, если мотылек попадет в сеть рядом с ней и сюда прибежит паук, то в один миг сожрет и ее.
Отраве хотелось закричать, чтобы спугнуть мотылька, но это приманило бы паука. Оставалось только сидеть тихо и надеяться.
Мотылек уже подлетел так близко, что девушка чувствовала на своей коже легкий ветерок от тончайших крылышек. Шесть ног зашевелились; фасеточные глазки с любопытством вытаращились. Даже отсутствие зубастой пасти не успокоило Отраву. Мотылек достаточно большой, чтобы подхватить ее.
А потом она вспомнила, насколько слабы эти насекомые, ведь они даже не могут вырваться из непрочного клея паутины.
И Отраве в голову пришла идея. Она отпустила нить, одной рукой дотянулась до котомки, висевшей за плечами, и достала оттуда первое, что попалось под руку, — яблоко. Мотылек опустился перед ней, дергая усиками, и она бросила яблоко в него.
Эффект получился ужасающий. Яблоко прорвало крылышко, как будто это был лист бумаги. Мотылек зажужжал и, отчаянно махая крыльями, кинулся прочь. Отраве пришлось ухватиться за паутину, чтобы не свалиться. Но ранение, видимо, было слишком серьезным, чтобы мотылек мог лететь дальше. Он бешено кружился и не мог набрать высоту, и, в конце концов, врезался в паутину на некотором расстоянии от Отравы. Паук выпрыгнул из своей норы, не желая упускать и эту добычу. Отрава еле удержалась, чтобы не завыть, когда увидела, что к ней вперевалочку, как полагается его сородичам, приближается жирный монстр. Через секунду он уже был на мотыльке и раз за разом вонзал в него свои ядовитые жвала. Мотылек быстро сдался и молча покорился судьбе. Не прошло и пары минут, как бедняга обмяк и уже не мог даже пошевелиться.
Но паук не опутал его коконом, как прошлую жертву. Он принял ту же позу, которую наблюдали Отрава и ее спутники, когда пытались его провести. Словно паук прислушивался к чему-то или глубоко задумался. Он неуклюже скрючился над останками мотылька, расставив лапы по нескольким нитям, и замер.
«Он знает, что я здесь, — в панике подумала Отрава. — Знает или, по крайней мере, подозревает».
Мог ли он ее видеть? Девушка сомневалась, что у паука хорошее зрение, ведь он не заметил ее с друзьями, когда они прятались в расщелине. Но вдруг он чувствовал ее присутствие? Это уже другое дело. В паутине было что-то не то, и паук это чуял.
Он медленно развернулся, и у Отравы все внутри сжалось от страха, когда монстр снова остановился, на этот раз лицом к ней.
Его жвала неуверенно пожевали воздух. Восемь слепых глаз тупо уставились на девушку.
Отрава замерла и затаила дыхание. Что-то привлекло его. Но что?
Ответ пришел к ней с жестокой уверенностью. Биение сердца. Если бы она только могла справиться с этим, успокоить сердце, колотившееся в груди. А паук уже был близко и чувствовал сквозь паутину мерный ритм. Ее выдало биение собственного сердца.
Для чудовища это был незнакомый и слабый звук. Вдобавок жертва не билась в сети, как это обычно бывает. Паук не был уверен, поэтому придвинулся поближе. Отраве стоило больших усилий сдержать крик. Теперь монстр был всего в нескольких ярдах от нее, она уже видела щетину на раздутом брюхе и огромную пасть. Отрава нашарила в кармане шарик, но страх не дал ей воспользоваться им. Элтар велел разбить его только тогда, когда она заполучит кинжал. Как она могла нарушить его указания, если даже не знала, как шарик действует?
— Эй! — послышался вдалеке крик Брэма. — Эй, ты! Сюда!
В ту же минуту Брэм и Перчинка потянули за паутинку, что соединяла их с большой нитью, на которую вскарабкалась Отрава. Паук встал на дыбы и ринулся вперед. Отрава чуть не закричала, когда он в один миг оказался рядом… и пробежал мимо, оставив ее дрожать от ужаса.
Отрава отпрянула от паутины, зная, что у нее есть всего один шанс, пока паук не вернулся. Справа и слева от нее находились башни дворца из крошащегося кирпича. Плюнув на осторожность, девушка как можно скорее поползла к ближайшей из них. Скорее, вон к тому узкому разбитому окошку, под которым тянется нить паутины. Отрава мельком глянула на паука, который добежал до конца своей сети и убедился, что его снова надули и там ничегошеньки нет. Но пока она барахталась в липкой паутине, монстр развернулся. Теперь-то он точно учуял бьющуюся жертву.
— Отрава! Он идет! — завопила Перчинка. В порыве отчаяния девушка резко выпрямилась, отдернув руки от паутины. Попасть в лапы паука было куда страшнее, чем свалиться в пропасть, и потому она встала и побежала по паутине. Нить прилипала к ногам, но была достаточно широкой, чтобы не упасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31