Охранник не обратил внимания на его возражения, и через некоторое время чемоданчик распахнулся. Внутри лежала разобранная винтовка с оптическим прицелом. Охранник мгновенно снял пистолет с предохранителя и направил его на посыльного.
– К стене, парень, – сказал он, а его напарник в это время вызвал по рации старшего.
Посыльный не мог поверить в происходящее, и, когда в подъезд ворвались шестеро полицейских с пистолетами в руках, он чуть не потерял сознание. Посыльный быстро сообщил им все, что знал, и теперь стоял, дрожа от страха, и смотрел, как полицейские вскочили в лифт и нажали кнопку восьмого этажа.
Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем полицейские вернулись назад, ведя с собой несколько протестующих человек. Старший среди полицейских стал докладывать по рации: «В квартире несколько человек, они утверждают, что понятия не имеют ни об Арнольде Майзеле, ни о посылке. Да, мы их всех захватили с собой». Полицейский выключил рацию и сделал знак своим людям, которые начали заталкивать протестующих людей в ожидавший фургон. Прийдя в себя, посыльный увидел, что полицейский стоит рядом с ним.
– А ты чего ждешь, парень? Иди.
– Я? Но ведь я просто посыльный.
– Да, именно ты в первую очередь.
За президентским лимузином следовала машина с четырьмя агентами службы безопасности. Джереми Вейнштейн сидел на переднем сидении рядом с водителем, глаза его, как и глаза других агентов, находились в постоянном напряжении. Агенты осматривали толпу, окна зданий и все остальное. Рация, лежавшая на коленях у Джереми, запищала, он взял ее и, выслушав сообщение, моментально открыл дверцу машины и побежал рядом. Кавалькада двигалась так медленно, что он легко догнал открытый президентский лимузин, на заднем сиденье которого сидел Буш и, улыбаясь, махал рукой приветствовавшим его людям.
Вейнштейн бежал рядом с машиной президента. Не переставая улыбаться и махать рукой, Буш наклонился в его сторону.
– В нескольких кварталах впереди мы арестовали человека с винтовкой, – прокричал Вейнштейн сквозь шум. – Думаю, что не следует ехать дальше.
– Вы арестовали его?
– Конечно, но ведь могут быть другие.
– Всегда могут быть другие, – ответил Буш, продолжая улыбаться и махать рукой. – Я должен показаться людям.
В два часа президентская кавалькада подъехала к дому 1117 по Маркет-стрит, где был арестован посыльный с винтовкой. Агенты службы безопасности уже вылезли из машины и теперь бежали по бокам президентского лимузина. Процессия проехала мимо дома, ничего не произошло, и агенты слегка расслабились. Но только слегка. Впереди было еще много домов с сотнями окон, и в каждом из них мог прятаться убийца. На улицах были тысячи людей, и у любого их них в бумажной сумке мог быть спрятан пистолет. Напряженные взгляды агентов постоянно переходили от здания к зданию, от окна к окну, от человека к человеку, и кавалькада продолжала двигаться дальше.
В два двадцать пять кавалькада свернула с Маркет-стрит на Поуэлл-стрит, и раздались восторженные крики встречающих. Смотритель стоянки сидел в своей будке, закинув ноги на стену, на стуле рядом с ним лежал передатчик. Смотритель весело беседовал по телефону со своей подружкой на какую-то фривольную тему.
Соединенные Штаты окружены системой радаров, через которую не сможет проскользнуть незамеченным ни один иностранный самолет. Система дальнего обнаружения баллистических ракет, в которую входят станции на Аляске, Гренландии и в Англии, прикрывает границу страны с севера. Станции системы Пейв Пос расположены в Калифорнии, на полуострове Кейп-Код, в Джорджии и Техасе. Передатчики этих станций напоминают гигантские усеченные пирамиды, грани которых утыканы тысячами восьмидюймовых антенн, направленных на Атлантический и Тихий океаны, Мексику, Мексиканский залив и Карибское море. В этой системе нет ни единой щели.
Однако внутри страны радиолокационная система не такая четкая. Постоянная радарная разведка запрещена международными соглашениями по ограничению вооружений. Управление гражданской авиации использует систему радарных сетей слежения за коммерческими рейсами, но эта система работает только потому, что коммерческие рейсы сами заинтересованы в радарном слежении и не стараются избегать его.
Все самолеты этих рейсов, как и все частные самолеты, пользующиеся определенными трассами и аэропортами, должны иметь бортовые ответчики. Эти ответчики являются усовершенствованием идеи, изначально разработанной Королевскими ВВС Великобритании и названной «система опознания свой-чужой». Чтобы во время второй мировой войны отличать на экранах радаров немецкие бомбардировщики «Хейнкель» от английских истребителей «Спитфайр», каждый английский истребитель был снабжен устройством, включавшимся под действием лучей радара. Когда лучи радара захватывали самолет, устройство выдавало ответ «свой».
Современные ответчики устроены гораздо сложнее. Когда они попадают в зону действия радара, то автоматически сообщают на станцию слежения опознавательный код самолета и высоту полета. Когда диспетчер базы Эндрюс сообщил борту № 1, что код ответчика пять два шесть два, это означало, что Линдгрен должен установить этот сигнал на своем ответчике. В ходе перелета в Калифорнию президентский самолет переходил из зоны действия одного радара в зону действия другого, и его отметка на экранах радаров автоматически сопровождалась надписью, поэтому операторам без всяких запросов было ясно, что это отметка президентского самолета, следующего на установленной высоте.
Система действует великолепно и никогда не дает сбоев, но взаимодействие с системой слежения дело добровольное. По самым различным причинам многие рейсы не выполняют ее требований. Самолеты, совершающие чартерные рейсы, летают на малых высотах и могут не заполнять флайт-план и не включать ответчики. Пилоты частных самолетов, считая это ограничением их свободы, очень часто игнорируют систему радарного слежения. Так что главной задачей системы радарного слежения является безопасность пассажирских и коммерческих реактивных авиалайнеров во время взлета, посадки и в ходе полета. Для того чтобы не засорять экраны радаров всякими маленькими самолетами, взлетающими с травяных аэродромов, Управление гражданской авиации установило потолок высоты полета в восемнадцать тысяч футов. Самолеты, летающие ниже этого потолка, летают по правилам визуального полета. Они не вторгаются в ограниченное полетное пространство аэропортов, и от них не требуется заполнять флайт-планы или иметь ответчики. Они все равно попадают на экраны радаров, но возле их отметок не высвечивается автоматически опознавательный код и высота полета, так что оператор радара может просто щелкнуть переключателем, и на экране у него останутся только отметки опознанных самолетов. Так как работа оператора заключается в слежении за опознанными самолетами, то он обычно так и поступает, а неопознанные самолеты игнорируют, если только не возникает какая-то чрезвычайная ситуация.
В половине третьего Хавьер Хуарес и два члена его экипажа подняли в воздух «Боинг-707» со взлетной полосы аэродрома в Сиэтле. Совершая полет по правилам визуального полета, они не заполняли флайт-план и, как только вышли из ограниченного летного пространства аэропорта Сиэтла, выключили ответчик. Так как самолет летел на высоте менее восемнадцати тысяч футов и ответчик у него не работал, на экране радара Управления гражданской авиации появилась просто обыкновенная отметка. Самолет взял курс на юго-восток и, достигнув озера Юта, стал медленно кружить в небе, как стервятник.
В два часа пятнадцать минут, как раз перед взлетом, Глория Каролло позвонила своему связнику в Майами. В два тридцать семь чиновник кубинской разведки в Гаване, курирующий Майами, получил ее сообщение, что операция началась. Он совершенно не представлял себе, о чем идет речь. Глория смогла сообщить только то, что ей сказали: «Боинг» вылетает на встречу с самолетом президента Соединенных Штатов, чтобы защитить его от покушения, организованного Фиделем Кастро. Но, насколько разведчику было известно, никакого заговора не существовало. Предыдущий доклад Глории он сунул в папку, чтобы проанализировать его позже, и нынешнее ее донесение отправилось туда же.
В штаб-квартире ФБР в Вашингтоне Ферд Гроссман получил аналогичный доклад от своего агента из группы «Альфа», в которую входила Глория Каролло. Реакция на это сообщение была у него такой же, как и у его противника из Гаваны. Эта группа «Альфа» вечно строила какие-то планы спасения Кубы от Кастро, а мира от коммунизма. Гроссман тоже сунул сообщение в папку.
68
Харди быстро шел по летному полю. Его немного тревожило то, что его могут опознать, наверняка ФБР снабдило наземную команду президентского самолета теми же снимками, которые оно прислало Малколму, однако Харди удалось отогнать эту мысль. Сейчас его нельзя было узнать по тем фотографиям: он не был похож ни на того мужчину из госпиталя, ни, тем более, на того парня, который двадцать лет назад поступил на службу в морскую пехоту. К карману рубашки у Харди был приколот гостевой значок, который ему вручил Малколм, а в бумажнике хранилось выглядевшее вполне официальным журналистское удостоверение на имя Тома Эмерсона. Именно это имя он использовал во время встречи с Линдгреном.
Подойдя к ограждению президентского самолета, Харди предъявил свой документ сержанту охраны.
– Полковник Линдгрен здесь? – спросил Харди. – Я пишу статью о президентском самолете, и у нас с ним намечена серия интервью, – добавил он, пока сержант тщательно изучал его удостоверение.
– Сожалею, сэр, – ответил сержант, возвращая ему удостоверение. – Полковника Линдгрена в самолете нет, и я не знаю, где он находится.
Сержант Марио Делиа был старшим среди четырех охранников, отвечающих за безопасность самолета во время его нахождения на летном поле. Сержант четыре года сопровождал правительственные рейсы и уже полтора года охранял президенский самолет. Ему нравилась эта работа, она была чистой, простой и престижной, он повидал мир и никогда особо не переутруждался. А самым приятным в этой работе было то, что во время выполнения служебных обязанностей никто не мог отдавать ему приказаний, он сам был боссом. Конечно, теоретически он был обязан подчиняться приказам президента, полковника Линдгрена и других офицеров экипажа, но на практике они видели, что он хорошо знает свое дело, и не трогали его. А больше никто не мог ему приказывать – ни генералы с адмиралами, ни конгрессмены или кинозвезды.
– Полковник Линдгрен собирался показать мне самолет, – сказал Харди.
– Сожалею, сэр, но не могу без разрешения позволить вам пройти в самолет.
– Конечно, я понимаю, – ответил Харди. – Но я бывший морской пехотинец и сумею разыскать Линдгрена.
– Боюсь, что полковник Линдгрен покинул аэропорт, сэр.
– Ох, он, наверное, забыл о нашей договоренности. Ну что же, он ведь занятой человек. – Харди достал блокнот и ручку. – Не сообщите ли мне свое имя, сержант? Я думаю, вы тут старший?
– Да, сэр. Сержант Марио Делиа, сэр. Я отвечаю за безопасность самолета во время стоянки.
– О, это интересно, – Харди сделал вид, что задумался, и что-то записал в блокнот. – Это может быть хорошей темой для моей статьи. Трудная работа? Но ведь она, должно быть, ужасно интересная.
– Да, я тоже так считаю, сэр, – трудная, но интересная.
Делиа говорил, а Харди писал в блокноте, понимая, какое впечатление это производит на людей. Видя, как Харди записывает каждое его слово, сержант начал размышлять о том, что его имя, возможно, появится в газетах, а, может быть, даже и вместе с фотографией.
Спустя десять минут, когда Харди снова упомянул, что для написания статьи ему хотелось бы осмотреть самолет, Делиа уже отбросил всякие колебания. Он приказал напарнику занять его место, а сам вместе с Харди поднялся на борт самолета. Они прошли прямо в кабинет президента, потом повернули назад и пошли через гостиную, комнату отдыха, зал заседаний, и дальше, в хвост самолета, где находились еще одна комната отдыха, комната для охраны и хвостовой пассажирский отсек. Харди лихорадочно делал записи, осмотрел кухню, ванные комнаты, и потом они снова повернули в носовую часть. Если раньше Харди надеялся как-нибудь проскочить в самолет незамеченным, или думал, что сержант забудет о нем и оставит его одного, то теперь он понял, что это абсолютно невозможно. Во время осмотра самолета Делиа не отходил от него более чем на шесть дюймов и ни на секунду не сводил с Харди глаз. Подавленный величием прессы, сержант согласился пропустить Харди на борт самолета, но не более того. Когда Харди хоть к чему-нибудь прикасался, сержант Делиа следил за ним, словно кобра.
Однако для Харди было очень полезно побывать внутри самолета и зарекомендовать себя законным посетителем. Они возвращались к выходу, проходя через кабинет президента, и как раз в том месте, где проход сворачивал с левого борта к центру, Харди заметил, что ковровая дорожка, покрывавшая весь пол самолета от борта до борта, прикрывала в этом месте какую-то отдельную панель и не была сплошной. Харди остановился, повернулся, как бы еще раз оглядывая проход, но на самом деле он ощупывал ногами пол под дорожкой. Разговаривая с сержантом о различных проблемах, включая проблему обеспечения безопасности, Харди осторожно переступал, ощупывая носком правой ноги пол. И он нашел то, что искал.
После первой беседы с ливийцами Харди провел много времени в библиотеках, разыскивая всю возможную информацию о президентском самолете. На эту тему имелись книги, как документальные, так и фантастика, множество газетных и журнальных статей. Однако нужную ему информацию он нашел, читая биографию Генри Киссинджера. Этот умный и энергичный человек ни на минуту не прекращал работать, и своим привычкам он не изменял и на борту президентского самолета, а это означало, что в полетах его сопровождало громадное количество различных книг, брошюр и документов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65