Да в общем-то так оно и должно быть.
Хадид Шебир провозглашен мучеником. Но разве можно забыть о море крови, пролитом в Кирении, о турецких фермерах и лавочниках, сгоревших дотла вместе со своими хозяйствами, об английских солдатах, убитых выстрелами в спину, полицейских джипах, то и дело взлетающих на воздух?… Все это отнюдь не добавляет ореола к мученическому облику Шебира.
Оставив пленников в кают-компании, все вышли на палубу, где уже ждал накрытый стол. Сэр Джордж, приняв из рук стюарда огромную порцию розового джина, наконец расслабился.
Немного погодя он сказал Берроузу:
— Тедди, ты останешься на Море, пока Ричмонд не обживется. — Потом, повернувшись, обратился к Джону:
— Неофициально мне разрешено предоставить им свободу в разумных пределах. Они не просто заключенные, и их нельзя запереть в камере. Однако привилегии, которые они получат, должны находиться в полном соответствии с мерами безопасности… Мы вовсе не хотим, чтобы они удрали у нас из-под самого носа. — Губернатор усмехнулся, отчего его обезьянье лицо покрылось мелкой сеткой морщин. — Мне осталось совсем немного до пенсии, а их побег может запятнать мой послужной список, да и вам, сэр, он ничего хорошего не сулит. Вы, кажется, сын Билли Ричмонда?
— Так точно, сэр Джордж.
— Мы с ним были большими друзьями. На Море вам будет скучновато, там нечем заняться. Правда, можно поохотиться.
Перепела, кабаны… Я как-нибудь приеду на пару дней посмотреть, как вы там устроитесь. «Данун» будет приходить раз в неделю. Кроме того, между островами есть прямая телефонная связь, хотя и очень плохая — кабель старый. Лично я никогда не могу разобрать ни одного слова. — Он поставил стакан, и Нил протянул его стюарду, чтобы наполнить снова.
— По-моему, им должно быть ясно, — Тедди Берроуз вступил в разговор, — что удрать отсюда немыслимо. Во всяком случае, без посторонней помощи. Что, в свою очередь, тоже невозможно. Все суда, курсирующие в местных водах, ходят по установленному расписанию… Банановозы и южноамериканский пассажирский лайнер. «Данун» будет патрулировать местные воды, и подобраться к острову — задача просто невыполнимая.
Грейсон протянул наполненный стакан сэру Джорджу.
— Побег, джентльмены, целое искусство! Во время последней войны это стало яснее ясного. Поэтому, даже заковав пленников в цепи, мы не можем быть ни в чем уверенными.
Полагаю, что и мадам Шебир будет им немалой помехой.
— Что ж, возможно… — Сэр Джордж просунул палец под тугой воротник мундира. — Ну что ж, пока все идет хорошо.
А теперь пора на берег. Нил, вы поедете со мной. Перенесите свои вещи в шлюпку.
— Они уже там, сэр.
— Вот и отлично! — Сэр Джордж повернулся к Джону. — Действуйте на свое усмотрение, Ричмонд. — Поступайте, как считаете нужным, и помните: я всегда рядом с вами и готов прийти на помощь.
Через пять минут губернатор уже сидел в шлюпке, беседуя с Грейсоном. А на «Дануне» загромыхали цепи, втягивая тяжелый якорь.

***
Через два часа эскадренный миноносец «Данун» бросил якорь возле небольшой деревушки Мора, давшей название всему острову и приютившейся в береговой излучине его северной оконечности. В ясную ночь, глядя на север, отсюда можно было наблюдать скользящий луч прожектора маяка на самой южной точке Сан-Бородона.
Когда подплывали к берегу, лейтенант Имрей стоял рядом с Джоном возле парапета, вглядываясь в доступные глазу очертания острова.
Над ним возвышался огромный вулкан высотою примерно в пять тысяч футов. Неровные края кратера напоминали облупленное яйцо. Два гигантских гребня высоченными скалистыми стенами спускались в море, а между ними раскинулась долина, и даже издали было видно, как тщательно возделан каждый ее дюйм.
— Вулкан называется Ла-Кальдера, — пояснил Имрей. — На южной оконечности острова есть еще три такие гряды, которые отсюда не видны. В сущности, остров напоминает гигантского осьминога, распустившего щупальца во все стороны. Долины между гребнями называются «барранкос». Правда, та, что в поле нашего зрения, единственная, где возделана почва. А так земля в основном остается нетронутой. Вон та башня с луковкой, что, виднеется среди пальм, это церковь. Справа от деревушки крепость Форт-Себастьян.
«Данун» приближался к берегу, и Джон мог теперь во всех подробностях разглядеть зубчатую башню, обращенную к морю, и еще одну, менее высокую, расположенную на покатом склоне холма. Обе башни соединялись высокой стеной, утыканной амбразурами. Построенная из черного камня крепость походила на игрушечную. Ворота крепости Джон пока разглядеть не мог, зато ему была хорошо видна пыльная дорога, спускавшаяся к деревушке, по которой брело козье стадо.
— Форт строили во времена Наполеона, — продолжал рассказывать Имрей. — Одному Богу известно зачем. Одновременно с ним построили другой, в Порт-Карлосе. Наверное, понимали стратегическую ненадежность этих островов. Воды здесь глубокие, можно проплыть возле самого мола. Бухта укрыта от ветров, кроме южного, только наш старик вряд ли рискнет сегодня пройти там. Море неспокойно.
Вдоль серповидной излучины берега валялось несколько рыбачьих лодок, остальные болтались на якоре прямо за самим молом. Сразу после береговой полосы начинались ряды пальм, среди которых приютились домики местных жителей.
Под пальмами Джон заметил небольшую кучку тесно сгрудившихся людей.
Повернувшись спиной к парапету, Ричмонд заметил Хадида.
Шебира с женой и Моци, стоявших под навесом и смотревших туда же, куда и он. Лиц их Джон не рассмотрел. Все трое словно замерли, не двигаясь и обратив взоры навстречу судьбе, готовившей им, наверное, не радостный прием.
Но какую бы маску пленники сейчас на себя ни надевали, Джон все равно чувствовал их внутреннюю скованность. Они жили ради идеи, и жизнь никогда не была спокойной. Джону показалось, что Мэрион Шебир напряжена более остальных.
Вдруг, словно в ответ на его мысли — хотя такого он никак не мог ожидать, — стоявший между Мэрион и Моци Хадид Шебир покачнулся и рухнул на пол. Джон подскочил к нему прежде, чем Моци и Мэрион успели понять, что произошло. Опустившись рядом с ним на колени, он успел увидеть лицо Мэрион Шебир. Вокруг глаз ее собрались морщинки. Хадид лежал на боку, прижавшись щекой к деревянному настилу, рот был приоткрыт, глаза закрыты, и он тихонько постанывал, время от времени бормоча какие-то непонятные слова, скорее всего арабские, похожие более на нечленораздельные звуки, нежели на человеческую речь. Джон перевернул Шебира на спину и принялся расстегивать ему ворот. Подошел Имрей.
— Принеси виски, — попросил Джон.
— Не надо. В этом нет необходимости.
Это был голос полковника Моци. Он тоже опустился на колени рядом с майором, будто ненароком оттеснил его и, просунув руку под голову Хадида, слегка приподнял ее.
— У него жар. Такое с ним иногда случается…
Он похлопал Хадида по щекам. Звук этих отнюдь не легковесных хлопков скорее напоминал резкий выхлоп лопнувшего от удара бумажного пакета. Моци повторил процедуру трижды, продолжая поддерживать голову Хадида. Тот прекратил стонать, несколько секунд лежал молча, потом медленно открыл глаза и сначала остановил пустой взгляд на Джоне, потом перевел его на Имрея. И вдруг увидел склоненное над ним лицо полковника Моци. Глубоко вздохнув, он на мгновение закрыл глаза и тут же снова открыл их. Взгляд его теперь был вполне осмысленным: очевидно, он вспомнил, где находится и кто эти люди, стоящие вокруг.
— Мы с мадам Шебир отведем его в каюту, — сказал полковник. — Помощь не потребуется: мы привыкли к подобным вещам.
Мэрион наклонилась и сунула свою руку Хадиду под мышку. Вместе с полковником Моци она помогла ему подняться на ноги, и теперь он стоял самостоятельно, но все еще слегка пошатываясь. Потом, не говоря ни слова, медленно повернулся и, жестом показав Мэрион и полковнику, чтобы те его не трогали, пошел прочь. Они последовали за ним, стараясь, однако, держаться к нему как можно ближе.
Имрей прикрикнул на стоявших рядом матросов и повернулся к Джону:
— Как тебе это нравится? Вырубился в одну секунду!
— Полагаю, он многое пережил, а теперь еще этот жар… Не знаю, право…
— Пойду поднимусь и расскажу капитану.
— Не надо. Я сам.
Джон повернулся и пошел на мостик. Сейчас он думал о другом. Во всей этой истории его больше всего поразил полковник Моци. Он явно не жалел сил, когда бил Хадида по щекам. Джон видел, как плотно сжимал он губы, хлеща Хадида так, словно, давно ненавидел его и теперь получил наконец возможность отыграться… А может, ему все это показалось? — засомневался Джон. Может, Моци знает лучше других, как обращаться с Хадидом в подобных случаях? Ведь, по его словам, такое происходило неоднократно. И все-таки эти звонкие удары и свирепое выражение лица Моци, его сверкающие глаза никак не шли у Джона из головы.
Глядя вперед с капитанского мостика, Берроуз проговорил:
— Ничтожество, слабак!… Надо же, завидел берег и опрокинулся! Я, признаться, удивлен. Ни за что не скажешь по его виду, что он способен бухнуться в обморок.
Джон сошел на берег вместе с лейтенантом Имреем. Сначала он решил осмотреть Форт-Себастьян и только потом выпустить Шебира и остальных на берег.
У мола его ждал джип, рядом стоял сержант в форме, на фуражке его был прикреплен значок Королевских артиллерийских сил. Неподалеку, но все же на почтительном расстоянии собралась толпа местных жителей. Они стояли под пальмами и наблюдали за происходящим.
Сержант вытянулся и отдал Джону честь.
— Сержант Бенсон, сэр, — представился он.
— Рад приветствовать вас, сержант.
Крепкого телосложения, лет тридцати пяти, сержант Бенсон производил впечатление человека добродушного и серьезного.
Брюки его были отутюжены самым тщательным образом, а знаки различия на рукаве выцвели и почти побелели от постоянного пребывания на солнце.
Навстречу им из толпы вышел человек, приветственно приподняв шляпу. Высокий, крепкий, загорелый, он держался спокойно и непринужденно. Приблизившись к ним, улыбнулся и на несколько высокопарном английском произнес:
— Сеньор Андреа Альдобран к вашим услугам, майор. Я управляющий местного винного кооператива. Если вам понадобится помощь, обращайтесь ко мне. Жители Моры рады приветствовать вас.
— Благодарю вас, сеньор Альдобран.
Альдобран улыбнулся, довольный тем, что выделился на фоне остальных островитян, и сказал:
— Нас тут мало, майор, но наши сердца всегда открыты для англичан… У меня в конторе имеется очень недурной херес. Так что буду рад принять вас у себя.
— Благодарю. Обязательно зайду как-нибудь отведать вашего хереса, сеньор Альдобран.
Они сели в джип, сержант Бенсон, дав задний ход и не обращая внимания на приветствия островитян, начал прокладывать путь сквозь толпу и вскоре выехал на дорогу, ведущую к крепости.
— С местными жителями ладите? — спросил Джон, сидевший на переднем сиденье рядом с сержантом. Имрей пристроился сзади.
— Да, сэр. Они довольно дружелюбные, только, ей-богу, как дети. Некоторые, правда, нечисты на руку, тащат все, что плохо лежит. Альдобран у них старший.
Бенсон говорил осторожно, присматриваясь к новому офицеру. Тот вроде бы внушал доверие. Только разве сразу поймешь, что за человек перед тобой? Иные тоже на вид сначала кажутся вполне добропорядочными…
— Хочу все осмотреть, сержант, и определиться с жильем, а по ходу дела со всем познакомлюсь. Вы конечно же знаете, кого мы привезти сюда?
— Да, сэр. Нам сообщили из Порт-Карлоса. Кроме того, у одного из наших солдат есть коротковолновый приемник, мы слушаем новости из Лондона. Сам-то я год прослужил на военной базе в Кирении.
— Сколько сейчас людей в вашем распоряжении, сержант?
— Двенадцать человек, сэр. Один капрал, врач… — Бенсон немного помолчал в нерешительности, потом прибавил:
— В общем, сами все увидите, сэр. К нам ведь сюда попадает не самый цвет армии… — Он вдруг покраснел, сообразив, что сказал не то, и, желая исправить положение, поспешно добавил:
— Это относится к солдатам, сэр.
Джон рассмеялся:
— Иногда это относится и к офицерам. Ладно, я познакомлюсь с ними, когда закончу осмотр крепости.
Вскоре машина поравнялась с тремя отбившимися от стада козами, которых погонял мальчик. Завидев джип, он поднял руку и, помахав Бенсону, поздоровался. Тот нахмурился, переключил скорость и, когда машина преодолела небольшой подъем, недовольно пробурчал:
— Вот, все они такие.
Дорога пошла вниз, к обширному, пыльному плато, окруженному со стороны моря высокими зарослями кактусов и агавы, которые словно гигантские шипы торчали из земли. За ними начинался крутой, примерно в сотню футов спуск к морю. Форт-Себастьян располагался на самом краю мыса, и две его башни возвышались над водой. Они соединялись длинной зубчатой стеной, в центре которой находился высокий арочный вход в крепость. Прочные деревянные двустворчатые ворота были закрыты, возле них стоял часовой со штыком. Завидев приближающийся джип, он вытянулся по струнке.
В течение следующего получаса Джон осматривал крепость, внутренний двор. Со стороны моря возвышалась Флаговая башня, напротив нее еще одна, не такая высокая. Эту башню называли Колокольной: на самом ее верху с внутренней стороны был подвешен старинный набат. Колокольная башня выходила на длинный откос гребня, тянувшегося на несколько миль до самой Ла-Кальдеры. По периметру крепостной стены проходила галерея, а в самих стенах располагались самые разнообразные помещения: жилые комнаты, кладовые, кухня, оружейные склады, квартиры для офицеров и обшитая деревом столовая, Все они были рассчитаны по меньшей мере человек на триста.
Большинство из них, сырые и пустынные, стояли запертыми, а сержант Бенсон и его подчиненные ютились в нескольких комнатках, расположенных с другой стороны крепостного двора.
Джон решил поселить Шебира и его спутников в Колокольной башне. Три просторные комнаты вполне могли служить спальнями, а самая большая, располагавшаяся над ними, — столовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41