Познакомив всех друг с другом, Эд Мак-Кей изложил суть дела. Предстояло грабануть фургон с картинами. Покупатель уже имелся, о цене тоже договорились.– Мы будем брать их, когда картины повезут в другой город. Где они сейчас? Здесь? – задал первый вопрос Стен Деверс.– Нет, – ответил Мак-Кей. – Картины находились здесь, на выставке, и мы с Паркером сходили посмотреть на них. Сейчас они в Индианаполисе.– Вы хорошо изучили способ их транспортировки? – спросил Стернберг.– Да, – ответил Мак-Кей, – на пути от нашего города до Индианаполиса. Мы считаем, что они не станут каждый раз менять систему перевозки.– Можете рассказать поподробнее об этой системе? – попросил Стернберг.– Один трейлер, – пояснил Мак-Кей. – Плюс две машины с частной охраной: одна впереди, другая сзади. Плюс полицейская машина для сопровождения. Полицейские машины меняются на границах своих участков.– Нелегкое дело, – заметил Деверс. Томми считал это дело совершенно невыполнимым. Но на таких встречах он старался поменьше говорить и более тщательно обдумывать все детали. Вопросы можно задать и позднее. Он также заметил, что рано или поздно другие участники почти наверняка коснутся тех моментов, на, которые он сам обратил бы внимание, если бы решился заговорить. Именно так и сделал сейчас Деверс.На вопрос Деверса отвечал Паркер, впервые принявший участие в обсуждении.– У меня еще ни разу не было легкого дела, – сказал он. – Но нам кажется, что мы разработали неплохой план и знаем, как провернуть это дело.И тут Томми вспомнил, кого напоминал ему Паркер. Четыре года назад Томми жил в коммуне хиппи, которая позднее распалась из-за неурядиц на сексуальной почве. Но поначалу жили они очень дружно. Все беды начались из-за неприязни обывателей близлежащего городка. Организаторы коммуны пару раз обращались к адвокатам, так как полиция целиком поддерживала местных жителей. Но адвокаты не сумели помочь им. Как-то раз двух девушек из коммуны хиппи избили и изнасиловали местные парни, когда те возвращались из города. Как выяснилось, у одной из них отец возглавлял какую-то строительную компанию в Чикаго; он прислал к ним своего человека, чтобы уладить конфликт. Звали его Тукер, и говорил он очень спокойным, немного хрипловатым голосом. Тукер никогда никому не, угрожал, но в его присутствии почему-то возникало ощущение, что через десять секунд произойдет убийство. Он пристально, не мигая, смотрел на того, с кем разговаривал, и был поразительно скуп на слова. Тукер отправился в город, переговорил там кое с кем, и внезапно коммуна хиппи перестала волновать полицию и местных жителей. Тукер вернулся в коммуну и сказал: «С вами все будет в порядке».И после его отъезда неприятности действительно прекратились.Паркер принадлежал к той же породе. Глядя на него, Томми вдруг ужасно захотелось задать глупый вопрос: не знаком ли он с человеком по имени Тукер? Но он, конечно, не стал делать этого.– А как насчет денег? – спросил тем временем Лу Стернберг.– Мы получим сто шестьдесят тысяч, – ответил Мак-Кей.– Когда? – не унимался Лу.– Я получу завтра десять кусков в качестве задатка, – ответил Мак-Кей. – Наш покупатель соберет наличные и к началу следующей недели положит сто пятьдесят тысяч на три счета в разные сберегательные банки. Банковские расчетные книжки будут храниться у меня. Когда мы провернем это дело, то отдадим ему картины в обмен на наличные и разделим деньги поровну на пятерых. По тридцать тысяч каждому плюс то, что останется от первых десяти тысяч.Тридцать тысяч долларов. Томми довольно усмехнулся, подумав об этом. Для него это означало два года жизни без всяких забот, вот что означали эти деньги. Два года ничего не делать, ни о чем не волноваться, кататься по стране с Ноэл и принимать каждый день таким, каким он выпадет.Если бы только удалось провернуть это дело, если бы только оно выгорело! Томми наклонился вперед, внимательно прислушиваясь к тому, что говорил каждый. Глава 4 – Держись, Бренда, – покрякивая от напряжения и тяжело дыша, выговорил Мак-Кей. Его руки, как клещи, впились в ее тело, голые ступни будто вросли в холодный пол, голени прижаты к краю кровати. – Держись, детка.Она проговорила что-то невнятно, уткнувшись лицом в подушку. Это был ее коронный номер: уткнувшись носом в подушку, нести всякий вздор приглушенным голосом; потом она станет говорить быстрее, громче, а к концу покажется, что она говорит по-японски.– Держись, – повторил Мак-Кей. Это его Словечко, он каждый раз повторял его, сам не понимая, что имеет в виду; но всегда говорил одно и то же. Пот струился по его телу, хотя в комнате было прохладно, работал кондиционер. Мышцы Мак-Кея также неустанно работали, он еще пару раз повторил свое словечко, а потом замолк. Бренда продолжала бормотать свою японскую белиберду еще несколько секунд, уже без его участия, будто пела соло после вступления, сыгранного всем оркестром; потом и она замолкла.Мак-Кей протяжно и медленно вздохнул, он ощущал такое изнеможение, будто его вывернули наизнанку.– Радость моя, здесь чертовски холодно, – сказал он, улыбнувшись, в затылок Бренде. Она пробормотала что-то в подушку.– Ты права, – согласился Мак-Кей. Все еще улыбаясь, он постоял молча пару минут, а потом отправился в душ.Когда он вернулся, Бренда дремала, укрывшись одеялом.– Я не знаю, когда вернусь, – сказал он.Она что-то промычала в ответ, лениво улыбнулась и опять закрыла глаза.Мак-Кей оделся, склонившись над кроватью, поцеловал Бренду и вышел в промозглые сумерки. Дождь шел с перерывами почти весь день. Сейчас облака почти рассеялись, но воздух оставался влажным.Сев в машину, Мак-Кей через весь город направился к дому Гриффита. По дороге он думал о команде, собравшейся на это дело, и не находил в ней изъянов. Паркер, как всегда, на высоте: начал с того, что выставил Гриффита на тридцать тысяч, а потом придумал отличный трюк с подменой полицейской машины. Лу Стернберг чем-то напоминает ворчливую старую бабу, но человек он надежный, не подведет, а уж если он взялся за работу, можно не сомневаться, что все будет сделано на высшем уровне. Мак-Кей считал, что им здорово повезло со Стернбергом: хорошо, что он оказался в Соединенных Штатах и как раз искал работу.Да и Томми Карпентер неплохой парнишка. На свой лад настоящий маньяк, но нуждается в деньгах, абсолютно лишен чувства страха и плюет на все условности. Мак-Кей ухмыльнулся, вспомнив, какая роль отводилась Томми в грабеже: в основном план уже разработан.Единственный, с кем Мак-Кею не приходилось раньше встречаться, был Стен Деверс, молодой парень, которого рекомендовал Паркер.Немного развязный, Мак-Кею не понравилось, как он вел себя с Брендой, когда вчера он знакомился с ними, но при обсуждении дела Деверс произвел впечатление человека серьезного и опытного, а это немаловажное обстоятельство. Кроме того, его рекомендовал Паркер, а Паркер весьма ответственно подходил к отбору тех, с кем ему предстояло работать.Так что вся команда в сборе, теперь надо получить аванс и заняться подбором необходимого материала. За этим авансом Мак-Кей сейчас и отправился.Когда он добрался до дома Гриффита, уже совсем стемнело. На этот раз около дома не было ни одной машины, а из внутреннего дворика не доносились звуки музыки. Весь дом был погружен в темноту, слабый свет пробивался только из внутренних комнат, и Мак-Кею пришлось трижды позвонить у дверей, прежде чем наконец зажегся свет в одном из окон фасада и сквозь стеклянную панель парадной двери он увидел идущего по коридору Гриффита.Гриффит показался Мак-Кею раздраженным и подавленным. Его настроение не улучшилось после схватки с Паркером, но Мак-Кея это не заботило. Раздраженно-брюзгливое настроение Гриффита облегчало ему деловые переговоры, ставило его в более выгодное положение.Это давало Мак-Кею лишний козырь при выработке условий платежа. Мак-Кей вызвался сам провести эти переговоры отчасти потому, что sine одна встреча Паркера с Гриффитом могла стать причиной провала всей сделки, а отчасти из желания показать Паркеру, что и он может управлять Гриффитом. Гриффит начал с заявления, что он, конечно, заплатит, когда получит картины. Мак-Кей нажал на него, и раздражение Гриффита усилилось. В конце концов Мак-Кей договорился с ним относительно счетов в банке и, кроме того, вырвал у него согласие заплатить первые десять тысяч до начала работы. Гриффиту очень не понравился этот последний пункт, но Мак-Кей заставил его назвать точную дату получения аванса. Доведенный до точки кипения, потерпевший поражение по всем пунктам, Гриффит назначил встречу: они должны встретиться сегодня. И вот Мак-Кей прибыл.– Вы явились, конечно, за деньгами, – сказал Гриффит, посмотрев на него с кислым видом.– Вы, конечно, достали их, – в тон ему ответил Мак-Кей, подумав про себя: а что ему, собственно, делать, если Гриффит не нашел их?– Конечно, – к облегчению его, ответил Гриффит, – заходите.Мак-Кей закрыл за собой дверь и следом за Гриффитом направился по коридору в его маленький кабинет. Гриффит уселся за стол и достал из ящика плотный коричневый конверт размером девять на двенадцать дюймов. Он небрежно бросил его на стол. С многозначительным видом задвинув ящик стола, Гриффит недовольно посмотрел на Мак-Кея.– Вы понимаете, что это означает для меня? – раздраженно спросил он.– Вчера вечером у нас состоялась в мотеле первая встреча, – ответил Мак-Кей. – Собралось пять человек. Мы не стали бы собираться ради двух кусков на каждого.– А если вы оставите всех с носом и улизнете с десятью тысячами? Подставите и меня, и своих приятелей? – ехидно спросил Гриффит.– Об этом можете не беспокоиться, – усмехнулся Мак-Кей. – Тогда мои приятели достанут меня со дна морского и пришьют. Кроме того, я так не работаю, и все мои приятели знают, что мне можно доверять.Сквозь плохое настроение Гриффита все яснее проступала его нервозность. Он нежно погладил конверт.– Как только я передам его вам, – сказал он задумчиво, как бы размышляя вслух, – это дело станет реальностью. Я по уши увязну в нем.– Вы уже увязли, – возразил Мак-Кей. – Ни вы, ни я не отважимся сказать моим четырем партнерам, что они собрались зазря.Гриффит закрыл глаза. Выглядел он отвратительно. Похоже, он сильно нервничал. Губы его беззвучно шевелились, будто он с закрытыми глазами читал вслух собственные мысли.Мак-Кею стало жалко этого несчастного выродка: он, конечно, не привык к такой жизни.– Послушайте, – обратился он к Гриффиту, – не принимайте вы все так близко к сердцу.Гриффит беспомощно замигал в ответ на его слова. Его физическое состояние ухудшалось с каждой секундой, он напоминал затравленного зайца.– А если вас поймают? – спросил он, с тревогой глядя на Мак-Кея.– Тогда нам грозит куча неприятностей, – ответил Мак-Кей.– А как же я?– Ваше имя не всплывет, – успокоил его Мак-Кей. – А если и всплывет, против вас все равно нет никаких улик. Вам надо только все отрицать.– Нет, нет, – возразил Гриффит, энергично тряся головой, как бы желая показать, что он имеет в виду совсем другое. Но не стал развивать дальше свою мысль.– Так о чем же вы беспокоитесь? – спросил, нахмурившись, Мак-Кей, до которого не дошел истинный смысл этого вопроса.Голова Гриффита, как маятник, качнулась назад-вперед.– Ничего, ничего, – повторил он. Неожиданно он резко толкнул конверт в сторону Мак-Кея, так что лежавшая на его пути ручка скатилась на пол. – Вот деньги, забирайте их.– Порядок. – Мак-Кей взял конверт, ощутив внутри толстую пачку банкнотов. – Что же касается остальных денег... – начал он.– Вы получите их, получите! – прервал его Гриффит.Чем пронзительнее звучал голос Гриффита, тем более спокойно говорил Мак-Кей.– Знаю, что получу их, – ответил он. – Вопрос в другом: когда?– Вовремя, вовремя, все в порядке, получите их в срок! – выкрикнул Гриффит.– Картины повезут из Индианаполиса в следующий вторник...– Мне не надо напоминать об этом, – прервал его Гриффит.– Значит, понедельник – последний срок, – неумолимо продолжал Мак-Кей.– Хорошо, хорошо!Гнев Гриффита не произвел ни малейшего впечатления на Мак-Кея.– Так я жду вашего звонка в понедельник, – спокойно повторил он. – Вы меня не проводите? – спросил он.Гриффит, сощурившись, посмотрел на него, его пальцы нервно перебирали лежавшие на столе предметы.– Дорогу знаете, – ответил он. Не глядя на Мак-Кея, он сосредоточенно изучал свои пальцы. – Идите сами, – повторил он.– Скоро увидимся, – сказал Мак-Кей, выходя.На несколько секунд он задержался у порога, ему не нравилось эмоциональное состояние Гриффита, но помочь ему он не мог. Пожав плечами, Мак-Кей вышел из комнаты, не закрыв за собой дверь. Миновав следующую комнату, он открыл дверь и громко захлопнул ее, оставшись сам в комнате. На цыпочках он вернулся к открытой двери кабинета и встал так, чтобы Гриффит его не видел, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Может, Гриффит позвонит кому-то, может, как-то прояснится, почему он так нервничает.Долгих две или три минуты Мак-Кей ждал, затаив дыхание, но в комнате царила тишина. Наконец, осторожно наклонившись вперед, он заглянул в кабинет.Гриффит по-прежнему сидел в своем кресле, положив руки на стол. Он дрожал с головы до ног, его бил озноб, как в лихорадке. Склоненная к груди голова тоже тряслась.Мак-Кей, нахмурившись, с любопытством смотрел на него. Что-то блеснуло на щеке Гриффита. Мак-Кей сощурился, чтобы получше разглядеть, – это были слезы. Гриффит беззвучно рыдал.Покачав головой, озабоченный Мак-Кей отвернулся и тихо вышел из дома. Глава 5 Гриффит проснулся, как только колеса самолета коснулись посадочной полосы. Первый толчок разбудил его, а второй напомнил ему, где он находится.Гриффит распрямил спину, усевшись поудобнее. Посмотрев в иллюминатор, около которого сидел, он увидел, что самолет приземлился в аэропорту Ньюарка. Шел дождь. Гриффит не переставал удивляться самому себе: он никогда не спал в самолете, никогда, а на этот раз проспал весь перелет.Должно быть, из-за того, что последние несколько ночей он почти не спал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23