– Я не понимаю о чем вы, дядюшка.
– Конечно, ты не понимаешь, невинное дитя. – Он похотливо взглянул на нее и, разгладив ус одной рукой, другой полез под разложенную на его коленях газету. Хизер удалилась.
Служанка, живописно одетая в черное платье и белые передник и чепчик с развевающимися лентами, разливала чай из серебряного чайника времен королевы Анны. Чай подавался в тончайших фарфоровых чашках вместе с замысловато украшенными пирожными. Все это было сервировано на девственной белизны скатерти, обшитой по краю тесьмой. Когда она с чайником перегнулась через плетеный столик, полковник потрогал и ее. Хизер слышала ее вскрик и бормотание:
– О, сэр, вы не должны этого делать. Не сейчас, сэр. Я позже приду в аллею.
«Двойные стандарты эпохи короля Эдуарда, – думала Хизер, идя через лужайку. – Как я могу изображать невинную девушку после всего того, что со мной приключилось? Меня научили мастурбировать, доктор засунул в меня свой член, потом я поняла, что мне нравится смотреть на женщин, Андре, этот друг семьи, вошел в меня, хотя и не кончил. Потом был черный парень, викинг, и я помогала Джулии в ее садомазохистских играх. А теперь Ксантия требует, чтобы я сосредоточилась, забыв обо всем, что было раньше, на самых непорочных девичьих мыслях».
Ее противниками были два элегантных молодых человека и девушка, так же красиво наряженная, как и Хизер. Она ударила по деревянному мячу молотком. Послышись крики одобрения болельщиков:
– Крокировка! Браво, леди Хизер!
Похоже, что, хотя это и была ее первая в жизни игра, она справлялась неплохо.
Ей были интересны другие люди на лужайке. Были ли это просто актеры Ксантии? Или другие ее гости? Эта хитрая женщина не появилась сегодня. Ее записка была принесена с утренним чаем, вместе с нарядом, который на Хизер сейчас.
Записка гласила:
«В разнообразии заключается вся прелесть жизни. Тебе предстоит новая история. Посылаю служанку, которая поможет тебе одеться: корсеты дьявольски трудно шнуровать самой. Она проводит тебя к месту назначения. Я знаю, что благодаря своему внушительному актерскому дарованию ты легко войдешь в роль добропорядочной девушки времен короля Эдуарда, которая втайне вся горит от желания узнать побольше о запретной теме, о сексе. Следуй моим инструкциям, прилагаемым к этому письму, и я обещаю тебе еще одно головокружительное приключение. Прилагаю примерный сценарий. Да, еще одна вещь. Держи свои руки подальше от… Ты знаешь, подальше от чего. Я хочу, чтобы ты была в состоянии нарастающего возбуждения, горячей и подпрыгивающей от нетерпения».
«Так много одежды! Как в ней выживали женщины?!» – гадала Хизер.
На дворе разгар лета, а она укутана в нижнюю сорочку, корсет, который сжимал талию, две кружевные нижние юбки, черные шерстяные чулки и доходившие до колен трусы. Трусы, правда, имели вырез на промежности и сзади клапан на пуговицах. На ногах были неудобные ботинки на массивных каблуках. Поверх всего этого на ней было надето платье с длинной юбкой и страшно ограничивающим движения лифом и длинными рукавами, похожими на баранью ногу. И конечно, были обязательные белые перчатки. Как можно удовлетворять свои сексуальные потребности, будучи одетой таким образом?! Может, ответ на этот вопрос крылся в вырезе на трусах?
Хотя Хизер и размышляла таким образом, она чувствовала, что у нее остался открытым участок тела между ног. Сгибаясь в поясе, чтобы прицелиться перед ударом молотком, Хизер ощущала как требовательно пульсирует ее клитор.
Седрик, поднявшись со своего места, подошел и встал позади нее. Он поднял свой монокль, который носил на шелковой ленточке на шее, и посмотрел на Хизер сквозь него.
– Ты прирожденный игрок в крокет, малышка, – вяло заметил он покровительственным тоном.
Он был красив, с рафинированными манерами избалованного человека. Его волосы, которые разделялись на две ровные половинки безупречным пробором, были зачесаны назад, смазаны маслом и выглядели как атласная шапочка. Все в нем выдавало человека консервативных взглядов: и полосатый пиджак, и соломенная шляпа, и узкие белые брюки, и рубашка с крахмальным воротничком, и серебряная цепочка для часов, свисавшая из жилетного кармана. Обращался ли Седрик со своими горничными так же, как дядя? Этого Хизер не могла решить.
Взглянув на его промежность, она заметила слева от ширинки небольшую выпуклость от его пениса. Пока небольшую. А он увеличится, после того как Седрик ее поцелует? Согласно сценарию, должен был поцеловать. Посмотрим.
Хизер отбросила молоток.
– Мне надоела эта глупая игра! – капризно сказала она. – Сегодня слишком жарко. Пойдем погуляем, Седрик? Под деревьями должно быть прохладнее.
– Как ты пожелаешь, дорогая.
Он подставил локоть, и она просунула под него свою затянутую в перчатку руку.
Хизер холодно кивнула остающимся, пробормотав извинения.
– Мы продолжим игру в другой раз. Спасибо за то, что показали мне, как играть.
Они пошли по тенистой аллее, где солнечные лучи были не в состоянии пробить густую листву деревьев. Несколько мгновений спустя пара скрылась из глаз. Седрик, с лихо сдвинутой набекрень панамой, повел Хизер по тропинке, петлявшей между пышными кустами рододендрона, где розовые вкрапления цветов ярко выделялись на фоне блестящих зеленых листьев. Ароматы тимьяна, ромашки, еще чего-то цветущего, земли, загнивающего подлеска заставляли думать о сладком запахе секса. Они пошли вдоль ручья, бурлившего среди плоской темной гальки, образуя естественный водопад. Здесь они остановились в потайном гроте, скрытые от посторонних глаз. Теперь Хизер решилась и, вдохнув так, что провокационно поднялась ее грудь, обратилась к нему.
– Ты хочешь меня поцеловать, Седрик? – спросила она, глядя ему в глаза.
Ее взгляд сквозь длинные ресницы был наиболее чарующим из всех, на какие она была способна.
Он замялся, потом запинаясь сказал:
– Конечно. Я думаю, это будет правильно. В конце концов, ты же моя невеста.
Он снял шляпу, вынул из глаза монокль. Все это время она стояла с закрытыми глазами и вытянутыми губами. Она почувствовала, как он приблизился, но вместо соприкосновения губ, которого ожидала, она ощутила легкое прикосновение к щеке. Ее глаза открылись. Она смотрела на него, вспоминая свои слова:
– Это не настоящий поцелуй.
Притворяться было нетрудно. Уединенное место, интимное бульканье воды, запахи мокрой растительности возбуждали ее. Ее соски горели под сорочкой, льняные трусы терли щелку, когда они двигалась. Хизер была наедине с мужчиной, а он вел себя как последнее самодовольное ничтожество! «Поругайся с ним». Таковы были указания.
– Но, дорогая моя, – засуетился Седрик, – мы не должны. Мы еще не женаты.
– К черту женитьбу, к черту тебя! Не хочешь целовать меня в губы, я найду того, кто хочет!
Придерживая юбки одной рукой, она быстрым шагом пошла к конюшням. Ее звал Седрик, но не пошел за ней.
«У него тоже свои инструкции, – подумала она. – Ксантия давала их не для того, чтобы они нарушались».
Конюшенный двор был выложен булыжником и окружен старинной постройки зданиями с каменными стенами. Две кошки блаженно грелись на солнце на краю серой, крытой шифером крыши. Своими желтыми полузакрытыми глазами они следили за парой голубей, которые чистили перышки на крыше загона. Кошки притворялись спящими. От лежавшего грудами по углам навоза исходил сильный запах. Из одного из стойл конюх выводил жеребца. В это время во двор вбежала Хизер.
– Хотите прокатиться, леди? – спросил простоватый юнец со светлыми взъерошенными волосами, который нахально улыбался, глядя на нее. Лошадь слегка волновалась и копытами выбивала по булыжнику звонкую дробь.
– Хочу! – выпалила она, оглядывая парня с головы до ног.
Он был не вполне в ее стиле, слишком долговязый, но в разрезе рубахи с открытым воротом виднелась загорелая грудь, а на его вельветовых штанах оттопыривался многообещающий бугор. На подошвы его подкованных сапог налип навоз.
– Но если вы позволите, миледи, вы не так для этого одеты, – заметил он.
В нем был определенный деревенский шарм, чувствовалась чувственность невинности, самонадеянность, которая больше говорила о недостатке опыта вкупе с интересом к противоположному полу. Был ли он девственником? Кончал ли он когда-нибудь, кроме как при онанизме? Она представила его лежащим с расстегнутыми штанами на сеновале конюшни и мастурбирующим свой молодой крепкий член, и желание шевельнулось в Хизер. Может быть забавным поучить его. Ее клитор проснулся, половые губы стали наливаться, железы внутри вагины – выделять прозрачную скользкую жидкость.
– Держи свое мнение при себе, Томас! – холодно сказала она. – Помоги мне влезть.
Он сложил руки вместе, и Хизер, постав в них ногу в ботинке, без видимых усилий поднялась и скромно села в дамское седло. Она почувствовала, как половые губы коснулись нижних юбок, образовывавших трехслойный барьер между ее гениталиями и теплой кожей седла. Она привыкла ездить верхом и была опытной наездницей. До настоящего времени она не понимала, отчего появлялись неприятные боли в пояснице, когда ее тело натирали тесные жокейские штаны, а подрыгивающие движения лошади раздражали клитор. Она улыбнулась, подумав: а не в этом ли крылась причина популярности верховой езды среди молодых женщин? Да и не очень молодых. Не этим ли объяснялись порозовевшие щеки и горящие глаза ее подруг, когда они возвращались после прогулки галопом? Они таким образом доводили себя до оргазма? Это было весьма интересное предположение, и Хизер не терпелось проверить, возможно ли это.
Конюх отошел в сторону и, улыбаясь, сказал:
– Хорошей поездки, миледи.
– Спасибо, Томас. – Боже, как холодно, с чувством собственного достоинства она это произнесла, хотя ее клитор молил об удовлетворении.
Хизер отшпилила свою шляпку с широкими полями, сняла ее и, бросив ее конюху, выехала со двора. Стоял роскошный день, на голубом небе виднелось всего несколько небольших пушистых облачков, многоцветье клумб очень украшало окружающий пейзаж. Подъехав к забору, выкрашенному белой краской, она обнаружила, что ворота были уже открыты. Она проехала через луг с отдельно стоявшими деревьями и выехала из поместья. Хизер отпустила поводья, и ее волосы развевались по плечам в быстрой скачке. Впереди она увидела рощу с золотой луговиной за ней. Это было выбранное место совершения следующего действия игры. Они объехали вокруг зарослей деревьев. Хизер низко припала к гриве лошади, ветер шумел в ушах, бешеный темп скачки усиливал ее возбуждение. Она наслаждалась мужественностью коня, запахом кожи, покрытого пенными хлопьями крупа. Они миновали рощу и въехали в луговину. Здесь она слегка ударила коня ногами, приказывая ему остановиться. Отлично! Какое замечательное место. Она спешилась и огляделась, стараясь убедиться, что за ней не следят, хотя особенно об этом не беспокоилась. Просто предположение, что невидимые глаза могут наблюдать, вносило в ситуацию дополнительное возбуждение. Может, Андре? Или Ксантия? Может, они при этом еще стимулируют друг друга для получения еще более полного оргазма.
Хизер больше не нуждалась в сценарии, чтобы определиться, что ей делать дальше. Она выгнулась назад и расстегнула платье. Это была нелегкая задача и заставила ее попотеть. Платье скомканной кучей легло на траву, усеянную лютиками и клевером. Затем Хизер развязала нижние юбки и позволила им упасть и присоединиться к платью. Этот проклятый корсет! Дрожащими от нетерпения пальцами (ее груди жаждали свободы) она боролась со шнурками, пока наконец не справилась с ними. Ограничивавшая движения одежда была отброшена в сторону. Она помассировала свои освобожденные ребра и обеими руками подняла свои груди. Хизер ласкала их, уделяя особое внимание соскам, которые немедленно поднялись и образовали твердые конусы. Упала и сорочка. Она осталась по пояс голая, потягиваясь и радуясь солнечным лучам. Какой свободной она себя ощущала! Хлопчатобумажные трусы оказались спущенными, и она с удовольствием переступила через них. Оставались только пережимавшие ее ноги чулки. Они тоже были сняты, и она оказалась полностью обнаженной.
– Теперь твоя очередь, старик, – сказала она коню.
Она вытащила удила из его рта, отпустила подпругу, чтобы можно было снять седло. Он мотал своей большой головой и радостно ржал. Хизер схватилась за гриву и села на его спину, широко расставив ноги, которыми обнимала коня за широкие бока. Огонь зажегся в сосках, как только ее голые ноги и половые губы коснулись его бугристой спины. Она прижималась к ней клитором, который почти взорвался от неожиданного удовольствия. Хизер испустила клич и, сдавив бока животного коленями, пустила его в галоп. Она полностью отдалась тем ощущениям, которые охватили ее поясницу, живот и грудь. При каждом его прыжке она двигалась взад и вперед и таким образом терлась о его грубую кожу и раздражала затвердевший клитор. То сдавленный, то свободный от нажима, он дрожал и пульсировал. Они сделали несколько кругов по луговине. Ощущения резко усилились. Хизер сжала бедрами его широкую спину и уселась, чтобы не терять бесценного контакта между конем и клитором.
– Вот! – громко закричала она. – Вот, вот! Он наступает! Да, да! О мой Бог! Пусть он придет! Я должна получить его, должна!
Она была на волне этой сладкой, удушающей муки, слепая и глухая ко всему, что не имело отношения к оргазму. Спина лошади была скользкой от пота. Он смешивался со смазкой из ее вульвы. Эта мокрая дорожка все более и более раздражала ее сверхчувствительный бугорок. Она кончила, увидев и ощутив неожиданный взрыв света и тепла. Хизер без сил припала к холке лошади, которая перешла на шаг. Это было приятное движение, которое продолжало массаж самой замечательной части ее тела – клитора, который вновь стал просыпаться и посылать срочные сообщения нервам.
– Мы опять скоро кончим, – пообещала она ему. – Мы сможем делать это ровно столько раз, сколько захотим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25