Кровь хлынула из раны рекой. Воин зашатался и повалился навзничь. Соратники его тут же оказались за спиной киммерийца. Он прыгнул вперед недобрым словом помянув того, кто научил их ратному делу, и, побежав по краю плота, выбил из рук перепуганных рабов еще два весла. Раина, воспользовавшаяся минутным замешательством его противников, убила одного из них ударом кинжала в спину и стала теснить второго к корме.
— Я справлюсь с ним сама! — прокричала она Конану. — Помоги Илльяне!
На другом конце плота творилось что-то невообразимое: Илльяна вопила, кони ржали и били копытами, мул протяжно ревел, пытаясь перегрызть веревку, которой он был привязан к столбу. Волшебница стояла, прижавшись спиной к одному из столбов, в руке она держала длинный тонкий кинжал. Трое ее противников никак не решались обойти кусающегося и лягающегося мула, защищавшего Илльяну почище любого стража.
Конан бросился вперед и сильнейшим ударом снес одному из неприятелей голову. Второй, ловкий и гибкий, словно змея, не только умудрился уйти от клинка киммерийца, но своим коварным ударом едва не лишил его жизни.
Третий разбойник изловчился проскользнуть мимо мула. Меча у него не было, но Илльяна явно не могла защитить себя и от его кинжалов. Разбойник не спешил лишать ее жизни, играя с ней так же, как кошка играет с мышью.
Конан выбранился и позвал Раину. В такой ситуации сам он помочь Илльяне не мог.
— Заколдуй его! — закричал он волшебнице. — Неужели ты не можешь и этого?
— Ты меня недооцениваешь, киммериец! — прокричала в ответ Илльяна и, отразив очередной удар кинжала, схватила разбойника за руку.
Конан понимал, что сил ее надолго не хватит. Если он не успеет расправиться со своим противником…
— Так чего же ты ждешь?
— Зачем… спешить… я… — Договорить Илльяна не смогла. Разбойник высвободил свою руку и, схватив ее за волосы, приставил кинжал к горлу.
В тот же миг Конану удалось уложить своего противника. Он хотел было броситься на помощь Илльяне, но, увидев, в каком положении та оказалась, застыл на месте. Жить волшебнице оставалось считанные секунды.
Вокруг ноги разбойника неожиданно обвилась железная цепь. Он скосил глаза вниз и попытался отбросить ее в сторону, но в ту же минуту почувствовал, как невидимая рука потянула цепь к себе. Разбойник раскинул руки в стороны, пытаясь сохранить равновесие, и тут, наконец, его настиг клинок киммерийца.
Илльяна стояла, опираясь рукой о столб. Другой рукой она ощупывала свою шею, на которой виднелась еле заметная царапина. Кинжал лежал у ее ног. Конан поднял его и, подав Илльяне, сказал:
— Оружие требует к себе иного отношения.
Волшебница облизнула свои полные губы, что-то прошептала и, неожиданно зарыдав, припала к широкой груди киммерийца. Он осторожно высвободил руку с мечом и нежно, словно котенка, прижал ее к себе. Волшебница оказалась удивительно похожей на очных людей — она была так же слаба и так же беззащитна. Впервые за все это время Конан почувствовал к ней симпатию.
— Успокойся! — сказал он наконец. — Мы еще не со всеми врагами покончили. — Он отстранил ее от себя и попытался заглянуть вниз, туда, где сидели гребцы.
Раб, метнувший цепь в разбойника, поднялся на ноги.
— Друг мой, — обратился к нему Конан, — и какой же ты ждешь награды?
Раб поднял на него глаза и совершенно бесстрастным голосом ответил:
— Мне все равно. Спроси об этом у своей женщины.
— Я вовсе не его женщина! — воскликнула Илльяна и неожиданно громко рассмеялась. Улыбка еще не успела сойти с ее лица, как у столба появилась Раина, вытиравшая свой клинок о полу плаща.
— Конан, я уложила обоих. Один из них еще жив; если хочешь, можешь задать ему парочку вопросов. Что до паромщика, то он, похоже, в последний момент струхнул — иначе неприятностей у нас было бы побольше.
— Но куда же он подевался?
— Он так и болтается на лине, — сказала Раина с усмешкой. — Матросы выбросили его за борт и поспешили к берегу. Впрочем, им тоже не повезло лодка вскоре затонула, выплыть же удалось только одному из них. Я видела, как он взбирается на кручу.
Конан бросил взгляд на корму и увидел за бортом раскрасневшегося паромщика, из последних сил державшегося за линь.
— Ради всего святого, пожалейте меня! — взмолился тот. — Я не умею плавать!
— Боги не любят предателей, — буркнул в ответ Конан. — Не любит их и господин Мишрак.
Паромщик от изумления едва не выпустил веревку из рук.
— Так, значит, вы служите Мишраку?
— Да. И ты, похоже, заинтересуешь его. Запомни, паромщик, теперь твоя судьба будет зависеть только от тебя самого.
— Пощадите меня! Неужели вы отдадите на растерзание Мишраку и меня, и мою семью? Молю вас, не делайте этого!
— Я бы утопил тебя, не раздумывая, — грозно прорычал киммериец. Домашних же твоих мне действительно жаль. Теперь послушай, что я тебе скажу. Если ты поведаешь мне все, что ты знаешь об этих людях, я, быть может, сохраню тебе жизнь. Ты понял меня?
Долго упрашивать паромщика не пришлось. Он тут же выложил все то, что было известно ему, и выразил готовность ответить на любые интересующие господина вопросы.
Как и предполагал Конан, разбойники оказались людьми Хаумы. О Мастере Эремиусе и Камнях Курага паромщик слышал впервые.
Больше говорить с ним было не о чем. Конан выбрал линь и, схватив паромщика за загривок, втащил его на плот. Когда он стал связывать ему руки, тот внезапно запротестовал:
— Но ведь вы клялись…
— Я ни в чем не клялся, приятель. Руки тебе сейчас не понадобятся. Если же ты будешь болтать лишнее, я живо укорочу твой язык. Река-то совсем рядом, приятель. Верно?
Паромщик вновь стал бледным как смерть. Продолжать разговор ему тут же расхотелось.
Плыть им пришлось долго. Паромщик молча сидел на корме. Лоточник же и его мальчик занялись своим драгоценным мулом.
— Разрази вас гром! — не выдержал Конан. — Может быть, вы все-таки поможете грести, или вы так и будете возиться с этим поганым ослом?
— Как только Лотосу станет лучше, мы тут же придем вам на помощь, спокойно ответил лоточник. — И пожалуйста, не кричите так громко. Животное и так запугано.
— Госпожа, прошу вас, — заговорил мальчик, — помогите своим волшебством бедному Лотосу. Смотрите, как он зашиб ножку. Мы вам за это заплатим.
Конан хотел было сбросить за борт к успевшего осточертеть ему мула, и дерзкого мальчишку, но тут он увидел, что Илльяна заулыбалась.
— Мое волшебство вряд ли поможет вам, — ответила она. — Но вы можете обратиться к моей сестре. Она выросла среди коней и знает о них куда больше моего.
Конан выругался и вернулся к гребцам, боровшимся с течением своенравного Шаймака. Теперь ими командовал Масуф — тот самый раб, который спас жизнь Илльяне. В кошельке паромщика кроме золотых монет Конан нашел и ключи от цепей, которыми рабы были прикованы к плоту. Он тут же освободил Масуфа, оказавшегося не только искусным воином, но и умелым капитаном. Под его началом рабам удалось подвести плот к берегу и сравнительно легко причалить.
— Мы опять в долгу у тебя, — сказала Илльяна, выбравшись на берег. Свободу мы тебе уже даровали. Теперь ты можешь просить у нас денег.
— Говорите потише, моя госпожа, — отозвался Масуф. — Уши могут быть даже у камней. Что до денег, то я вряд ли стану отказываться от них. Мне самому они не нужны, но если вы сможете выкупить рабыню Дессу у Кимона, что живет в Гале, я согласен стать вашим рабом по гроб жизни.
— Кто она тебе? — изумилась Раина.
— Мы были помолвлены с ней, но тут волею судеб мы обратились в рабов. Нас продавали порознь, при этом я отвечал за нее, а она — за меня. Если бы не это, мы или сбежали бы, или покончили бы с собой.
Конану, прошедшему рабство, настроения эти были знакомы.
— Почему же ты решил пойти против своего хозяина? Если Десса рабыня и поныне…
— Это ничего не меняет, — перебил его Масуф. — Десса — рабыня, и это значит, что Кимон может сделать с ней все, что угодно: захочет — убит, захочет — помилует. Разве ты сам не понимаешь этого?
— Мишрак послал нас в поход вовсе не для того, чтобы мы вызволяли рабов, — проворчал Конан.
— Но он не предполагал и того, что жизнью своей вы будете обязаны рабу, — ухмыльнулся Масуф. — Ты должен считать это знаком судьбы.
Конан показал Масуфу кулак и спросил:
— А как ты отнесешься к этому? Или, по-твоему, это тоже знак? Мы заедем в Галу и освободим твою Дессу, заплатив за нее золотом твоего бывшего хозяина. Только не подумай, что больше нам делать нечего. Дел у нас — хоть отбавляй. Ты и сам это скоро поймешь.
7
Они подъехали к Гале, когда небо на западе уже начинало алеть. Таверна "Три Монеты", в которой работала Десса, была заколочена. Запустение царило и в саду, поросшем высокими травами. Вторая гостиница, носившая название "Рогатый Волк", находилась на другом краю деревни. Путникам не оставалось ничего иного, как только проследовать в нее. Илльяна, завидев издали это уродливое строение, поморщилась.
— Неужели мы не сможем найти ничего лучшего?
— Лучшее — враг хорошего, — ответствовал ей киммериец. Известие о битве на перевозе уже могло дойти и до Галы, и потому следовало вести себя так, как предписывали принятые ими в этом маскараде роли.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Лучше уж спать на гнилом матрасе, чем не спать совсем.
— Как вы смеете? В моей гостинице гнилых матрасов нет!
Из ближайшего окна показалась голова дородной седовласой женщины. Она погрозила Конану кулаком и приготовилась к отражению новых выпадов дерзкого чужеземца.
— Госпожа, — процедил Конан сквозь зубы, — мы ведь можем найти и другое место для ночлега.
Хозяйка гостиницы в одно мгновение переменилась в лице.
— Что вы, что вы! Я и не думала обижать вас! Поверьте, лучшего места вы не сыщете во всей округе!
— И сколько же вы запросите за ночлег? — поинтересовалась Раина.
Конан не стал участвовать в торгах, вместо этого он решил получше осмотреться. Подошедшему к нему Масуфу он сказал:
— Вел бы ты себя поспокойнее, парень Если ты не перестанешь дергаться, мы покинем эту деревню сию же минуту. То-то твоя невеста будет рада!
Масуф попытался взять себя в руки, однако так и не смог унять дрожи в коленках. Раина и хозяйка гостиницы окончили торги. Судя по сияющему лицу последней, можно было сказать, что на сей раз Раина решила не утруждать себя излишними спорами. Впрочем, причиной ее щедрости могло быть и некое неведомое киммерийцу обстоятельство.
Они отужинали своею собственною снедью, запивая ее гостиничным вином, больше походившим на уксус. Подали это вино две женщины, годившиеся Пиле в матери.
Прошло немного времени, и занывший желудок вывел киммерийца из задумчивости.
— Хозяюшка, — обратился он к содержательнице таверны. — В прошлый раз я останавливался в "Трех Монетах". Там у них была премилая плясунья по имени Десса. Я бы дорого заплатил, чтобы увидеть ее танец вновь.
— Значит, вы были там одновременно с правителем Ахмаем. Он-то, конечно, никакой не правитель, но вот Крепость у него самая что ни на есть настоящая. Он тоже положил глаз на Дессу. Когда Кимон умер, родня его распродала все его имущество, включая и рабыню. Дессу купил Ахмай.
Что было с ней потом, никто не знает.
Конан, не обращая внимания на зубовный скрежет Масуфа, спокойно спросил:
— Что это еще за «Крепость»? Никогда о такой не слышал.
— Вы о ней и не могли слышать. Он отстроил ее совсем недавно. На месте древних развалин теперь стоит дворец. Ахмай, построив его, стал называть себя правителем наших мест. Он и ведет себя соответственно…
Теперь уже заскрипел зубами и сам Конан. В этой части Туранского царства было множество заброшенных фортов, в которых прежде жили разбойники. С недавних пор они стали возвращаться в свои старые жилища, для чего им приходилось подкупать чиновников и наместников.
С их возвращением к землям этим вернулась и их прежняя дурная слава.
Ахмай рано или поздно должен был погореть на одном из своих темных делишек — Мугра-Хан со своим воинством расправился бы с ним в два счета. Впрочем, для Дессы это ничего не изменило бы — она погибла бы в любом случае.
— А не отправиться ли нам в гости к правителю Ахмаю? — задумчиво пробормотал Конан. — После того как я доставлю мою госпожу и ее сестру к их родне, я буду свободен, как птица. Может быть, мне стоит наняться к этому достойному господину?
— Я полагаю, от услуг твоих он не откажется, — сказала хозяйка гостиницы. — У него в услуженье одни старики, что годятся тебе в отцы, ты же вон какой молодой да статный.
— Чего же вы стоите? — неожиданно громко сказал Масуф. — Ведь с Дессой в любую минуту может приключиться…
Конан схватил недавнего раба за ворот и, подняв в воздух, тряхнул его так, что тот надолго лишился дара речи.
— За мной! — проревел киммериец и скорым шагом вышел из гостиницы. Масуф и женщины поспешили за ним.
Масуф рухнул на колени и застонал. Ноги отказывались повиноваться ему. Конан и его спутницы остановились.
Илльяна посмотрела на темное беззвездное небо.
— Не знаю, стоит ли нам обременять себя этим делом.
Масуф тут же вскочил на ноги и воскликнул:
— Госпожа, заклинаю вас именем богов…
— Оставь богов в покое, — перебила его волшебница. — Единственное, что я сделала, так это выразила сомнение. В отличие от тебя, я прежде думаю и только потом говорю.
— Мне не нравится то, что вы говорите, — понурив голову, сказал Масуф. — Можете превратить меня за это в жабу.
— Именно так в следующий раз я и поступлю, — тут же отозвалась волшебница. — Ты похож на безумца, Масуф. Похоже, женщины лишили тебя и той толики разума, которая досталась тебе при рождении. Если бы ты думал о Дессе, ты бы не стал мешать нам, тем более что в одиночку освободить ее ты не сможешь — Посмотрев на Конана, она добавила: — Мне нужно взять одну вещицу. Подождите меня здесь.
Конан кивнул головой и отошел к стене, откуда были видны и подступы к гостинице, и безрассудный Масуф, и стойло, в котором их ждали кони. Последние могли понадобиться им в любую минуту.
Становилось все темнее. Деревня уже спала, единственными звуками, которые слышал Конан, были тихое ржание коней и редкий стук копыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25