Вот уже виден силуэт поезда. На фоне посветлевшего неба он казался вырезанным из черной бумаги. Эшелон приближался. Теперь хорошо были видны резко очерченные контуры паровоза, вагонов. Впереди паровоза катились две платформы, груженные камнем. Гитлеровцы всегда пускали их впереди поездов. Проверяли, не подложили ли партизаны мины нажимного действия.
Ленька держал шнур, ожидая команды. Степан привстал, поднял руку и ястребом глядел на громыхающий поезд.
– Давай! – крикнул он и резко опустил руку. Ленька потянул на себя шнур. Он подался легко, словно резиновый, но взрыва не было.
– Давай, черт бы тебя взял! – прокричал над его ухом Степан. Он сам ухватился за шнур, дернул его. Шнур вытянулся еще больше, и снова не было взрыва.
Паровоз прогрохотал мимо того места, где лежала взрывчатка. Потом над миной прошли вагоны. Еще через минуту паровоз, дымя, исчез за поворотом.
Степан стукнул себя кулаком по лбу и схватился за голову:
– Ах дурак я, дурак! Резинку бы еще к шнуру подвязал! Бинт растянулся и не сработал. Теперь опять карауль…
Партизаны залегли, замаскировались и опять стали ждать. На исходе была третья бессонная ночь. Клонило ко сну. То один, то другой клевал носом и, вздрогнув, поднимал голову. Иногда казалось, что приближается поезд, все прислушивались, но это только казалось.
Наступал рассвет.
– Еще полчасика подождем, и уходить надо. Днем здесь нас переловят, – сказал Степан, глядя на розовевшие облака.
Подождали еще. Где-то далеко-далеко загудел паровоз. Прислушались… Нет, опять показалось.
– Больше ждать нельзя, – мрачно произнес Степан. – Мину оставим, а шнур срежем, чтобы не заметили. Поползу, пока не развиднелось.
Степан ждал, когда пойдет патруль, чтобы ползти к насыпи. Но в это время совершенно явственно послышался гул паровоза. Степан приложил ухо к земле.
– Идет, – сказал он. – В случае если погонятся, расходись в разные стороны. Мы с тобой, Ленька, вправо, а вы влево. Сойдемся там, где ночевали в тот раз.
Было уже почти светло, когда появился поезд. Партизаны увидели платформы, груженные пушками, походными кухнями, танкетками под чехлами. Платформы перемежались с вагонами. На площадках виднелись часовые. Паровоз деловито пыхтел, взад и вперед ходили дышла. Ленька глядел на эшелон и уже не надеялся, что Степан позволит ему попробовать еще раз. А Степан вдруг сказал:
– Бери шнур. Как скажу – беги что есть духу. Бинт до отказа тяни и рви. Намотай конец на руку. Готов?
Паровоз не дошел до мины нескольких метров.
– Давай! – крикнул Степан.
Ленька вскочил и побежал. Шнур вытягивался, но с каждым шагом становился все более упругим. Ленька дернул и ничком повалился на землю. Глухой взрыв потряс воздух. Оглянувшись, Ленька увидел, как под паровозом взметнулся столб огня, как состав сошел с рельсов, круша, выворачивая шпалы. Паровоз накренился и встал. А сзади на него громоздились вагоны, платформы. Следом за взрывом мины раздался скрежет, лязг, треск ломающегося дерева и опять взрыв, но еще более сильный.
– Бежим! – крикнул Степан, и партизаны побежали в разные стороны.
Отбежав немного, Ленька оглянулся еще раз. Эшелон горел. От состава разбегались прыгавшие из вагонов солдаты. Потом стали рваться боеприпасы…
Партизаны с бега перешли на быстрый шаг. Второпях Ленька и не заметил, что в руке он все еще держит конец шнура. Шнур волочился за ним длинной змейкой. Ленька смотал его: пригодится.
От железной дороги партизаны отошли уже с километр. Степан остановился, прислушался. Сквозь беспорядочную трескучую дробь рвущихся патронов слышались винтовочные выстрелы и приглушенные очереди автоматов.
– Погоню начали, – сказал Степан. – Теперь уноси ноги!
Они побежали снова. До перелеска оставалось совсем немного. Оба уже считали себя в безопасности, и вдруг невесть откуда засвистели пули. Степан и Ленька, как по команде, повалились в траву. Осмотрелись. На проселочной дороге, которую они только что пересекли, видна была группа солдат – они и стреляли. Еще четверо бежали наперерез партизанам.
– Ползком не поспеем, – прикинув расстояние, сказал Степан. – Была не была – бежим!
Пригнувшись, они побежали к лесу. Сзади продолжали стрелять. Ленька бежал впереди. Всего несколько шагов оставалось до спасительных деревьев. Вдруг Степан ойкнул и стал припадать на левую ногу. Он доковылял до опушки и сел на траву.
– Подбили, дьяволы! Теперь не уйти… Беги один.
– Уйдем, Степан! – торопливо заговорил Ленька. – Теперь-то уйдем. Обопрись на меня. Нам бы только в чащу забраться…
Степан подавил стон, поднялся и сделал несколько шагов, покачиваясь как пьяный. Но идти сам он не мог и вынужден был опереться на Ленькино плечо. Так прошли они сотню-другую шагов. Степан, видимо, очень страдал. Он побледнел, лицо его покрылось потом.
Выстрелы стихли. Фашисты не решались забираться далеко в лес. Постреляв наугад, они прекратили погоню.
– Пошли, пошли! – торопил Ленька.
С трудом прошел Степан еще с полкилометра. Он часто останавливался, почти валился на Леньку.
– Нет, больше не могу, – признался он наконец и бессильно опустился на землю.
Ленька стянул с него сапог, разрезал ножом штанину, мокрую от крови, и осмотрел рану. Пуля, видно, застряла в ноге: выходного отверстия не было. Ленька отрезал кусок скрученного бинта, которым рвали мину, наложил повыше раны и туго его затянул.
– Ты прямо как доктор, – попробовал улыбнуться Степан.
– А что! Мы еще в школе учились, в отряде. Кружок первой помощи был. Сперва надо всегда кровь остановить. Теперь бы йоду достать, чтоб заражения не было.
Ленька забинтовал рану. Она была небольшая, казалось несерьезной, а Степан не мог пошевелить ногой.
– Давай полежим часок, – предложил раненый. – Иначе не вытянем. А может, знаешь что? Иди один! Найдешь ребят и приходи за мной.
Отдохнуть часок Ленька согласился, но оставлять Степана не захотел.
Степан в забытьи лег на траву. Ленька сел рядом и глубоко задумался. Что же теперь делать? Идти Степан не может, придется его тащить. А тащить не под силу – его на плечах не удержишь. Значит, надо сделать волокушу из веток.
Ленька, не теряя времени, срезал две березки поровнее. Возился долго, набил мозоли, но все же одолел неподатливые деревца. Куском парашютной стропы он связал березки комлями накрест, растянул на них Степанову плащ-палатку. Волокуша получилась отличная.
А Степан все лежал на земле и что-то бормотал в бреду. Ленька растолкал его, заставил лечь на волокушу. Идти решил сейчас же, немедленно. За ночь пройдет несколько километров – все ближе к лагерю. Ленька впрягся в лямки из строп, перекинутые через плечо. Стропы врезались в тело, но волокуша сдвинулась.
Шаг… еще шаг… Сколько еще? Скоро Ленька совсем выбился из сил. Все тело его ныло. Он осунулся и был такой же бледный, как раненый Степан. Он остановился отдохнуть и вдруг услышал в стороне тихий говор. Кто-то шел лесом и разговаривал. Не свои ли? А может, враги?.. Ленька сложил ладони, поднес их ко рту и трижды гукнул по-совиному. Ему ответили тем же условным сигналом. Свои! Вскоре вся группа собралась вместе.
У остальных все вышло удачнее. От погони ушли быстро, но бежать им пришлось в противоположную сторону…
Ленька рассказал о своих злоключениях. Решили ночью никуда не ходить, отдохнуть, а утром достать подводу. Если же не удастся, то поочередно тащить волокушу или приладить для раненого носилки.
На другой день группа подрывников вернулась в отряд. Степана привезли на подводе, которую раздобыли в деревне. В ту же ночь раненого отправили в госпиталь, а оттуда самолетом в советский тыл. Ленька больше никогда не видел Степана, которому спас жизнь.
Утром командир Гвоздев собрал отряд и перед строем объявил Леньке благодарность. Он еще сказал, что партизан-разведчик Леонид Голиков за спасение раненого товарища будет представлен к правительственной награде.
День у ребят был свободен. Они убежали на поляну, улеглись на траву; Ленька подробно, по порядку начал рассказывать Митяю все, что произошло с ним за это время. Митяйка слушал не перебивая. Под конец он только сказал:
– А что, я бы тоже так сделал. Ни в жизнь бы раненого не бросил!
– Ясное дело, как же иначе! – согласился Ленька. – Вот бы рассказать нашим ребятам, как я состав рвал! Они небось сразу бы и не поверили…
Митяйка подробно был посвящен в прежнюю Ленькину жизнь. Он хорошо знал о его детских похождениях, о всех интересных событиях. Сейчас он возразил Леньке:
– Ну да! Были бы ваши ребята здесь, тоже поверили бы. Что ж, командир отряда врать, что ли, будет?.. А тебе охота своих ребят повидать?
– Еще бы!.. Знаешь они какие!.. – И Ленька снова начал рассказывать про Лукино, про товарищей, которых он любил и помнил.

Служу Советскому Союзу

На полях цвела рожь. Она стояла высокая, густая, а цветом была как луговые кузнечики – нежно-зеленая. Партизаны с самого утра лежали, притаившись во ржи. Ждали, когда начнет смеркаться. Было их человек двадцать – вся разведка гвоздевского отряда. Прикомандировали к ним только радиста – перевели из бригады. Это был щуплый на вид, но выносливый юноша. В походе он никому не доверял свою рацию, тащил ее на плечах, а на привалах поднимал антенну и начинал «колдовать» около аппарата.
Разведчики шли уже десятые сутки. Надеялись, что скоро прибудут на место, но куда идут партизаны, знали только Мухарев да дядя Василий, которого Василий Григорьевич назначил своим заместителем. Впрочем, кое-что знали и остальные. Они догадывались, почему десять суток подряд приходится им пробираться ночами все в одну сторону – на северо-запад.
Разведчики не только шли. Они узнавали в пути, где стоят гарнизоны, как миновать их, где незаметно могут просочиться сотни людей. Об этом, настроив аппарат, и сообщал радист в то время, когда разведчики отдыхали.
Группа Мухарева прокладывала дорогу бригаде. Разведчики пробирались в Струго-Красненский район к глухому болотистому Родиловскому озеру между Псковом и Лугой. Ленька с Митяем тоже шли в группе. Немало пришлось им побродить, полазить в псковских селах и деревнях! Ребята так вошли в свою роль, что, отправляясь в разведку, говорили обычно:
– Ну, мы пошли побираться. Какие задания будут? На этот раз Василий Григорьевич сказал:
– Надо проверить, есть ли в селе гарнизон. Ребята ушли. Пригнувшись, они пробрались на межу, поросшую засохшей травой, вышли на дорогу и пошли к селу, которое виднелось на пригорке. Такие походы стали обычными для Митяя и Леньки. Теперь ребята не волновались так, как прежде. Им уже не казалось, что все на них подозрительно смотрят.
Село было небольшое – дворов на сотню. Избы стояли добротные, срубленные из толстых бревен, с высокими тесовыми крышами. В селе гитлеровцев не было. Появлялись они здесь только наездами, но в нескольких избах стояли полицаи. От ребят разведчики узнали, что гитлеровцы назначили здесь старостой бывшего кулака, неведомо откуда воротившегося после прихода немцев. Через него и собирают они всякие поборы с жителей.
– А где он живет? – спросил Ленька.
– Эвона! – показал один из ребят на дом, стоявший на окраине села против колодца. – За двором еще пчельник у них. Его отсюда видно.
– Пойдем сходим? Может, подадут чего, – предложил Митяйка и незаметно подмигнул Леньке.
– Не ходите! – загалдели ребята. – Они скопидомы, собаками еще затравят. У них зимой снега не выпросишь.
Но разведчики пошли. Надо же было узнать, где живет староста! К тому же они по опыту знали, что в таких местах иной раз можно разведать что-нибудь важное.
Подошли к избе с крашеными наличниками и жалобно затянули:
– Пода-а-айте сиротам на пропита-а-ание!..
Во дворе свирепо залаяла собака. Из окна выглянула старуха презлющего вида.
– Идите, идите, – закричала она. – Много вас тут шастает!.. Не прогневайтесь, на всех не напасешься.
– Хоть хлебца корочку, – не отставали ребята.
– Вам иль нет сказано – уходите! – Старуха сердито захлопнула окно.
Ребята отошли. За изгородью виднелись яблони с зелеными яблоками на ветвях. В глубине сада в несколько рядов стояли ульи.
– И правда, злыдни, – проворчал Ленька. – Надо бы им чего-нибудь такое…
На улице их встретили те же ребята.
– Ну что, подали? Говорили вам, не ходите. Они с фрицами только и водятся.
В руках одного мальчугана Ленька увидел старый противогаз. Держал он его за шланг, а коробку волочил по земле. Идея родилась у Леньки мгновенно.
– Эй, ты! Дал бы мне противогаз! – попросил Ленька.
– Как же! Только тебя и дожидался.
– Ну сменяй. Я тебе… – Ленька порылся в карманах. – Я тебе патрон дам.
– Правдашний?
– А то какой же!
Противогаз давно надоел мальчонке, а настоящий патрон – стоящая вещь. Обмен состоялся.
Когда разведчики отошли, Митяйка спросил:
– Зачем он тебе?
– Полезем за медом. Меду достанем и кулаку насолим.
– Рисково! Пчелы зажалят, и собака там…
– Ты слушай меня. Ты будешь сторожить, а я противогаз натяну – и туда. Ни одна пчела не укусит. Мы живо: раз – и готово. Пошли?
Митяйка не устоял против соблазна отведать меда.
Они обошли село, подобрались с тыла к пчельнику старосты. Ленька выломал в заборе доску и заглянул в сад. Крайний улей стоял совсем рядом. В воздухе гудели пчелы. На солнце они казались золотистыми искорками. Кругом было тихо. «Ну, была не была», – подумал Ленька и полез в щель.
В несколько прыжков он подскочил к улью, еще раз оглянулся, натянул на голову противогаз и поднял крышку улья. Пчелы сердито загудели, столбом поднялись над своим жилищем и ринулись на врага. Но противогаз плотно прикрывал Ленькино лицо. Он ухватил первую попавшуюся раму с сотами. Руки стали липкими от меда. Но тут, к своему ужасу, Ленька почувствовал, что задыхается. Шланг противогаза был чем-то забит, не хватало воздуха. Ленька еще раз попытался вздохнуть – ничего не получилось. В горло полезла какая-то едкая пыль. Он ощутил ее во рту: на языке, на зубах. Ленька закашлялся, бросил соты, сорвал противогаз и, втянув голову в плечи, стрелой помчался к спасительной щели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24