Золотые стрелы солнечных лучей ломались в наших блестящих волосах, обильно смазанных бобровым жиром.
Лыжню мы прокладывали поочерёдно: сперва шёл впереди Неистовая Рысь, а когда он уставал, я заменял его – только бы скорее, как можно скорее догнать убегающую от нас лису.
– Хорошо, что мы вышли сегодня на лыжах, а не на снегоступах, – сказал я другу. – Иначе лисий мех был бы для нас только мечтой. Его хозяйка рассмеялась бы нам в лицо, махнула хвостом и исчезла, прежде чем мы бы успели положить стрелы на тетиву наших луков!
– Зато сейчас лиса чувствует, что по её следу мчится Кен-Маниту, Дух Смерти, спрятанный в наконечниках наших стрел! – ответил Неистовая Рысь.
Идя по следу, мы поднялись на взгорье. Внизу перед нами расстилался снежный океан. Кое-где среди белого безмолвия поднимались холмы с пологими склонами. На них росли вразброс кусты можжевельника. Дальше, где небо сходилось с землёй, высились скалы, изрезанные щелями и пещерами.
– Здесь начинается Баррен – Снежная Пустыня, – прошептал Неистовая Рысь.
– За ней, говорят, лежит Большая Солёная Вода, на берегах которой живут Люди Зимней Ночи. Они небольшого роста и живут в иглу – домах из снега.
– Да, мой брат говорит правду. Я тоже слыхал об этом, – подтвердил друг.
Мы молча стояли и с душевным трепетом смотрели на снежную пустыню. Затем наши взгляды побежали по следу лисы, и наконец мы увидели чёрную двигающуюся точку.
– Смотри, брат, – воскликнул я, показывая рукой, – там, возле скал, серебристая лиса – видишь, как переливается её мех?
– Вижу, хорошо вижу! Теперь она от нас уже не уйдёт. Бежим за ней!
Неистовая Рысь, не ожидая ответа, помчался, как стрела, вниз, оставляя за собою вихри снежной пыли. Я, не медля, бросился за ним. Лыжи, подбитые оленьей кожей, несли нас плавно и быстро. Передо мной была лыжня друга, но я так быстро приближался к Неистовой Рыси, что сошёл с лыжни и, миновав его, вырвался вперёд, на равнину.
Теперь я перешёл на ровный, мерный шаг. Вскоре друг догнал меня, и мы уже рядом преследовали лису. С каждой минутой мы были всё ближе к ней. Ещё только один склон холма – и серебристый мех будет наш!
– Беги направо, а я побегу левой стороной! – крикнул я.
Неистовая Рысь разгадал мой план, молча изменил направление и съехал с холма вниз. Вскоре он почти сравнялся с бегущим зверем, но старая лиса была хитрей.
Заметив опасность, она сразу же свернула налево и побежала на гору, в мою сторону. Неистовая Рысь немедленно повернулся на месте и погнался за ней. В беге на гору лиса имела преимущество перед моим другом, расстояние между ними увеличивалось.
Я же тем временем спрятался в заснеженном можжевельнике. Ветер дул порывами в мою сторону, и я не боялся, что лиса преждевременно почует меня.
Достав лук из-за спины, я воткнул стрелы в снег перед собой. Лиса приближалась ко мне, а за ней бежал Неистовая Рысь.
Когда лиса наконец приблизилась на расстояние выстрела, я выскочил ей навстречу. Она увидела меня и стремительно вильнула в сторону, но стрела из моего лука оказалась быстрее её мысли, и прежде чем лиса выполнила своё намерение, в её горле уже колыхалась оперённая смерть.
Из последних сил лиса сделала прыжок и упала мёртвой, окровавив снег.
– Ты ещё сегодня уйдёшь Дорогой Луны в Страну Вечного Покоя, маленький брат, – прошептал я. – Прости мне мой поступок. Пусть твой дух не гневается на меня. Благодарю тебя за пушистый мех, который ты дал мне по доброте своей, брат мой.
Подошёл Неистовая Рысь, и мы вдвоём в молчании принялись снимать шкуру с убитого животного.
В тот же день мы вернулись в наш лагерь.
Мать моя очень обрадовалась подарку и угостила нас только что зажаренной лосятиной.
Когда мать вышла и мы остались одни, Неистовая Рысь бросил обглоданную кость в огонь и обратился ко мне:
– Там, внизу, где я гнал лису, я заметил множество кроличьих и лисьих следов. Пойдёт ли мой брат завтра со мной на окраину белой пустыни?
Я охотно согласился.
Но ни завтра, ни послезавтра, ни даже через пять дней мы никуда не смогли пойти, так как бушевала метель.
Вихрь выл и заливался зловещим хохотом, смеясь над людьми, сидящими в кожаных шатрах. Снег шёл такой густой, что за несколько шагов уже ничего не было видно. Собаки так глубоко зарылись в снег, что навряд ли их можно было бы отыскать, если бы это понадобилось. Бушующий ветер сотрясал шкуры шатров и загонял дым внутрь.
Иногда казалось, что метель стихает и наконец уходит назад, на север, в страну вечных льдов и снегов, но это было обманчивое впечатление: как только люди выходили из шатров она предательски налетала из своего укрытия, где затаилась на время, и ещё с большей силой бросалась на шатры, на деревья. Они трещали, но мужественно выносили удары ветра.
В конце концов и метель устала. Собрав остаток сил, попыталась ещё раз завихриться, бросить снегом людям в глаза, но сил уже не хватило. Она упала на землю и там, среди снегов забилась, поднимая вверх клубы снежного тумана, но вскоре перестала биться и умерла, а тёмные тучи ушли на север.
Выглянуло победоносное солнце, только какое-то бледное словно потеряло в борьбе с метелью всю кровь. Люди встретили его слабые лучи громкими криками радости – ведь эти лучи предвещали спокойные дни – дни охоты.
Ночью на северном небе – там, куда уходят души умерших, вспыхнуло полярное сияние. Это было страшное и торжественное зрелище, как будто Великий Дух приоткрыл часть Страны Вечного Покоя. Холодные лучи метались по небу от одного края земли к другому или устремлялись вверх, словно кровавые факелы, изменяя свои очертания и цвета стремительно и неуловимо.
Тени сделались поразительно огромными, а огненные столбы то вздымались в небо, то падали на землю. Ужасные костры пылали посреди небосклона. Голубое пламя охватило снега, леса погрузились в него до половины высоты стволов.
– Духи мёртвых начали охотничий праздник, – говорили люди, – значит, и у нас охота будет удачной.
В блеске полярного сияния охотники в честь духов начали Танец Умерших. В неземном свете под торжественными, похожими на духов елями танцевали охотники.
Под утро сияние погасло. Наступила чудесная морозная погода, но на охоту мы могли пойти только через три-четыре дня, когда снег затвердеет.
Наконец снег слежался, и мы отправились с Неистовой Рысью на границу страны Баррен – севера.
Мы шли той же дорогой, что и прежде. Спустились наконец с последнего холма и очутились перед довольно широким входом в каменное ущелье.
Здесь виднелись сотни пересекающихся кроличьих и лисьих следов. Настоящая страна Вабассо – Белого Кролика. Когда мы вошли в ущелье, нам навстречу выбежала полярная лиса и без малейшего страха пробежала мимо нас. Не успели мы ещё опомниться от изумления, как за лисой погнались два кролика.
– Что здесь происходит? – промолвил я. – Неужто вабассо охотятся на лис?
Рысь не успел ответить, как снова показались две лисы и кролик, бежавшие вместе. Прежде чем мы смогли истолковать себе это явление, ответ прилетел издали сам – долгий протяжный вой волков.
Не раздумывая, мы повернули и помчались за убегающими кроликами и лисами. Хотя мы бежали так быстро, как только могли бежать наши ноги, волчий вой слышался всё ближе. Только бы скорее подняться на гору, а там бежать уже будет легче! До вершины горы оставалось расстояние всего лишь в один полёт стрелы, когда мы оглянулись. В этот миг волки появились у выхода из ущелья. Несколько худых теней бросилось по нашему следу, за ними побежала и остальная стая, наверное, десять раз по десять волков.
– Беги, брат, вниз, а я их здесь задержу. А дальше, на другой горе, ты меня будешь прикрывать! – сказал я.
Неистовая Рысь, как ураган, понёсся вниз по склону, а волки тем временем приблизились ко мне на расстояние выстрела из лука.
Дальше тянуть было нельзя.
С громким криком я прыгнул в их сторону. Волки от неожиданности и удивления на миг остановились, и я, используя это, стал выпускать стрелу за стрелой в сбившийся клубок зверей. Протяжный жалобный вой говорил о меткости моих выстрелов.
Волки бросились на умирающих зверей, а я, не ожидая конца пира, как можно скорее пробежал к вершине взгорья и съехал вниз по следам друга.
Из глаз текли слезы и замерзали на ресницах. Я уже был близко от вершины следующего холма, где меня ожидал Неистовая Рысь, но вдруг моя левая нога зацепилась за какой-то выступающий из снега камень, и я упал. Сразу же поднялся, но ощутил сильную боль в ноге.
«Сломал или вывихнул, – промелькнула мысль. – Останусь здесь, пусть спасается Неистовая Рысь».
Я снял лыжи и сел на снег, делая другу знаки, чтобы он поскорее уходил.
Вместо того чтобы спасаться, Рысь бросился в мою сторону, склонился надо мной и, взвалив меня на спину, потащил к чернеющим деревьям.
– Оставь меня, – просил я, – спасайся сам.
На губах друга появилась презрительная улыбка:
– Не впервые мы встречаемся со смертью, и если суждено умереть, то умрём вместе.
Я оглянулся назад.
– Они уже на открытом пространстве у подножия горы!
Хор волчьей стаи приближался.
– Обними меня за шею руками, Сат… Можешь ли ещё держать мой лук?
– Да!
Рысь выпрямился и, пошатываясь под моей тяжестью, уже быстрее двинулся к ближайшим деревьям. Каждый мускул его был напряжён до последнего предела. Ещё несколько десятков шагов – и мы будем у спасительных деревьев.
Но в этот момент Неистовая Рысь остановился.
– Беги! – крикнул он мне. – Спеши! Я задержу их.
Опираясь на лук, я заковылял в сторону деревьев.
Несколько волков вырвались вперёд и мчались прямо на Неистовую Рысь.
Зазвенела тетива лука – один из волков судорожно прыгнул вверх. Вторая стрела полетела за первой – и второй волк упал. Стая задержалась возле упавших, послышался хруст костей.
Неистовая Рысь в это время догнал меня, взял на спину и из последних сил побежал к деревьям, но волки снова бросились за нами. Они были уже совсем близко, но мой друг уже подбежал к свисающим ветвям могучего дерева. Он подсадил меня и с трудом взобрался на ветку сам. Мы начали понемногу взбираться ещё выше.
Я положил ладонь другу на плечо:
– Неистовая Рысь, ты второй раз спасаешь мне жизнь. Я перед тобой в огромном долгу.
С большой любовью я смотрел на него и чувствовал, что уже никто на земле не заменит мне моего брата по крови.
Волки наконец подбежали к дереву. Один из них сел и поднял вверх треугольную морду. Раздался волчий охотничий зов.
Больше я уже не мог слушать: сорвал из-за спины лук, и стрела помчалась в раскрытую волчью пасть. Неистовая Рысь последовал моему примеру, и через минуту у наших ног начались свалка, вой, рычанье.
На каждого убитого волка бросалось десять других, снег покраснел от крови. В спины пирующих зверей вонзались наши стрелы, и вскоре подножие дерева покрылось волчьими трупами.
Но стрелы кончились, руки болели от натягивания тетивы и к тому же наступали сумерки. Вдруг один из волков отбежал в сторону и раздувающимися ноздрями начал нюхать воздух, затем крепко завыл и помчался от нас на восток. Очевидно, он почуял новую дичь, более достойную волчьих клыков. За ним помчалась вся стая. Под деревом остались мёртвые и издыхающие волки.
Неистовая Рысь ещё немного помедлил, потом слез с дерева и побежал к тому месту, где оставил лыжи. Я видел, как он их прикрепил к ногам и через минуту возвратился назад ко мне.
– Обожди здесь, брат, я побегу в селение за табоганом (Табоган – индейские санки.). Выдержишь ли до моего возвращения?
– Выдержу!
За какой-нибудь час Неистовая Рысь вернулся вместе с моим братом и собачьей упряжкой.
– Хороший праздник вы устроили волкам! – воскликнул Танто, увидев неподвижные волчьи тела.
Брат и Неистовая Рысь помогли мне слезть с дерева, и я удобно уселся в санях, но сначала попросил Рысь, чтобы он повырывал клыки у волков, убитых мною. Мой друг только улыбнулся. Он понял, что мне хочется иметь ожерелье, похожее на то, какое носил он сам.
После возвращения в селение Горькая Ягода осмотрел мою ногу. Она оказалась вывихнутой. Колдун сразу же вправил её и приказал мне лежать в шатре.
За это время Неистовая Рысь с моей сестрой сняли шкуры с убитых волков и принесли их мне вместе с ожерельем из волчих клыков и когтей.

7

Когда ветер темные тучи разгонит,
А солнце морозы и снег победит,
Тогда пройдет серебряный дождь,
Разбудит спящие почки деревьев.
Свои жесткие платья сбросят они
И глазами цветов посмотрят на мир.
Песня теплого ветра

Холодный и жестокий Муджи-Маниту – злой Дух Севера, бежал от тёплого дуновения южного ветра и от острых солнечных стрел, безжалостно разивших его заиндевелое горло. Иногда, подкрепив свои силы, он возвращался с севера и бушевал снежными метелями или хлестал чащу и её обитателей, холодным дождём.
Белые люди восхищаются весной – временем лопающихся почек и расцветающих цветов. Поэты всех народов охотно воспевают это время. Я же считаю, что весну хорошо вспоминать, хорошо ждать её, но трудно ею тешиться.
В моей стране – это время ледяных дождей и метелей, вязкой земли, промокших ног, голода, скользких скал и разлива рек.
Конец апреля – Месяц Вскрывающихся Рек: в это время каноэ чаще приходится таскать на себе, чем плыть в нём. Это настоящее мучение – идти в снегоступах по мокрому снегу и грязи, проваливаясь иногда по пояс. Каноэ соскальзывает, острым килем рассекает голову, ранит замёрзшие руки. Человек поднимается, проклиная всех злых духов, чтобы через минуту снова растянуться на размякшем снегу.
Когда становится теплее, все реки и самые маленькие ручейки разбухают от тающего снега. Льдины бьются о берега, образуют заторы, и маленький ручеёк, превратившись в могучую реку, выходит из своих берегов. Люди нередко просыпаются в воде, и надо немало потрудиться, прежде чем выберешься на сухое место.
Не помню такого случая, чтобы в Месяц Лопающихся Почек я ходил с сухими ногами. За весь год я не переменил столько мокасин, сколько за этот месяц.
Люди наши, обычно столь хладнокровные и не показывающие волнения ни при каких трудностях, в это время словно заболевают какой-то нервной болезнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12