На экране Билли Барнес творил непотребство со своим шофером.
— Ты очень нехороший мальчик, — пробормотал Блейзер Дайк. — Я поступил дальновидно, установив микрокамеры наблюдения в комнаты твоего пентхауза. Ты становишься обузой.
Блейзер Дайк поднял трубку одного из телефонов и набрал номер.
В машине с личным шофером, точно такой же, как у Билли, раздался телефонный звонок.
Мой телефон молчал. Молчал, как необработанный мрамор будущей статуи. Молчал, как девственная тишина. Молчал, и все тут.
Не звонил.
Но разве паузы — не самое прекрасное в беседе?
Или тихие вздохи? Разве молчанием не сказано все?
Думаю, да.
Слова, слова, эти сладкие мысли, слетающие с языка и ублажающие слух, да будут радостью, да будут райскими птичками, беззаботно порхающими, и…
ТУК ТУК-ТУК.
Райскими птичками, беззаботно порхающими, и…
ТУК ТУК-ТУК.
В неге и радости, и…
ТУК ТУК-ТУК.
Я оттолкнул от себя пишущую машинку и уставился на дверь. Я сидел в своем офисе и сочинял сонет о безмолвном телефоне, который должен был войти в мой новый сборник «Убойная поэзия: Стихи Ласло Вудбайна». И тут, на тебе, какой-то филистер без зазрения совести стучится в дверь!
— Проваливай! — крикнул я, стараясь, чтобы голос звучал построже.
ТУК ТУК-ТУК.
Я открыл ящик стола и вытащил свой надежный «смит-вессон».
ТУК ТУК-ТУК.
Я снова посмотрел на дверь. За матированным стеклом, на котором было написано «ЛАСЛО ВУД-БАЙН. РАССЛЕДОВАНИЯ», маячила тень.
Мужская.
Рост пять футов одиннадцать дюймов. Вес сто шестьдесят девять фунтов. Аккуратная борода, сломанный нос, залысина, покатые плечи. Человек был одет в длинный плащ и фетровую шляпу с загнутыми полями.
Человека я не знал, но тень показалась мне знакомой. В моем деле уметь воспроизводить внешность человека по очертанию фигуры так же важно, как уметь не ударить в грязь лицом. Если вы понимаете, о чем я говорю.
— Войдите, — сказал я не очень-то вежливо.
Ручка повернулась, и дверь распахнулась. В проеме стоял человек ростом шесть футов два дюйма, без бороды, с длинным носом, густой шевелюрой и широкими плечами. На нем был вечерний костюм, веллингтоны и котелок.
— Нужно будет заменить стекло, — пробормотал я.
— Мистер Вудбайн? — спросил я. — Мистер Ласло Вудбайн?
— Так меня зовут, приятель, — ответил я. — А ты кто такой?
— Я попал в беду, — сказал я. — Я пришел к вам, потому что вы всемирно известный литературный сыщик. Я прочел все ваши книжки, и если кто-то и может мне помочь, то только вы.
Я холодно кивнул. Так, ничего особенного. Просто кивок, немного сдержанный. Кивок, который сказал все, что нужно было сказать. Без лишних слов.
— Что означает ваш кивок? — поинтересовался я.
— Подожди-ка, — сказал я. — Это я или ты?
— Извините? — не понял я.
— Мы оба говорим от первого лица. Такого не может быть.
— Извините, — снова сказал я. — Это моя вина. Я представил себя частным детективом. Ласло Вуд-байном. Но я по-настоящему в беде, и только настоящий Вудбайн мне поможет.
— Извини, приятель, — сказал я, — но кто-то из нас должен прекратить говорить от первого лица. И уж точно не я.
— Хорошо, — согласился парень. — Тогда я. Ну, как?
Я окинул парня пристальным взглядом.
— Повтори-ка.
— Хорошо, — повторил парень. — Тогда я. Ну, как?
— Отлично.
Из ящика своего стола я достал бутылку бурбона, два бокала, пару салфеток, упаковку сэндвичей с курятиной, ножи, вилки, прибор для приправы в форме маленького хромового лайнера с солью и перцем, блокнот, карандаши, точилку на случай, если карандаши затупятся, резинку на случай, если я сделаю ошибку, желтый маркер на случай, если мне придется отмечать что-то желтым цветом, карту города, карту страны, небольшой глобус, паспорт, дорожные чеки, таблетки от морской болезни, смену белья, иголку с ниткой, компас, три обоймы с патронами, учебник эсперанто…
— Сигареты, — сказал я. — Куда я положил сигареты?
— Они у вас на столе, — сказал парень.
— Ах, да, спасибо. — Я смахнул все остальное обратно в ящик. — Тянешься?
— Тянусь?
— Сигарету, спрашиваю, будешь?
— Нет, спасибо. Я лучше свою трубку, если можно.
— Конечно, — сказал я. — У тебя какая?
— «Меершаум», как у Шерлока Холмса.
— Холмс никогда не курил «меершаум», — сказал я. — Он курил глиняную трубку. Обратись к первоисточнику, если не веришь мне.
Парень освежил у себя в памяти все произведения сэра Артура Конан Дойла о Шерлоке Холмсе. Конечно, наверняка не скажу, но догадываюсь.
— Вы правы, — сказал он. — Он курит «меершаум» только на рисунках Сидни Пэджета.
— Ладно, парень. Если хочешь курить трубку, придумай себе такую, которая раскрывала бы твою индивидуальность.
— Например?
— Как насчет трубки из кукурузной кочерыжки? — предложил я.
— Отдает захолустной Америкой.
— А длинная трубка церковного старосты?
— Средние штаты. — Трубка мира?
— Индепщина.
— Тогда что-нибудь более экзотичное. Хабл-бабл, кальян, опиумная курильница…
— А разве это не одно и то же?
— Ладно. Дудин?
— То же, что курительная трубка.
— Аалюмет
— То же, что трубка мира.
— Похоже, ты спец по трубкам, приятель, — сказал я.
— Послушайте, — сказал парень, — в моем деле разбираться в трубках так же важно, как уметь отделять зерна от…
— Замолчи! — воскликнул я. — Немедленно замолчи! Я могу смириться с тем, что ты постучался в дверь и спугнул мою музу. Я могу смириться с тем, что ты говоришь от первого лица…
— Что я уже прекратил, — заметил парень.
— Что ты уже прекратил. Но я не потерплю, повторяю, не потерплю, чтобы ты мусолил мои крылатые фразы! Я ясно выразился?
— Яснее ясного.
— Моя фраза?
— Едва ли.
— Ладно. Сядем, выпьем бурбона и покурим «Кэмел». Ты расскажешь мне о своей беде, а я помогу тебе, не сходя со своего места.
— Каким образом? — спросил парень.
— С помощью метода дедукции. Я владею им не хуже Шерлока Холмса.
— Но это же не ваш стиль. А как насчет осмотра места преступления и дамы, которая путает вам карты? Как насчет остальных трех мест: переулка, бара (где вы проводите время в непринужденных беседах) и крыши?
— Я покончил со всем этим, — сказал я. — С тех пор как я ушел в отставку, я в основном пишу стихи и редактирую литературные журналы.
— Ушли в отставку? Но вы не можете уйти в отставку. Холмс ушел на покой. Вудбайн — никогда.
— Я бы ушел, если бы мой автор не стал жертвой дурацкого несчастного случая, в котором не обошлось без апельсина и женского нижнего белья. Я должен был раскрыть преступление века и уйти в отставку в лучах славы. К сожалению, автор преставился, так и не закончив роман.
— Считайте, что роман дописал его дух, — сказал парень. — Дело определенно будет самым знаменитым в вашей карьере.
Я погладил свой квадратный подбородок. В этом парне мне определенно что-то не нравилось. Что-то в его манере держаться. Что-то безнравственное, низкое, извращенное. Что-то граничащее с пороком, что-то…
— Успокойтесь, — сказал парень.
— Извини, — сказал я. — Я просто думал вслух.
— Посмотрели бы вы на себя со стороны. И т. д., и т. п.
— Ладно, — сказал я. — Выкладывай, что у тебя там, а я прикину, как быть.
И парень выложил все как на духу. Он рассказал о том, как пытался стать частным сыщиком. И о Билли Барнесе, и о его мамаше, и о деле о саквояже вуду. И о том, как пытался выследить Барнеса, и о предупреждении из сновидения дяди Брайена. И о компании «Некрософт» с Некронетом, и о пребывании на меланезийском острове, и о встрече с Артуром Тиккеттом, и о мире снов, и о баре, полном знаменитостей, и о том, как в конце концов ему приснился я.
Когда он закончил, я откинулся на спинку стула и присвистнул.
— Почему вы свистите? — поинтересовался парень.
— Потому что это самая большая лажа, которую я когда-либо слышал в жизни.
— Что? Но это правда! Чистая правда!
— Может, правда, а может, и нет. Для меня все едино.
— Так что вы скажете?
— А скажу я, приятель, следующее: браться за дело не стал бы — не мой жанр. Научная фантастика какая-то, ей-богу! Да и репутацией своей я дорожу. Ни тебе кривых улочек, ни темных подворотен. А именно этого ждут мои читатели. Они сопереживают вместе со мной. Пусть я эксцентрично выражаюсь и порой несдержан, но у каждого дела есть начало, середина и конец, понятные каждому. Плохие парни и хорошие парни. И подтекст, из которого ясно, что американский образ жизни самый лучший. А то, что ты плетешь, не от мира сего. Ни постоянных героев, ни связной канвы. К чему все катится? Где развязка?
— Означают ли ваши слова, что вы не возьметесь за дело?
— Я этого не сказал.
— Значит, возьметесь?
— Я и этого не сказал. Слушай, ты ведь хочешь, чтобы я установил местонахождение того старого моряка, так?
— Именно поэтому я и вынул вас из своей памяти. Вы — лучший.
— И ты думаешь, что старый моряк покажет тебе, как выбраться из Некронета и вернуться в тело, где бы оно ни находилось? А затем ты займешься этим Билли Барнесом?
— Призову его к правосудию, верно.
— Да, но из твоих слов выходит, что Билли Барнес весьма смышленый малый.
Парень пожал плечами.
— Смышленый, да не очень, — сказал он.
Зазвонил телефон.
Но не на письменном столе Ласло Вудбайна. Зазвонил один из многочисленных телефонов Блейзера Дайка.
— Мистер Дайк, — снял трубку мистер Дайк.
— Это я, сэр, — раздался в трубке голос молодого человека. — Нахожусь у пентхауза Барнеса.
— Хорошо, — сказал Блейзер Дайк. — Дубликат ключа — под кадкой с пальмой справа от двери.
Наступила пауза, затем:
— Нашел, сэр.
— Хорошо. Осторожно войди внутрь. Я вижу Барнеса на мониторе — он все еще в гостиной. Вытворяет с шофером такое…
— Он ублюдок, сэр.
— Да. Так сделай его мертвым ублюдком. Шофера тоже пристрели. Она слишком много знает.
— Перед тем как убить, загрузить Барнеса, сэр?
— Ни в коем случае. Не хочу, чтобы он шатался по Некронету.
— Слушаюсь, сэр. По пуле каждому. Быстро и чисто.
— Я останусь на связи. Держи меня в курсе. Я буду наблюдать за тобой по монитору.
— Вхожу внутрь, сэр.
— Хорошо. Пауза. Затем:
— Я в прихожей.
— Хорошо. Он все еще забавляется с шофером. Иди в гостиницу и бери его тепленьким.
Пауза.
Еще пауза. Затем:
— Здесь никого нет, сэр.
— Иди в гостиную, они там.
— Я уже в гостиной, сэр.
— Ты не в гостиной. Я не вижу тебя на экране.
— Возможно, он и в гостиной, — раздался голос Билли Барнеса. — Но, боюсь, вы его не увидите.
Блейзер Дайк в ужасе поднял глаза. Перед письменным столом стоял Билли Барнес. В руке у него был пистолет.
— Дайте мне трубку, — прошептал Билли. — Ни слова.
— Но как…
— Ни единого слова.
Билли взял трубку и зажал ее рукой.
— Но ты ведь… — Блейзер показал на монитор, где изображение Билли Барнеса продолжало свое гнусное действо.
— Чудеса науки, — сказал Билли. — Домашняя заготовка. Помните, вы советовали мне быть осмотрительнее? Вот я и стараюсь. Думаете, я забыл про первый случай с микрокамерами? Когда я обнаружил их у себя в пентхаузе, я взломал вашу систему безопасности. Вы смотрите запись, которую я сделал вчера и подключил к вашей системе час назад. И вот ваш несостоявшийся киллер стоит в пустой гостиной, а ваш состоявшийся киллер находится здесь.
— Постой, — сказал Блейзер. — Давай…
— Сэр, — раздался из трубки голос молодого человека. — Здесь никого. Я обыскал все помещение.
Билли протянул трубку Блейзеру Дайку.
— Прикажите ему открыть шкаф в гостиной и принести все папки, которые он там найдет.
— Папки? Не понимаю.
— Просто велите ему, и я обойдусь с вами не слишком жестоко.
Блейзер Дайк взял трубку.
— Подойди к большому шкафу в гостиной и принеси мне все папки, которые там найдешь.
— Хорошо, сэр, — сказал молодой человек.
Билли повесил трубку, вынул из кармана забрызганный кровью пульт управления и направил его на монитор.
— Почему бы нам не взглянуть, как он управляется?
Блейзер Дайк увидел, как молодой человек подошел к шкафу. Как открыл его. Услышал его голос, переданный встроенными в гостиной микрофонами:
— Я у шкафа, сэр. Внутри темно, ничего не видно. Блейзер увидел, как молодой человек шагнул в шкаф и исчез из виду.
— Я не вижу никаких папок, сэр… Странный запах. Пахнет гнилью. Подождите-ка. Здесь что-то есть. Что-то белое. Это… Постойте… Что-то шевелится. Это… А-а-а-а-а-а-а!
Крик оборвался.
— Бедняга, — сказал Билли. — Похоже, его постигла трагическая гибель.
Рука Блейзера медленно потянулась под стол.
— Ну-ну, — сказал Билли. — Руки перед собой. Никакой сигнализации.
— Давай все обсудим. — На лице Блейзера Дайка выступил пот. — Продвижение по службе, повышение зарплаты…
— Нет, — сказал Билли. — Вам нельзя доверять. Шесть месяцев назад я попробовал, как это — сидеть в вашем кресле. Оно мне подошло тогда, подойдет и сейчас.
— Ты собираешься меня загрузить? — голос Блейзера Дайка упал до шепота.
— Вы же слышали, что я сказал.
— Слышал, — сказал Блейзер Дайк. — Ты сказал это своему шоферу, прежде чем…
И Блейзер Дайк посмотрел на пульт управления.
— Я поклонник систем управления, — сказал Билли. — Но и мне нельзя доверять. Некронет как раз для вас.
— Спасибо и на этом, — сказал Блейзер Дайк.
— Едва ли слова благодарности теперь к месту. Вы будете прямиком отправлены в больничный покой.
— Только не это! — Блейзер замотал головой. — Я изменил программу! Теперь это газовая камера!
— Ну и дурак, — сказал Билли и ударил Блейзера Дайка рукояткой пистолета по голове. — Кто балансирует на лезвии высокой технологии, тот от этого лезвия и погибнет.
Поэты на каникулах

Где берег встречается с морем
И где родословное — спорим? —
Питается древо водой,
Засунув творенья под мышку,
Поэты несутся вприпрыжку
В костюмах, расшитых слюдой.
Где пирс пополам рассекает
Волну, и волна утихает,
Где в город приходит зима,
Поэты сидят по квартирам,
Один на один с целым миром,
И медленно сходят с ума.
Где старый паром осовело —
Весь в дымке вишневой и белой,
С трубою оттенка дождя —
В порт вечной приписки идет,
А хлеба уж наперечет,
Поэты по палубе бродят
И глаз от земли не отводят,
Страданья безмерного полных
(Обрыдли лазурные волны
И снова засор в туалете —
Ух, кто-то за это ответит),
И мешаются у всех под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27