Она не планировала так быстро покидать этот город, но теперь нет выбора. Билет на самолет и паспорт всегда с ней, на случай если придется поспешить.
Ангел подстегивает мотор, проезжает на желтый. Она оставляет хороших друзей, никогда их больше не увидит. Она бросает доктора – бедный старик начнет умирать, как только она уедет. Она бросает Мори, который смотрит на нее не так, как другие, в нем есть глубокое спокойствие, от которого ей становится так же внутренне спокойней. Но этот Мори слишком беспечен. Как все японцы, он просто дает событиям происходить. Ангел никогда так не поступает. Она упорно трудится, чтобы события поворачивались так, как она хочет.
Последнее, что она крикнула Мори: «Может, я подарю тебе что-то большее, детектив-сан!» Да, после того, что она только что узнала, Ангел ясно: Мори нужен больший подарок. Босая нога жмет на акселератор, и Ангел начинает думать, как это сделать.

Мори срывает с саксофона остатки оберточной бумаги. Альт «Ямаха», лучше не бывает. Откуда она узнала? Он много лет даже не касался инструмента. Потом он вспоминает обрывок разговора во время долгой дороги обратно в Токио. Он поставил кассету, девчонкам она не понравилась.
– Кто написал эту чокнутую музыку?
– Человек по имени Колтрэйн.
– Тебе нравится это, детектив-сан?
– Очень. Я сам такое играл.
– Играл? Почему сейчас не играешь?
– Старый стал.
– Не такой уж ты и старый, детектив-сан. Думаю, тебе хватит сил справиться с нами шестерыми поочередно.
– Чур я первая!
– Нет, я!
– А я?
Взвизги хохота, заглушающие «Высшую любовь». А Ангел все помнит. Никогда не подумаешь, что за этим лицом скрываются мозги, мощные, как компьютер.
В одиннадцать Мори звонит в больницу и воркует с медсестрой, чтобы получить новости об Уно.
– Он окончательно пришел в сознание, – говорит она. – Вообще-то, несколько раз называл ваше имя, Мори-сан. Очень хочет вас увидеть.
– То есть, он поправится?
– Доктора говорят, что да. Но полное выздоровление займет несколько месяцев.
Уно, парень с мягкими чертами лица и сильным духом – у него сильная воля к жизни.
– Ему нужен полный покой, – говорит медсестра. – Полиция этого не понимает. Просят дать допросить его прямо сейчас. Врачи сказали им подождать еще два дня.
– Постарайтесь держать их подальше, – говорит Мори. – Они все равно не найдут того, кто стрелял.
Мори понял это после визита в полицейский участок вчера ночью. Он пошел туда сразу из больницы и провел там два часа, объясняя, что именно произошло. Там смотрели на Мори таким голодным взглядом, что он был рад выбраться оттуда не арестованным. Неудивительно, что они разочарованы. Первый выстрел в
Синдзюку за несколько месяцев – и никаких свидетелей, никаких зацепок, никаких мотивов. Если по такому инциденту никого не поймают, могут быть серьезные последствия, связанные с бюджетом на будущий год. Медсестра неуверенно смеется:
– Вы не хотели бы оставить сообщение для пациента?
– Никаких сообщений, – говорит Мори. – Вообще не говорите ему, что я звонил.
Так будет проще. Проще для Мори, проще для Уно и проще для Кэйко.
Через несколько секунд телефон начинает звонить, на сей раз – плоским, официальным тоном. Это Сима, голос усталый. Он хочет, чтобы Мори пришел в полицию и по всей форме написал объяснительную записку – почасовой отчет о своих перемещениях за прошедшую неделю и детали всех дел, над которыми он работал.
– Ты же знаешь, я не могу этого сделать.
– Для министерства нужно подготовить всесторонний отчет, – говорит Сима. – Ты не понял, о чем я, Мори?
– Понял, – смиренно говорит Мори. – Я сделаю все, что могу, чтоб предложить вам искреннее сотрудничество.
Сима имел в виду в точности то, что сказал. Нужно подготовить всесторонний отчет, и этот отчет должен включать многостраничные правдоподобные показания Мори. Кое о чем Сима умолчал: правдивость этих показаний – всецело на усмотрении Мори.
Время пришло. Нельзя дальше откладывать неизбежное. Мори подходит к святыням в нише, хлопает в ладоши, несколько несложных обращений к богам. Потом берет трубку, звонит Танигути.
– Мне снова нужна твоя помощь… – говорит он осторожно. – Есть проблемы по делу, над которым я работаю.
На том конце пауза. Он слышит, как Танигути дышит – медленно и вдумчиво.
– Что за дело? – отвечает он наконец.
Мори сухо и недовольно кашляет. Изумительная память Танигути – одна из черт, которые ему удалось сохранить до сих пор. Спроси его про какой-нибудь политический скандал тридцатилетней давности, или о составе команды победоносных «Гигантов» – расскажет, без сомнения, во всех деталях.
– Ну, помнишь, про чиновника из Министерства здравоохранения, погибшего при загадочных обстоятельствах?
– А!
– Я узнал, что он был замешан в каком-то теневом бизнесе, брал деньги у одной из фармацевтических компаний. Это возможно?
– Все возможно, – бормочет Танигути.
Скорее всего, думает Мори. Этому учит профессия: любой может быть виновен в чем угодно. Это не про плохих парней, от которых того и ждешь. Это про хороших парней, когда они прижаты к стенке.
Мори спрашивает, могут ли они встретиться как можно скорее. Танигути соглашается. Они договариваются встретиться в кофейне, в квартале от конторы Танигути. Нейтральная территория, думает Мори. Лучше для объективности.
События продвигаются, подозреваемый в досягаемости, огромный бонус созрел к востребованию. На этой стадии дела Мори обычно чувствует радостное возбуждение, решимость завершить дело побыстрее. Однако теперь он ощущает только апатию, будто гряды туч легли ему на плечи.
Когда Мори входит в кофейню, перед Танигути уже стоят две пустые пивные бутылки. Он листает таблоид, на вид – всецело поглощен выступлениями японского питчера в американских высших лигах. Он поднимает глаза на вошедшего Мори.
– Выбыл с третьего иннинга, – говорит он, тыкая в газету пальцем. – Похоже, хиттеры привыкли к его хватке.
– Не надо было так часто использовать этот прием, – говорит Мори, пододвигая стул. – Непредсказуемость – лучшее оружие питчера.
Танигути качает головой, морщится:
– Ему нужно быть дисциплинированнее. Если бы он играл за «Гигантов», тренеры натаскали бы его получше, усовершенствовали бы его самоконтроль.
– Если бы он играл за «Гигантов», ему было бы вообще некогда подумать о себе.
Комментарий Мори взвешенно злобен, но Танигути только хихикает и продолжает говорить о бейсболе. Мори обнаруживает, что его задача труднее, чем он полагал. Надо быть холодным и напористым. Вместо этого он потягивает пиво, улыбаясь и кивая, когда Танигути объясняет, что система «контролируемого бейсбола» «Гигантов» всегда восторжествует над нескоординированным индивидуализмом «Дельфинов Хантэцу».
– Дисциплина, контроль, командная работа – вот почему «Гиганты» выиграли все эти чемпионаты. Вот почему мы побили «Дельфинов» уже восемь раз в этом сезоне!
Когда Танигути говорит о победах «Гигантов», он выглядит намного моложе. Приятно видеть. Мори позволяет разговору продлиться еще немного.
– Может, ты недооцениваешь «Дельфинов». Они знают, что делают.
– Ты о чем? Игроки все время делают дурацкие ошибки, а тактика этого менеджера – просто ерундовая.
– «Дельфины» знают, как проигрывать, Танигути-сан. Они проигрывают гораздо лучше, чем «Гиганты» выигрывают.
– Это невозможно! – кричит Танигути, вспыхивая. – Проигрывать – большой позор!
– В конце концов, все проигрывают, – говорит Мори, глядя другу в глаза. – «Дельфинам» ведома эта мудрость. Может быть, тебе она тоже пригодится.
Стакан Танигути со стуком опускается на стол. Наступает пауза; двое мужчин смотрят друг на друга. Мори видит, как на лицо друга наползает тень смущения.
– Что конкретно ты хочешь узнать? – спрашивает Танигути наконец.
Ни секунды отсрочки: прямо к сути.
– Я хочу знать, где ты был вечером 3 февраля. Танигути даже не затрудняется изображать удивление.
– Ты имеешь в виду ночь смерти Миуры? Я был на работе, добывал материалы для статьи о тайных картелях в химической промышленности.
На мгновение Мори теряется. Танигути явно пришел хорошо подготовленным.
– Ты можешь это доказать? Ответ следует незамедлительно:
– Нет проблем. Большую часть времени я разговаривал по телефону с одним из моих источников, человеком, которого вышибли из министерства в ходе борьбы за власть.
– Ты можешь дать мне его имя?
– Конечно, давай напишу.
Танигути вынимает одну из своих визиток, пишет имя, номер телефона на обороте. Мори берет ее, потом кладет обратно на стол.
– В чем дело? Ты мне не веришь?
– Я знаю, что ты убил Миуру.
– Правда, что ли? Почему ты так решил?
Мори качает головой, пряча удивление в стакане с пивом. Он полагал, что один прямой вопрос – этого достаточно, чтоб показать его решимость, – сделает дело. Танигути сломается, будет злиться и плакать. Мори останется только этическая проблема – что делать дальше. Но Танигути не желает следовать сценарию. Непокорный, он намерен чинить препятствия, подготовив какое-то смехотворное алиби. Ладно, если Танигути хочет формальных доказательств, Мори готов уступить. Он осушает стакан, утирает рот полотенцем.
– Расскажи мне о своем ассистенте.
Улыбка исчезает с лица Танигути:
– О каком ассистенте?
– Который интересуется видеоиграми.
Пальцы Танигути закручиваются в узлы.
– Не знаю, о чем ты.
Невольно Мори начинает раздражаться. Как все это бессмысленно и стыдно для них обоих.
– Хорошо, давай я расскажу тебе свою теорию, – говорит он кратко. – А потом ты укажешь мне на упущения.
Теория Мори гласит следующее. Ты алкоголик, у тебя депрессия, достаточно тяжелая, чтобы это обеспокоило немногих оставшихся у тебя друзей. Твои политические взгляды становятся все более пессимистическими – мне это стало ясно, когда я приходил к тебе на прошлой неделе. Ты вскрыл большое злоупотребление, в котором замешаны высокопоставленные чиновники и политики из крыла реформаторов, но никто не решается опубликовать то, что ты нарыл. Это тебя злит. И ты решаешь отомстить.
Случается так, что твой ассистент – разработчик видеоигр. Он знает, что ты хорошо знаешь эпоху Эдо, консультируется с тобой по концепции игры. Это наводит тебя на мысль использовать маску Черного Клинка – притвориться чокнутым охотником, помешанным на видеоиграх. Убив Наканиси, ты приступаешь к Миуре. Кто следующий? Если ты собираешься ликвидировать всех коррумпированных бизнесменов и чиновников Японии, ты кончишь тем, что войдешь в «Книгу рекордов Гиннесса» как величайший серийный убийца в истории.
Таковы мысли Мори. Слова проще и резче. Когда он заканчивает, Танигути выдает негромкий смешок, полный притворного недоверия.
– Думаешь, это правдоподобно? У тебя нет доказательств, вообще ничего.
Мори втягивает воздух углом рта. Танигути заставляет его быть жестче, чем он хотел бы.
– Ладно, тогда я передаю дело в полицию. Доказательств достаточно для того, чтобы начать серьезное расследование.
– Это необходимо? – говорит Танигути, на этот раз – резче.
Мори слегка пожимает плечами:
– Совсем необязательно, если ты соглашаешься на мои условия. Я хочу полного признания, во всех деталях. Потом я хочу, чтобы ты обратился к психиатру.
Танигути ошеломленно моргает:
– К психиатру!
– Вот именно, – холодно отвечает Мори. – Ну что, признаешься или нет?
Повисает тишина. Танигути тупо смотрит в пепельницу. Наконец тяжело вздыхает и кивает – обоим ясно, что так он и должен был ответить. Мори наклоняется через стол, хватает его за руку.
– Они помогут тебе, – говорит он. – Не волнуйся, потом ты сможешь работать лучше.
Танигути ничего не говорит. Он наливает себе еще пива и выхлебывает так, словно это его последний стакан.
После того как Танигути уходит, Мори сидит в кофе-баре и смотрит на дождевые капли, стекающие по запотевшему стеклу. Странный в этом году сезон дождей – кажется, что он будет длиться вечно. Отец говорил, что дождливые сезоны бывают мужские и женские, а разница – такая же, как писать. Мужские: короткие проливные дожди, перемежающиеся ярким солнцем. Женские: день за днем легкая морось. Этот год поставил бы старика в тупик. Погода стала такой же андрогинной, как детки из колледжа, роящиеся в Сибуе. Вода течет с неба каждый день, иногда быстро, иногда медленно. И никогда не останавливается.
Мори полощет пиво во рту. Он угнетен – и не только погодой. Дело Миуры завершено. Кимико Ито будет довольна. Но признание явилось результатом жестких угроз – так мог бы сработать и самый тупой полицейский. Не так должны заканчиваться важные дела, да еще с самым туманным пониманием того, как события согласуются между собой.
Что было с этим Миурой, что настолько взбесило такого матерого обозревателя, как Танигути? И почему сегодня он внезапно, в несколько секунд сменил упрямство на покорность? Недовольство Мори растет: недовольство Танигути, собой, непроницаемой странностью человеческой натуры. Он смотрит на карточку, которую Танигути оставил на столе. Имя, номер телефона. Создавая свое фальшивое алиби, Танигути бросал вызов его профессиональной компетенции. Без какой-либо веской причины Мори вдруг понимает, что обязан ответить на этот вызов.
Мори проходит к телефону в углу кофе-бара. На пятом звонке трубку берут. Голос на том конце натянутый, немного нервный – какой обычно и бывает у уволенных чиновников. Когда Мори объясняет, чего хочет, тот удивляется, но соглашается помочь. Да, он помнит, что Танигути как-то вечером звонил ему несколько раз. Когда точно, он не помнит, пойдет посмотрит в ежедневнике. Несколько минут Мори слушает шелест перелистываемых бумаг и раскрываемых папок. Наконец, он слышит ответ – такой, какой и предполагал: 3 февраля. Мори задает еще несколько вопросов, потом вешает трубку.
Инстинкт: этот человек говорит правду.
Это означает, что алиби у Танигути настоящее.
Это означает, что он не убивал Миуру.
Мори возвращается за столик, заказывает черный кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45