Однако она заставила себя выйти из оцепенения и отойти на пару шагов.
Спенсер заговорил первым:
– Энн поддразнивала Дэвиса за то, что он целовал вас. А он был в шоке от того, что обращался с вами как со своей невестой. Боюсь, Дэвис еще долго не сможет смотреть вам в глаза.
Эллисон подошла к одному из лабораторных столов, где находились микроскопы, горелки Бунзена и мензурки. Посмотрела в микроскоп, прекрасно зная о том, что на предметном стекле ничего нет. Уголком глаза она видела, как Спенсер сел на стул рядом с ней. Он поставил ногу на перекладину, и его колено уперлось в бедро Эллисон.
– А что вы делали все это время, когда Энн поддразнивала шокированного Дэвиса?
– Я? Я испытал чувство огромного облегчения по поводу того, что мне не придется приносить в жертву свою дружбу с Дэвисом ради женщины, которая мне нравится.
Она живо повернулась к нему, оказавшись в опасной зоне между его бедрами.
– Что вы сказали? Неужели вы не поняли? Энн любит Дэвиса и собирается за него замуж. Она впервые увидела вас только вчера вечером.
– Я-то понял. По-моему, вы не поняли. – Каким-то образом он умудрился схватить ее за руки и притянуть к себе. Прежде чем Эллисон успела что-то сообразить, она ощутила, что их животы соприкоснулись. – Все эти дни я гоняюсь за вами, Эллисон, а не за вашей сестрой. Я не только не рассердился за розыгрыш и переодевания, а, наоборот, счастлив. Теперь вы и я вольны продолжить то, что мы начали в первый вечер.
Эллисон насколько возможно отвела голову назад и уставилась на него, словно на сумасшедшего.
– Вы не столь умны, как я полагала, мистер Рафт. Неужто до вас не дошло? Взгляните получше. Вы танцевали с Энн. Вы целовали Энн. Вы обнимали Энн, а не меня. – Эллисон развела руками. – А я – вот она.
Он бросил взгляд на конский хвост, на карандаш за ухом, на очки, которые Эллисон надела вместо контактных линз, поскольку от слез и бессонной ночи у нее появилась резь в глазах. Не оставил без внимания и ее халат, старомодную юбку и растоптанные туфли.
– Вы очаровательны. И особенно нравитесь мне, когда мечете громы и молнии, как это было вчера вечером. Вы были изумительно сексапильны! Мне хотелось завалить вас на пол и взять тут же, невзирая на присутствие Дэвиса.
Ошеломленная этими словами, Эллисон вырвалась из его объятий и отодвинулась подальше.
– Вчера вы пришли сюда, пробыли полчаса со мной и не признали во мне ту женщину, которую целовали за день до этого.
– Потому что я не искал вас, Эллисон. – Он встал со стула и приблизился к ней. – Иначе я узнал бы вас сразу.
Эллисон не знала мужчины, который двигался бы так стремительно. Его рот прижался к ее губам, руки крепко обвились вокруг талии раньше, чем она поняла, что происходит. Не теряя времени, он заставил губы приоткрыться, и его язык проник в глубину ее рта. В ответ она тихо застонала.
Эллисон ощутила, как тело ее воспламенилось, словно факел. Он потерся животом об нее, чтобы рассеять все сомнения в том, что испытывает желание именно к ней. И тело мгновенно откликнулось – Эллисон прижалась к крепкому мужскому торсу.
Подавлять растущее желание было непросто, тем не менее она боролась, как могла. Раньше Эллисон никого не подпускала к себе столь близко, создав нечто вроде крепостной стены. Сейчас каждый поцелуй Спенсера пробивал новую брешь в этой стене и, похоже, способен был достигнуть самого сердца, в корне изменив ее жизнь.
Упершись ладонями в его плечо, Эллисон вырвалась из объятий. Она сделала несколько частых вздохов, надеясь, что Спенсер примет их за выражение гнева, а не страсти.
– Вы забываете, что я позволяла вам целовать себя только потому, что вы друг Дэвиса. А сейчас я больше не намерена выносить ваши бесчестные объятия.
– Бесчестные?
– Да, бесчестные. А теперь уходите.
Не знаю, зачем вам понадобилось приходить сюда, но вы здесь нежеланны. И пожалуйста, не пытайтесь больше встречаться со мной.
Не спуская с нее глаз. Спенсер отступил на шаг. Эллисон первая отвела взгляд, в котором он мог прочесть, что она говорит не правду.
– Я вам совсем не нравлюсь?
– Нет! То есть да. Я хочу сказать, что не нравитесь.
– Даже самую малость?
Игривый, поддразнивающий тон вызвал в ней раздражение. Она скрипнула зубами:
– Да.
– Ай-ай, это очень плохо. Любопытство взяло верх, и она настороженно взглянула на него.
– Почему?
– Потому что я пришел, чтобы стать добровольцем.
– Добровольцем? Каким добровольцем?
– Отцом ребенка, которого вы хотите иметь.
– Поистине отличная идея!
Глава 6
Она ошеломленно посмотрела вначале на Спенсера, сделавшего столь оригинальное предложение, затем на доктора Хайдена, который с порога одобрил его. Спенсер не отвел глаз от Эллисон. Первым из трех мизансцену нарушил Хайден. Он подошел к ним. В глазах его светился явный интерес…
– Вы не говорили мне, что производите отбор кандидатов, – дружелюбно улыбаясь, проговорил доктор Хайден.
– Я не отбирала никаких кандидатов, – с трудом сумела проговорить Эллисон. – Не знаю, откуда он взял эту сумасбродную идею.
– Ну, наверное, услышал ее от вас, – сказал доктор Хайден. – Вы говорили мне об этой идее всего несколько дней назад. Здравствуйте, молодой человек, – добавил он, протягивая руку Спенсеру. – Дирк Хайден.
Спенсер от всей души пожал протянутую руку:
– Спенсер Рафт. Рад познакомиться с вами, доктор Хайден.
Эти слова сыграли роль детонатора, и Эллисон вновь продемонстрировала характер.
– Вы, джентльмены, могли бы поговорить и в другом месте, а мне надо работать. – Она круто повернулась и рванулась к клеткам. Спенсер поймал ее за полу халата и остановил.
– Но мы обсуждаем научный эксперимент. Ромео может подождать.
– Распутин! – парировала она, тщетно пытаясь выдернуть халат из стальных тисков. – И потом, я ничего не знаю о научном эксперименте, который касался бы вас.
– Знаете, – невозмутимо возразил Спенсер. – Вчера вечером Энн говорила мне об этом. Она более подробно рассказала о вашей работе, чем это сделали вы с Дэвисом за обедом. Энн сообщила, что вы собираетесь провести опыт, подтверждающий взаимосвязь наследственности и умственного развития. И вы говорили ей, что если бы нашли подходящего производителя, то согласились бы родить ребенка, чтобы на нем проверить свои теории.
Как случилось, что случайно оброненные слова таким рикошетом ударили по ней?
– Энн еще не вполне пришла в себя после наркоза! – воскликнула Эллисон. – На ее вопрос о работе я в шутку сказала, что, к своему стыду, не могу провести эксперимент на человеческом ребенке. Вот и все. Говорила я не всерьез. И нельзя же в буквальном смысле понимать мои слова.
– А почему бы и нет, если есть мужчина-доброволец, способный выступить в роли отца?
– Действительно, почему бы и нет? – поддержал Спенсера доктор Хайден.
– Почему бы нет?! – задохнулась от возмущения Эллисон. Уж не осталась ли она единственным человеком на планете, который не сошел с ума?
– Могу повторить, что, на мой взгляд, это отличная идея, – сказал доктор Хайден. – Я уже говорил вам, что из вас получится идеальная мать. Вам нужно лишь найти равного по всем качествам отца. – Он проигнорировал упорный взгляд Эллисон и обратился к Спенсеру:
– Пожалуйста, не сочтите обидными мои вопросы.
– Валяйте, – с полной готовностью отреагировал Спенсер, снова садясь на стул. Он чувствовал себя вполне непринужденно.
– Вы знаете, каков ваш коэффициент интеллектуальности?
– Что-то около ста семидесяти. Брови доктора Хайдена взметнулись вверх – цифра произвела на него впечатление. Он опустил очки со лба на глаза и внимательно изучил внешность Спенсера.
– Отличный образец в смысле физического развития. Ваши родители живы?
– Да.
– В добром здравии?
– В отличном.
– Есть ли братья или сестры?
– К сожалению, я единственный ребенок.
– Надеюсь, никаких наследственных болезней в семье?
– Насколько я знаю, нет.
– Весьма приятной внешности молодой человек. – Доктор Хайден повернулся к Эллисон, которая стояла, скрестив на груди руки, сердито притопывая ногой. – Поздравляю! Вы выбрали великолепный образец.
– Я его не выбирала! Отдаю должное достоинствам мистера Рафта, но я вовсе не собираюсь рожать ребенка от первого встречного жеребца из общества «Фи Бета Каппа».
Доктор Хайден внимательно выслушал ее и, повернувшись к Спенсеру, чуть нахмурясь, спросил:
– Вы действительно «жеребец», который всего лишь выбрался погулять?
– Нет. – Спенсер поднялся со стула и, не обращая внимания на испытующий взгляд доктора Хайдена, встал перед Эллисон. – Эллисон мне очень нравится. Думаю, и я ей тоже нравлюсь. Я хочу, чтобы наши отношения развивались и дальше.
– Ну так чудесно! – заявил доктор Хайден, сияя счастливой улыбкой и потирая руки.
– Но она страшно упряма, – продолжал Спенсер. – Она противится тому, чтобы мы были вместе.
Доктор Хайден посерьезнел.
– Да, я знаю, она бывает упрямой. Эллисон продолжала дуться и молчать. Тем не менее горячий блеск в глазах Спенсера прибавил доктору Хайдену оптимизма. Он хлопнул нового знакомого по спине:
– Я верю в вашу способность убедить ее, мой мальчик. Эллисон, я жду периодических отчетов о ходе выполнения проекта. А сейчас прощаюсь с вами обоими.
И с этими словами он покинул лабораторию.
Сердитые зеленые глаза скрестились с излучающими радость голубыми.
– Вы, конечно, думаете, что вы очень умны.
Он буквально ослепил ее прямо-таки голливудской улыбкой.
– Похоже, так считает доктор Хайден.
– А я – нет! Я считаю, что вы ловки, надменны и страшно тщеславны.
– Ну вот видите, как хорошо: мы уравновешиваем друг друга, потому что вы чрезвычайно скромны и смиренны.
Кипя от гнева, она встала к нему спиной и сделала вид, что занялась работой. Положив руки на плечи Эллисон, он повернул ее лицом к себе, снял с носа очки и отложил в сторону.
– Это лишь подтверждает мою правоту.
– Что? – спросил Спенсер, убирая ленту с ее волос.
– Вас привлекало во мне сходство с Энн. Ну почему вам не перестать играть в эту извращенную, патологическую игру? – Эллисон пыталась говорить резко, но голос ее задрожал, когда Спенсер провел ладонями по распущенным волосам. Она должна сопротивляться, бороться. Однако вместо этого позволила ему прижаться к ней.
– Это вовсе не игра, а немного извращенным я буду лишь поначалу.
Он дотронулся пальцами до ее ушей и стал их массировать. Она застонала:
– Оставьте меня…
– Я не в силах этого сделать, Эллисон, – шепотом произнес он и приник губами к ее шее. Они оба покачивались. – Признаюсь, мне больше нравится, когда ваши волосы распущены, тогда я могу перебирать их пальцами… А что касается очков, то вы в них привлекательны, как бутон… Я снял их просто из-за того, чтобы они не разбились.
– Не разбились? – сдерживая дыхание, переспросила она. Его губы ласкали ее ухо. – Что вы собираетесь делать?
– Заставить вас привыкнуть к тому, что вы уже знаете.
Губы Спенсера отыскали ее рот. Поначалу поцелуи были легки и целомудренны.
– Теперь будьте внимательны – начинается самое интересное, – прошептал он.
Его язык погрузился глубоко в ее рот. Руки Спенсера отыскали грудь. Даже через халат, блузку и лифчик она чутко ощущала ласку. Спенсер притянул Эллисон к себе, и его возбужденная мужская плоть уперлась в ее живот.
Когда он оторвался от Эллисон, она была теплой и податливой словно воск.
– Мы сделаем чудесного малыша, – пробормотал Спенсер. – Подумайте об этом, а я заеду к вам в восемь вечера. Надеюсь получить ответ во время обеда.
Когда он отпустил ее, Эллисон едва не повалилась на пол будто тряпичная кукла. Потребовалось немало времени, чтобы у нее перестало бешено колотиться сердце, успокоилось дыхание и она смогла взять себя в руки.
Почему бы нет? Почему бы нет? Почему бы нет?
– Почему бы нет? – сказала она своему отражению в зеркале на задней стенке гардероба. – Миллион причин для этого, вот почему нет.
Ее единственное стоящее платье не идет ни в какое сравнение с любым платьем из гардероба Энн, ну да ладно. Голубая горжетка с плотным лифчиком делала ее похожей на то, чем она и была в действительности, – на старую деву.
А какая тебе разница, какой ты ему покажешься?
Ладно, будем считать, что есть разница. Просто ты не хочешь, чтобы он принял тебя за старую деву.
Но вернемся к ребенку. К ребенку? Неужели ты всерьез думаешь об этом? Да, потому что он ожидает ответа. У тебя масса причин отказаться. Конечно, Спенсер весьма умен и за словом в карман не лезет.
Но, во-первых, он тебе не нравится. Правда, когда дело будет сделано, Спенсера уже и след простынет. Ты только используешь его… его… семя. (Это же надо употребить ученому такое ветхозаветное слово!) И совсем не имеет значения, нравится он тебе или нет. Да, доктор Хайден прав – если бы пришлось выбирать отца для своего ребенка, Спенсер Рафт был бы отличной кандидатурой.
Во-вторых, завести ребенка, не имея мужа. Но это вряд ли может служить достаточным контраргументом в наше время и в моем возрасте. Тысячи одиноких женщин воспитывают детей без мужей.
А как родители? Они будут шокированы, что их башковитая Эллисон, которую никогда не интересовали никакие живые существа, кроме обитающих в лаборатории, вдруг родит ребенка вне брака. Еще одна библейская аллегория.
А почему тебя волнует, кто и как о тебе подумает, будь это даже твои родители? Ты собираешься это сделать для себя, разве не так?
Эллисон оторвалась от зеркала и обвела взглядом комнату.
Да, для себя. Это будет мой малыш. Мой ребенок. Существо, которое я буду любить и которое будет любить меня.
В-третьих…
В глубине ящика она отыскала тюбик с тушью для ресниц. Тушь высохла, но, размочив ее, Эллисон удалось подкрасить кончики ресниц.
Она впервые надела жемчужные сережки, которые мать подарила ей на Рождество. Волосы собрала пучком, на сей раз пучок был значительно более пышным, нежели обычно. На шею и на лицо выпустила несколько локонов. Взглянув в последний раз в зеркало, она осталась довольна результатами своих усилий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19