- И за то спасибо. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально.
- Скажи это Карой. Я недаром мастер-медик, мон шер, а любой мастер -
интуитив высокого класса. Ты сильный парень, но после этого прискорбного
случая я не могу оставить тебя в группе риска. А жаль.
- Жаль, - согласился Джума Хан, погрустнев. - Ты прав,
мне здорово досталось, и отпустили меня из "Скорой" только
под честное слово, обещал, что я приду на обследование при первых
признаках... недомогания. Но ассистентом я был бы неплохим.
- Знаю, потому и жаль. Что сказали кибернетики?
- Код записи неизвестен, но логику маатан мы уже знаем. В общем,
надежда на расшифровку есть, все дело в том, сколько может ждать Шаламов.
- Он потребовал не оперировать его вообще.
- Снова "фаза хозяина"?
На столе замигало индикаторное окошко, раздался голос Таланова:
- Клим, зайди ко мне, как освободишься.
Мальгин молча ткнул пальцем в окошко.
- Карой, кстати, как только узнала... - Клим замолчал, заметив
напрягшиеся скулы Джумы, - что...
- Не стоит об этом. Все непросто, туманно и скользко... гололед
с дождем.
Мальгин покачал головой.
- Если бы ты был ей безразличен, она не менялась бы в лице и
не бежала к метро сломя голову, узнав, что с тобой приключилось.
- Да ни о чем это не говорит! - В голосе Джумы неожиданно
прорвалась тоска. - В том-то и дело, - сказал он тоном ниже, -
что она становится заботливой только в экстремальных ситуациях. Я
уже два года пытаюсь понять свою ошибку, где я свернул с тропинки,
ведущей к ее мироощущению, вернее, к взаимопониманию, и не могу найти.
И ты мне в этом деле не помощник, Клим, извини. Ты и сам, похоже,
в ситуации похлеще.
Мальгин посмотрел на свой кулак, потом на лицо Хана. Тот невесело
улыбнулся.
- А ты врежь, может, полегчает... а потом я тебе, если встану.
Идет?
Мальгин в ответ улыбнулся через силу, прислушался к себе и почувствовал,
как тает в сердце лед одиночества и отчаяния, лед, невидимый никем
и никогда.
- Давай думать, старик, нам обоим теперь надо много думать. Видать,
чего-то нам недостает, может быть, чисто человеческого, доброты
или простоты, щедрости или азарта, жадности или способности удивляться
и совершать незапрограммированные поступки... не знаю. Но успел убедиться,
что женщине недостает мужского суперменства, постоянной готовности
мгновенно ответить на любой вопрос, жесткой постоянной стойкой уверенности
в своей правоте. Может быть, им не хватает минутного колебания между
"да" и "нет", еле заметного проявления слабости, что
уравновешивает нас в их глазах и придает силы... Может быть, уже плохо
то, что мы редко ошибаемся. Прав был мудрец, мы редко думаем о том,
что имеем, зато всегда думаем о том, чего нам недостает [ В. Шопенгауэр. ] .
Не поменять ли принципы?
- Нет, - качнул головой Джума Хан после долгого размышления. -
Принципы менять не годится, зачем тогда жить? Но думать надо. Кажется,
мы с тобой прирастаем друг к другу, а?
- Я как будто не против. А ты?
- Взаимно.
Мальгин кивнул, замыкаясь в обычной оболочке непреклонной уверенности,
потом искоса посмотрел на Хана, в глазах которого запрыгали насмешливые
чертики взаимопонимания, и они одновременно рассмеялись.
Всему свое время, подумал Клим, отворачиваясь, время собираться в
тугой комок мышц и время расслабляться, радоваться и страдать, думать
и чувствовать... Научиться бы вот только угадывать нужный момент или
на худой конец вырастить в себе инстинкт безошибочной реакции на происходящее,
чтобы всегда и везде при любых обстоятельствах действовать только
правильно... впрочем, стоп! Это уже было - безошибочно, скорей
всего это и есть одна из самых страшных человеческих ошибок...
- Тебе пора к шефу, - напомнил Джума.
- Иду, - встал Мальгин и спохватился: - Слушай-ка,
мне нужна твоя помощь. Кто в отряде Шаламова был к нему особенно близок?
Кроме, пожалуй, самого Жостова? Ты их знаешь?
- Почти каждого. По-моему, Даниил дружил со всеми, завистников
у него не было вообще, а вот близких... в парном патруле он чаще всего
ходил с Висенте Оросо, а отдыхал с Марселем Гзаронвалем. Я частенько
видел их втроем, Дана, Марса и... Купаву. Зачем они тебе?
- Потом скажу. - Мальгин устремился к двери, на пороге обернулся. -
Подключайся к Гиппократу, будешь сопровождать группу до операции,
твой совет лекаря может существенно повлиять на подготовку, а на операцию
все равно не рассчитывай.
Жест Джумы - кольцо из большого и среднего пальцев - был
понятен без слов.
Мальгин знал, как вредно сосредоточиваться на своих внутренних
переживаниях, уходить от действительности, поэтому с ненавистью относился
к своей прогрессирующей слабости и нерешительности, чувствуя сопротивление
организма, некоторое время боролся сам с собой, гоня из головы мысли
о Купаве, но целиком освободиться от навязчивых дум так и не смог...
Таланов разбирался в информатуре, подаваемой на дисплей рабочего стола,
поэтому кивком указал хирургу на стул.
- Богдан, давай поговорим позже, - проникновенно сказал
Мальгин. - У меня возникло желание убыть в неизвестном направлении
и отрешиться на время от всего земного.
Таланов поднял голову, изучающе посмотрел на Клима.
- А я хотел предложить тебе поработать со старым багажом, только
что получил данные по всем операциям "стирания!" в мозгу криптогнозы.
Но если устал - что ж, отрешайся.
- Не устал, просто на какое-то время необходимо переключиться.
- В таком случае не мешай мне!
Мальгин кивнул и выбежал из кабинета не прощаясь. А для того, чтобы
его могли найти в любое время и в любом месте - все-таки связь
с другими членами группы риска должна быть включенной постоянно, -
нацепил на ухо усик персональной рации, снабженной радиомаяком: поисковые
спутники-автоматы системы СПАС были способны отыскать его практически
за несколько секунд.
Домой идти не хотелось, Клим наугад ткнул иглой датчика в карту на
стенке кабины метро и вышел в незнакомом помещении с низким потолком
и светящимся полом. С удивлением прислушался к своим ощущениям: сила
тяжести в помещении была меньше земной раза в три. Луна? Не похоже,
там гравитация еще слабей. Марс? Венера? И почему другая планета?
Я же точно помню, что карта выходов была сугубо планетарной, земной.
Может быть, Приземелье?
Из помещения через единственную дверь, убирающуюся по старинке в паз,
Мальгин вышел в коридор с таким же низким потолком и слабо светящимся
полом. Никого. Тишина... Лишь издали доносится изредка странный тихий
звук, напоминающий верещание цикад. Заинтригованный "путешественник"
двинулся вправо, ловя себя на желании двигаться бесшумно, поддаваясь
таинственной атмосфере неведомого жилища.
Коридор поворачивал под тупым углом и был абсолютно пуст, если не
считать контуров двух дверей со светящимися на них римскими цифрами
I и II. Следующий поворот был копией первого, и колено коридора ничем
не отличалось от предыдущего. Повернув еще три раза и выйдя к двери
в помещение с кабиной метро, Мальгин понял, что коридор образует замкнутый
шестиугольник. В каждом его отрезке было по две двери, различавшихся
только номерами от I до XII. Мальгин толкнул первую дверь -
безрезультатно, не реагировала она и на мысленный приказ. Пожав плечами,
Мальгин собрался было вернуться к метро, но цикадный скрип заставил
его пойти на звук.
Скрип доносился еще из-за одной двери - слева по ходу коридора,
тогда как остальные находились справа, и хирург не заметил ее лишь
потому, что она не имела номера и почти сливалась со стеной. Приказав
ей открыться, пару раз толкнув рукой, Мальгин вдруг вспомнил Маат
и сказал вслух:
- Сезам, откройся!
Дверь послушно ушла в паз, так что гость невольно вздрогнул, и перед
ним открылся небольшой круглый зал с куполовидным, зеркально отсвечивающим
потолком, тремя большими вогнутыми экранами на стенках и тремя старинными
пультами. За каждым пультом сидели операторы в необычной черной форме
с дугами наушников на головах. На появление гостя никто не обратил
никакого внимания, они были заняты работой и переговорами друг с другом.
На экранах мерцали горсти цветных искр и огней, на каждом внизу мелькали
красные и зеленые цифры, и по черному их фону плавали светящиеся кресты
визирных меток. На экране слева одна из меток остановилась на крупном
белом огоньке, тотчас же раздался басовитый гудок, и оператор за пультом
пробежал пальцами по сенсорной клавиатуре пульта.
- Сорок третий, есть захват!
- Ответа нет, - отозвался второй оператор. - Три секунды
до зоны поражения.
- Пуск!
По экрану снизу вверх шаркнуло световой полосой, на месте огонька
расплылось облачко света и растаяло.
- Сорок третий, есть поражение! Контроль МБР. Квадрат пуст. Цели
на подходе, минута сорок...
- Вижу крупный объект в зоне "А", - вторил переговаривающимся
за первым пультом оператор соседнего. - Скорость три единицы,
вектор Шамбуадор - Крокс, масса двенадцать сто...
- Захват!
- Машина отрабатывает четные цели, - говорил за последним
пультом плотный здоровяк в комбинезоне с красивыми нашивками и эмблемами.
- Отработка очередями, повтор по оценке вероятности с учетом
мощности импульсов. Перенос огня на зоны "Б" и "Д"...
Ошеломленный Мальгин молча смотрел, как на экранах разворачивается
настоящее сражение: все больше и больше искр и огоньков, представляющих
собой реально летящие в космосе объекты, взрывались и таяли после
бесшумных лазерных вспышек, а когда в прицельные визирные кресты перестали
попадать плывущие световые черточки и темп стрельбы замедлился, Мальгин
очнулся и смело подошел к центральному пульту, пройдя сквозь фигуру
оператора. Оглядел пульт и тронул черную пластину сенсора с цифрой
"ноль". Световая беготня по экранам и пультам прекратилась,
операторы в креслах замерли.
- Отбой принял, - раздался с пульта вежливый голос. -
Слушаю.
- Кто ты?
- Экскурсионный программатор Цербер.
- Это что за станция?
- Боевая лазерная база "Эвриван" для уничтожения спутников
и межконтинентальных баллистических ракет, запущена в две тысячи тринадцатом
году, законсервирована в две тысячи сорок пятом году, отреставрирована
и превращена в экскурсионный объект в две тысячи сто двадцать девятом.
- Ну и зачем?
Компьютер-инк, отвечающий за воссоздание иллюзии боевых действий и
работы базы, помолчал:
- Вы не первый задаете этот вопрос, но в моих программах нет
ответа. Могу предложить подслушанную у экскурсантов реплику: база
превращена в экскурсионный объект для напоминания об ошибках прошлого.
Своего мнения не имею.
- И на том спасибо, - пробормотал Мальгин. - И часто
у тебя бывают гости?
- Сначала бывали часто, теперь редко. Последняя экскурсия была
двести двенадцать дней назад.
- Что ж, бывай... не скучай, если больше никто не придет.
Мальгин невольно пожалел компьютер, обреченный на одиночество, и,
пока шагал к метро, спрашивал себя: чего не хватает ему самому? И
уже входя в кабину, понял: общения. По сути, он был сейчас так же
одинок, как и компьютер-сторож древней военной ракетно-лазерной базы.
Вышел он скорее всего где-то в Европе: город был незнаком с первого
взгляда, но по архитектуре зданий можно было примерно определить регион.
"Швейцария, - подумал Мальгин, - или Австрия. Послушаем,
на каком языке здесь говорят".
Он вышел на площадь перед метро и двинулся в глубь древнего парка
по одной из светящихся изнутри янтарных дорожек, прислушиваясь к говору
идущих навстречу или обгонявших его людей.
Вечер на долготе этого места только начинался: солнце зашло, но было
еще довольно светло. Часов восемь с минутами, прикинул Мальгин и посмотрел
на браслет видео: вспыхнувшие цифры высветили время Брянска -
десять часов двадцать семь минут. Разница в два часа, значит, это
не Австрия и не Швейцария, а, вероятнее всего, Нидерланды.
Однако по языку прохожих точно определиться не удалось: говорили кругом
и на немецком, и на французском, и на английском, и на русском. Больше
всего на русском и на английском, с акцентом и без, но удивляться
не приходилось: русский и английский языки стали основой единого земного
разговорного языка, впитав богатство национальных оттенков всех остальных
языков мира, хотя и они, конечно, не потеряли своего значения.
Мальгин набрел на пруд, задумчиво направился вдоль берега, вглядываясь
в прозрачную водную толщу, а за дубовой рощей обнаружил изумительной
красоты веранду, нависающую над водой. Высоко над крышей вспыхивало
и гасло название ресторана на английском языке: "Король Георг".
Не раздумывая, повернул к летнему ресторану и сел за один из столиков
прямо у края веранды; людей было много, но в большинстве своем все
сидели парами, лишь две или три компании состояли из семи-восьми человек.
- Слушаю вас, - раздалось над ухом по-русски. Говорили свободно,
без акцента.
Мальгин оглянулся. Рядом с вежливой полуулыбкой на губах стоял красивый
молодой человек, одетый по моде "галант". Он мог быть и фантомом,
видеопризраком официанта, формируемым сервисной киб-системой ресторана,
но смахивал на живого.
- А если я не говорю по-русски? - сухо спросил Мальгин
на испанском.
- Я буду говорить на вашем языке, - с улыбкой сказал по-испански
официант.
- Полиглот?
- Да, сеньор. Я знаю сто сорок шесть языков.
- Фантомат, - с некоторым разочарованием протянул Мальгин. -
К чему тогда эта форма? Ведь вы можете выполнить заказ без всяких
эффектов.
- Традиция, сеньор.
- Я русский. Принесите что-нибудь соответствующее моему настроению.
- Сей секунд!
Мальгин усмехнулся последней фразе и, поставив локти на стол, утвердил
подбородок на сплетенных пальцах. Мозг лениво перебирал обрывки видений,
давних разговоров с друзьями, Купавой, проблемы, с которыми сталкивался
в институте, но ни одна мысль не задевала чувственных центров, эмоции
притупились, отступили в глубь души, словно под влиянием наркотика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19