-
Очень люблю.
Маргарита зашлась нервным кашлем, чтобы не расхохотаться.
- Знаю... знаю... Ты рада, что он приехал?
- О, сударыня, я так счастлива! - Матильда вскочила с подушки и
поцеловала Этьена в щеку. - Я безумно счастлива снова видеть его.
- Ваша сестра, господин де Монтини, настоящее чудо, - сказала
наваррская принцесса. - Я ее очень люблю.
- Я тоже, - с неожиданным пылом отозвалась Бланка.
Маргарита и вовсе обалдела.
"Однако же! - подумала она. - У парня железная хватка. И как ловко он
это провернул! У него точно есть опыт обольщения девиц, причем немалый...
Ай да Бланка! Так вот какие мужчины привлекают нашу скромницу - ловеласы,
распутники, соблазнители... А у моего дражайшего кузена понемножку
прорезаются рожки... Тьфу, тьфу! Лишь бы не сглазить..."
- И что же привело вас в Памплону, милостивый государь? - спросила
она у Этьена.
- Главным образом желание повидаться с Матильдой, - ответил Монтини.
- А тут еще представился удобный случай.
- Какой же?
- Господа герцог и принц назначили нового посла при дворе вашего отца
- господина де Канильо. Я вызвался сопровождать его, поскольку это
совпадало с моим давним желанием проведать сестру.
- А что мешало вам самому приехать, и то значительно раньше? Целый
год Матильда с нетерпением ждала вас, а вместо этого получала письма, в
которых вы сообщали, что задерживаетесь.
Этьен явно смутился и промолчал.
- Его дела задерживали, - вступилась за брата Матильда. - Ведь он еще
так молод, а уже вынужден самостоятельно управлять имением. Это нелегкое
дело, сударыня.
Маргарита иронически усмехнулась. У нее зародилось подозрение, что в
Русильоне Этьена задерживали отнюдь не хозяйственные дела - во всяком
случае, не только хозяйственные.
- Ваша сестра неоднократно упоминала при мне, что некогда вы служили
пажом у молодого Филиппа Аквитанского. Это так?
- Да, сударыня. Вернее, служил я при дворе господина герцога, но
некоторое время был в свите его младшего сына. Правда, недолго, потому как
вскоре монсеньор Аквитанский-младший был вынужден покинуть Тараскон и
уехал в Кастилию. А я вернулся в Русильон, поскольку господин герцог счел
меня бунтовщиком и уволил со службы.
- Значит, вы были участником тех событий?
Монтини замялся.
- Участник - это слишком громко сказано, сударыня, - после недолгих
колебаний ответил он. - Я был просто очевидцем. Сочувствующим очевидцем.
"Он хоть и нахал, но знает меру, - заключила Маргарита. - Скромность
ему не чужда".
- Меня всегда интересовала эта история, - сказала она. - Но все
версии, которые я слышала, были из третьих рук и нередко противоречили
одна другой...
- А как же граф Альбре? - вмешалась Бланка.
- Ха! Этот хвастунишка? Да я не поверила ни единому его слову! Он
противоречил не только другим, но и сам себе. Ну, прямо из кожи вон лез,
лишь бы выставить себя в самом лучшем свете. И бывают же такие люди!
- А вот Елена считает его очаровательным, - заметила Бланка.
Маргарита фыркнула.
- Тоже мне авторитет нашла! - произнесла она, удачно копируя одно из
излюбленных выраженьиц Бланки. - Елена считает очаровательными всех
симпатичных парней, и в мыслях своих она пре... - Маргарита осеклась. -
Ладно, не о том сейчас речь. Господин де Монтини, я хотела бы услышать ваш
рассказ как очевидца тех событий. Тем более, сочувствующего очевидца.
- Но прошу учесть, сударыня, - предупредил Этьен. - Тогда мне было
девять лет, посему не исключено, что я помню далеко не все существенное, а
из того, что запомнил, не все понял и, возможно, кое-что превратно
истолковал.
- Невелика беда, - успокоила его Маргарита. - Вы рассказывайте, а мы
уж как-нибудь разберемся. Отделим, как говорится в Писании, зерна от
плевел.
Монтини охотно принялся исполнять желание наваррской принцессы.
Повествуя о событиях семилетней давности, он слушал себя в пол уха, а
подчас и вовсе не слышал того, что говорил. Все его внимание было
приковано к Бланке, и раз за разом он обжигал ее страстными взглядами,
притворяясь, что старается делать это незаметно.
Этьен был парнем смышленым и сразу понял, что нравится Бланке. Он,
впрочем, с детства привык к тому, что нравится многим женщинам, однако то
обстоятельство, что он понравился дочери и сестре королей Кастилии,
переполняло его сердце законной гордостью. Случайно подслушанный им
разговор взбудоражил его воображение, дал ему широкий простор для самых
смелых фантазий и честолюбивых надежд. Он скорее мечтал, чем думал о
чем-то, скорее грезил, чем мечтал, и скорее даже бредил, чем предавался
грезам, упиваясь своими мечтами и трепеща в предвкушении самой великой
победы всей своей жизни...
А Бланка никак не могла справиться со своими мыслями, которые
кружились в ее голове, с калейдоскопической быстротой сменяя друг друга, и
без какой-либо логической последовательности сплетались в причудливые
узоры, поднимая в ней бурю противоречивых чувств. Не подозревая о
присутствии Этьена, она в разговоре с Маргаритой открыла ему свою душу и
теперь чувствовала себя перед ним будто раздетой догола. Это было такое
дразнящее ощущение, что Бланка еле сдерживалась, чтобы не вскочить с места
и... Тут она не знала, что ей делать дальше: то ли убежать прочь,
замкнуться в своей спальне и плакать, плакать, плакать от стыда и
унижения, сколько ей хватит слез, или же кинуться Монтини на шею, пусть он
обнимает ее, целует, пусть делает с ней все, что хочет, пусть сделается
таким близким и родным ей, чтобы она не стыдилась своей наготы перед ним,
чтобы исчез, наконец, тот настырный, тревожный, неприятный зуд в груди,
чтобы прошло ее отвращение к себе и своему телу, оставшееся ей в память о
ночах, проведенных с мужем, одна только мысль о которых вызывает
непреодолимое желание снова и снова мыться в тщетном стремлении смыть с
себя грязь от его прикосновений...
- А вы замечательный рассказчик, господин де Монтини, - одобрительно
констатировала Маргарита, когда Этьен закончил. - Вам бы книги писать - я
совсем не шучу. Ваш рассказ, бесспорно, самый интересный и увлекательный
из всего, что я слышала о тех событиях. Правда, в нем есть некоторые
огрехи, но их можно объяснить тем, что вы сами не очень прислушивались к
тому, что говорили.
- Это все от усталости, - отозвалась Матильда, снова вступаясь за
брата. - Ведь он только приехал, устал с дороги, и потому такой
невнимательный.
Маргарита ухмыльнулась и насмешливо взглянула на Бланку, затем вновь
перевела свой взгляд на Монтини.
- Раз так, то не смею вас задерживать, сударь. Это было бы
бессердечно с моей стороны. - Решительным жестом она предупредила его
возможные возражения. - Нет, нет, вы в самом деле отдохните, а вечером мы
продолжим нашу весьма занимательную беседу. Вам уже предоставили комнату?
- Да, сударыня.
- Где?
- В гостевых покоях на первом этаже.
Маргарита покачала головой.
- Это совсем не годится. Брат моей любимой фрейлины вправе
рассчитывать на более внимательное к себе отношение. - На какое-то
мгновение она задумалась. - Итак, поступим следующим образом. Самое
позднее к завтрашнему вечеру этот за... господин Рауль де Толоса должен
освободить свою квартиру... свою бывшую квартиру, а пока что... Матильда.
- Слушаю, сударыня.
- Сейчас же разыщи кузена Иверо, представь ему Этьена и от моего
имени попроси, чтобы он на денек-другой уступил ему одну из своих
комнат... Гм... А чтобы Рикард не вздумал приревновать, скажи, что я
приглашаю его пообедать со мной. - С этими словами она протянула Монтини
руку для поцелуя. - Приятно было познакомиться с вами, сударь.
- Мне тоже, - тихо произнесла Бланка. Она вся задрожала, когда он,
вроде бы нечаянно, вопреки тогдашнему обычаю прикоснулся губами к ее
ладони.
Как только Матильда и Этьен вышли из комнаты, плотно закрыв за собой
дверь, Маргарита пристально поглядела на Бланку и спросила:
- Ну? Как тебе понравился братик Матильды? Хорош, не так ли?
Бланка встала с кресла, пересела на диван рядом с Маргаритой и
положила голову ей на плечо.
- Господи! - прошептала она. - Что со мной происходит?..
- А что ИМЕННО с тобой происходит?
- Я будто горю вся... сгораю...
- Ты влюбилась?
- Нет... Не знаю... - сбивчиво ответила Бланка. - Я ничего не знаю!
- Зато я знаю - в тебе вспыхнула страсть. Поэтому ты вся и горишь. Ты
сгораешь от страсти. Со мной тоже так было... Когда-то. Очень давно. В
самый первый раз. - Маргарита мечтательно улыбнулась. - У нас гостил
Альберто Фарнезе, теперешний герцог Пармский, и я, одиннадцатилетняя
девчонка, влюбилась в него по уши. Будто с ума сошла. На третью ночь я
тайком пробралась в его спальню и залезла к нему в постель. В потемках он
принял меня за одну из фрейлин моей матушки - со всеми вытекающими из
этого последствиями; а утром... О! Я никогда не забуду выражения его лица,
когда он проснулся и увидел меня... Бланка, ты вся дрожишь!
Бланка еще крепче прижалась к ней.
- Мне зябко, Маргарита.
- Но ведь только что ты горела.
- А теперь мне зябко. Мне... мне страшно. Я боюсь...
- Чего ты боишься?
- Себя боюсь. Своих мыслей и...
- И желаний, - помогла ей Маргарита. - Ты испытывала что-то похожее к
Красавчику?
Бланка долго молчала, прежде чем ответить.
- Да, - сказала она. - Только это сильнее, гораздо сильнее. Когда я
хотела... Когда меня тянуло к Филиппу, я всегда вовремя останавливалась. А
сейчас я боюсь, что не сумею остановиться. Что со мной. Маргарита?
- Ты взрослеешь, вот и все. Твой Филипп пробудил в тебе женщину,
Александр сделал тебя женщиной, а этот парень, надеюсь, научит тебя быть
женщиной. Все это естественно, и тебе нечего бояться. Отбрось все страхи,
подчинись своим желаниям, дай волю своей страсти. И ты увидишь, как это
прекрасно - любить и быть любимой. Ведь сам Господь говорил, что суть
нашей жизни - любовь.
- Ах, кузина! - в отчаянии простонала Бланка. - Не мучь меня. Прошу
тебя, не мучь... Пожалуйста...
Маргарита вздохнула.
- Ты сама себя мучишь, золотко. И не только себя - меня тоже.
И это была истинная правда. Последние четыре месяца Маргарита жила в
постоянном страхе перед будущим. Ее пугали возможные последствия громкого
скандала, который разразится, когда Бланка (а когда-нибудь она все же
решится на это) потребует развода с Александром, публично обвинив его в
кровосмешении. Сам по себе скандал был бы даже выгоден Маргарите, так как
позволял ей избавиться от своего политического противника - графа
Бискайского (хотя при этом пострадала бы и Жоанна, которую принцесса
по-своему любила). Но в данных обстоятельствах окажется затронутой
фамильная честь кастильского королевского дома, и гнев могущественного
соседа, скорее всего, обрушится на всю Наварру, без разбора, кто конкретно
виноват в несчастьях Бланки - любимицы всей Кастилии и любимой сестры
короля, который с самого начала был решительно против ее брака с
Александром Бискайским и только рад будет освободить ее от этих тягостных
уз. В лучшем случае Альфонсо XIII денонсирует все мирные договоры и умоет
руки, позволив своим воинственным и падким на чужие земли вассалам
действовать по собственному усмотрению. А тогда и Гасконь с Арагоном не
останутся пассивными наблюдателями - с какой стороны ни глянь, под угрозу
будет поставлено существование Наварры как самостоятельного государства.
"Боюсь, - подумала Маргарита, - мне все-таки придется выйти за
Красавчика..."
- Бланка, - произнесла она вслух. - Ты должна пообещать мне одну
вещь.
Кастильская принцесса подняла голову.
- Да?
- Когда тебе станет невмоготу, когда ты, наконец, решишься
потребовать развода...
- Ты же знаешь, кузина, что я никогда...
- Не зарекайся. То, что в детстве тебя убедили в нерушимости брачных
уз, еще не значит, что ты будешь думать так всегда. Лучше пообещай мне,
что ничего не предпримешь, не посоветовавшись со мной.
Бланка утерла платочком слезы с лица и вопросительно посмотрела на
Маргариту.
- Хорошо, обещаю. Но что ты задумала? Неужели собираешься помочь мне?
- Да. Кажется, я знаю, как уладить твой развод с Александром без
лишнего шума и не устраивая скандал.
- И как же? Маргарита промолчала. Она знала как. Она знала, что ей
делать, и она сделает это. При необходимости она сделает Бланку
вдовой - а вдовам незачем требовать развода.

20. ГРЕХОПАДЕНИЕ БЛАНКИ КАСТИЛЬСКОЙ
Немногим больше месяца вела Бланка отчаянную борьбу - но не со своими
желаниями, а с тем, что препятствовало их осуществлению. В этой борьбе с
собой она была совсем одинока, она не позволяла вмешиваться и давать
советы никому из подруг, даже Маргарите. Ее духовный наставник, падре
Эстебан, пребывал в полном смятении: его мнение на сей счет как человека
вступало в вопиющее противоречие с его убеждениями священнослужителя,
поэтому он не решался ни одобрять ее, ни порицать. А что касается Монтини,
то он, будучи в свои шестнадцать лет хоть и начинающим, но уже довольно
опытным сердцеедом, тем не менее, очень уважал Бланку, чтобы пытаться
соблазнить ее. С ней они быстро стали хорошими друзьями, Этьен оказался на
редкость умным, интересным и весьма порядочным молодым человеком, так что
вскоре Бланка начала испытывать к нему не только физическое влечение, но и
дружескую симпатию.
В конце июня произошло три события, которые прямо или косвенно
способствовали логическому завершению начавшегося месяц назад грехопадения
Бланки.
Во-первых, ее муж, граф Бискайский (с коим она, впрочем, с середины
февраля ни разу не делила постель) вынужден был опять отправиться во главе
королевской армии в Басконию, где местные крестьяне, недовольные своим
положением полурабов, в очередной раз подняли мятеж, требуя отмены
крепостного права, как это уже было сделано в остальных провинциях
Наварры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36