Ах!
Они будут так рады за меня, так счастливы... Но согласиться ли твой отец?
Филипп нахмурился.
- Отцу моя судьба безразлична, - после короткой паузы ответил он. -
По нему, так лучше бы я вообще не рождался. Думаю, ему будет все равно, на
ком я женюсь. Но даже если он воспротивится... В конце концов, мне уже
четырнадцать лет, я совершеннолетний и могу распоряжаться своим будущим по
собственному усмотрению, ни с кем не считаясь, не спрашивая ни у кого
позволения.
- Даже у папы Римского?
- Даже у папы. - Тут Филипп усмехнулся (не без грусти, надо сказать).
- Мой титул первого принца принимают всерьез только гасконцы, это тешит их
самолюбие. А так никто не сомневается, что у короля Робера будут дети -
ведь ему еще нет двадцати, а королеве Марии и того меньше... Галльский
престол мне не светит, это всем ясно, и у Святого Отца нет причин
вмешиваться в мою личную жизнь... Гм. Или почти нет, - добавил он,
вспомнив о своих претензиях на родовой майорат. - Но в любом случае наш
папа Павел сто раз подумает, прежде чем объявить недействительным уже
свершившийся брак. А мы обвенчаемся завтра же. Свадьбу сыграем,
разумеется, у Эрнана, потому что в Тарасконе отец наверняка этого не
позволит. Жаль, конечно, что я не смогу пригласить всех своих друзей, но и
медлить со свадьбой я не хочу.
- Почему? - спросила Луиза.
Филипп немного помедлил, затем откровенно признался:
- Из-за тех же друзей. Далеко не все из них будут в восторге, что я
женюсь на тебе. Эрнан, конечно, не станет возражать, да и Симон де Бигор
будет рад - ведь он влюблен в Амелину; а вот остальные, особенно Гастон...
В общем, все они будут против.
- Понятно, - хмуро произнесла Луиза. - Что ж, вскоре тебе придется
столкнуться с их всеобщим негодованием. Сегодня же. Или, в крайнем случае,
завтра.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что сказала. К твоему сведению, почти все твои друзья гостят
сейчас в Кастель-Фьеро.
- Да ну! - Филипп изумленно вскинул брови. - И кто же?
- Их очень много. Человек шестьдесят, а то и семьдесят.
- Ого! Ничегошеньки! А я об этом понятия не имею. Странно, очень
странно... И когда они прибыли?
- Большинство вчера вечером, некоторые днем раньше, да и сегодня
утром, перед моим отъездом на прогулку, заявилось еще несколько гостей.
Филипп покачал головой.
- Ну и дела! Эрнан определенно что-то замышляет. А если в это замешан
и Гастон...
- То есть граф Альбре?
- Ты его знаешь?
- Вчера Эрнан познакомил нас.
- Стало быть, и он сейчас в Кастель-Фьеро?
- Да.
- А его сестра?
- Амелина? Увы, но я вынуждена огорчить тебя - ее нет.
На лицо Филиппа набежала краска.
- Ты что-то знаешь про Амелину?
- Кузен мне кое-что рассказал.
- И что он тебе рассказал?
- Что ты соблазнил ее, но жениться не собираешься. Он основательно
готовил меня к встрече с тобой, предупреждал, чтобы я не поддавалась твоим
чарам - дескать, это может плохо кончиться.
Филипп медленно покачал головой.
- Эрнан ошибается. Ничего у меня с Амелиной не было. Ничегошеньки. И
с другими тоже. Ты у меня первая, ты для меня единственная. Ты веришь мне?
Луиза посмотрела ему в глаза и серьезно ответила:
- Да, я верю тебе, дорогой.
Филипп поднял голову с колен Луизы, сел и обнял ее за плечи.
- Ну и слава богу, - сказал он. - А то сплетники изображают и меня
таким сердцеедом и прожженным повесой, что мне даже стыдно было
признаться... Впрочем, ладно, довольно об этом. Меня вот что интересует: с
какой это стати у Эрнана собралось столько гостей, а я ничего не знаю? Что
они затевают?
- Готовят тебе подарок к совершеннолетию.
- И ты знаешь какой?
- Догадываюсь, но тебе не скажу.
- Почему?
- Если я правильно поняла, Эрнан хочет сделать тебе сюрприз, и с моей
стороны было бы... Ой! - вдруг всполошилась она. - Ведь он знает, где ты!
- Конечно, знает, - подтвердил Филипп. - Каждый свой день рождения я
провожу здесь до самого вечера. К тому же Жакомо, безусловно, доложил ему,
что оставил тебя со мной.
- Значит вскоре он должен приехать. - Луиза встала, подобрала с травы
свое платье и встревожено огляделась вокруг, будто высматривая Эрнана. - А
мне еще хотелось бы искупаться.
- Ну и ступай себе купайся, - сказал Филипп. - Тебе нужно искупаться.
А я тем временем приведу в порядок твой наряд и мы отправимся к Эрнану.
После некоторых колебаний Луиза согласно кивнула.
- Пожалуй, так я и сделаю. Кстати, у тебя есть чем вытереться?
- Да, большое полотенце. Его хватит и на двоих, и даже на троих.
- Вот и хорошо.
Луиза принялась снимать с себя оставшуюся одежду. Филипп с
восхищением глядел на нее и самодовольно улыбался. Он уже мужчина, мужчина
с того самого мгновения, когда над озером раздался крик девушки, ставшей
женщиной. И она довольна им как мужчиной. Еще бы...
Луиза разделась догола и вбежала в озеро. Она барахталась в воде,
поднимая вокруг себя тучи брызг, охая и повизгивая от удовольствия.
- Филипп! - крикнула она. - Иди ко мне, ну!
В ответ Филипп молча покачал головой. Он понимал, что вдвоем они
будут купаться гораздо дольше, да еще вздумают после снова заняться
любовью (он лично не чувствовал себя пресыщенным утехами), но ему также не
терпелось узнать, что же за сюрприз такой готовят Эрнан и Гастон.
Филипп встал на ноги, как мог привел в порядок свою одежду и
прическу, отряхнул платье Луизы и ее накидку, затем тщательно осмотрел ее
белье на предмет обнаружения пятен крови. Простирнув у кромки воды одну из
нижних юбок, он повесил ее сушиться на суку ближайшего дерева, а сам
присел в тени и стал с улыбкой наблюдать за купавшейся Луизой.
Увлеченный этим занятием, он не сразу заметил троих всадников,
которые въехали на поляну и спешились в нескольких шагах от него. Это были
Эрнан де Шатофьер, Гастон Альбре и еще один друг Филиппа, Симон де Бигор,
высокий стройный парень пятнадцати лет с темно-каштановыми волосами,
карими глазами и смазливым лицом. В одежде, как, впрочем, и во всем
остальном, Симон стремился подражать Филиппу: костюм из черной тафты,
украшенный серебряными позументами, пурпурный с золотым шитьем плащ,
коричневые сапожки и сиреневого цвета берет, чуть сдвинутый набекрень.
Длинные волосы, как у Филиппа, ему не шли, и только по этой причине он
носил короткую стрижку.
- Так, - мрачно произнес Эрнан, глядя то на Филиппа, то на
спрятавшуюся по шею в воде Луизу, то на ее простиранную юбку, которая
развевалась на ветру, подобно флагу. - Чуяло мое сердце, ничем хорошим это
не кончится... Ну что ж, друг, прими мои поздравления... гм... с днем
твоего рождения.
- И мои, - с ухмылкой добавил Альбре.
- Я тоже поздравляю тебя, - простодушно сказал Симон, не уловивший
двусмысленности в словах Эрнана и Гастона.
- Благодарю вас, друзья, - смущенно пробормотал Филипп, часто хлопая
ресницами, а затем в полной растерянности ляпнул: - Ну, вот вы и приехали.
- Да, - кивнул Эрнан. - Приехали. И увидели.
Филипп еще больше смутился.
- Послушай, дружище, мне, право, очень неловко... Я очень сожалею...
- Ах, ты сожалеешь! - с неожиданной яростью рявкнул Шатофьер. - Он,
видите ли, сожалеет! Как жаль, сказал волк, скушав овечку, и уронил скупую
слезу над ее останками... Черт тебя подери, Филипп! Сестра моей покойной
матери доверила мне свою дочь, и что же - на четвертый день ее пребывания
под моей опекой ее соблазняет мой лучший друг, человек, который для меня
как брат, чьей чести я без колебаний вверил бы невинность моей родной
сестры... - Тут он осекся и искоса глянул на Гастона. - М-да, насчет
невинности сестры, пожалуй, я маленько загнул. И тем не менее тебе
следовало бы сперва подумать, как я к этому отнесусь - с циничным
безразличием Гастона, которому глубоко наплевать, с кем спит его сестра -
с тобой или с самим Вельзевулом, а может...
- Прекрати, Эрнан! - резко оборвал его изобличительную речь Филипп. -
Прошу тебя, не горячись. Я признаю, что поступил нехорошо, я несколько
поспешил, но пойми, что я не мог ждать. Мы оба не могли ждать.
Эрнан недоуменно моргнул.
- Ждать? Чего ждать?
- Как это чего? Свадьбы, разумеется.
В ответ на это заявление три пары глаз - голубые Гастона,
кремнево-серые Эрнана и темно-карие Симона - в молчаливом изумлении
уставились на него.
- Ну-ка повтори, что ты сказал, - сипло проговорил Эрнан, с трудом
сдерживая внезапный приступ кашля.
- Я собираюсь жениться на твоей кузине, - невозмутимо ответил Филипп.
Эрнан не выдержал и зашелся громким кашлем.
- Друзья мои, - продолжал Филипп, почувствовав себя хозяином
положения. - Боюсь, мы заставляем Луизу ждать. Давайте отойдем в сторонку
и позволим ей выбраться из воды и одеться.
Не дожидаясь ответа, он подошел к берегу, где лежали его вещи, извлек
из сумки полотенце, помахал им Луизе, затем положил его на груду ее одежды
и вновь повернулся к друзьям.
- Идемте, скорее!
Все четверо углубились в лес и шли до тех пор, пока поляна и озеро не
скрылись за деревьями. Оказавшись на небольшой прогалине, Филипп присел на
траву. Его примеру последовали остальные.
- Малыш, - первым заговорил Гастон. - Ты это серьезно?
- Да, серьезно.
- Послушай, не глупи. Разве ты не понимаешь...
- Я все понимаю, Гастон. Я полностью отдаю себе отчет в том, что
делаю.
- Ты валяешь дурака, вот что ты делаешь! Это же курам на смех, черт
возьми! Да и не только курам... Пойми, наконец, что она тебе не ровня. Не
спорю, она хороша, чертовски хороша, с ней приятно позабавиться, но нельзя
же из-за этого терять голову и забывать о своем предназначении. И о своем
достоинстве.
Эрнан побагровел и заскрежетал зубами. Взгляд его не предвещал ничего
хорошего.
- Ну-ну, дружище, - произнес он, гневно сверкая глазами. - Полегче!
Потрудись-ка выбирать выражения, когда речь идет о моей родне. Луиза моя
двоюродная сестра, и я не потерплю...
- Не в том дело, - отмахнулся Гастон. - Вовсе не в том. Ты конечно,
прости за излишнюю резкость и грубость, у меня даже в мыслях не было
оскорблять твои родственные чувства, но ведь ты сам прекрасно понимаешь,
что Филипп - не ты и не твой отец, и то, что позволено было вам, для него
непростительно. Он не принадлежит самому себе, от его поступков зависит
будущее тысяч и тысяч людей, в том числе и наше с тобой, и он не вправе
ставить его под угрозу из-за своих детских капризов.
- А теперь ТЫ послушай меня, Гастон, - заговорил Филипп с металлом в
голосе, сознавая, однако, что кузен совершенно прав, и оттого еще пуще
злясь. - Сегодня тридцать первое мая, день моего совершеннолетия. Отныне я
самостоятельный человек; твоя опека надо мной, равно как и опека моего
отца, закончена. Я благодарен тебе за все, что ты для меня сделал. Ты
всегда был и навсегда останешься моим другом и старшим братом; я
по-прежнему буду прислушиваться к твоим советам, но сам буду решать,
следовать им или нет и не позволю тебе помыкать мной. Я решил жениться на
Луизе и женюсь. Несмотря ни на что! Уж поверь мне, я это сделаю, ведь ты
меня знаешь. Мне очень жаль, что ты так решительно настроен против этого
брака, мне хотелось бы ощущать поддержку с твоей стороны, но это не
изменит моих намерений. Надеюсь, я ясно выражаюсь?
Гастон обречено вздохнул.
- Да уж, куда более... И все же, что будет с Амелиной? А вдруг она
беременна?
Филипп покраснел.
- Что за глупости! Это исключено.
- Так-таки исключено? - не унимался Гастон. - А вдруг нет? Почто тебе
знать?
Симон дернул его за рукав.
- Гастон, отдай за меня Амелину. Мои родители согласны.
Альбре поморщился. Он слышал это предложение не раз и не дважды.
Симон был просто помешан на Амелине, и это обстоятельство привносило в его
дружбу с Филиппом элемент соперничества.
- Ну и что мне прикажешь с тобой делать? - произнес Гастон, качая
головой. - Видно, Сатана наконец-то прислушался к твоим страстным
молитвам... Ну, а вдруг окажется, что Амелина ждет ребенка? Тогда что?
Симон метнул на Филиппа торжествующий взгляд и в припадке великодушия
(вернее, столь свойственного ему благодушия) заявил:
- Я назову его своим!
- Браво! - с притворным воодушевлением воскликнул Гастон, похлопывая
его по плечу. - Ты всегда был самым лучшим из нас, хотя далеко не самым
умным. Что ж, ладно, если тебе удастся уломать Амелину, я возражать не
стану. А теперь, малыш, будь так любезен, поменяйся с Филиппом плащом и
камзолом.
- Зачем? - спросили Филипп и Симон почти одновременно.
- Потому что твой наряд после брачных игр стал несколько
непрезентабельным, - объяснил Филиппу Гастон. - А когда мы приедем в
Кастель-Фьеро, ты должен выглядеть надлежащим образом, поскольку будешь
главным действующим лицом в предстоящей церемонии.
- Ага... Кстати, что вы замышляете? О какой церемонии ты мне
толкуешь?
Переглянувшись с Шатофьером, Гастон ответил:
- Всему свое время, дружище. Потерпи еще немного, пусть это будет для
тебя сюрпризом. Приятным сюрпризом, уверяю.
Филипп пожал плечами и принялся снимать с себя плащ и камзол.
- Скоро ты поймешь, - угрюмо отозвался Эрнан, - почему я медлил с
вызовом Гийома на дуэль. Сначала он должен быть уничтожен морально, а лишь
потом - физически.
Филипп уже начинал подозревать, что к чему.
- Похоже, сегодня день сюрпризов, - заметил он.
- Это уж точно, - сказал Альбре. - Мы приготовили для тебя сюрприз,
ты нам сюрпризик подсунул, чтоб тебе пусто было. А твоему отцу и братьям
мы скоро такой подарочек преподнесем, что им тошно станет. Словом, чем
дальше в лес, тем больше дров.

7. БУНТОВЩИКИ
На просторном дворе замка Кастель-Фьеро Филиппа приветствовала шумная
толпа празднично разодетых молодых людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36