.. В какое время?.. Хорошо…
Вуд услышал, как Кларенс положил трубку и снял ее снова.
– Мосс? Это же знаменитый хирург, директор больницы «Мемориал». Да, но в этой статье о кататониках был какой-то намек на причины его внезапного ухода из больницы.
– Хэлло, Тальбот! – послышался голос Кларенса. – Приезжайте завтра в полдень. Мосс обещает к этому времени все подготовить… Не волнуйтесь. На этот раз мы действуем наверняка…
Имя Тальбота показалось Буду тоже знакомым. «Должно быть, это тот самый Тальбот, о котором писала «Морнинг пост», – семидесятишестилетний филантроп. Хочет, наверное, чтобы Мосс его оперировал. Что ж, его-то, Вуда, уж это не касается».
Когда Кларенс вернулся, Вуд думал только о семидесяти пяти долларах в месяц, о комнате и еде…

Доктор Мосс опустил трубку телефона нарочито спокойно. Проходя белым больничным коридором, он чувствовал любопытные взгляды, но его тщательно выбритое розовое лицо было невозмутимо. В кабине лифта он стоял, небрежно засунув руки в карманы. Лифтер не посмел ни заговорить с ним, ни взглянуть на него.
Мосс взял пальто и шляпу. Перед столом дежурного толпилось гораздо больше людей, чем обычно. У них был настырный вид газетных репортеров. Мосс стремительно прошагал мимо.
Высокий, на редкость тощий человек был острием клина репортеров, устремившихся ему вслед.
– Вы не можете уйти, не сделав никакого заявления для прессы, док, – сказал он.
– Как видите, могу! – кинул Мосс в ответ, не останавливаясь.
– По меньшей мере могли бы сказать нам, остаетесь ли вы директором «Мемориала».
– Спросите об этом членов правления.
– А как насчет кататоников?
– Спросите об этом кататоников.
Подъехало такси. Садясь в машину, Мосс услышал, как длинный газетчик воскликнул: «Вот это гадина!»
Несмотря на внешнее хладнокровие, Мосс чувствовал себя не так уж спокойно. «Этот человек из «Морнинг пост» – кажется, Гилрой – написал сенсационную статью о брошенных кем-то на улице кататониках и дошел до того, что заявил, что они вовсе не кататоники. Надо сказать Тальботу, чтобы публикацию этих статей немедленно прекратили».
Губы подвижного рта угрюмо сжались. Где же ему теперь взять денег? Из больничных фондов он выдавил все, что можно, долг достиг угрожающих размеров. В бездонной прорве его экспериментов утонет и десяток таких фондов.
Если бы только удалось уговорить Тальбота, доказать ему, что неудачи, по сути, не были неудачами, что он на верном пути…
Однако Тальбот – крепкий орешек. Мосс не выудит у старого скряги и цента, пока не докажет, что стадия экспериментов завершена и успех обеспечен.
Мосс вылез из такси. Уверенно взбежал по ступенькам, открыл дверь и нетерпеливо прошел в темный холл, не обращая никакого внимания на колли, весело выбежавшую ему навстречу.
– Кларенс! – позвал он. – Попросите нового лаборанта спуститься вниз.
Он снял шляпу, сбросил пальто и пиджак, небрежно повесив их на крюк у зеркала.
– Эй, Вуд! – крикнул Кларенс, задрав голову. – Вы готовы?
Послышались легкие торопливые шаги, и Вуд спустился к ним.
Даже нескольких часов было достаточно, чтобы Вуд преобразился. Он больше не чувствовал себя никчемным и никому не нужным.
– Вуд. Доктор Мосс, – небрежно сказал Кларенс.
Вуд выразил энтузиазм по поводу будущей работы, хотя и оговорился, что ничего не смыслит в медицине.
– Этого от вас пока не требуется, – шелковым голосом ответил Мосс. – У нас вы научитесь большему, чем многим хирургам удается познать за всю свою жизнь.
Эти слова могли означать все, что угодно, и – ничего. Вуд даже не пытался понять их.
Он молча проследовал за Моссом и Кларенсом в сверкающую чистотой операционную. Здесь он чувствовал себя менее уютно, чем в отведенной ему комнате. Пока Мосс мыл руки в глубоком тазу, Вуд оглядывался по сторонам.
В центре комнаты стоял операционный стол, обтянутый чистой простыней. Над ним висели пять бестеневых ламп. Рядом, на небольшом столике, – подносы с тампонами, зажимы, стерилизационный прибор, из которого вырывались клубы пара.
– Мы проводим много хирургических экспериментов, – сказал Мосс. – Вам в основном придется обеспечивать наркоз. Кларенс, покажите ему, как это делается.
Вуд внимательно наблюдал. Подача и отключение гелия, кислорода и циклопропана. Индикаторы переобогащения смеси. Не забыть проследить за водяным фильтром…
По предложению Кларенса он поднес к лицу раструб, чтобы попробовать изготовленную смесь. Он не знал, что циклопропан действует так быстро…

Вуд лежал на полу, задрав руки и ноги. Попытавшись распрямить их, он перекатился на бок. Голова кружилась от наркоза. На шее ощущалось что-то похожее на пластырь. Под ним саднило, как от пореза бритвой.
В комнате было темно, спущенные зеленые шторы не пропускали дневной свет. Где-то над ним, в стороне раздавалось тяжелое дыхание. Прежде чем Вуд успел встать и посмотреть, в чем дело, он услышал поступь приближающихся шагов.
Дверь распахнулась, и в комнату вошли трое. Вуд вскочил на ноги и рухнул – оказалось, что стоять прямо он не может.
– Он пытался подняться, – констатировал один из вошедших.
– А чего же еще вы от меня ожидали? – резко отрубил Вуд. Голос его прозвучал странным протяжным воем, в котором нельзя было различить слов. Растерянный и разъяренный, он зло покосился на пришельцев.
– Держи его на мушке, Кларенс, и подними штору, – сказал Мосс. – Я хочу взглянуть на второго.
Вуд отвернулся от направленного на него дула револьвера и увидел, как доктор приподнял человека на постели. Кларенс, пятясь, отошел к окну и поднял штору. Яркий полуденный свет заставил человека встрепенуться.
– Можете убедиться, Тальбот, – сказал Мосс старику и, сдернув человека с кровати, рывком поставил его на ноги. Секунду тот простоял без помощи, потом упал на четвереньки и уставился на Вуда.
Вуд был в полном недоумении: лицо этого человека он видел каждый день, всю свою жизнь, но никогда не видел так… где-то в стороне от себя…
Да это же его собственное лицо! Вуд был потрясен! Пытаясь зацепить взглядом как можно больше, он посмотрел на свое тело: оно было сплошь покрыто волосами, четыре волосатые ноги прочно упирались в пол собачьими лапами.
Вуд неуверенно заковылял к Моссу.
– Что вы со мной сделали? – заорал он, но вместо крика из его горла вырвался собачий лай.
Доктор поманил своих спутников к двери.
Вуд почувствовал, как у него оскалились клыки. Кларенс и Тальбот вышли из комнаты. Мосс стоял за порогом, держась за дверную ручку, и внимательно следил за Вудом. Как только тот прыгнул, он захлопнул дверь, и Вуд с силой врезался в нее плечом.
– Он все понял, – послышался за стеной голос Мосса.
Невероятно! Он оказался вне своего собственного тела. Это очевидно. Каким образом Мосс его оттуда извлек и поместил в тело собаки? Гипноз?.. Нет, он должен вернуться в свое собственное тело, обязательно должен. Но как?
Мысли Вуда заметались.
Из соседней комнаты донесся скрип мебели. Тальбот перестал нервно постукивать тростью.
– То, что вы видели, Тальбот, должно убедить даже вас, – снова послышался голос Мосса. – Я превратил Вуда в собаку без малейшего ущерба его разуму.
Вуд вздрогнул.
– Допустим, что я убежден, – услышал он голос Тальбота. – Ну а как сама операция? Не болезненна ли пересадка мозга из одного черепа в другой?
– Мозг нельзя было пересаживать из одного черепа в другой, – ответил Мосс. – Объемы разные, да и нет не обходимости пересаживать весь мозг целиком. В подкорке мозга скрыта маленькая железа – менее четверти дюйма в диаметре, – которая называется шишковидной. Эта железа контролирует мозг. Когда-то она была третьим глазом.
– Была третьим глазом, а теперь контролирует мозг? – воскликнул Тальбот.
– Почему же нет? Ведь жабры рыб превратились в евстахиеву трубу, которая контролирует чувство равновесия. О шишковидной железе не известно практически ничего. Однако я разработал новый метод ее извлечения из-под мозга, а не через весь мозг. Когда я пересадил железу кролика крысе, а железу крысы кролику, то кролик вел себя как крыса, а крыса – как кролик… Эмпиризм: результат положительный, но научно обосновать я его пока не могу.
– Почему же тогда те трое вели себя как… Что там у вас за словечко?
– Кататоники… Видите ли, Тальбот, пересадки были в основном успешными, но все три раза я повторил одну и ту же небольшую ошибку, пока не понял, в чем дело… Да, кстати говоря, снимите щелкопера из вашей газеты с этой опасной темы. Он подобрался слишком близко… Ну так вот… Все трое вели себя почти как кататоники, потому что я пересадил им железы крыс. Представьте себе, что получается, когда железа крысы пытается управлять гигантским человеческим телом. Она просто сдает, отказывает. Но разница между телом собаки и телом человека не так велика. И конечно, совсем другой эффект, когда человеку пересаживают железу человека…
– А операция болезненна? – повторил вопрос Тальбот.
– Никакой боли. Разрез незначительный и быстро заживает. Быстрота восстановления сознания очевидна: Вуда и собаку я оперировал вчера.
– Так сколько же вы хотите? – поинтересовался Тальбот.
– Пять миллионов.
– Я дам вам пятьдесят тысяч наличными, – послышался надтреснутый голос старика.
– За то, чтобы заменить ваше дряхлое тело молодым, сильным и здоровым? – спросил Мосс, подчеркивая каждое слово. – Пять миллионов, и ни цента меньше.
– Я дам вам семьдесят пять тысяч. Весь мой капитал вложен в мои… в мои синдикаты. Откуда я вам наберу пять миллионов наличными?
– А я этого и не хочу, – сказал Мосс с легкой усмешкой.
Тальбот вышел из себя.
– Чего же вы тогда хотите?
– Проценты с пяти миллионов, то есть половину ваших доходов. Короче говоря, я намерен влезть в ваш подпольный бизнес.
Вуд услышал вздох старика.
– Не выйдет! – закричал он. – Даю вам восемьдесят тысяч. Это вся моя наличность.
– Не валяйте дурака, Тальбот, – сказал Мосс спокойно. – Мне не нужны деньги, чтобы ими любоваться. Мне нужен большой и обеспеченный доход, достаточный для проведения моих экспериментов.
– Восемьдесят тысяч, – повторил Тальбот.
– Ну и держитесь за ваши деньги, пока не сгниете вместе с ними. Сколько вам там осталось жить с вашей грудной жабой? Около шести месяцев, не больше?
Трость старика нервно застучала по полу.
– Ваша взяла, шантажист, – сдался Тальбот.
Мосс рассмеялся. Вуд услышал скрип мебели, когда собеседники поднялись и направились к лестнице.
– Хотите еще раз взглянуть на Вуда и собаку?
– Нет, я и так уже убедился.
– Тогда избавься от них, Кларенс. Только не вздумай больше оставлять их на улице, чтобы дать пищу для раз мышлений пронырливым репортерам. Надень на револьвер глушитель. Он внизу. Потом обработай трупы кислотой.
Глаза Вуда в ужасе обежали комнату. Ему и его телу необходимо вырваться отсюда. Если он уйдет один, то уже никогда не станет самим собой.
Снизу доносились громыхающие шаги Кларенса, который ходил по комнатам в поисках глушителя к своему револьверу.

Гилрой закрыл за собой дверь телефонной будки, выудил из кармана монетку, сбил на затылок шляпу, набрал номер.
– Привет, шеф! Это я, Гилрой.
– Привет. Как там у тебя с кататониками?!
Гилрой положил свой блокнот на телефон.
– Напал на горячий след, шеф. Меня на него навел один из врачей «Мемориала». Он пришел к выводу, что разрезы на шее были сделаны для того, чтобы иметь доступ к подкорке мозга. Но в чем смысл этой операции, ему неясно, так же, как и неясно, почему эта операция приводит к полному параличу… И вот к чему все это сводится: обычно, для того чтобы достичь той или иной части мозга, приходится делать трепанацию черепа. Здесь же к мозгу проникли через разрез, рассчитанный до по следнего миллиметра. Хирург, сделавший его, работал по точнейшим расчетам, как летчик ночью летит по приборам. Доктор из «Мемориала» говорит, что только четыре хирурга во всей стране способны на такую ювелирную работу.
– Кто именно, черт бы тебя побрал? Ты спросил, кто именно?
– Естественно, – обиженно ответил Гилрой. – В Нью-Йорке – Мосс, в Чикаго – Фабер, да еще Кроуниншоу в Портланде и, возможно, Джонсон в Детройте.
– Так чего же ты ждешь? – завопил редактор. – Найди Мосса!
– Мосс исчез. Бросил все и поспешно бежал после того, как правление потребовало его отставки… Ходят слухи о злоупотреблениях больничными фондами.
– Найди Мосса, – ответил редактор. – С остальными я свяжусь сам. Похоже, что ты напал на след.

Вуд подобрался. Вот-вот Кларенс поднимется наверх, чтобы пристрелить его и тело. Бежать, немедленно бежать! Неловко и неуклюже Вуд поднялся на задние лапы и попытался сжать передними дверную ручку. Когти соскользнули с нее. Он услышал, как Кларенс остановился, услышал звук выдвигаемых ящиков.
Ужас охватил его. Он яростно вцепился в ручку зубами. Боль пронизала чувствительные десны, но горькая медь поддалась.
Бесшумно Вуд вышел в холл и осторожно заглянул на лестницу. Она все еще была пуста. Кларенса не было видно.
Вуд вернулся в комнату и потянул свое тело за одежду, пятясь и вытаскивая его в холл. Потом стал медленно и тихо спускаться по ступенькам.
Уверенно взбегая вверх по лестнице, Кларенс оказался прямо перед Вудом. Открыв от удивления рот, он потянулся было за револьвером, но клыки Вуда впились ему в горло. Они клубком скатились вниз. Кларенс остался лежать на полу. Вуд, снова потянув за собой свое тело, рванулся к двери.
Услышав, как из задней комнаты на шум выбежал Мосс, он яростно впился зубами в ручку двери, охваченный страхом при мысли, что Мосс может настичь его раньше, чем он с ней справится.
Но замок щелкнул, и Вуд всей своей тяжестью навалился на дверь, распахнул ее. Тело на четвереньках последовало за ним. Вуд подтолкнул его в сторону Центрального парка, желая убраться подальше от Мосса.
Оглянувшись, Вуд увидел, как доктор, стоя в дверях, провожает их взглядом, и он в страхе потащил свое тело за угол, чтобы как можно быстрее скрыться.
Вуд избежал смерти, и тело его все еще было с ним, но страх и беспокойство не прошли, а, наоборот, с каждой минутой увеличивались.
1 2 3 4 5