Всем советую сайт Водолей
Она чересчур хорошо себя вела, чтобы не вызывать подозрений, еще с того момента, как пришла к обеду. Кстати, Крис… – Констанс почувствовала, что ее щеки покраснели. – Крис… я не хочу вмешиваться в твою жизнь, но… я беспокоюсь о тебе. По-моему, ты заинтересовался Джин Рэндолф. Так?
В комнате воцарилась тишина. Кристофер Уинн облокотился на каминную полку, посмотрел на красные угли и спокойно сказал:
– Допустим, так, ну и что?
Констанс, сидевшая в глубоком кресле у камина, обхватила руками колени. Этот запоздалый ответ брата вызвал у нее нервную дрожь. Предчувствие катастрофы?
– Ты получишь незаживающую рану, Крис. Не подпускай ее близко к своему сердцу.
– Поздно, Кон. Она внутри. Оказалась в моем сердце прежде, чем я это понял. Завладела им в тот день, когда я остановил ее родстер на перекрестке.
– Ты всегда говорил, что не женишься на богатой девушке, а она – наследница всего, что имеет графиня, а также состояний отца и матери.
– Да. Но… я ведь тоже не бедняк. У меня есть небольшой доход помимо жалованья, хотя я, возможно, и не протяну на нем долго, если придется уйти в отставку. – Кристофер вздохнул. – Я провел здесь год, посвятил все свое время работе и чувствую, что начинаю приносить пользу. Будет ужасно неприятно все это потерять. Возможно, я не прав, отказываясь помогать в увеличении фондов, но… буду стоять на своем.
– Джин Рэндолф никогда не выйдет замуж за священника. Но, если ты будешь упорно отказываться от добывания денег и тебя отправят в отставку, не исключено, что у тебя появится шанс.
– Ты несправедлива к Джин Рэндолф, Кон. Она не из тех, кто станет силой отрывать мужчину от дела его жизни ради своей прихоти.
– Дорогой мой, она как раз из таких! Все в городе говорят, что она – невеста Гарви Брука. А он вполне подходящая для нее пара, Крис. Молодой, богатый, привлекательный, терпимый к неэтичным поступкам – я с ним общалась. Он называет свое отношение к жизни прогрессивным, кичится свободомыслием. Крис, постарайся вырвать Джин Рэндолф из своего сердца. Иначе тебе будет ужасно больно.
Кристофер положил руки на плечи сестры и как–то странно улыбнулся, глядя ей в глаза:
– Мне будет ужасно больно, если я вырву ее из своего сердца, Кон. Если она действительно помолвлена с Бруком, что ж, тем хуже для меня. Но я сохраню ее в сердце, несмотря ни на что. – Он прислушался. – Кто-то идет по дорожке к парадной двери. Спешит. Я открою.
Он вышел в холл, и Констанс услышала удивленный возглас:
– Мистер Рэндолф?
Она судорожно сглотнула. Кто она такая, чтобы давать советы Кристоферу, когда у нее самой при появлении мужчины – да еще женатого – так сильно заколотилось сердце?
Хью Рэндолф, вошедший в комнату, улыбался, но глаза его были очень серьезны, когда он без преамбул заявил:
– Я ищу Джин. Она играла в гольф с Гарви Бруком сегодня утром и пригласила его к нам на обед. Он видел, как она завела родстер и уехала. Из смущенного бормотания Гарви я понял, что его втянули в игру в покер, он забыл обо всем, а спохватившись, примчался в «Хилл-Топ», чтобы объяснить Джин свое отсутствие. Тут и выяснилось, что она домой не возвращалась. Мы не можем ее найти. Я пришел к вам, решив, что это моя последняя надежда. Конечно, с ней ничего не случилось, но воспоминание о той девушке из колледжа, которая пропала… Я не смог к вам дозвониться – линия не работает.
– Наша линия не работает? Салли-Мэй только что разговаривала по телефону. Интересно…
Констанс выбежала в холл. Телефонная трубка висела на проводе. Все ясно. Может быть, Салли-Мэй решила таким образом прекратить настойчивые звонки Флоры Калвин? Что Флора от нее хотела? Констанс вспомнила слова племянницы: «Ясно, ты боишься!.. Ладно, может, перед тем как стемнеет… Она сама виновата». Кто – она? Джин?!
Констанс поспешно вернулась в гостиную. Кристофер был бледен, спокоен, собран. Хью Рэндолф, красный и взволнованный, стоял у двери. Из библиотеки с любопытством выглянула Салли-Мэй, поправив на переносице очки в черепаховой оправе. Подозрение Констанс превратилось в уверенность. Она строго спросила:
– Салли-Мэй, ты видела Джин?
Кристофер и Хью Рэндолф, уже направившиеся в холл, остановились. Салли-Мэй напустила на себя вид благочестивой праведницы.
– Я видела ее после службы.
– Где? – в один голос спросили мужчины.
– В хижине на холме.
– Господь всемогущий, в ее старом домике для игр? Глупо с моей стороны, что я не подумал поискать ее там. А куда она пошла потом?
Брови Кристофера Уинна сошлись на переносице, когда он повторил вопрос Рэндолфа:
– Куда она пошла оттуда, Салли-Мэй? Отвечай. Живо!
В голосе девочки поубавилось самодовольной уверенности.
– Она… она никуда не пошла.
– Что значит – никуда?
– Не хватай меня так за руку, дядя Крис! Думаю, что она в хижине. Мы с Фло выследили ее у большого валуна и подумали: «Вот он, наш шанс!» Мы сказали Джин, что ей надо ходить в церковь. Отец Фло называет это работой с грешной душой – когда говоришь человеку, что ему надо делать. Она над нами смеялась, еще много всякого наговорила, плохого про тебя, дядя Крис, и тогда мы заперли ее в хижине… и она… ну, она сказала, что не пообещает ходить в церковь даже если мы продержим ее там вечно. Тогда мы ее там оставили… Фло испугалась – такая бесхребетная, – позвонила спросить, не лучше ли нам ее выпустить… Куда это он? – забеспокоилась Салли-Мэй, когда ее дядя направился к двери.
– Я приглашу Джин к нам на чай. Подождите здесь, мистер Рэндолф, – бросил Кристофер через плечо.
Констанс услышала, как он громко свистнул собакам, и те помчались за ним. Совершенно внезапно ее колени подогнулись. Она схватилась за стул и строго скомандовала:
– Салли-Мэй, иди в свою комнату. Не выходи, пока я тебя не позову.
Девочка бросила на нее возмущенный взгляд и, вздернув подбородок, направилась к выходу. На пороге она обернулась:
– Никакой справедливости! Ты сама говорила, что Джин Рэндолф эгоистичная и недисциплинированная. А теперь, когда я решила ее проучить, меня выгоняют, – и удалилась, насвистывая.
Констанс сконфуженно взглянула на Хью Рэндолфа, который, опершись на каминную полку, смотрел на огонь. Ее сердце рвалось к нему. Испуганная этой бурей чувств, Констанс постаралась его успокоить:
– Если Джин заперта в хижине, то с ней, конечно, все в порядке. Крис приведет ее, пока еще совсем не стемнело. У него есть ключ. Но может вам тоже лучше пойти? Вы знаете, она… его не любит.
– Даже если она его не любит, Кристофер в качестве спасательной команды – это все, что необходимо. Боюсь, что мы с ее матерью – плохие родители, но даже если Джин эгоистична и недисциплинированна, как вы говорите, Констанс, я знаю, что сердце у нее доброе.
Он никогда не называл ее брата по имени, вспомнила Констанс, и никогда раньше в разговорах с ней не упоминал свою жену. Почему же сейчас он это сделал? Вот как приезд этой девушки перевернул их жизни. Что же будет дальше? Она почувствовала его пристальный взгляд.
– Ваш брат уступит попечительскому совету в отношении финансовой кампании?
– Нет, он считает, что поиски денег помешают ему заниматься тем, что он считает своей миссией. Иногда я задумываюсь, а действительно ли проповедничество – его призвание? Он мог бы стать замечательным врачом – сильным, добрым, внимательным. А сейчас… а сейчас, Хью, он безнадежно влюблен! – Констанс и не заметила, что назвала Рэндолфа по имени.
Его голос прозвучал хрипло:
– Безнадежно? Да от него без ума все девушки в этом городе!
Ах, зачем она выдала секрет Кристофера? Что, если Хью Рэндолф заподозрит правду, поймет, что та девушка, в которую влюблен Крис, – его дочь? Констанс поспешно взмолилась:
– Забудьте то, что я сказала! Я так волнуюсь за Криса… Он влюблен очень, очень давно.
– Значит, он знал ту девушку задолго до того, как сюда приехал?
Почудилась ли ей нотка разочарования в голосе Рэндолфа? После секундного колебания Констанс ответила:
– Да.
– В конце концов он ее завоюет. И не сомневайтесь: он правильно выбрал профессию. У него есть все, чтобы прожить достойную жизнь, – отменная физическая форма, великолепный голос, превосходный интеллект, здравомыслие, чувство юмора, сострадание, что еще важнее простой доброты, и, что самое ценное, – глубокая вера в Бога. Хотел бы я верить так, как верит он…
– А вы разве вы верите?
– Нет. Все дело в том извечном вопросе атеистов: если существует всевидящий Бог, то почему он позволяет людям страдать? Весь прошлый год я боролся со страстным желанием развестись. Конечно, Джин уже взрослая, но мне кажется, ей будет больно, если мы с ее матерью расстанемся… официально. А Маделин вполне устраивает нынешнее положение вещей, Я чувствую, что ради Джин мы должны сохранять хотя бы видимость добрых отношений, но… бывают моменты… – Он сделал шаг вперед. – Констанс…
Она взволнованно его перебила:
– О нет! Нет! Пожалуйста… я…
Хью взял ее за руки и сжал их сильно, до боли.
– Вы ответили на мой незаданный вопрос. – Он отпустил ее и медленно пошел к двери.
Констанс, оцепенев, смотрела, как он уходит. Она попыталась его окликнуть, но горло перехватило судорогой. Открылась парадная дверь, в гостиную просочился звон далеких колоколов. Констанс открыла окно и постояла неподвижно, слушая. Звонарь исполнял вступление к одной старой Песне. Она начала тихо напевать под его аккомпанемент: «Ты помнишь дорогу, на которой мы встретились?» – но не выдержала и разрыдалась. Почему, почему жизнь так тяжела? В ее душе словно прорвало плотину, за которой она долго хранила свои эмоции. В последний раз она ревела так горько, когда Крис уходил на войну.
Глава 9
«По-прежнему жду, когда мне пообещают спасение»!
Удивление Джин обратилось в гнев, когда она услышала насмешливые слова человека, чьи зеленые глаза поблескивали за решеткой окна. Слава богу, что прутья железные. И замок крепкий, на него тоже можно положиться. В такой ситуации лучше уж быть запертой внутри, чем оказаться снаружи.
– На самом деле вы зря теряете время. Пастор, как вы его называете, сюда не придет.
Мужчина засмеялся:
– Я попытаю счастья…
– Эге-ге-ей! Джи-ин! Где ты? Это я, Гарви!
Сердце Джин так и подскочило от радости. Гарви Брук! Хвала Небесам!
Зеленоглазый прижал лицо к решетке и хрипло прошептал:
– Кто это такой?
– Вы разве не слышали, как он представился – Гарви Брук? Предлагаю вам уйти отсюда подобру-поздорову. Гарви не купится на ваши сказки про всякое там спасение. Он может… Пижон исчез, слава богу, – последние слова она говорила уже в пустоту.
Джин с облегчением вздохнула и крикнула:
– Гарви! Гарви! Я здесь!
Молодой человек появился на тропе и в замешательстве осмотрелся. Его шляпа съехала на затылок, прядь вьющихся, мокрых от пота светлых волос прилипла ко лбу, лицо слегка покраснело. И на ногах он держался не очень уверенно. Все ясно – посидел в баре с друзьями. В таком виде Джин его терпеть не могла, но выбирать не приходилось. Прижавшись лицом к решетке, она завопила:
– Я в хижине!
Гарви сориентировался в пространстве, быстро приблизился, заглянул в окно и возмущенно поинтересовался:
– Скажи на милость, Джин, что ты тут делаешь?
Джин тоже возмутилась:
– Пришла сюда поразмыслить над своими грехами, заперлась и выбросила ключ!
Бросив шляпу на землю, Гарви уселся на валун, достал портсигар и нехорошо усмехнулся:
– Ах вот оно что. Ну, размышляй, я не стану мешать. Тебе действительно нужно поразмыслить. Удели особое внимание тому, как паршиво ты со мной обращаешься.
Джин сдалась:
– Ну хватит, Гарви. Я правда заперта.
– Заперта? Честно? Как это? – Брук от удивления даже сполз с валуна.
– Эти негодные де… – Джин умолкла на полуслове, не желая рассказывать про Салли-Мэй и Флору Калвин. – Замок защелкнулся. Я осматривалась в своем старом домике для игр и не успела опомниться, как оказалась запертой. – Это была правда. Хитро подтасованная, но все-таки правда.
Брук достал ключи, попробовал их один за другим и проворчал:
– Это один из тех проклятых йельских замков. Может, я смогу расшатать решетку. Попробуй со своей стороны.
Когда Джин взялась за прутья, он ухватил ее за руку, притянул ближе к решетке и возликовал:
– Попалась! Ты меня поцелуешь, прежде чем я тебя выпущу.
– Не могу представить себе худшего способа целоваться, – раздался спокойный голос.
Кристофер Уинн! Он пришел по тропе с двумя рыжими сеттерами. Хватка Брука внезапно ослабла. С глупой улыбкой он повернулся к священнику:
– Я бы тоже так сказал, мистер Уинн. Но ситуация вовсе не такая непотребная, как кажется. Я до того беспокоился о Джин, что чуть с ума не сошел, даже обет дал: если Бог поможет мне ее найти, непременно женюсь на ней и…
– Замолчи! – Джин задохнулась от гнева. И так все плохо, а тут еще болтовня пьяного Гарви! – Теперь, когда… сэр Галахад прибыл, я, возможно, выберусь наконец из заточения.
– Как он тебе поможет? У него ведь тоже нет ключа, – обиженно сказал Брук.
Джин заметила, как пристально смотрит на нее Уинн. В его добродушном голосе прозвучали стальные нотки, когда он заявил:
– У меня есть ключ. Я выпущу Джин. А вы, мистер Брук, отправляйтесь в «Холлихок-Хаус» и успокойте мистера Рэндолфа.
Брук замялся:
– Но Джин…
– Ее родстер на дороге у реки – не бросать же его здесь. Салли-Мэй заверила мистера Рэндолфа, что Джин в хижине, но он будет беспокоиться до тех пор, пока не убедится, что с ней все в порядке.
– Гарви… – начала девушка, но молодой человек, не дожидаясь продолжения, махнул рукой:
– Я иду, милая. Мчусь на всех парах! – и поспешил вниз по темневшей в сумерках тропе.
Джин слышно было, как собака обнюхивает стены хижины; издалека послышалось тявканье второго сеттера. Кристофер Уинн заглянул в окно:
– Салли-Мэй во всем созналась, после того как ваш отец и Брук поставили на уши весь город, занимаясь вашими поисками. Она извинится и сделает что-нибудь в качестве возмещения морального ущерба. А пока сэр Галахад вызволит вас из плена… если вы пообещаете хорошо себя вести.
– Не означает ли это, что я должна пообещать ходить в церковь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
В комнате воцарилась тишина. Кристофер Уинн облокотился на каминную полку, посмотрел на красные угли и спокойно сказал:
– Допустим, так, ну и что?
Констанс, сидевшая в глубоком кресле у камина, обхватила руками колени. Этот запоздалый ответ брата вызвал у нее нервную дрожь. Предчувствие катастрофы?
– Ты получишь незаживающую рану, Крис. Не подпускай ее близко к своему сердцу.
– Поздно, Кон. Она внутри. Оказалась в моем сердце прежде, чем я это понял. Завладела им в тот день, когда я остановил ее родстер на перекрестке.
– Ты всегда говорил, что не женишься на богатой девушке, а она – наследница всего, что имеет графиня, а также состояний отца и матери.
– Да. Но… я ведь тоже не бедняк. У меня есть небольшой доход помимо жалованья, хотя я, возможно, и не протяну на нем долго, если придется уйти в отставку. – Кристофер вздохнул. – Я провел здесь год, посвятил все свое время работе и чувствую, что начинаю приносить пользу. Будет ужасно неприятно все это потерять. Возможно, я не прав, отказываясь помогать в увеличении фондов, но… буду стоять на своем.
– Джин Рэндолф никогда не выйдет замуж за священника. Но, если ты будешь упорно отказываться от добывания денег и тебя отправят в отставку, не исключено, что у тебя появится шанс.
– Ты несправедлива к Джин Рэндолф, Кон. Она не из тех, кто станет силой отрывать мужчину от дела его жизни ради своей прихоти.
– Дорогой мой, она как раз из таких! Все в городе говорят, что она – невеста Гарви Брука. А он вполне подходящая для нее пара, Крис. Молодой, богатый, привлекательный, терпимый к неэтичным поступкам – я с ним общалась. Он называет свое отношение к жизни прогрессивным, кичится свободомыслием. Крис, постарайся вырвать Джин Рэндолф из своего сердца. Иначе тебе будет ужасно больно.
Кристофер положил руки на плечи сестры и как–то странно улыбнулся, глядя ей в глаза:
– Мне будет ужасно больно, если я вырву ее из своего сердца, Кон. Если она действительно помолвлена с Бруком, что ж, тем хуже для меня. Но я сохраню ее в сердце, несмотря ни на что. – Он прислушался. – Кто-то идет по дорожке к парадной двери. Спешит. Я открою.
Он вышел в холл, и Констанс услышала удивленный возглас:
– Мистер Рэндолф?
Она судорожно сглотнула. Кто она такая, чтобы давать советы Кристоферу, когда у нее самой при появлении мужчины – да еще женатого – так сильно заколотилось сердце?
Хью Рэндолф, вошедший в комнату, улыбался, но глаза его были очень серьезны, когда он без преамбул заявил:
– Я ищу Джин. Она играла в гольф с Гарви Бруком сегодня утром и пригласила его к нам на обед. Он видел, как она завела родстер и уехала. Из смущенного бормотания Гарви я понял, что его втянули в игру в покер, он забыл обо всем, а спохватившись, примчался в «Хилл-Топ», чтобы объяснить Джин свое отсутствие. Тут и выяснилось, что она домой не возвращалась. Мы не можем ее найти. Я пришел к вам, решив, что это моя последняя надежда. Конечно, с ней ничего не случилось, но воспоминание о той девушке из колледжа, которая пропала… Я не смог к вам дозвониться – линия не работает.
– Наша линия не работает? Салли-Мэй только что разговаривала по телефону. Интересно…
Констанс выбежала в холл. Телефонная трубка висела на проводе. Все ясно. Может быть, Салли-Мэй решила таким образом прекратить настойчивые звонки Флоры Калвин? Что Флора от нее хотела? Констанс вспомнила слова племянницы: «Ясно, ты боишься!.. Ладно, может, перед тем как стемнеет… Она сама виновата». Кто – она? Джин?!
Констанс поспешно вернулась в гостиную. Кристофер был бледен, спокоен, собран. Хью Рэндолф, красный и взволнованный, стоял у двери. Из библиотеки с любопытством выглянула Салли-Мэй, поправив на переносице очки в черепаховой оправе. Подозрение Констанс превратилось в уверенность. Она строго спросила:
– Салли-Мэй, ты видела Джин?
Кристофер и Хью Рэндолф, уже направившиеся в холл, остановились. Салли-Мэй напустила на себя вид благочестивой праведницы.
– Я видела ее после службы.
– Где? – в один голос спросили мужчины.
– В хижине на холме.
– Господь всемогущий, в ее старом домике для игр? Глупо с моей стороны, что я не подумал поискать ее там. А куда она пошла потом?
Брови Кристофера Уинна сошлись на переносице, когда он повторил вопрос Рэндолфа:
– Куда она пошла оттуда, Салли-Мэй? Отвечай. Живо!
В голосе девочки поубавилось самодовольной уверенности.
– Она… она никуда не пошла.
– Что значит – никуда?
– Не хватай меня так за руку, дядя Крис! Думаю, что она в хижине. Мы с Фло выследили ее у большого валуна и подумали: «Вот он, наш шанс!» Мы сказали Джин, что ей надо ходить в церковь. Отец Фло называет это работой с грешной душой – когда говоришь человеку, что ему надо делать. Она над нами смеялась, еще много всякого наговорила, плохого про тебя, дядя Крис, и тогда мы заперли ее в хижине… и она… ну, она сказала, что не пообещает ходить в церковь даже если мы продержим ее там вечно. Тогда мы ее там оставили… Фло испугалась – такая бесхребетная, – позвонила спросить, не лучше ли нам ее выпустить… Куда это он? – забеспокоилась Салли-Мэй, когда ее дядя направился к двери.
– Я приглашу Джин к нам на чай. Подождите здесь, мистер Рэндолф, – бросил Кристофер через плечо.
Констанс услышала, как он громко свистнул собакам, и те помчались за ним. Совершенно внезапно ее колени подогнулись. Она схватилась за стул и строго скомандовала:
– Салли-Мэй, иди в свою комнату. Не выходи, пока я тебя не позову.
Девочка бросила на нее возмущенный взгляд и, вздернув подбородок, направилась к выходу. На пороге она обернулась:
– Никакой справедливости! Ты сама говорила, что Джин Рэндолф эгоистичная и недисциплинированная. А теперь, когда я решила ее проучить, меня выгоняют, – и удалилась, насвистывая.
Констанс сконфуженно взглянула на Хью Рэндолфа, который, опершись на каминную полку, смотрел на огонь. Ее сердце рвалось к нему. Испуганная этой бурей чувств, Констанс постаралась его успокоить:
– Если Джин заперта в хижине, то с ней, конечно, все в порядке. Крис приведет ее, пока еще совсем не стемнело. У него есть ключ. Но может вам тоже лучше пойти? Вы знаете, она… его не любит.
– Даже если она его не любит, Кристофер в качестве спасательной команды – это все, что необходимо. Боюсь, что мы с ее матерью – плохие родители, но даже если Джин эгоистична и недисциплинированна, как вы говорите, Констанс, я знаю, что сердце у нее доброе.
Он никогда не называл ее брата по имени, вспомнила Констанс, и никогда раньше в разговорах с ней не упоминал свою жену. Почему же сейчас он это сделал? Вот как приезд этой девушки перевернул их жизни. Что же будет дальше? Она почувствовала его пристальный взгляд.
– Ваш брат уступит попечительскому совету в отношении финансовой кампании?
– Нет, он считает, что поиски денег помешают ему заниматься тем, что он считает своей миссией. Иногда я задумываюсь, а действительно ли проповедничество – его призвание? Он мог бы стать замечательным врачом – сильным, добрым, внимательным. А сейчас… а сейчас, Хью, он безнадежно влюблен! – Констанс и не заметила, что назвала Рэндолфа по имени.
Его голос прозвучал хрипло:
– Безнадежно? Да от него без ума все девушки в этом городе!
Ах, зачем она выдала секрет Кристофера? Что, если Хью Рэндолф заподозрит правду, поймет, что та девушка, в которую влюблен Крис, – его дочь? Констанс поспешно взмолилась:
– Забудьте то, что я сказала! Я так волнуюсь за Криса… Он влюблен очень, очень давно.
– Значит, он знал ту девушку задолго до того, как сюда приехал?
Почудилась ли ей нотка разочарования в голосе Рэндолфа? После секундного колебания Констанс ответила:
– Да.
– В конце концов он ее завоюет. И не сомневайтесь: он правильно выбрал профессию. У него есть все, чтобы прожить достойную жизнь, – отменная физическая форма, великолепный голос, превосходный интеллект, здравомыслие, чувство юмора, сострадание, что еще важнее простой доброты, и, что самое ценное, – глубокая вера в Бога. Хотел бы я верить так, как верит он…
– А вы разве вы верите?
– Нет. Все дело в том извечном вопросе атеистов: если существует всевидящий Бог, то почему он позволяет людям страдать? Весь прошлый год я боролся со страстным желанием развестись. Конечно, Джин уже взрослая, но мне кажется, ей будет больно, если мы с ее матерью расстанемся… официально. А Маделин вполне устраивает нынешнее положение вещей, Я чувствую, что ради Джин мы должны сохранять хотя бы видимость добрых отношений, но… бывают моменты… – Он сделал шаг вперед. – Констанс…
Она взволнованно его перебила:
– О нет! Нет! Пожалуйста… я…
Хью взял ее за руки и сжал их сильно, до боли.
– Вы ответили на мой незаданный вопрос. – Он отпустил ее и медленно пошел к двери.
Констанс, оцепенев, смотрела, как он уходит. Она попыталась его окликнуть, но горло перехватило судорогой. Открылась парадная дверь, в гостиную просочился звон далеких колоколов. Констанс открыла окно и постояла неподвижно, слушая. Звонарь исполнял вступление к одной старой Песне. Она начала тихо напевать под его аккомпанемент: «Ты помнишь дорогу, на которой мы встретились?» – но не выдержала и разрыдалась. Почему, почему жизнь так тяжела? В ее душе словно прорвало плотину, за которой она долго хранила свои эмоции. В последний раз она ревела так горько, когда Крис уходил на войну.
Глава 9
«По-прежнему жду, когда мне пообещают спасение»!
Удивление Джин обратилось в гнев, когда она услышала насмешливые слова человека, чьи зеленые глаза поблескивали за решеткой окна. Слава богу, что прутья железные. И замок крепкий, на него тоже можно положиться. В такой ситуации лучше уж быть запертой внутри, чем оказаться снаружи.
– На самом деле вы зря теряете время. Пастор, как вы его называете, сюда не придет.
Мужчина засмеялся:
– Я попытаю счастья…
– Эге-ге-ей! Джи-ин! Где ты? Это я, Гарви!
Сердце Джин так и подскочило от радости. Гарви Брук! Хвала Небесам!
Зеленоглазый прижал лицо к решетке и хрипло прошептал:
– Кто это такой?
– Вы разве не слышали, как он представился – Гарви Брук? Предлагаю вам уйти отсюда подобру-поздорову. Гарви не купится на ваши сказки про всякое там спасение. Он может… Пижон исчез, слава богу, – последние слова она говорила уже в пустоту.
Джин с облегчением вздохнула и крикнула:
– Гарви! Гарви! Я здесь!
Молодой человек появился на тропе и в замешательстве осмотрелся. Его шляпа съехала на затылок, прядь вьющихся, мокрых от пота светлых волос прилипла ко лбу, лицо слегка покраснело. И на ногах он держался не очень уверенно. Все ясно – посидел в баре с друзьями. В таком виде Джин его терпеть не могла, но выбирать не приходилось. Прижавшись лицом к решетке, она завопила:
– Я в хижине!
Гарви сориентировался в пространстве, быстро приблизился, заглянул в окно и возмущенно поинтересовался:
– Скажи на милость, Джин, что ты тут делаешь?
Джин тоже возмутилась:
– Пришла сюда поразмыслить над своими грехами, заперлась и выбросила ключ!
Бросив шляпу на землю, Гарви уселся на валун, достал портсигар и нехорошо усмехнулся:
– Ах вот оно что. Ну, размышляй, я не стану мешать. Тебе действительно нужно поразмыслить. Удели особое внимание тому, как паршиво ты со мной обращаешься.
Джин сдалась:
– Ну хватит, Гарви. Я правда заперта.
– Заперта? Честно? Как это? – Брук от удивления даже сполз с валуна.
– Эти негодные де… – Джин умолкла на полуслове, не желая рассказывать про Салли-Мэй и Флору Калвин. – Замок защелкнулся. Я осматривалась в своем старом домике для игр и не успела опомниться, как оказалась запертой. – Это была правда. Хитро подтасованная, но все-таки правда.
Брук достал ключи, попробовал их один за другим и проворчал:
– Это один из тех проклятых йельских замков. Может, я смогу расшатать решетку. Попробуй со своей стороны.
Когда Джин взялась за прутья, он ухватил ее за руку, притянул ближе к решетке и возликовал:
– Попалась! Ты меня поцелуешь, прежде чем я тебя выпущу.
– Не могу представить себе худшего способа целоваться, – раздался спокойный голос.
Кристофер Уинн! Он пришел по тропе с двумя рыжими сеттерами. Хватка Брука внезапно ослабла. С глупой улыбкой он повернулся к священнику:
– Я бы тоже так сказал, мистер Уинн. Но ситуация вовсе не такая непотребная, как кажется. Я до того беспокоился о Джин, что чуть с ума не сошел, даже обет дал: если Бог поможет мне ее найти, непременно женюсь на ней и…
– Замолчи! – Джин задохнулась от гнева. И так все плохо, а тут еще болтовня пьяного Гарви! – Теперь, когда… сэр Галахад прибыл, я, возможно, выберусь наконец из заточения.
– Как он тебе поможет? У него ведь тоже нет ключа, – обиженно сказал Брук.
Джин заметила, как пристально смотрит на нее Уинн. В его добродушном голосе прозвучали стальные нотки, когда он заявил:
– У меня есть ключ. Я выпущу Джин. А вы, мистер Брук, отправляйтесь в «Холлихок-Хаус» и успокойте мистера Рэндолфа.
Брук замялся:
– Но Джин…
– Ее родстер на дороге у реки – не бросать же его здесь. Салли-Мэй заверила мистера Рэндолфа, что Джин в хижине, но он будет беспокоиться до тех пор, пока не убедится, что с ней все в порядке.
– Гарви… – начала девушка, но молодой человек, не дожидаясь продолжения, махнул рукой:
– Я иду, милая. Мчусь на всех парах! – и поспешил вниз по темневшей в сумерках тропе.
Джин слышно было, как собака обнюхивает стены хижины; издалека послышалось тявканье второго сеттера. Кристофер Уинн заглянул в окно:
– Салли-Мэй во всем созналась, после того как ваш отец и Брук поставили на уши весь город, занимаясь вашими поисками. Она извинится и сделает что-нибудь в качестве возмещения морального ущерба. А пока сэр Галахад вызволит вас из плена… если вы пообещаете хорошо себя вести.
– Не означает ли это, что я должна пообещать ходить в церковь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23