Совмещение же, с одной ст
ороны, признания за евреями таких прав, с другой Ц официальной верности
христианскому знамени, Ц есть ложь и лицемерие, вредные для народной нр
авственности и потому неспособные дать даже и на практике никаких прочн
о-полезных результатов.
Мы знаем, что против нашего мнения поднимется целый хор недобросовестны
х или непонятливых публицистов, что нас обвинят в отсталости, в варварст
ве, в невежестве и даже в фанатизме! Эти клеветы нам не страшны. Но неужели
не найдется людей, способных рассмотреть вопрос хладнокровно и на основ
ании простой логики? Или требование логики в сочинениях большей части на
ших публицистов Ц есть требование неумеренное?…

Отчего евреям в России имет
ь ту равноправность, которой не дается нашим раскольникам?

Москва, 26 мая 1862 г.
Статья об евреях, помещенная в № 19 «Дня», произвела, как и следовало ожидат
ь, истинный взрыв негодования во многих, преимущественно петербургских
журналах, служащих по прогрессивной и либеральной части. Впрочем, кроме
одной статьи, принадлежащей московской газете и на которую мы не замедли
м отвечать, остальные, именно петербургские журналы, не представили ника
кого серьезного возражения: большая часть из них, имея во главе или в хвос
те «Северную почту», только провозгласила хором отсталость и «косность
» редакции «Дня» и дала публике новое свидетельство своего благородств
а, своего либерализма, своего великодушия, своего сочувствия к меньшей б
ратии вообще, и к угнетенным в особенности.
Сочувствие к угнетенным! Какие чудесные слова! Сколько в них нравственно
й красоты и великой, утешительной для общества прогрессивной силы! Как ж
е не ценить такое направление в нашей литературе, как же не отдать справе
дливости петербургским журналам и газетам, друг перед другом отличающи
мся широтою и возвышенностью чувств, от «Гудка» до фельетонов официальн
ого органа Министерства вн. дел с г. Василием Заочным включительно?
И действительно, наблюдать это литературное явление со стороны Ц в высш
ей степени интересно. Не раз задавали мы себе вопрос: то сострадание к чел
овечеству Ц есть ли оно искреннее движение общественной совести, одним
словом Ц явление, порождаемое положительными нравственными требовани
ями общества, Ц или же только выражение протеста, вполне законного, прот
ив гнетущей силы, Ц сочувствие неразборчивое, отвлеченное, не справляю
щееся с действительностью, основанное не на любви к добру, а на отрицании
зла? Разумеется, первое, т. е. любовь, несравненно труднее, потому что требу
ет от человека положительных дел и жертв, и вообще Ц проявлений реальны
х, второе же Ц гораздо легче и может дешевым способом поставить человек
а в красивое общественное положение, но тем не менее и оно Ц явление впол
не законное, почтенное и утешительное. Мы готовы были бы охотно признать,
что сострадательность нашей литературы проистекает из того или другог
о источника, если бы она не переходила так часто в приторную и пошлую сент
иментальность, если б в ней было более знания дела (мы, конечно, разумеем з
десь не «Мертвый дом» г. Достоевского, не «Основу», да и вообще имеем в вид
у не отдельные статьи в том или другом периодическом издании, а главный, о
бщий, господствующий характер их направления), Ц если б, наконец, нас не с
мущало следующее постоянное противоречие.
Те петербургские органы литературы, которые по преимуществу щеголяют «
демократическим» направлением, а следовательно, и состраданием к народ
у, к угнетенной меньшей братии вообще, Ц не только оказывают полнейшее п
резрение к народу, но постоянно оскорбляют и, так сказать, нравственно уг
нетают самые заветные стороны его духа, его святыню, его убеждения, его ве
ру, его народность Ц одним словом, то, что для него дороже всего на свете! Д
олжно быть, любить человечество вообще Ц еще не значит любить человечес
тво русское, которое обувается в лапти, сапоги, смазываемые дегтем, и одев
ается в нагольные тулупы; наконец, даже и любить русское человечество с е
го демократической одеждою Ц еще вовсе не значит уважать его, его духов
ные и гражданские требования… Наши чувствительные демократы обыкновен
но создают из народа какой-то идеал по образу и по подобию своему, и тольк
о в этом виде ему и сочувствуют, не признавая за ним никакого права быть са
мим собою и нисколько не чинясь с истинным образом народным, как скоро за
мечают в нем несходство со своим идеалом. Они даже не прочь в таком случае
прибегнуть и к диктаторскому жезлу или просто к палке Петра Великого, чт
обы сим сострадательным способом вогнать народ в рамки своего демократ
ического подобия!
Итак, мы нисколько не верим тому широкому и великодушному состраданию к
угнетенным, тому сочувствию к народу, которое знать не хочет коренных ос
нов русской, до сих пор нравственно угнетенной народности, как и вообще н
е верим петербургскому демократизму: мы решительно считаем его одного п
оля ягодой с петербургским аристократизмом, бюрократизмом и со всем тем
, против чего он ратует: все они выросли на одной и той же почве, лежащей гне
том поверх русской земли, наследовали тот же дух петровского презрения к
русскому народу, хотя бы причесывались а la moujick, щеголяли в поддевках и толк
овали о земстве!…
Наконец есть еще третье объяснение Ц и едва ли не самое истинное Ц того
«благородного негодования», которым преисполнились петербургские жур
налы по поводу евреев и вообще преисполняются при каждом удобном случае
. Оказывается, что мы, русские (т. е. русское образованное общество), не толь
ко в области мысли, но и в области чувства, любви, сострадания не умеем быт
ь самостоятельными и платим дань подражательности Западной Европе. Дей
ствительно, разве мы не хлопотали об уничтожении постыдного торга африк
анскими невольниками еще лет за 25 до освобождения наших крепостных? Разв
е критик петербургского журнала (одного из толстых) недавно при разборе
сочинений И.В. Киреевского не поставил ему упреком того, что он в 1831 году за
нимался за границей германской философией, а не болел сердцем о том, «что
есть французский блузник» или «как французский буржуа давит индивидуа
льное развитие своих сыновей и дочерей»: мы бы еще поверили сострадатель
ности критика, если б он указал на наши русские общественные вопросы, на б
едствие наших крестьян и рабочих, но он о них и не упомянул: это забвение м
ногознаменательно. Разве «Русский инвалид», горячо сочувствующий делу
итальянского единства, не глумится в то же время над сочувствием к едино
племенникам-славянам, выражаясь даже таким образом, что «смешно и нелеп
о сожалеть об угнетенных славянах, чем о неграх!» И в самом деле: единоплем
енники! Какая узость взгляда! Нет, мы космополиты, а почему мы не называем
узким стремление пьемонтцев освободить всех единоплеменников своих ит
альянцев от чуждого ига. Это… это потому, что ведь они, итальянцы, и даже вс
е, до последнего мужика (каково просвещение!) умеют по-итальянски, а славя
н Европа ненавидит или презирает!…
Так и относительно евреев. Этот вопрос имеет известность европейскую: фр
анцузы, немцы, англичане дали ему самое либеральное разрешение; чего же т
ут сомневаться? Кто посмеет идти против такого авторитета? Напротив Ц т
ут можно либеральничать безопасно, потому что за нас стоит авторитет евр
опейский, можно легким способом удостоиться аттенции иностранной журн
алистики и самому, в собственном сердце, почувствовать себя передовым че
ловеком!…
А подумал ли, вспомнил ли хоть кто-нибудь из благородных защитников прин
ципа допущения евреев к высшим должностям в государстве о той громадной
массе русских, лишенных даже и тех прав, которыми евреи пользовались пос
тоянно, прежде последней дарованной им льготы, пользовались едва ли не с
самого начала их поселения в Малороссии? Кому из «либералов» пришли по п
оводу евреев на память Ц хоть наши старообрядцы беспоповщинского толк
а? Конечно Ц это свои; необразованное мужичье, коснеющее в предрассудка
х, за них еще не стыдили нас ни французы, ни англичане: со своими что за счет
ы! И в самом деле, отчего ни один, так близко принимающий к сердцу положени
е еврейского народа, отчего сам г. Мельгунов, доказывающий в «Нашем време
ни», что для исправления правосудия в России необходимо допустить в личн
ый состав судов Ц немецких евреев, Ц не сказал при этом случае ни слова
о раскольниках, а если и упомянул про русского человека, так только для то
го, чтоб назвать его тут же, кстати, Ц плутом?!
Мы вовсе не сочувствуем расколу как расколу, но говорим только, что стран
ен и подозрителен рьяный восторг, в который наши либералы приходят при м
ысли о новых правах евреев, когда наши беспоповщинцы и вообще старообряд
цы не могут быть избираемы в городские общественные должности, не могут
строить молелен, когда их сожительство с женами не признается нашим зако
нодательством за брак наравне с еврейским и дети не считаются законными?
…
На этот раз воздерживаемся от более пространных суждений о расколе, дово
льствуясь сделанным нами заявлением и отлагая подробнейшее рассмотрен
ие этого вопроса до… другого времени.

Что такое «еврей» относите
льно христианской цивилизации?

Москва, 8 августа 1864 г.
Что такое «еврейский вопрос» в России, да и не в России только, а вообще в х
ристианской Европе? Этот вопрос состоит собственно в том, каким образом
заглушить тот диссонанс, примирить то противоречие, которое представля
ет существование еврейского племени среди христианского общества, т. е.
племени, отрицающего самую коренную основу христианского общества, сам
ые его права на бытие? Другими словами: как устроить отношение к национал
ьности христианского народа Ц такой национальности, которая все свое о
пределение находит только в отрицании христианства, Ц и других элемент
ов национальности, даже почти и физиологических не имеет? Если бы евреи о
тступились от своих религиозных верований и признали во Христе истинно
го мессию, никакого бы еврейского вопроса и не существовало. Они тотчас б
ы слились с теми христианскими народами, среди которых обитают. Следоват
ельно, разрешение этого трудного, многосложного, тяжелого и скучного воп
роса, по-видимому, очень легко: нужно только осознать свои заблуждения, от
казаться от того, что все гг. прогрессисты из евреев же называют предрасс
удками. Но тогда бы не было и вопроса, а вопрос существует именно потому, ч
то евреи желают быть согражданами христианского общества, оставаясь в т
о же время верными своему «закону», Ц стало быть, они дорожат этим «закон
ом», стало быть, они вполне разделяют все чаяния, сопряженные с иудаизмом
как вероучением, проникнуты в душе той же исключительностью, которая сос
тавляла некогда священную особенность этого племени до христианства, н
о которая упразднена исполнением обетования во Христе и призванием к уч
астию в благодати всего человечества. Если же таково внутреннее духовно
е отношение евреев к христианам, так, строго говоря, тут примирение невоз
можно. Искренне верующий еврей и искренне верующий христианин могут сос
уществовать в одном месте, друг подле друга, связанные внешним гражданск
им союзом, Ц но без духовного единения, но не составляя друг с другом ник
акого общего нравственного целого: они в области сознания исключают дру
г друга. Нам могут заметить, что и в среде христиан очень много людей невер
ующих, отрицающих христианство. Конечно, так, но это отрицание, являющеес
я внутри самого христианского общества, совсем другого качества и значе
ния, чем отрицание христианства евреями. В христианском обществе (в обши
рном смысле слова) атеизм является фактом партикулярным, личным, как бы н
и было велико число отдельных атеистических личностей; они Ц эти атеист
ы Ц как бы ни было рьяно их отрицание, вращаются в том же круге христианск
ого общечеловеческого сознания Ц только в отрицательном к нему отноше
нии и на место отрицаемого не могут поставить ничего положительного: ни
нового высшего нравственного идеала, ни новой веры (так как они вообще от
вергают всякую жизнь веры в человеке); ни той полноты знания, которая бы сп
особна была заменить веру. Они только не христиане по личным убеждениям,
но сами по себе не суть провозвестники новой положительной истины. Совсе
м в ином отношении находятся к христианству евреи. Их отрицание тем силь
нее, чем теснее связь христианства с иудаизмом. И какая связь: это логичес
кая преемственная связь двух исторических моментов духовного развития
человечества. (Попытаемся рассмотреть вопрос с точки зрения чисто истор
ической, а не с той точки зрения, которая непременно предполагает присут
ствие личной веры: в последнем случае каждому легко уклоняться от спора).
Христианство есть венец иудаизма Ц конечная цель, к которой иудаизм стр
емился, которая осмыслила все его историческое бытие. Ни в истории, как яв
ления исторические, ни в логическом сознании, как факты сознания, Ц хрис
тианство и иудаизм, немыслимы один без другого: христианство немыслимо б
ез предшествовавшего ему иудаизма, и последний только в христианстве на
шел свое объяснение и оправдание. Что же такое евреи в наше время? Это вопл
ощение отжившего исторического периода, это застывший, упраздненный мо
мент общечеловеческого духовного развития, общечеловеческого сознани
я, Ц момент, которого притязания на дальнейшую историческую жизнь равн
осильны отрицанию всего последовавшего после него развития человечест
ва. Еврей есть анахронизм, но анахронизм, не мирящийся с своей участью, а п
ретендующий на значение современное. Между тем, если бы этот анахронизм
имел значение современное, то этим бы исключалось все прочее ныне соврем
енное существующее, Ц все, что является теперь как логический вывод из в
ремени предшествующего.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4