– Но за ними могла бы присматривать мать Джулии.– На нее, с ее здоровьем, особенно нельзя было рассчитывать. Она и умерла, когда Рози было лет семь. После смерти тещи я нанял для ребенка няню с дипломом медсестры, которая могла ухаживать заодно и за Джулией. Эта женщина приложила много стараний, чтобы выяснить, почему так несчастна моя жена, и пришла к выводу, что та сама не знает, что заставляет ее пьянствовать.– А не могли быть повинны в ее бедах несчастливое детство, страдания из-за вечно пьяного отца? Она так намучилась, что впоследствии, вероятно, ничто уже не могло вернуть ее в нормальное состояние?– Кто его знает? С годами жизнь подсказывала множество ответов, но, по-видимому, ни один из них ничего не объяснял. Наш брак фактически распался задолго до смерти Джулии. Меня беспокоили только дети. Моя семейная жизнь по большей части сводилась к тому, чтобы оградить детей от любопытства посторонних, которые могли использовать им во зло нашу трагедию. – Джеральд помолчал, затем добавил, не таясь: – И во зло мне. Честно говоря, мне становилось не по себе при мысли, что люди узнают правду.– Но почему ты и со мной не поделился своими заботами? Ты глубоко обидел меня, Джеральд. Господи, как же, по-твоему, я отнеслась бы к твоей беде?Он бросил на Фэй быстрый взгляд.– Я не мог допустить, чтобы ты узнала. Меня одолевал стыд. Ты не представляешь себе, в каком аду я находился временами. Боялся, что ты начнешь по-другому смотреть на меня.– Но не ты же пьянствовал, а твоя жена!– Все равно на меня ложился позор. Я обязан был найти способ излечить Джулию. Но я не справился, не сумел ее спасти. – Джеральд снова замолк, с трудом перевел дыхание. – Кроме того, если б ты была в курсе всего, на меня легла бы обязанность принять решение о будущем. А это был еще один камень преткновения на моем пути – тогда я не смог заставить себя быть откровенным.Фэй с обидой заявила:– Ты готов был пойти на то, чтобы потерять меня, лишь бы не сказать правду! Как же ты смеешь говорить после этого, что любишь меня?!– Я люблю тебя, Фэй, люблю, – твердил Джеральд. – Ни одного шага я не сделал тебе во вред, разве что пытался вызвать ревность, ухлестывая за Клер. Клянусь, мои семейные перипетии никак не касались тебя… Я же объяснял, что моя воля была парализована, меня охватила роковая неспособность действовать, принимать решения, обдумывать свое будущее, строить личную жизнь. После смерти Джулии я пару лет был как в трансе. Жизнь с нею была таким кошмаром, что, получив наконец свободу, я не мог сразу прийти в себя.Это Фэй могла понять. Чем больше она узнавала о годах, прожитых Джеральдом с Джулией, тем сильнее поражалась его способности так долго и умело скрывать горькую истину.– А правда состоит в том, – глухим голосом заговорил он, – что я полюбил тебя еще до смерти Джулии. Но я запретил себе любить, оттолкнул свою любовь.Фэй ошеломило его признание. Никогда прежде он даже не заикался об этом.Джеральд поднес руку к лицу, коснулся ладонью щеки. Глаза его были полузакрыты.– Я за это тоже в ответе. Мой брак являлся сущим наказанием, но я ни разу не изменял Джулии, Затем внезапно мою голову прочно заполнили мысли о тебе. Я считал дни, когда увижу тебя вновь, и при встречах чувствовал себя счастливым до глупости, словно влюбленный школьник. Я пытался подавить свое чувство к тебе. Я не желал больше связывать себе руки отношениями с любой другой женщиной. Потом Джулия умерла, а твой муж оставил тебя, и я не знал, как глубока твоя рана. Мне хотелось помочь тебе пережить травму, я предложил твою нынешнюю работу. Мы стали партнерами, встречались ежедневно, и чем чаще виделись, тем более страстно я хотел, чтобы ты была моею.Джеральд прижался ртом к ее ладони. Теплые губы скользнули по нежной коже.– Я так люблю тебя, Фэй. Прости, что мне потребовалось столько времени, чтобы преодолеть себя и признаться в этом. Мне казалось, я не вынесу новых брачных уз. Я понимал, что тебе хочется создать семью, понимал, что нечестно увиливать, но был перепуган до смерти. Брак с Джулией обернулся адом. Мне было ясно, что я не выживу, если женюсь снова, и все опять пойдет наперекосяк.– Но я – не Джулия!– Дорогая, знаю, но я не мог отделаться от мысли, не моя ли вина в том, что она пила? Что если я и тебе принесу несчастье?Фэй обняла его и не отпускала, прижавшись, щекой к обнаженной груди. Ритмичные удары сердца мужчины отдавались в ее теле.– Джеральд, думать так – это безумие. Понятно, ты не приносишь несчастья.Они полежали молча, затем Джеральд пригнул голову Фэй и поцеловал ее в макушку.– Прости меня, любимая.– Подумаю еще насчет этого, – с напускным унынием заметила она, однако, повернувшись к любимому, одарила его искренней улыбкой.Фэй знала, что прощение будет дано. Слишком сильна ее любовь, чтобы злиться на Джеральда теперь, когда ей известно, что вызывало его колебания и неуверенность, когда она знает, как дорога ему, почему он так долго тянул с объяснением, так упорно отгораживался от нее.Внезапно Джеральд спросил:– И ты не будешь больше видеться с Сильвером, обещаешь? Я не выношу, Фэй, когда ты с ним. Что за пытка – представлять себе, как ты спишь с ним! Ведь ты моя!– Никогда я не спала с ним! Мы дружим с Сильвером, но мы не любовники, Джеральд. Мне очень нравится Денис, но не было даже отдаленного намека на нечто большее.– Он в тебя влюблен: по глазам видно!Фэй опустила ресницы, слегка улыбнулась.– Может быть. Чуть-чуть.– Совсем не чуть-чуть, а даже очень, – возразил он. – И прекрати свои улыбочки. Ты знаешь, что Сильвер влюблен в тебя, и тебе это льстит. Не пытайся отрицать, ведь это видно.Она расхохоталась.– Ну что ж, должна признаться… В конце концов, я старше Сильвера на десять лет. Мне действительно приятно, что за мной ухаживает такой молодой и интересный мужчина.– Значит, ты находишь его интересным? – Нотки ревности делали речь Джеральда более грубой.– Ну, перестань, он на самом деле красив, и тебе это известно!Джеральд, нахмуренный, лежал неподвижно.– Я не хочу, чтобы ты встречалась с ним снова.– Но мне придется увидеться с ним, чтобы объяснить, почему нам нельзя больше встречаться.– Напиши ему письмо.– Дорогой, я не могу так. Письмо слишком безлико.– В таком случае позвони.– Нет, я должна объясниться лицом к лицу. Бедняга Денис – уж это-то он заслужил.– Тогда мы вместе придем на встречу.– Ты поставишь себя в смешное положение. Мы должны поговорить с Сильвером с глазу на глаз.Джеральд проворчал с угрюмой миной:– Ну, ладно. Но где-нибудь в общественном месте. Например, за ужином, и чтобы кругом было полно народу. И не позволяй ему потом провожать тебя домой.– Чего ты так боишься Сильвера? Это очень милый человек: он смирится с положением, когда я ему все объясню.– Надеюсь, черт возьми, – заявил Джеральд, совсем не веря в благоразумие Сильвера.Фэй пошевелилась, чтобы устроиться поудобнее, и взгляд ее упал на часы Джеральда. Она схватила их, ахнула, закричала в ужасе:– Уже почти девять.Он простонал:– Что ж, надо вставать.– Нам бы уже следовало быть в пути: Дорин нас ждет.– Это ты отвлекла меня, – пробурчал Джеральд, с любовью глядя на Фэй из-под полуопущенных век.Он склонился к ней снова с поцелуем. Их губы встретились. Она затрепетала, но оттолкнула любовника.– Нет, дорогой! Пора ехать.Женщина выскользнула из кровати, собрала свою одежду и убежала, успев бросить через плечо:– Сегодня я иду в ванную первой!Он откликнулся:– Ладно, только не застрянь там на весь день.– Пять минут, – пообещала Фэй.Она сдержала слово.Через полчаса они позавтракали в баре мотеля, взяв апельсиновый сок, кофе, тосты. Затем поехали к дому Дорин.Дверь открыла сама хозяйка, приземистая, полноватая женщина. Целая копна седеющих волос обрамляла, словно лепестки хризантемы, ее доброе, открытое лицо. Глаза засияли при виде гостей.– О, Фэй, слова Богу, ты здесь. – Начались объятия. – Я чуть не сошла с ума.С момента предыдущей их встречи Дорин постарела, казалось, лет на десять. Глаза у нее покраснели, видно, она плакала. Сквозь слой пудры и крема проглядывала бледность.– Им стало хуже? – всполошилась Фэй, сердце которой готово было выпрыгнуть из груди.– Нет, нет! – поспешила успокоить ее Дорин. – Я звонила в больницу пять минут назад. Врачи говорят, обоим лучше. Сегодня после пяти к ним даже пустят посетителей.– А раньше нельзя? – Фэй была разочарована.Дорин посмотрела на нее сочувственно.– Нет, боюсь, раньше не удастся. И надолго нас не пустят, всего на несколько минут. И Джон, и Элен еще слабы. Нужен отдых и покой. Наверное, им дают массу обезболивающих средств.Фэй кивнула со вздохом:– Какая беда.Дорин устало заговорила:– Прошлую ночь я долго не могла уснуть. А едва уснув, не проспала и двух часов, как дети меня разбудили. Поверь, ночь была ужасная. Маленькая Фэй все просыпалась с плачем, звала маму. Бедняжечка, она, по-моему, так и не поняла, что же произошло, и тоскует по Элен. Я очень мало спала и выгляжу, наверное, как смертный грех. Детей я обожаю, ты же знаешь, но мне уже не двадцать лет. Мне с ними просто не справиться. И мой артрит всегда разыгрывается, если я не досплю.– Ты очень бледна, Дорин, – посочувствовала Фэй. – Тебе надо хорошенько отдохнуть. Ты пережила такой кошмар: и за состояние Элен беспокоилась, и за детьми надо было смотреть.– Да, досталось, – согласилась женщина. Она повернулась к Джеральду. – Привет, рада видеть вас снова. Какой вы молодец, что приехали вместе с Фэй. Это когда же вам пришлось выезжать из Мэйфорда, чтобы добраться сюда в такую рань!– Мы ехали всю ночь и остановились в отеле на окраине Олтенроя. Фэй считала, что вам будет тяжело с двумя бойкими малышами.– Тяжело? – Дорин страдальчески поморщилась. – Слишком мягко сказано. Ночью было просто ужасно. С утра маленькая Фэй объелась бобами. Они с Роем проснулись сегодня в семь, потребовали завтрак, а сейчас затеяли какую-то очень шумную игру под столом в гостиной.Детскую возню было слышно еще с порога. Фэй улыбнулась.– Пойду посмотрю на них, хорошо? Послушай, а почему бы тебе не вернуться в постель и не попытаться наверстать то, что не удалось ночью? Я присмотрю за детьми, Дорин.– В самом деле? Но с ними столько беспокойства, будто их целая дюжина. У них энергии хоть отбавляй.Фэй засмеялась:– Я справлюсь, не бойся. Слава Богу, у меня нет артрита, как у тебя. Правда, начинают появляться боли в коленях в сырые дни.– Ну, тем более, не перетруждайся и буди меня, если возникнет какая-нибудь проблема, – сказала Дорин и заковыляла в спальню, опираясь на свою палочку.– Я поставлю кофейник на огонь, – предложил Джеральд. Он оглядел тесную квартирку. – Боже, тут даже коту негде повернуться.– Для одинокой женщины достаточно, – заметила Фэй. – Но с двумя детьми здесь, конечно, трудно. Неудивительно, что Дорин не может спать.Он открыл дверь в крохотную кухню, напоминающую камбуз на яхте, а Фэй прошла в гостиную – вероятно, самую большую комнату в доме. Из-под стола, занимавшего четверть всего помещения, доносились вопли и дикие завывания, от которых кровь стыла в жилах.Когда Фэй приблизилась к столу, вопли и вой внезапно прекратились. Две детские головки высунулись из-под длинной скатерти с бахромой. Две пары любопытных глазенок уставились на Фэй.– Во что это вы играете, а? Здесь, наверное, открылся зоопарк?Сердце Фэй сжалось при виде царапин и синяков на лицах малышей. Слава Богу, с ними не случилось ничего серьезного при столкновении на автостраде.– Бабушка! – воскликнула маленькая Фэй, торопливо выбираясь из-под стола.Женщина наклонилась, чтобы обнять внучку, а потом и четырехлетнего Роя, который тоже появился из убежища. Дети заключили ее в объятия и чуть не задушили.– Мамочка ранена, – сообщила крошка Фэй. На маленьком личике выделялись огромные голубые глаза. Девочке не терпелось узнать, как поведет себя бабушка, услышав эту новость. – Мамочка в больнице.– Она скоро поправится и вернется к вам, – пообещала Фэй, успокаивая детей ласковой улыбкой.– Когда? – с надеждой в голосе закричали малыши.– Ну, она должна будет задержаться в больнице на несколько дней. Я и подумала, может, вам захочется пожить со мной, пока мама и папа не выздоровеют совсем? – осторожно спросила Фэй.– В твоем доме? – поинтересовался Рой, прижавшись к руке бабушки: внучка завладела другой ее рукой.Фэй кивнула утвердительно.– Да, вы немного погостите у меня и дождетесь, когда мама и папа выйдут из больницы.В комнату вошел Джеральд, и дети вопросительно уставились на него.– Привет. Вы меня помните?Оба замотали головами.– Я работаю вместе с вашей бабушкой. Вы приходили к нам с мамой, не помните?– С мамой? – размышлял вслух Рой, потом кивнул. – И вы нам дали шоколадки.Маленькая Фэй просияла, с трудом выговаривая:– Шоколадки, я люблю шоколадки.Джеральд встретился глазами с девочкой.– Ну, тогда, пожалуй, мы могли бы сходить в магазин и купить сладости.– Вот здорово! – заверещал Рой. – Мы тоже пойдем.– А почему бы и нет? – Джеральд обратился к старшей Фэй: – Может, стоит вывести детей на свежий воздух? Мы бы нашли парк, погуляли, израсходовали бы часть собственной энергии.Оставив на кухонном столе записку для Дорин, объясняющую исчезновение детей, они заехали на ближайшую торговую улицу и купили кое-что необходимое для домика в мотеле, еду для всех на несколько дней. И, конечно, шоколадки детям. Потом по соседству обнаружили парк и расположились на детской площадке.Были опробованы и качели, и горки. Затем малыши уселись на скамью и принялись за свои лакомства. Ели с чувством, с толком. Временами останавливались, чтобы сравнить, у кого больше осталось.– Ну и замарашки! – шутливо поморщился Джеральд, когда дети побежали бросать обертки в ближайшую урну.Фэй обтерла им липкие от шоколада руки и губы, после чего малыши провели заключительные полчаса на качелях. Теперь можно было возвращаться к Дорин.Внучата уселись в гостиной с альбомами для рисования, получив наказ не шуметь. А Фэй и Джеральд священнодействовали на кухне, готовя обед. Меню состояло из жареной камбалы с паровым рисом и кукурузой, которую дети ели с восторгом, и тушеными овощами – по личному заказу Джеральда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20