— В Линдсей-Холле? Сомневаюсь. Мне кажется, в вашем доме имеется четыре спальни наверху и столько же комнат внизу.
— В таком случае в углу вашего бального зала, — предположила она.
— Возможно, — согласился Вулфрик, хотя сомневался и в этом. Тем не менее предположение Кристины его позабавило.
— Если мы таким темпом пойдем по тропинке вокруг озера, — заметила она, — то можем успеть съесть по пирожному с вечерним чаем.
— Что ж, тогда поторопимся, — отозвался герцог.
— Вы, наверное, не хотели заходить так далеко, — вновь заговорила Кристина. — Может быть, вы предпочитаете вернуться тем путем, по которому мы пришли, а я пойду дальше?
Вот она — возможность ретироваться. Почему он ею не воспользовался? Видимо, просто не привык, чтобы ему делали отставку.
— Не хотите ли вы сказать, миссис Деррик, — герцог поднес монокль к глазам, чтобы взглянуть на нее через стекло — исключительно потому, что этот жест должен был разозлить ее, — что вам хочется избавиться от меня?
Но вместо того чтобы разозлиться, Кристина рассмеялась:
— Просто я подумала, что вы привыкли всюду ездить верхом или в карете. Не хочу быть виноватой в том, что вы натрете себе ноги.
— Или опоздаю на ужин? — Вулфрик отпустил привязанный за ленту монокль. — Вы очень добры, но я не стану винить вас ни в одном из этих возможных несчастий. — С этими словами он указал рукой на тропинку, спускавшуюся по противоположному склону холма. С того места, где они стояли, было заметно, что тропинка некоторое время вилась вдоль берега пруда, а потом вновь исчезала среди деревьев.
По дороге Кристина задавала ему множество вопросов. Она интересовалась Линдсей-Холлом в Гэмпшире и другими его поместьями. Больше всего ее увлек рассказ герцога о его замке в Уэльсе, расположенном на полуострове недалеко от моря. Кристина расспрашивала о его братьях и сестрах, а когда узнала, что все они имеют собственные семьи, — об их супругах и детях. Вулфрик не мог вспомнить, когда в последний раз он так много говорил о себе.
Миновав рощицу, они увидели перед собой живописный горбатый мостик, перекинутый через ручей, стремительно несший свои воды к пруду меж обрывистых берегов. Солнечный свет отражался от воды, когда они остановились на середине моста, и миссис Деррик наклонилась, опершись руками о перила. В кронах деревьев пели птицы. Воистину идиллический пейзаж.
— Здесь, на этом месте, — мечтательно проговорила Кристина, — Оскар впервые поцеловал меня и предложил стать его женой. Боже, сколько воды утекло с того вечера…
Вулфрик промолчал. Он надеялся, что она не станет перебирать сентиментальные подробности их романа и вздыхать о тяжести потери. Но когда молодая женщина посмотрела на герцога, он, заметив у нее на лице краску смущения, понял, что она на мгновение забылась, и обрадовался, что она так быстро пришла в себя.
— Вы любите Линдсей-Холл и другие свои поместья? — спросила Кристина.
Герцог поежился. Только очень сентиментальная женщина могла задать такой вопрос.
— Любовь слишком сильное слово, чтобы употреблять его по отношению к камню и земле, миссис Деррик, — отозвался он. — Я слежу за тем, чтобы поместьями хорошо управляли, и исполняю свои обязанности по отношению к людям, которые арендуют у меня землю. В загородных имениях я провожу столько времени, сколько могу себе позволить.
— А своих братьев и сестер вы любите? — задала она следующий вопрос.
Вулфрик вскинул брови:
— Любовь — это слово, которое употребляют женщины, и по моему опыту оно объемлет такой широкий круг эмоций, что в конечном итоге не выражает ничего. Женщины любят своих мужей, детей, собачонок и новые безделушки. Они любят прогулки по парку, новые романы, взятые из библиотеки, младенцев, солнечный свет и розы. Я выполнил свой долг по отношению к братьям и сестрам, проследил за тем, чтобы они все удачно вступили в брак, а теперь раз в месяц пишу каждому из них. Думаю, я отдал бы за них свою жизнь, если бы от меня потребовалось принести столь благородную жертву. Это любовь? Предлагаю вам самой ответить на мой вопрос.
С минуту Кристина молча смотрела на него.
— Вы с пренебрежением говорите о женской чувствительности, — наконец проговорила она. — Да, мы действительно любим все то, что вы перечислили, и даже намного больше. Думаю, я предпочла бы умереть, не будь моя жизнь исполнена любви практически ко всем людям и предметам, которые меня окружают. Это не то чувство, которое должно вызвать презрение. Это отношение к жизни, противоположное тому, которое рассматривает жизнь как длинную череду обязанностей. И конечно, у слова «любовь» множество оттенков, как и у других понятий в живом языке. Хотя мы любим розы и любим детей, в душе все равно понимаем, что это не одно и то же. При виде красивой розы мы испытываем восторг. При виде ребенка, нашего собственного или кого-то из наших близких, мы чувствуем, как приятно сжимается сердце. И никто не заставит меня стыдиться нежности, которую я испытываю по отношению к моим сестрам и племянникам.
У герцога возникло ощущение, что его пытаются поставить на место. Но подобно большинству людей, вступающих в спор в силу обстоятельств, а не доводов рассудка, миссис Деррик исказила его слова.
Он устремил на нее один из своих самых холодных взглядов:
— Простите меня, если я запамятовал, но разве я сказал или хотя бы подразумевал то, что вы должны стыдиться, миссис Деррик?
Большинство дам тотчас смутились бы, но только не миссис Деррик.
— Да, вы именно это подразумевали. Вы хотели сказать, что женщины — существа поверхностные, им кажется, что они любят, хотя значение слова «любовь» им неизвестно, тем более что у этого слова вовсе нет значения.
— Вот оно что, — герцог почувствовал себя еще более раздраженным, — в таком случае приношу свои извинения.
Они пустились в обратный путь между деревьями, храня молчание. Наконец впереди показалось озеро, которое они обогнули, чтобы вернуться к началу своего пути. Кристина, ускорив шаг, двинулась по направлению к дому.
— Я должна торопиться, если не хочу опоздать к ужину, — пояснила она.
Герцог позволил ей взбежать — да-да, взбежать — по лестнице и исчезнуть из виду, а затем вернулся в свою комнату. Он был удивлен, обнаружив, что отсутствовал больше часа. Для него время пролетело незаметно, и это ему не понравилось. Обычно ему не доставляло удовольствия проводить время в обществе людей, которых он не отбирал тщательнейшим образом.
Кристина вздохнула с облегчением, обнаружив, что герцог Бьюкасл не счел себя обязанным провожать свою спутницу до дверей ее каморки. Герцог, конечно же, едва сумел выдержать столь утомительный час в ее компании.
Она легко взбежала по ступенькам лестницы, начисто позабыв слова Гермионы о том, что перемещаться с место на место бегом светской даме не пристало, и тут же отправилась в свою комнату. Ей не потребуется много времени, чтобы переодеться к ужину, но все равно следует поспешить.
Кристине с трудом верилось в то, что она только что сделала — пошла на поводу у двух глупых девчонок, вот что. Она вышла из дома после чая в надежде обрести несколько часов одиночества и тут же налетела на герцога Бьюкасла. Ужасная неприятность. А потом, когда она уже собиралась ретироваться, ей пришла в голову мысль выиграть пари, которое было заключено меньше часа назад, исключительно ради того, чтобы доказать себе, что она способна это сделать. Кристина с самого начала не собиралась немедленно по истечении часа бежать в дом за своим призом — ей не нужны были ни приз, ни зависть менее удачливых соперниц. Все дело в том, что ей стукнуло двадцать девять, и все без исключения юные леди смотрели на нее с жалостью, как на совершеннейшую старушку.
Она до сих пор не могла поверить в то, что герцог согласился сопровождать ее и потом, на вершине холма, когда она услышала голос совести и дала ему возможность ретироваться, он предпочел остаться с ней.
Молодая женщина была несказанно рада, что этот час подошел к концу. Никогда еще она не встречала столь холодного и надменного человека. Он говорил о Линдсей-Холле и других своих владениях, рассказывал о братьях, сестрах и племянниках с племянницами без тени эмоций. А о любви он и вовсе отозвался весьма презрительно.
Кристина резко остановилась посреди комнаты и нахмурилась. Нет, дело не в его притягательности. Оскар тоже был красив, причем от его красоты захватывало дух. Именно его внешность свела юную Кристину с ума. Девять лет назад она была обычной молодой дурочкой. С первого взгляда она влюбилась в своего будущего мужа. Ничего, кроме его красоты, не имело значения. Ее не интересовали никакие иные положительные качества, которых у него могло и не быть.
Теперь она стала старше, успела многое повидать на своем веку и превратилась в знающую зрелую женщину. И она отлично понимала, что герцог Бьюкасл определенно красив холодной суровой красотой. Но кроме этого в нем было что-то еще.
Он был сексуально привлекательным.
От одной только мысли об этом груди Кристины напряглись в ожидании, а внизу живота и между бедер возникла непонятная боль.
Как неловко. И как тревожно.
Герцог явил себя поистине опасным человеком, хотя на первый взгляд это и незаметно. В конце концов, он не пытался ничего с ней сделать там в лесу. Он даже не пытался очаровать ее, что было бы куда смешнее. За все время Бьюкасл не изобразил на лице даже подобия улыбки. И тем не менее каждая клеточка ее тела была переполнена осознанием его сексуальности все время, которое они провели вдвоем.
У нее, должно быть, ветер в голове гуляет, решила Кристина, усаживаясь перед туалетным столиком, если она чувствует сексуальное влечение к герцогу Бьюкаслу, которого с успехом можно поставить на высокий постамент в конце самой длинной аллеи в парке Линдсей-Холла, так что никому и в голову не придет сомневаться, что это мраморная статуя.
В следующее мгновение она закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Она выглядела так, словно ветер и в самом деле хорошо поработал у нее на голове. Волосы ее превратились в огромный колтун, а щеки походили на два блестящих розово-красных яблока, которые долго пролежали на ветру, нос был красный, как вишня.
Боже милостивый! Этот мужчина, кроме шуток, сделан из мрамора, если он мог смотреть на нее и даже ни разу не улыбнулся.
Смутившись, она схватилась за щетку.
Укладываясь в тот вечер в постель, Кристина была настроена куда миролюбивее по отношению к этому светскому мероприятию, чем перед его началом и до чаепития. Она с самого начала не хотела ехать, да и началось все катастрофически плохо. Однако удачная попытка завладеть вниманием герцога Бьюкасла на целый час подняла ей настроение, хотя она и не собиралась делиться своими успехами с остальными дамами.
Правда, Кристина все же рассказала об этом Джастину, когда после ужина они оказались вместе в гостиной, где находился чайный столик. Она поведала ему о глупом пари и о том, как легко его выиграла, хотя никто об этом не знает.
— Конечно, — тараторила она, — этот час нельзя назвать легким. Я теперь понимаю, почему герцог Бьюкасл пользуется репутацией холодного человека. Он ни разу не улыбнулся, Джастин, а когда я рассказала ему о том, что Мелани пригласила меня только после того, как некоторое время пребывала в панике от перспективы увидеть у себя в доме герцога, он не засмеялся, но и не опечалился…
— Не опечалился? — переспросил Джастин. — Бьюкасл? Сомневаюсь, что он знает такое слово, Крисси. Скорее всего, он полагает, что имеет божественное право на посещение любого мероприятия, которое его заинтересует.
— Вряд ли подобных мероприятий наберется много. — Кристина слегка поморщилась. — Я имею в виду таких, которые могли бы заинтересовать его. Ладно, не будем злословить. Я очень рада, что удовлетворила свое тщеславие, выиграв это дурацкое пари, и теперь могу с чистой совестью избегать компании герцога в течение ближайших тринадцати дней.
— Не повезло ему. Не то, что мне, — с улыбкой проговорил Джастин. — Хотелось бы мне посмотреть на его лицо, когда ты в него врезалась.
Была еще одна причина, по которой Кристина почувствовала себя лучше к концу вечера. Ей пришлось сделать то, чего она страшилась в течение двух лет, — встретиться лицом к лицу с Бэзилом и Гермионой, и она выдержала испытание. После этого она поняла, что ей нечего бояться и ничто больше не мешает ей быть самой собой.
Кристина приехала в Скофилд, намереваясь оставаться в тени, играть роль наблюдателя, а не участника празднеств, избегать любых встреч и происшествий, которые могли бы послужить причиной сплетен. Она приехала в дом лорда и леди Ринейбл, чтобы вести себя так, как пыталась в течение последних нескольких лет перед смертью Оскара. Правда, тогда это не сработало, да и на этот раз все пошло не так, как ей хотелось.
И все же Кристина была рада, что ее планы так быстро нарушились. Дело в том, что неудача заставила ее задаться вопросом: а почему, собственно, она должна вести себя подобным образом, если это идет вразрез с ее характером? Если бы жители деревни узнали, что Кристина Деррик собирается провести две недели на домашнем празднике, сидя в уголке и со стороны наблюдая за происходящим, они бы все попадали со стульев от смеха — если бы, конечно, поверили в такую откровенную чепуху.
Почему она должна вести себя так — неужели только потому, что ее золовка и зять тоже присутствуют на празднике? В любом случае они подумают о ней плохо. Они до сих пор ненавидят ее — это стало ясно с первой встречи. Только два года назад она от них освободилась. Оскар давно умер. Она снова может быть сама собой.
При этой мысли Кристина почувствовала себя свободной, хотя воспоминания об Оскаре, с особой остротой нахлынувшие на нее на мосту, и встреча с Бэзилом и Гермионой заставили ее ощутить неприятное стеснение в груди.
Она будет самой собой.
Остаток вечера Кристина провела, играя в шарады, хотя сначала ее не выбрали ни в одну команду, полагая, очевидно, что она принадлежит к старшему поколению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42