Погодин Радий Петрович
Тишина
Радий Петрович ПОГДИН
ТИШИНА
Дом стоял на отшибе, у самого леса. Домишко маленький, без крыльца. Стены срублены из толстых, серых от времени брёвен. Из пазов торчал голубоватый мох. В домике одна комната. Если загородить её мебелью, она покажется не больше спичечного коробка. А сейчас хорошо - комната пустая. Только в углу лежат друг на друге два жарко-красных матраца.
- Тишина, - сказал Анатолий.
- Благодать, - сказал Кирилл. - Для ушей здесь курорт...
В пяти шагах от домишки лес: ели, укутанные в колючий мех, мускулистые сосны, берёзы в бело-розовом шёлке. Простодушный родник выбивался из-под земли и тут же прятался в междутравье, ослеплённый солнцем.
Кирилл привёз с собой краски, холсты и картоны. У Анатолия - чемодан толстых и тонких научных книжек. Вот и весь багаж, если не считать рюкзака, набитого съестным припасом.
Кирилл и Анатолий бродили вокруг дома, жевали траву - все дачники жуют траву, - мочили волосы родниковой водой, лежали под деревьями.
Тишина вокруг была мягкая, ласковая; она будто гладила по ушам тёплой пуховкой.
Анатолий поднял руку, сжал пальцы в кулак, словно поймал мотылька, и поднёс кулак к уху Кирилла.
- Слышишь?
- А что?
- Тишина. Её даже в руку взять можно, - Анатолий улыбнулся и разжал кулак.
- Я есть хочу, - сказал Кирилл. Он подумал, поглядел на старые брёвна, на крышу из чёрной дранки. - Слушай, в нашем доме чего-то недостаёт.
- Чего?
- Пойдём посмотрим...
Они вошли в дом. Тёплые половицы блестели, словно залитые лаком. Толстый шмель кружился вокруг рюкзака.
- Знаю, - сказал Кирилл. - У нас нету печки.
Анатолий лёг прямо на пол, сощурился под очками, набрал воздуха в грудь. Грудь у него плоская, вся в рёбрах, будто две стиральные доски, поставленные шалашом.
- Проживём без печки. Подумаешь, горе какое!
- А где мы будем кашу варить?
- А мы не будем кашу варить. Давай питаться всухомятку.
- Нельзя. У меня желудок, - ответил Кирилл.
- Тогда давай сложим очаг во дворе. - Анатолий воодушевился, вытащил из рюкзака пачку печенья. - Очаг - основа культуры. Начало цивилизации. Очаг - это центр всего. - Когда в пачке не осталось ни одной печенины, он вздохнул с сожалением. - Давай всухомятку? Не надо жилище портить.
- Дом без печки - сарай, - упрямо сказал художник.
Анатолий опять набрал полную грудь лесного воздуха, потряс головой:
- Воздух здесь какой...
- Ага, - согласился Кирилл. - Пойдём к председателю, пусть нам поставят печку.
Они пошли в деревню - мимо жёлтой пшеницы, по островкам гусиной травы, мимо васильков и ромашек. Ласточки на телеграфных проводах смешно трясли хвостиками. Наверно, их ноги щипало током, но они терпели, потому что лень летать в такую жару.
В деревне тоже было тихо. Все в полях, на работе. Только в окошке конторы, как в репродукторе, клокотал и хрипел председательский голос:
- Обойдётесь. Здесь один трактор. Силос уминает.
Председатель помахал гостям телефонной трубкой.
- Плату принесли? Заходите.
У небольшого стола, заваленного накладными, актами, сводками, сидела девушка. Она плавно гоняла на счётах костяшки.
- Понравился домик? Отдыхайте... Хибара для хозяйства непригодная, я её для туристов оборудовал. Сима, прими у товарищей плату за помещение.
Девушка отодвинула счёты.
- У нас нет печки, - сказал Кирилл.
- Чего?
- Печки у нас нет.
Председатель вытер шею платком. Девушка обмахнулась листочком. Они будто не поняли, о чём идёт речь.
- Жара, - сказал председатель.
- Всё равно, - сказал Кирилл. - Плату берёте, а дом без печки - это сарай. На чём мы будем пищу варить?
Председатель страдальчески сморщился:
- Какая тут пища! Тошнит от жары.
- У меня язва, - сказал Кирилл, - мне горячая пища нужна.
Грохнув, распахнулась дверь. Плечистый детина втащил в контору мальчишку.
Девушка-счетовод быстро поправила кудряшки, подпёрла пухлую щёчку указательным пальцем.
Детина тряс мальчишку с охотничьим рвением.
- Во! - рокотал он. - Попался!
- Чего тащишь?! - кричал мальчишка.
Контора заполнилась их голосами. Сразу стало веселее и прохладнее.
Парень толкнул мальчишку на табурет.
- Чума! Пятый раз с трактора сгоняю...
- Потише. За версту слышно, как орёшь, - огрызнулся мальчишка, заправляя майку под трусики.
- Зачем на трактор полез?! - снова загремел парень. Голос у него как лавина: услышишь такой голос - прыгай в сторону. Но мальчишка не дрогнул.
- Сам только и знаешь возле доярок ходить. А трактор простаивает.
Девушка-счетовод дёрнула счёты к себе. Костяшки заскакали туда-сюда, хлёстко отсчитывая рубли, тысячи и даже миллионы. Парень растерялся.
- Сима, врёт! Ей-богу, врёт. Только попить отошёл.
Мальчишка скривил рот влево, глаза скосил вправо. Лицо у него стало похоже на штопор.
- Попить, - хмыкнул он. - За это время, сколько ты возле доярок ходил, три бидона молока выпить можно.
Костяшки на счётах заскакали с электрическим треском.
- Сима, врёт!!! - взревел парень.
Девушка медленно подняла голову. Лицо у неё было надменным; она даже не посмотрела на парня.
- Сводки в район посылать? - спросила она.
- Эх, - сказал председатель. - Скорее бы, Ваня, тебя в армию взяли. Иди силос уминай. Как ещё узнаю, что трактор простаивает, в прицепщики переведу.
- Я что, я только попить... - Парень показал мальчишке кулак величиной с капустный кочан.
Мальчишка бесстрашно повёл плечом.
- Я тебя сюда не тащил. Клавка тебя с фермы выгнала, так на мне хочешь злость сбить.
Счёты взорвались пулемётным боем. Парень махнул рукой и выскочил из конторы.
Председатель подошёл к мальчишке, защемил его ухо меж пальцев. Мальчишка поднял на него глаза, сказал, морщась:
- Не нужно при посторонних.
Председатель сунул руку в карман.
- Ладно. Я в поле тороплюсь. Передай отцу от моего имени: пусть он тебе углей горячих подсыплет в штаны.
- А с печкой-то? - спросил Кирилл. - С печкой-то как?
- Никак, - сказал председатель; он распахнул дверь. На краю деревни стояли новенькие, обшитые тёсом дома. Шиферные крыши на них в красную и белую клетку.
- Все без печек. Люди в деревню прибывают. А печник один.
- Печника в райцентр переманили, халтурить, - сказала девушка-счетовод. - Вчерась уехал.
- Я ему уши к бровям пришью! - Председатель яростно грохнул ладошкой по шкафу, потом повернулся к Кириллу: - Мы вам мебель дадим. Табуретку...
* * *
Чай приятели вскипятили на костре, послушали, как засыпает лес, и сами уснули на душистых матрацах из жарко-красного ситца.
Утром Анатолий открыл глаза первым. На табуретке, посреди комнаты, сидел вчерашний мальчишка, листал книгу и дёргал время от времени облупленным носом. На одной ноге у него была калоша, привязанная верёвочкой; другая нога босая. Между пальцев застряла соломина.
- Очень приятно, - сказал Анатолий. - Ты вломился в чужое жилище без стука. Ты варяг.
Мальчишка поднялся, аккуратно закрыл книгу.
- Здравствуйте. Вы хотели сложить печку?
- Мы и сейчас хотим, - оживился Кирилл. - Этот печник - твой отец, что ли? Он приехал?
Мальчишка глянул на художника с сожалением, извлёк из-за пазухи верёвочку и молча принялся обмерять дом.
- Хороша кубатура. По такой кубатуре русскую печку вполне подходяще.
- Нельзя ли поменьше? - угрюмо спросил Анатолий.
- Можно. Вам какую?
- А какие бывают?
Мальчишка посвистел дупловатым зубом и принялся перечислять:
- Русские бывают, хлебы печь. Голландки бывают - это для тепла. "Буржуйки" бывают, они для фасона больше... Времянки ещё.
Анатолий перебил его, направляясь к дверям:
- Нам нужно кашу варить. Мой товарищ поесть мастер.
- Для каши самое подходящее - плита.
Плита не понравилась Кириллу.
- Нет. Мы здесь будем до осени. Осенью ночи холодные. А мой товарищ, сам видишь, тощий. Он холода не переносит. У него сразу насморк. Нам что-нибудь такое соорудить, с прицелом.
- Если с прицелом, тогда вам универсальная подойдёт, - заключил мальчишка. Он опять вытащил верёвочку, но на этот раз обмерил пол и начертил посреди комнаты крест.
- Здесь ставить будем... А может, вам русскую лучше, чтобы хлеб печь? Может, вам осенью хлеб понадобится?
- Зачем? Хлеб в магазине купить можно.
Мальчишка почесал вихрастый затылок.
- Как ваше желание будет. Я подумал, - может, вы своего хлеба захотите. Если бы магазин у бабки Татьяны хлеб брал, тогда бы другое дело. У бабки Татьяны хлеб вкусный. А сейчас в магазине только приезжие берут.
За дверью загремело. С порога покатились ржавые вёдра.
- Чего ты здесь наставил?! - кричал Анатолий.
- Вёдра. Глину носить и песок, - невозмутимо ответил мальчишка. Сейчас за глиной пойдёте.
Анатолий вошёл в комнату, надел очки.
- Как это пойдёте? А ты?
- У меня других делов много... Подсобную работу завсегда хозяева делают. Иначе мы за неделю не управимся.
Мальчишка привёл их к реке, к высокой песчаной осыпи.
- Здесь песок брать будете, - сказал он. - Ещё глину покажу.
Он пошёл дальше вдоль берега. Анатолий попробовал воду в речке.
- Мы сюда отдыхать приехали?
- А что? - ухмыльнулся Кирилл. - Тебе тяжело, хочешь, я твой вёдра понесу?
Анатолий громыхнул вёдрами и побежал догонять мальчишку.
Мальчишка остановился в кустах в низинке. Кусты опустили в реку тонкие ветки. Они будто пили и не могли напиться. Осока шелестела под ногами, сухая и острая. Мальчишкины ноги покрылись белыми чёрточками. У Кирилла и Анатолия ноги были бледные, незагорелые. И от этого становилось тоскливо.
- В нашей деревне гончары жили, - говорил мальчишка не торопясь, с достоинством. - Горшки возили на ярманку. У нас глина звонкая. - Он остановился возле ямы, бросил в неё лопату.
- Тут брать будем. Потом за гравелем сходим.
- "Ярманка, гравель", - передразнил его Анатолий, взял лопату, стал копать, осторожно, как на археологическом раскопе.
- Зачем гравий? - спросил Кирилл, разминая в пальцах кусочек глины.
- Гравель для фундамента. Когда на электростанции агрегат устанавливали, мы с дядей Максимом заливали фундамент. Гравель хорошо цемент укрепляет.
- Да гравий же! - крикнул Анатолий и добавил потише, стыдясь своего взрыва: - Ты двоечник, наверное.
Мальчишка обиженно посмотрел на него.
- Ну, гравий. - Он насупился и сказал сердито: - Кто так копает?.. отобрал у Анатолия лопату, сильно и резко вогнал её ногой, отвалил пласт глины и шлёпнул в ведро. - Вот как нужно.
Кирилл засмеялся.
- Ты на него не кричи. Он отдыхать приехал. Он слабый... - Кирилл показал мальчишке смешного глиняного чёртика.
Мальчишка сказал:
- Глупости, - и пошёл через кусты к деревне.
Анатолий долго смотрел ему вслед.
- Меня, археолога, он ещё копать учит!
- А что? - усмехнулся Кирилл, повертел в руках чёртика и зашвырнул в кусты.
Один раз взойти на обрыв, может, не так уж и трудно, учитывая даже полные вёдра сырой глины. Второй раз тяжелее. Третий раз Кирилл ставил вёдра перед собой, потом, придерживаясь за них, передвигал ноги. Он добрался уже почти до верха. На самой вершине - сосна. Песок из-под её корней давно выполз. Сосна раскинула ветки в сторону. Она словно знала, что рано или поздно ей придётся лететь с крутизны к речке. Кирилл сделал ещё один шаг. Песок пополз из-под его ног. Кирилл выпустил вёдра и уцепился за корни сосны.
- Берегись! - закричал он Анатолию.
Где тут беречься, если ноги по колено в песке, если они дрожат вдобавок. Вёдра пролетели кувырком мимо Анатолия, выбили у него из рук его собственные вёдра и остановились у самой реки.
Четыре ведра лежали внизу под обрывом. В каждом по пуду.
Анатолий подполз к Кириллу, сел рядом с ним.
- Давай удерём, а? Плюнем на всё и удерём в леса...
- Мне нельзя, у меня язва, - печально ответил Кирилл.
Они приспособились носить вёдра на палке. Повесят вёдра на шест, шест взгромоздят на плечи. Это не легче, да и качает из стороны в сторону.
Куча глины и куча песка росли перед домом. Росли они медленно. Десять раз пришлось ходить к реке.
Когда они возвращались с последней ношей, кто-то крикнул почти над самыми их головами:
- Тпру!..
Кирилл и Анатолий остановились.
- Это уж слишком, - сказал Анатолий. - Заставляет работать и ещё издевается.
- Тпру! - снова раздался сердитый окрик.
Из-за кустов выехал мальчишка. Он стоял в телеге, напоминавшей ящик, и кричал на буланую лошадёнку. Лошадёнка тянулась к траве, обрывала листья с кустов, как капризная гостья, которой не хочется ничего и хочется попробовать всё, что есть на столе. - Садитесь, поехали, - сказал мальчишка. - А ну не балуй!
- Куда ещё?
- Садитесь, садитесь. Мне лошадь ненадолго выписали.
Подвода тряслась по дороге. Мальчишка деловито покрикивал на бойкую лошадёнку.
Кирилл и Анатолий сидели вцепившись в высокие борта телеги.
Тяжёлая пыль плескалась над лошадиными копытами, растекалась от колёс волнами.
- Давай, Толя, отдыхай. Какое небо над головой и цветочки!..
Анатолий хотел ответить насчёт неба, но тут телегу тряхнуло, и он ткнулся головой в спину вознице.
Мальчишка остановил лошадь.
Вокруг поля, перелески. На высоком бугре развалины старинной церкви. Церковная маковка валялась рядом. Она напоминала остов корабля, выброшенного бурей на мель.
- Здесь прежде деревня большая была, - сказал мальчишка. - Фашист в войну спалил. И церкву фашист разрушил... Хорошая была церква. Кино в ней пускать вполне можно...
Мальчишка спрыгнул на землю, подошёл к накренившейся стене и постучал по ней кулаком.
- Не знаете, случаем, какая раньше извёстка была? Я вот всё думаю крепкая была извёстка.
Анатолий принялся объяснять, что старые мастера замачивали известь на несколько лет. Строили долго и дорого.
- Зато и стояла сколь надо. - Мальчишка вытряхнул из телеги солому, постланную, чтобы Кириллу и Анатолию было мягче сидеть.
- Прошлым летом я в РТС работал на водонапорной башне. Так нынче трещину дала... А ничего не придумали, чтобы быстро и надолго?
- Придумали, наверно, - ответил Анатолий. - По всей стране такое строительство идёт, а ты говоришь - не придумали.
- Я не говорю, - пробормотал мальчишка. - Грузите кирпич.
Кирилл и Анатолий нагружали телегу битьём, старались выбирать половинки.
1 2 3