Маршал Советского Союза А. ЕРЕМЕНКО

Воспоминания уцелевшего

Хаос огня, свинца и исковерканной брони… чудовища стальные, выйдя из под
власти своих творцов, их обрекли на смерть…
Тот, на чьих глазах разорванные в клочья погибали друзья и братья, тот, кто
искал спасенья, извиваясь как червь, на обесчещенной, истерзанной земле,
Ц лишь горько усмехнется, заслышав речи лживые, «героям» воздающие хвал
у… нет больше Марса, дряхлый бог сражений сам сгинул в пламени войны…
Стефан Георге
Немецкая группировка окружена
19 НОЯБРЯ 1942 года навсегда сохранится в моей памяти как самый черный день и
з всех, что мне довелось пережить.
В то пасмурное утро глубокой осени промозглый туман вскоре сменился мет
елью Ц наступила суровая русская зима. Но еще раньше, в предрассветных с
умерках, здесь, на самом опасном участке Восточного фронта, где мы, немцы,
глубже всего проникли на территорию противника, разразилась катастроф
а, которую предчувствовали и ждали с нараставшей тревогой многие из нас.
Русские перешли в наступление и сразу же нанесли сокрушительный удар сн
ачала по румынским соединениям, находившимся на левом фланге нашей груп
пировки. Это произошло в большой излучине Дона, южнее станицы Кременской
10*.
Наступлению предшествовала тщательная подготовка, проведенная Советс
ким командованием в грандиозных масштабах; наши вышестоящие штабы, в общ
ем, были осведомлены о длительном процессе сосредоточения сил противни
ка, хотя развертывание проходило в лесистой местности и под прикрытием о
сенних туманов. Развивая наступление, превосходящие танковые и кавалер
ийские соединения русских в тот же день молниеносно обошли нас с севера,
а на следующий день и с востока. Вся наша армия была взята в стальные клещи
. Уже три дня спустя в Калаче на берегу Дона кольцо окружения сомкнулось. С
оединения русских непрерывно усиливались.
Ошеломленные, растерянные, мы не сводили глаз с наших штабных карт Ц нан
есенные на них жирные красные линии и стрелы обозначали направления мно
гочисленных ударов противника, его обходные маневры, участки прорывов. П
ри всех наших предчувствиях мы и в мыслях не допускали возможности такой
чудовищной катастрофы! Штабные схемы очень скоро обрели плоть и кровь в
рассказах и донесениях непосредственных участников событий; с севера и
с запада в Песковатку Ц еще недавно тихую степную балку, где размещался
наш штаб, вливался захлестнувший нас поток беспорядочно отступавших с с
евера и запада частей. Беглецы принесли нам недобрые вести: внезапное по
явление советских танков 21 ноября в сонном Калаче Ц нашем армейском тыл
у Ц вызвало там такую неудержимую панику, что даже важный в стратегичес
ком отношении мост через Дон перешел в руки противника в целости и сохра
нности11*. Вскоре из расположения XI армейского корпуса, нашего соседа сле
ва, чьи дивизии оказались под угрозой удара с тыла, к нам в Песковатку хлын
ули новые толпы оборванных, грязных, вконец измотанных бессонными ночам
и людей.
Прелюдией ураганного русского наступления на участке Клетская Ц Сера
фимовичи была многочасовая артиллерийская подготовка Ц уничтожающий
огонь из сотен орудий перепахал окопы румын. Перейдя затем в атаку, русск
ие опрокинули и разгромили румынские части, позиции которых примыкали к
нашему левому флангу. Вся румынская армия попала в кровавую мясорубку и
фактически перестала существовать. Русское командование весьма искусн
о избрало направление своих ударов, которые оно нанесло не только со сво
его донского плацдарма, но и из района южнее Сталинграда, от излучины Вол
ги. Эти удары обрушились на самые уязвимые участки нашей обороны Ц севе
ро-западный и юго-восточный, на стыки наших частей с румынскими соединен
иями; боеспособность последних была ограниченна, поскольку они не распо
лагали достаточным боевым опытом. Им не хватало тяжелой артиллерии и бро
небойного оружия. Сколько-нибудь значительных резервов у нас по существ
у не было ни на одном участке; к тому же плохие метеорологические условия
обрекли на бездействие нашу авиацию. Поэтому мощные танковые клинья рус
ских продвигались вперед неудержимо, а многочисленные кавалерийские п
одразделения, подвижные и неуловимые, роем кружились над кровоточащей р
аной прорыва и, проникая в наши тылы, усиливали неразбериху и панику12*.
Впрочем, обстановка вскоре окончательно прояснилась: наша 6-я армия и час
ти 4-й танковой армии Ц более 20 первоклассных немецких дивизий, составля
вших четыре армейских и один танковый корпус, Ц были полностью окружен
ы. Вместе с ними в гигантский «котел» попали дивизия ПВО и несколько круп
ных авиационных соединений; приданные артиллерийские подразделения ре
зерва главного командования: два дивизиона самоходок и два минометных п
олка, с десяток отдельных саперных батальонов, а также многочисленные ст
роительные батальоны, санитарные подразделения, автоколонны, отряды ор
ганизации Тодта (Имперская трудовая повинность»), части полевой жандарм
ерии и тайной военной полиции. Здесь же оказались и остатки разгромленно
й румынской кавалерийской дивизии, хорватский пехотный полк, приданный
одной из наших егерских дивизий, и, наконец, несколько тысяч русских воен
нопленных и «вспомогательные части». Всего, таким образом, в окружение п
опало около 300 тысяч человек13*, которых судьба связала друг с другом в букв
альном смысле слова не на жизнь, а на смерть.
Лишь много позднее мы поняли, что окружение 6-й армии было только частью г
игантской операции по охвату наших войск, спланированной и проведенной
русскими по известным немецким образцам14*. С севера нас охватывали лучш
ие ударные части русских, в том числе и переброшенные сюда отборные диви
зии их Юго-Западного фронта, которому до начала наступления противостоя
ли соединения, примыкавшие к нашей 6-й армии слева. И этот внезапный и сокр
ушительный удар был нанесен противником, который, как упорно твердила на
ша официальная пропаганда, давно уже исчерпал все свои резервы и возможн
ости. Но особую тревогу у нас вызывал тот факт, что советская стратегия и т
актика, которые обрели теперь такую гибкость, напрочно захватили инициа
тиву.
Вообще говоря, сила русского натиска и участие в наступлении большого ко
личества свежих соединений и ударных частей не явились для нас полной не
ожиданностью. Уже в течение нескольких недель мы с возрастающим беспоко
йством наблюдали, как в лесистой местности на противоположном берегу Во
лги и особенно в северной излучине Дона скапливались части противника
Ц верный признак близкой грозы. Будучи в то время офицером для поручени
й в разведотделе штаба VIII армейского корпуса, я по долгу службы постоянно
анализировал многочисленную информацию о противнике, обрабатывал свед
ения о численности его частей и соединений, об их структуре и боевых поря
дках, вооружении и моральном состоянии, а также вел оперативные карты. В х
оде работы я убедился, что начиная с весны 1942 года обстановка на фронте изм
енялась под влиянием совершенно новых факторов, которые вначале вызвал
и у меня живой интерес, а затем гнетущую тревогу.
В мае 1942 года русские начали использовать крупные танковые соединения дл
я достижения оперативных целей. Однако эта попытка провести по немецком
у образцу крупную операцию на окружение окончилась для них неудачей. Кра
сному командованию пришлось еще раз дорого заплатить нам за науку: насту
павшая 6-я русская армия, которой уже почти удалось прорвать наш фронт юго
-восточнее Харькова, была взята в клещи, окружена и полностью уничтожена.
В плен попало, по меньшей мере, 200 тысяч солдат и офицеров противника, мы зах
ватили более 3000 танков и орудий. Командующий ударной армией русских в без
ысходном отчаянии покончил с собой. Через штаб нашего корпуса прошли по
этапу несколько советских генералов, взятых в плен в этом сражении15*. Я п
омню, какое сильное впечатление произвели на нас тогда некоторые сведен
ия, полученные от них на допросах, и в первую очередь данные о непрерывно р
астущем производстве танков на эвакуированных далеко за Урал русских з
аводах, за которыми наша собственная военная промышленность, судя по все
му, не могла угнаться.
Летом того же года последовало наше мощное наступление на Южном фронте,
в ходе которого мы вышли через Оскол в большую излучину Дона и достигли В
олги. Эти успехи приободрили нас до поры, до времени. Быстрое продвижение
наших войск явно привело противника в замешательство. О неразберихе у ру
сских свидетельствовали и показания множества пленных всех чинов и зва
ний, в том числе и одного генерала Ц командира дивизии, захваченного в пе
релеске вместе со всем своим штабом. В сапоге у него мы обнаружили орден Л
енина.
62-я сибирская армия лишилась значительной части своего личного состава,
остатки русской 1-й танковой армии, потерявшей еще в июле в «котле» северо
-западней Калача почти всю боевую технику, поспешно отошли за Дон. И все ж
е для наступательной операции таких масштабов мы захватили до удивлени
я мало пленных, оружия и снаряжения. Создавалось впечатление, что русски
е, действуя по намеченному плану, упорно уклоняются от решающих сражений
и отходят в глубь своей территории. Это подтверждали и трофейные докуме
нты, среди которых попалась и одна чрезвычайно любопытная карта, на кото
рую цветными карандашами был нанесен разработанный до мельчайших дета
лей план-график отхода крупного соединения. Это был великолепный образч
ик штабной культуры в работе16*.
Я и поныне глубоко убежден, что отход советских соединений летом 1942 года б
ыл блистательным достижением традиционной военной тактики русских, ко
торая в данном случае хотя и поставила страну на грань гибели, но, в конечн
ом счете, все же оправдала себя. Я считаю также, что одно роковое событие, п
роисшедшее незадолго до начала нашего летнего наступления, которое при
вело нас к волжскому берегу, существенно облегчило разработку и осущест
вление этого плана стратегического отступления. Лишь узкий круг людей з
нал в то время об этом злосчастном инциденте, который заставил штаб арми
и в Харькове и наш корпусный штаб в городишке Волчанск в течение несколь
ких дней развернуть лихорадочную активность и поставил главное команд
ование сухопутных сил перед ответственными решениями. А случилось вот ч
то: в середине июня, когда наши части занимали исходные рубежи для большо
го наступления на Донецком предмостном укреплении, только что захвачен
ном после кровопролитных боев, начальник штаба одной из наших дивизий, м
олодой майор, вылетел на разведывательном самолете «Физелер-Шторх» в шт
аб соседнего соединения, чтобы обсудить там вопрос о предстоящих операц
иях. Портфель майора был битком набит секретными приказами и штабными до
кументами. Самолет не прибыл к месту назначения. По-видимому, сбившись с к
урса в тумане, он перелетел линию фронта. Вскоре мы, к ужасу своему, обнару
жили обломки сбитого «Физелер-Шторха» на «ничейной земле» между окопам
и. Русские уже успели буквально растащить машину по винтикам, а наш майор
исчез, не оставив никаких следов. Немедленно возник вопрос: попал ли в рук
и противника его портфель, в котором находились важнейшие секретные док
ументы Ц приказы вышестоящих штабов?
Несколько дней подряд все линии связи между главным командованием сухо
путных сил, штабом армии и штабом нашего корпуса были постоянно заняты: с
рочные вызовы к аппарату следовали один за другим. Поскольку беда стрясл
ась в расположении нашего корпуса, мы получили задание до конца выяснить
все обстоятельства дела и избавить командование от мучительной неопре
деленности. Мы провели несколько разведывательных поисков с сильной ог
невой поддержкой на участке фронта, где сбит был самолет, и захватили пле
нных. Вначале полученные от них сведения были крайне противоречивы, но п
остепенно картина стала проясняться. Оказалось, что самолет подвергся о
бстрелу и совершил вынужденную посадку на «ничейной земле». Находивший
ся в нем «офицер с красными лампасами на брюках»17* был убит не то еще в воз
духе, не то при попытке к бегству, а его портфель взял с собой «кто-то из ком
иссаров». Наконец, пленный, захваченный в результате нашего последнего п
о счету поиска, точно указал нам место, где, по его словам, был зарыт этот по
гибший немецкий офицер. Мы начали копать на этом месте и вскоре обнаружи
ли труп злополучного майора. Итак, наши наихудшие предположения подтвер
дились: русским было теперь известно все о крупном наступлении из района
Харьков Ц Курск на восток и юго-восток, которое должны были начать наши 6-
я и 2-я армии в конце июня. Противник знал и дату его начала, и его направлен
ие, и численность наших ударных частей и соединений. Точно так же мы проти
в воли осведомили русских и о наших исходных позициях, детально ознакоми
ли их с нашими боевыми порядками.
Вскоре рассеялись и последние сомнения на этот счет: начались яростные в
оздушные налеты на районы развертывания наших частей, а также на штаб на
шего корпуса, причинившие нам немалый ущерб. К тому же мы вскоре установи
ли, что противник проводит перегруппировку сил на противостоящих нам уч
астках. Но было поздно Ц главное командование сухопутных сил уже не мог
ло пересмотреть принятые решения и отменить столь тщательно подготовл
енную операцию. Таким образом, наше наступление на Сталинград с самого н
ачала проходило под несчастливой звездой18*. Последующие события, разве
рнувшиеся в конце лета и осенью того же года на Дону и на Волге, и коренные
изменения, происходившие у противника, давали достаточно оснований для
серьезной тревоги и оправданных опасений.
1 2 3 4 5 6 7 8