Немцы сразу догадались, откуда был проведен рейд на Родос, и теперь пытались отомстить.
Ларсен сообщил, что немцы, один за другим прибиравшие к рукам малые острова, приблизились к Сими, установив контроль над Пископи, и Тиллер старался не думать о том, какая судьба постигла Джованни и его родственника.
– Как вы думаете, шкипер, почему у меня ничего не вышло?
– Не вышло? – переспросил Ларсен. – Я бы так не сказал. Тебе удалось взорвать добрую половину пристани.
– Но в эсминцы я же не попал, – напомнил Тиллер.
Он изначально понимал, что шансов на успех практически нет, и все-таки очень переживал из-за своей неудачи.
– Однако, по данным воздушной разведки, они стоят на прежнем месте, – вмешался в разговор Мейген. – Возможно, ты нанес им повреждения и помешал выйти в море.
– Ребята проделали буквально чудеса с прогулочным катером, и все сработало как надо, – сказал Тиллер. – Не могу понять, что же произошло. Лодка шла строго по курсу.
– Может, на пути встретились какие-нибудь обломки, – предположил Ларсен. – Ведь катеру достаточно было натолкнуться на что-нибудь плавающее на поверхности, чтобы курс изменился. Не повезло, конечно, но ничего не поделаешь.
– И что теперь будем делать, шкипер?
Ларсен задумчиво почесал подбородок и сказал:
– Нас только что проинформировали из Бейрута, что наш флот намеревается собрать воедино достаточно сил, чтобы эвакуировать гарнизон с Самоса. Так смотрится, что фрицы планируют там вскоре высадиться. Бейрут хотел бы знать, что мы намерены предпринять, поскольку наш друг, командующий флотилией Левант, и командование Восточного Средиземноморья не желают рисковать судами для спасения гарнизона в условиях, когда в любой момент в море могут выйти два эсминца противника. Они могут легко и свободно сорвать всю операцию. В общем, если мы ничего не сможем предпринять, пять тысяч солдат на Самосе попадут как кур в ощип.
Наступило гнетущее молчание, и каждый по-своему старался обмозговать ситуацию.
– Сидим в заднице, – заключил Тиллер. – А кто-нибудь знает, в чьей светлой голове родился план захвата Додеканесских островов?
– Не нам судить, Тигр, и не нам рассуждать, – строго оборвал его Ларсен.
– Да, наша задача – выполнить свой долг или погибнуть с честью, – невесело закончил его мысль Мейген.
– Есть и хорошие новости, – продолжал Ларсен. – К примеру, Каир дал согласие увеличить число полетов разведсамолетов над портом Родоса. В немецкой системе ПВО нет ничего, что могло бы поразить «лайтнинги», и они ведут аэрофотосъемку почти беспрепятственно. И к тому же, как мне кажется, но это всего лишь догадка, в Каире в настоящее время уделяют значительно больше внимания, чем прежде, радиоперехвату и дешифровке обмена посланиями между Афинами и Родосом. Теперь они больше знают о планах германского флота. Правда, проходит уйма времени, пока перехватят, расшифруют и доведут информацию до нашего сведения.
Никто из присутствующих ничего не понимал и не пытался понять, как действует система перехвата и дешифровки с центром в пригороде Каира Гелиополисе. Однако любой военно-морской офицер мог сразу же оценить важность информации, которую добывали столь сложным путем.
– Надо понимать, они перестали скупиться, если готовы поделиться с нами большими секретами, – заметил Мейген.
– Я думаю, – сказал Ларсен, – что в этом деле замешано нечто большее, чем перспектива потерять несколько кораблей и пять тысяч солдат. Не спрашивайте, что это может быть, потому что я ничего толком не знаю. Но у меня давно уже возникли определенные подозрения и с каждым днем они только усиливаются.
Над ними послышался грохот разрывов бомб, и с потолка на пол подвала посыпалась пыль. Ларсен стряхнул ее с карты, лежавшей перед ним, и сказал:
– Когда эсминцы выйдут из порта, куда они пойдут, на твой взгляд, Эндрю?
– На их месте я пошел бы кратчайшим путем, гарантирующим безопасность, – ответил Мейген, показывая на карте, что он имеет в виду. – А это значит, что они пройдут мимо Сими, между Пископи и Нисиросом, а затем обогнут западную оконечность Коса. В целом это 120 миль. Даже при небольшой скорости они могут пройти это расстояние за одну ночь. Это кратчайший и самый безопасный путь.
Ларсен согласно кивнул и продолжал допрос:
– А как близко они подойдут к Сими?
Мейген склонился над картой и начал прокладывать наиболее вероятный курс эсминцев от Родоса, а затем попытался определить возможное расстояние до Сими.
– В общем, все грубо предположительно, – подытожил свои расчеты. – Если они направятся к западной оконечности Коса, их путь будет пролегать между Сими и Сескли, небольшим островком к югу от Сими.
– Ты уверен, что пойдут именно таким путем?
– Нет, – признался Мейген. – Скорее всего, ночью изберут иной маршрут и оставят Сескли по правому борту, но не берусь сказать, на каком отдалении. Там достаточная глубина, так что при желании они могут пройти очень близко от острова. По-моему, от Сими их будут отделять всего несколько миль, а от Сескли и того меньше – около одной мили.
– А сколько им понадобится времени до этого пункта от Родоса?
– Кругом бегом это должно занять не более двух часов при самых неблагоприятных обстоятельствах.
– Два часа! И только!
– Никак не больше, на мой взгляд. Если мы планируем какую-то операцию против эсминцев, нам придется заранее занять позицию возле острова и ждать.
– Но у нас ничего нет, что мы могли бы использовать против эсминцев, – запротестовал Тиллер. – Нет ни прогулочного, ни гарнизонного катеров, и мы не можем пойти на каике, потому что он нам понадобится, чтобы организовать нападение на эсминцы у Лероса.
– Остается итальянский корабль, – напомнил Мейген.
– Но у него на вооружении спаренная «бреда» и пулемет, – заметил Ларсен, – а этим эсминец не остановишь. Да и горючего осталось кот наплакал.
– Если атаковать возле Сескли, много горючего и не надо, – стоял на своем Мейген.
Ларсен коротко на него взглянул и стал отбивать пальцами чечетку по дну перевернутого ящика, служившего им столом.
– Если я тебя правильно понимаю... – начал он.
– Итальянцы пойдут на таран, – перебил его Мейген. – Без горючего корабль вообще никому не нужен, а таран – хоть и рискованное дело, но иных вариантов я не вижу.
– А это даст результат?
– Конечно, – заверил Мейген. – Итальянский корабль обладает такой скоростью, что эсминцы ничего с ним не смогут поделать, а к тому же оба эсминца не очень большие. Ведь они где-то на тысячу тонн водоизмещением, не так ли? Если один из них протаранить в нужном месте, скажем, в районе машинного отделения, его можно вывести из строя.
– А кто пойдет на итальянском корабле? – спросил Кристос.
– Мы, естественно, – коротко ответил Ларсен. – Нельзя ожидать, что итальянцы сами пойдут на таран. Да и зачем им это?
– Бальбао может не понравиться идея расстаться со своим кораблем, – заметил Мейген.
Ларсен встал, пристегнул ремень с кобурой и дал понять, что дискуссия закончена:
– Если ему такая идея не по душе, я готов ему посочувствовать, но права выбора у него нет. Пошли нанесем ему визит.
Бальбао внимательно их выслушал, но не проявил признаков раздражения или недовольства. Он понимал, что у СБС не было иного выхода, кроме этого отчаянного плана, и лишь пытался убедить англичан, что ничего из этой затеи не получится.
– Вам случалось ходить на противолодочных кораблях? – спросил он у Мейгена, и тот отрицательно мотнул головой в ответ.
– А вы, капитан?
– На торговом флоте доводилось ходить на судах всех типов и разновидностей, – заявил Ларсен. – Пару лет назад я стоял за штурвалом буксира, чтобы вывести немецкий теплоход из порта нейтральной страны.
– А кто станет у орудия?
– Наши люди. Они умеют обращаться с немецким и итальянским оружием.
– А в машинном отделении?
– Брайсон, – тут же нашелся Ларсен.
Бальбао согласно кивнул.
– Хороший механик, спора нет, но у моей машины свой характер и капризы. Да и капитальный ремонт нужно было сделать еще несколько месяцев назад.
После непродолжительной паузы он взглянул на своих собеседников, покачал головой и заключил:
– Прошу прощения, господа, но я не могу с вами согласиться.
– У вас нет иного выхода, – отрубил Ларсен и как бы случайно положил руку на кобуру пистолета.
– Нет, почему же, капитан? Выход есть. Моя команда обучена и прекрасно знает, как затопить свой корабль. Для вашего сведения, соответствующая процедура – часть нашей подготовки.
Ларсен убрал руку от кобуры и спросил:
– В чем же состоит эта процедура?
– Странный вопрос, капитан, – со смехом ответил Бальбао. – Вы ведь не ожидаете, что я вам все расскажу?
«Все, тупик», – подумал Тиллер. Он видел, что Ларсен рассердился не на шутку.
Бальбао смягчился.
– Вы позволите мне сделать свое предложение?
Ларсен молча кивнул.
– Я встану у штурвала, а вы обеспечите орудийный расчет. Я узнаю, готов ли с нами пойти мой механик. Он обожает свою машину, как малого ребенка, и не думаю, что позволит кому-нибудь занять его место. Вы меня понимаете?
Ларсен взглянул на Мейгена, в ответ лишь пожавшего плечами, что не означало согласия. Просто он смирился с неизбежностью.
– Если я приму ваши условия, – сказал Ларсен, – как мне знать, что вы выполните мои приказы?
– Гарантий у вас нет, – с улыбкой признал Бальбао.
– Операция предстоит крайне опасная и может стоить нам жизни, – предупредил Ларсен.
Небрежным жестом руки Бальбао отмахнулся от этих слов и сказал:
– У меня есть приспособление, которое позволяет управлять кораблем с кормы, и можно будет им воспользоваться, если мы пойдем на таран. С кормы же выбросим спасательные круги, и лейтенант на каике сможет нас позже подобрать. Не забывайте, что я служил в Десятой легкой флотилии и морская акробатика мне не в новинку.
– Ваш новый план может задержать наше перемещение на новое место, – предупредил Ларсена Тиллер, когда они возвращались к штабу после визита к итальянцам.
Постоянные бомбовые налеты и падение Пископи создали условия, при которых Сими уже больше не мог оставаться основной базой СБС, и поступил приказ, согласно которому Ларсен должен был в самое ближайшее время переместиться со своим отрядом к берегам Турции. Для них уже был оборудован временный штаб на борту шхуны, прибывшей с Кастельроссо. Место выбрали в пустынной бухте, которая обеспечивала хорошее укрытие и которую редко посещали турецкие корабли береговой охраны. А если турки и появлялись, то лишь с одной целью – получить взятку.
– Если наша операция провалится, некому будет переезжать на новое место, – мрачно заметил Ларсен.
На рассвете вновь появились «юнкерсы», превратив в руины еще несколько домов в порту.
В середине дня из Каира поступила радиограмма высшей срочности, в которой говорилось, что вечером эсминцы выйдут в море, но точное время не указывалось. Они должны были следовать в Портолаго на Леросе.
С наступлением сумерек итальянский корабль и каик вышли из своих укрытий и пришвартовались у причала. Тиллер, Ларсен, Симмондс и Уоррингтон в костюмах для надводного плавания, которые должны были защитить их от холодной воды, когда они покинут корабль, поднялись на борт, а итальянская команда сошла на берег. Барнсуорт отправился на каике с Мейгеном. Согласно плану операции, каику надлежало держаться в тени, укрывшись за Сескли, а противолодочный корабль должен был ждать у противоположного берега острова. Все соглашались с тем, что план был далеко не блестящим, но лучшего никто не мог придумать.
К десяти часам вечера они заняли свои позиции. В районе полуночи эсминцев по-прежнему не было видно, и стали предполагать, что они, видимо, избрали иной путь либо по какой-то причине отъезд пришлось отложить. Но десять минут спустя Бальбао ткнул Ларсена локтем в бок, передал ему бинокль ночного видения и указал на юг.
Ларсен стал вглядываться в чернильную тьму на горизонте. Вначале ничего не мог рассмотреть, но постепенно начали вырисовываться два смутных объекта. Он вернул бинокль капитану и сказал:
– Да, должно быть, это они.
Бальбао скомандовал «тихий ход», и корабль медленно стал отходить от острова.
– Как вы думаете, радар у них есть? – спросил Ларсен.
– Нет, – ответил Бальбао. – Кстати, напомните мне позднее, и я вам расскажу печальную историю радара на итальянском военно-морском флоте.
Он приказал увеличить ход и пояснил Ларсену, что намеревается подойти к эсминцам как можно ближе и только тогда открыть огонь. Вначале планирует пройти параллельным курсом, обогнуть второй корабль с кормы и выбрать, какой из них протаранить.
Через несколько минут корабли можно было различить невооруженным глазом. Они шли со скоростью приблизительно в пятнадцать узлов несколько в сторону от итальянского корабля. Оценив скорость их продвижения и курс, Бальбао решил, что подойти к ним лучше всего с тыла и затем пройти рядом.
Машина противолодочного корабля заработала на полную мощность, и за одну милю до немцев с переднего эсминца подали световой запрос.
– Он спрашивает, кто мы, – перевел с усмешкой Бальбао. – Но очень скоро они и так догадаются.
Когда запрос остался без ответа, из кормового четырехдюймового орудия раздался выстрел, и снаряд поднял столб воды позади итальянцев. Бальбао спокойно скомандовал «полный вперед», и корабль рванулся вперед, содрогаясь всем корпусом под могучим ревом машины. Со второго выстрела был недолет, а когда третий снаряд чуть не угодил в цель, Бальбао распорядился открыть огонь.
От спаренной «бреды» протянулись трассы 20-мм снарядов, взрывавшихся на палубе второго эсминца. Четвертый залп из четырехдюймового орудия на корме эсминца послал снаряд высоко над головой, и Тиллер, составлявший с Ларсеном расчет носового пулемета, понял, что они подошли так близко к немецким кораблям, что их главный калибр просто не мог поразить цель.
Тем временем они уже шли параллельным курсом со вторым эсминцем, и «бреда» поливала огнем палубу и мостик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32