Остальные столпились вокруг нее.
– В прошлом месяце все было в порядке, – сообщила мисс Беллбейс, Посмотрите. С 24 августа до 23 сентября – Дева, это я: «Найдете счастье и верного друга на водах. Действуйте смело и одолейте свою врожденную застенчивость.» И тут они правы. Мне иногда бывает плохо, ещё до того, как поднимусь на борт. «Ваш счастливый цвет – красный.» Все ясно как день. Я тут же пошла и купила билет на круиз.
– Почему по Балтике?
– Ну как же, ведь счастливый цвет – красный.
– Ага, – протянула мисс Корнель, – и что случилось потом?
– Что случилось? – Мисс Беллбейс готова была разрыдаться. – А вы посмотрите сюда!
Показала другую газету, и мисс Корнель стала читать вслух:
«Дева… и так далее. Ни в коем случае не отправляйтесь в плавание. Ваше счастье ждет в горах. Обратите свое внимание на них. События примут важный оборот во второй половине месяца. Деньги, которые вы потратите сейчас, через две недели принесут приличный доход. Счастливый цвет – серый.»
– Все совершенно ясно, – хныкала мисс Беллбейс. – К счастью, у меня хоть приняли тот билет. Не могла же я ехать, раз так обстоят дела. Теперь нужно ждать, пока ситуация не прояснится.
– Но Флорри.
– Нет, подождите, – решительно остановила всех мисс Корнель. Она погрузилась в обе газеты, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только позвякиванием внутреннего телефона, на который никто не обращал внимания. Внимательно проштудировав обе газеты, мисс Корнель провозгласила:
– Ну вот, все ясно. Нет, подождите. Да, точно.
– Так что, мисс Корнель?
– В газете от прошлого месяца нет ни слова о море, не так ли? Речь там идет о воде. Тут все яснее ясного. Вам нужно ехать в отпуск на шотландские озера. Глубокие воды и высокие горы. Красный цвет-это гранитные скалы, а серый – гладь озера.
– Надо же! – воскликнула мисс Беллбейс.
– А тут в конце и совсем ясно. Купите заранее обратный билет со скидкой. И через две недели это вам принесет приличный доход.
Последний довод убедил всех. Даже миссис Портер, тихая пожилая дама, которая до тех пор стояла в стороне, присоединилась к разговору с историей о том, как её брат избежал железнодорожной катастрофы внимательным изучением кофейной гущи.
– Не могли бы вы зайти ко мне, чтобы я продиктовал письмо. – начал Боун несмело, и как оказалось, неслышно, ибо никто даже не оглянулся.
– Пойди в пеший поход, – советовала мисс Читтеринг. – Можешь взять ту окованную металлом трость, что забыл тут как-то в приемной лорд из Лаксетера, а мисс Корнель одолжит тебе свой большой зеленый рюкзак.
– Послушайте, – заметила мисс Корнель, – если уж вы так великодушно одалживаете чужое имущество, не хотели бы начать со своего собственного дорожного несессера?
– Нет, так не годится, – возмущенно возразила мисс Читтеринг. – Ну скажи, Флорри, зачем тебе несессер? В пеший поход? Да ещё из настоящей крокодиловой кожи! Рюкзак куда удобнее.
– Я. – заикнулась было мисс Беллбейс.
– Если ваш несессер из крокодиловой кожи, то моя шуба – из белого медведя, – сухо заметила мисс Корнель.
– Миссис Портер, – начал Боун.
– Когда я его покупала, – заявила мисс Читтеринг, – меня уверили, что это настоящий крокодил из Конго.
– Миссис Портер!
– О, мистер Боун, вы уже давно здесь? Я вас не заметила.
– Мог бы я продиктовать вам несколько писем?
В этот момент появился раскрасневшийся Джон Коу. Видимо, его математическая дискуссия с мистером Крейном закончилась не в его пользу.
– К сожалению, мисс Беллбейс, – сообщил он, – все придется перепечатать.
Но мисс Беллбейс, явно думая о другом, повернулась к мисс Корнель.
– Никогда бы не подумала.
– О чем?
– Что ваша шуба-это белый медведь.
– В том-то и дело, – терпеливо пояснила мисс Корнель, – что это совсем не белый медведь.
– Но мне показалось, что вы сказали.
– Флорри, дорогуша, – вмешался Джон Коу, – вы все понимаете слишком буквально. Или не знаете, что такое ирония? Никогда не встречались с сарказмом? Вас всегда избегало острие сатиры? И вам незнакомы основные идиомы?
– Ну конечно. – неуверенно протянула мисс Беллбейс.
– Скажи я вам, что умираю от голода, вы помчались бы к коронеру и в похоронную контору? И стали бы проверять свой вес, скажи вам кто-то.
– Как вам не стыдно, мистер Коу!


II

– Я вижу, мисс Читтеринг, – с улыбкой заметил мистер Бёрли, – вы почитаете меня человеком очень высокой морали.
Мисс Читтеринг непонимающе уставилась на него, но все же сообразила, что это как-то связана с письмом, которое она только что напечатала и которое мистер Бёрли только что прочитал.
– Разумеется, я счел это комплиментом.
– Благодарю, мистер Бёрли.
– Но вот боюсь, что так не пойдет, – продолжал мистер Бёрли и перечеркнул письмо. – Я сказал, что к этому вопросу нужно подходить с точки зрения этнической, что означает – нужно принимать в расчет интересы местного населения, а вы тут напечатали «С точки зрения этической», что означает – на основе морали.
– Да я два этих слова все время путаю, – стала извиняться мисс Читтеринг. – Сколько раз уже мне объясняли, а я все равно пишу наоборот.
– И ещё кое-что, мисс Читтеринг, – продолжал мистер Бёрли. – Нельзя писать на адресе «Мистер Томас Смэллхорн, кавалер ордена Британской империи, коммерсант.»
– Простите, мистер Бёрли.
– Не то, чтобы я имел что-то против, мисс Читтеринг, но получатель может подумать, что нам незнакомы элементарные правила вежливости. И репутация фирмы будет подорвана.


III

Мистер Бёрли разорвал пополам оба листа письма и отправил их в корзину-что мисс Читтеринг сочла излишне нарочитым, потому что первую страницу было легко исправить и к ней приложить новую вторую страницу, на которой нужно было поправить только три строки.
– Иногда я спрашиваю себя, за что, собственно, я вам столько плачу, продолжал мистер Бёрли.
Это можно было попытаться счесть шуткой, и мисс Читтеринг нервно хихикнула.
– Если вы в чем-то не уверены, посоветуйтесь с мисс Корнель, которая знает свое дело.
Это было сказано зло, и мисс Читтеринг покраснела, но была избавлена от необходимости дать ответ приходом мистера Крейна с какими-то бумагами.
И она поспешила исчезнуть.
– Не найдется у вас немного времени? – поинтересовался мистер Крейн.
– А в чем дело? – спросил мистер Бёрли не слишком любезно.
По правде говоря, – и нет смысла продолжать рассказ, не назвав вещи своими именами, – эти двое друг друга терпеть не могли, что проистекало прежде всего из различия их характеров, которые сочетались так же плохо, как вода и масло.
Мистер Крейн прошел всю Первую мировую войну в пехотном полку. Мистер Бёрли избежал тягот войны благодаря слабому сердцу. Мистер Крейн был бодрым экстравертом и солидным супругом, Бёрли – закоренелым холостяком, который своим тиранством загнал в могилу любящую мать и ныне туда же отправлял старшую сестру.
И область деятельности, в которой каждый из них специализировался, соответствовали разнице характеров.
Мистер Крейн обожал громкие и долгие процессы с частыми экскурсами в область уклонения от налогов на наследство или сокрытия налогов с прибыли, поскольку именно эти категории были ближе всего сердцам его высокопоставленных клиентов. Заметим кстати, что один из параграфов закона о налогах от 1936 года по всеобщему мнению был разработан специально для того, чтобы парализовать его идеально отлаженную стратегию.
Мистер Бёрли же был специалистом по операциям с недвижимостью, мастер в построении неуязвимых договоров по этой части. О нем говорили, что ни один адвокат из Линкольн Инн не сумел бы составить более изощренных формулировок.
И оба они были незаурядными юристами.
– Я получил письмо от Рива, – сказал мистер Крейн. Рив был секретарем страховой компании по компенсации косвенных убытков «Фьючер», – одного из крупнейших клиентов фирмы.
– Что он пишет?
– Ну вы же знаете Рива. Тот никогда не говорит лишнего. Но, видимо, хотел бы знать, способен ли Боб Хорниман вести их дела столь же хорошо, как и его отец.
– Я думал, что мы все уже обсудили.
– Это верно, – согласился мистер Крейн. – Обсудили. И в принципе мы договорились, что сохраним прежнее разделение работ – что Боб примет клиентов своего отца и что в его распоряжение поступит Боун. Но признаюсь, что я забыл про «Фьючер».
– А что с ними?
Мистер Крейн едва не сказал:
– «Вы ведь не хуже меня знаете, что!»
Но сумел сдержаться и только заметил: – Мы не имеем перед ними никаких обязательств, и они перед нами тоже. Давали нам работу – и уйму работы – поскольку старый Абель делал её не хуже, а может быть и лучше, чем кто-либо еще. Но я не хотел бы их потерять.
– Вы полагаете, что Боб не справится?
– Нет, так я не думаю. Я полагаю только, что он молод, и что Абель сумел многому его научить по части учета документов и Хорнимановских методов ведения дел, но вот мне кажется, что о клиентах он ему рассказать не успел.
– М-да, – протянул мистер Бёрли. – И что вы предлагаете?
– А вы бы не могли.
– Ни в коем случае. У меня и так работы выше головы. Я думаю, вы зря волнуетесь. Научится всему на практике. И кстати, как вам Боун?
– Пока – никак, – ответил Крейн, – поскольку он у нас первый день. Но у него завидные данные.
– Вы имеете в виду, что он сдал все испытания с отличием?
– Не только. Интересно, как быстро он все успел. Стал изучать право всего два года назад, и в порядке исключения получил право сдать заключительные экзамены досрочно. До этого он был статистиком и, как я слышал, исключительным специалистом в своей области. К тому же он ещё и математик.
– Тогда он должен разбираться в страховой проблематике.
– Да, я предполагаю, что он справится, – сказал мистер Крейн. Придется уделить немного времени, чтобы приглядывать за ним и Бобом.
– Гм. – протянул мистер Бёрли. Добившись своего, он стал куда любезнее и разговор быстро перешел на другие темы.
Между тем оба предмета разговора испытывали собственные проблемы.
Отпустив миссис Портер, Генри Боун снова задумчиво уставился на груду карточек на столе, пытаясь найти какую-то разумную связь между этими бумагами и своей долей утренней почты. Чем больше он копался в карточках, тем менее понятными они ему казались, но тут он выяснил, что их всего пятьдесят две, раздал как для бриджа и пришел к выводу, что мог спокойно заявить три без козырей, поскольку получил на руки такую сильную карту, как «Герцогиня Эшли – права на пособие по смерти супруга», «Генерал-полковник Файрсайд – брачный контракт номер 3» (интересно, речь идет о третьей женитьбе или третьем варианте контракта – спросил себя Боун) и особенно многообещающая карта: «Митрополит Албанский – личные проблемы». Боун снова перемешал карточки и начал строить из них домик, который на уровне четвертого этажа рухнул в виду прихода мисс Корнель, забывшей реестр адвокатов.
– Ничего, – махнул рукой Генри, – все равно выше я бы не смог. И тем более не получил бы разрешение больше чем на шесть этажей. Но раз уж вы здесь, не могли бы помочь мне немного разобраться? Начните с самого начала и помедленнее.
Мисс Корнель оторвалась от реестра и предупредила:
– Но учтите, если я начну подробно вам рассказывать о нашей системе делопроизводства, это займет целый день.
– О Хорнимановской системе делопроизводства я уже знаю от Джона Коу, поспешил сообщить Боун. – Теперь я рад был бы узнать побольше насчет практики. Кто на кого работает? Кому я подчинен? Например, кто подписывает мои письма.
Над этим простым вопросам мисс Корнель глубоко задумалась.
– Я точно не знаю, – протянула она. – Раньше все было совершенно ясно. Мистер Даксфорд – вы с ним ещё не знакомы – работает на мистера Бёрли. Джон Коу – на мистера Крейна. А мистер Хорниман-младший, естественно, работал с отцом. Если все так останется и впредь, вы будете работать на Боба Хорнимана.
– Вы говорите не слишком уверенно.
– Простите, если я как старая сотрудница буду говорить откровенно, заявила мисс Корнель. – Я знала Боба ещё мальчиком в коротких штанишках. Приезжая домой на каникулы, всегда приходил и топал ногами в приемной, дожидаясь, пока отец освободится и возьмет его с собой на обед.
– Это мне знакомо-кошмарные обеды в первый день каникул, – сказал Боун. – Вечно переедаешь и только тешишь себя надеждой, что получишь лишних десять шиллингов на карманные расходы.
– Ну да-а потом, кончив колледж, сразу поступил сюда, и по моему скромному мнению это было ошибкой. Экзамены он сдал перед самом началом войны, и тут же поступил на флот. Короче, так или этак, но он не разбирается в адвокатской практике так, как должен бы. Насколько я знаю, все экзамены он выдержал с отличием, но это совсем другое дело.
– Да, это мне знакомо.
– Если бы не отец, полагаю, он бы остался на флоте. Там ему нравилось.
Мисс Корнель предусмотрительно умолкла – видимо сочтя, что сказала больше, чем хотела.
(«Этот может так увлечь человека своим умением слушать, – доверилась она позже Анне Милдмэй, – что и не заметишь, как все выложишь.»)
– Понимаю, – протянул Боун. – А теперь скажите мне, если Боб займет место своего отца, а я – место Боба, – что будет с этими карточками? Если Боб их заполнял сам, то.
Мисс Корнель взяла одну из карточек и окинула её взглядом знатока.
– Ну, – заметила она, – здесь вам для начала парочка легких случаев. Ничего сложного. «Леди Бантингфорд» – разные вопросы. Это практически означает лишь то, что мы раз в месяц оплачиваем её счет из прачечной. «Маркиз Бэдлэм», крестик, дата. Речь идет о подтверждении правомочности завещания, но все налоги уже были уплачены. Если хотите орешек покрепче, передам вам кое-какие карточки Боба. Там есть пара случаев, которые… которые и старика могли бы поставить в тупик.
Что-то в её голосе заставило Боуна сказать:
– Вам, видимо, нравилось работать с мистером Хорниманом, правда?
– Да, нравилось, – призналась мисс Корнель. – Может он немного перегибал палку со своими методами, но по большей части это облегчало нам работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27