Наверняка в давние времена он украшал какой-нибудь бордель.
Всякий входящий в библиотеку невольно чувствовал благоговение перед ее величавым достоинством. Сегодня все в ней – негромкая беседа, приглушенные звуки концерта Вивальди, привычный запах старых кожаных книжных переплетов и лимонный аромат мебельной полировки – успокаивало чувства. Но тем не менее ничто не могло снять тайного напряжения, которое, казалось, пронизывало атмосферу.
Лейк и Лили стояли у камина с бокалами манзаниллы и беседовали с несколькими гостями, в том числе с Уордом Макгенри и куратором Пасаденского художественного музея и его женой. Несмотря на внешнюю любезность, близнецы то и дело украдкой бросали на кого-то быстрые взгляды, и Гас легко определила, что объектом их недружелюбного любопытства был ее собственный муж. Кэлгейн расположился у мраморной стойки бара, держа в руках бокал с жидкостью, по виду очень напоминающей виски. Как обычно, он не пил, а лишь погружался взглядом в янтарные глубины того, что считал для себя ядом.
Джек даже не попытался должным образом одеться к ужину. Он был непринужденно небрежен в обстановке, где законом были смокинг для джентльменов и вечернее платье для дам.
Вопреки приличиям его белая рубашка со стоячим воротником была расстегнута и открывала загорелую шею, что напомнило Гас о его мускулистом торсе и руках… Лишь свои чувства он держал под замком и не позволял себе распускаться. Даже в любви… Что это было: неспособность или самодисциплина?
Гас поняла, что могла бы весь вечер вот так разглядывать Кэлгейна. Он притягивал ее к себе, хотя она не находила тому причины. А может быть, она не хотела ее видеть, чтобы не открыть чего-то плохого в самой себе. Ей уже приходило в голову, что чары Джека крылись в его преступном прошлом.
Если то, что он ей говорил, было правдой, значит, на его совести были человеческие жизни. Он не боялся убивать людей. Он пренебрег законами человеческой морали и присвоил себе божественные права. Одно это отличало его от всех людей, которых она когда-либо знала. Сила, в противоположность злу, включала в себя и плохое, и хорошее. Она одновременно и влекла к себе, и отталкивала. Она будила воображение и даже чувственность.
Но это ли влекло Гас к Кэлгейну? Или ее манило то, что им двигало? То неизвестное, что стояло за его поступками. Она видела эти знаки страдания и тень трагедии. И не осталась равнодушной к ним…
Если из-за этого ему пришлось убивать, то Гас была почти готова его простить. И все же жизнь была слишком великим даром, чтобы ее можно было отнимать. Как мог он решиться на это…
А она сама? Ведь уже дважды она создавала ситуации, которые могли стоить ему жизни. Позже она сумела убедить себя, что действовала во имя высших целей, хотя ее поведение и заслуживало порицания. Ведь он угрожал абсолютно всему в ее жизни. Он мог одним словом погубить и ее жизнь, и ее мечты!
Кроме того, ее собственные поступки не были преднамеренными, и в том и в другом случае у нее были смягчающие обстоятельства. Он ей угрожал, и она защищалась. И все-таки, если она способна на такое, то чего еще можно от нее ожидать?
Какая-то ее часть хотела возложить на него всю вину за происходящее, и до какой-то степени она была права. Он представлял для Гас опасность, которая заставила ее действовать точно так же, как действовал он сам, вне всякой морали. Кэлгейн также пробудил в ней столь запретные инстинкты, что Гас спрашивала себя, а может быть, она действительно такая ужасная, какой хотела казаться?
До ее ушей донесся смех, и Гас вспомнила, что в комнате есть и другие люди. Пара, оба архитекторы, известные ей только как друзья Лили, о чем-то оживленно беседовала в креслах у письменного стола. Эти, конечно, были на стороне семьи, на стороне Лейка и Лили. Один Вебб Кальдерон занимал нейтральную позицию, разглядывая редкие книги в шкафу в дальнем конце комнаты.
На секунду Гас заколебалась. Она не могла вечно стоять на пороге, но куда ей идти и к кому? Не было смысла искать поддержки у мужа-шантажиста. Сейчас был самый подходящий момент объединить силы семьи в борьбе против захватчика. Они уже поверили в то, что он похитил ценную картину, возможно, теперь они также поверят, что он женился на ней только для того, чтобы добраться до их коллекции. Если же он посмеет открыть тайну ее похищения, то ей не составит труда убедить их, что он лжет. Она может представить его авантюристом, в которого она по ошибке влюбилась и который выдумал историю о похищении и пригрозил выдать Гас, если она не отдаст ему полученные по наследству деньги. Может, это будет звучать несколько не правдоподобно, но не более, чем его версия происходящего. Она раскается во всем содеянном со слезами на глазах, что позволит Лейку и Лили почувствовать свое превосходство.
Особенно если они вспомнят о проступке ее матери. Они захотят ей поверить хотя бы ради того, чтобы изгнать из своей среды Кэлгейна.
Гас приняла окончательное решение, как только Лейк и Лили заметили ее. Выражение, появившееся на их лицах, было столь одинаковым, что в этом было нечто сверхъестественное. Они испытывали к ней одно любопытство, не больше. И никаких теплых чувств. Глупо было с ее стороны ожидать чего-то другого. Они были не только Феверстоунами, но и близнецами, и их объединенный фронт был несокрушим. Для них Гас была такой же чужой, как и Кэлгейн. Ей никогда не стать одной из них, как бы она ни старалась.
Даже Макгенри, который с таким энтузиазмом объявил о поддержке семьей ее фонда и журнала, теперь тоже держался в отдалении, будто опасаясь, что она вошла в сговор с Кэлгейном.
Боль и одиночество… Сколько лет она переносила их из-за людей, которые считались ее родней. Она вновь ощутила ту невидимую стену, которая всегда отделяла ее от них, и холодной улыбкой ответила на холодную улыбку сестры, затем повернулась и направилась прямо к Джеку. Он поднял голову и без удивления посмотрел на нее, не сомневаясь, что из всех гостей она остановит свой выбор именно на нем.
Их взгляды встретились и столкнулись, как две чуждые стихии. Одно дело наблюдать за ним украдкой, издалека, другое – встречаться в открытом бою.
– А вот и женщина, которая умеет летать по воздуху, – сказал он, как только Гас подошла ближе.
Он двумя руками удерживал бокал с огненным напитком, а его глаза были такими же холодными и оценивающими, как у тех двоих.
– А вот и мужчина, который совсем не умеет летать, – ответила она, смерив его таким же неблагосклонным взглядом. – Насколько я могу судить, он не имеет каких-либо видимых повреждений.
Он не ответил на ее легкую улыбку.
– Все хорошо, что хорошо кончается. – Джек поставил бокал на стойку. – Могу я предложить вам что-нибудь? Представьте себе, что я бармен.
Широким жестом он показал на зеркальные полки, уставленные бутылками.
– Это трудно представить, – сказала Гас и окинула его критическим взглядом.
Она намекала на расстегнутый ворот его рубашки. Их глаза на мгновение снова встретились, но как по-зимнему темно и морозно было в их глубине.
– Так чего же вам налить? – снова спросил он.
Гас теперь услышала негромкую приятную музыку скрипок.
Джек занялся напитками, и Гас заметила глубокую ссадину у него под ухом.
– Тебе не больно? – спросила она, не скрывая беспокойства.
Ей стало смешно. «Что тебе нужно от этого человека, Гас?
Ты хочешь видеть его мертвым или он нужен тебе живым в твоей постели? Решай поскорее, дорогая».
Кэлгейн не успел ответить на ее вопрос, а она сама на свои собственные, потому что к ним шел Вебб Кальдерон. Неужели перебежчик из стана врага? Что ж, посмотрим. Когда-то Гас, можно сказать, встречалась с Веббом: два года назад на благотворительном показе мод с целью сбора средств для одного из местных музеев. Она не знала, как он к ней относится и что ему от нее нужно, потому что с самого начала было ясно: ему нужно что-то другое. Между ними не возникло физического влечения, по крайней мере с его стороны, хотя она не могла отрицать наличие определенного интереса к нему. К сожалению, семья быстро положила этому конец своим чересчур одобрительным отношением к Веббу.
По правде говоря. Гас не могла понять, чем он ей понравился. Вебб был загадочной и пугающей личностью. Сегодня в своем белом свитере и строгом черном костюме от Армани он напоминал ей красавца эсэсовца. Но в мужской красоте Гас всегда влекли необычные, нестандартные черты, которые не соответствовали общепринятому эталону. Так, в случае с Веббом ее привлекали выгоревшие волосы, стального цвета глаза и резкие, словно высеченные из камня, тевтонские черты лица. При виде их женское сердце начинало биться сильнее и невольно возникал вопрос, какие жестокие или необычные поступки такой мужчина способен совершить во имя любви.
Гас пришла к выводу, что не стоит пытаться разгадать его тайну.
Будь у нее выбор, она так же поступила бы и с Джеком Кэлгейном, но она уже слишком далеко зашла в своих отношениях с ним. Она стала его заложницей не только потому, что он ее похитил. Она стала пленницей его непонятных приступов тоски и неудовлетворенного желания, частью его муки, его ада. Она по-прежнему не знала, почему он здесь. И чего он хочет от нее…
– Если вы наливаете себе, то, пожалуй, я выпью с вами за компанию, – обратился Вебб к Джеку. Он улыбался им обоим, но его взгляд дольше задержался на Гас и ее легком облегающем платье. – Вижу, вы в прекрасном настроении.
– Почему вы так думаете? – рассмеялась Гас.
– Потому что вы потрясающе выглядите.
– Совершенно верно; – согласился Джек. – Мне с ней очень повезло.
Жестом собственника он обнял Гас за талию, и Вебб зло сощурился. Удивительно, как быстро двое взрослых и внешне неглупых мужчин могут упереться лбами и вступить в борьбу за право самца обладать самкой. Вот он, животный инстинкт в действии.
– Выбирайте, что вам по вкусу, сами, – со значением произнес Джек. – Я имею в виду выпивку. Тут даже есть шампанское на льду.
Вебб подчинился с готовностью человека, уверенного в своем превосходстве. Он нашел ведерко, вытащил из него мокрую бутылку розового шампанского «Дом Рюйпар», прочитал наклейку и налил в бокал немного пенящейся влаги. Как настоящий ценитель, он посмотрел вино на свет, затем поднес к носу и только потом стал пить. Мелодичные звуки скрипок служили отличным сопровождением церемонии.
– Я слышал, что вы разрабатываете системы безопасности, – сказал он, долил бокал и вернул бутылку в ведерко. – Меня всегда интересовал этот вопрос. Есть ли среди этих систем абсолютно надежные?
– Нет такой системы, которую нельзя было бы перехитрить, – признался Джек. – Мои разработки не исключение.
Подчиняясь Джеку, Гас на минуту прижалась к нему и ощутила запах мыла и лосьона. Она мысленно представила его в душе. Вот он моет голову, вот он… Картинки замелькали быстрее. Вот он, как тогда в лачуге, забыв о шампуне, всецело занялся ею и делает с ней все, что хочет!
Гас осторожно сняла со своей талии его руку, чтобы остановить поток воспоминаний. Кроме того, она хотела на свободе понаблюдать за двумя мужчинами.
Загадочный ток пробегал между ними, передавая от одного к другому непонятные ей сигналы, но одно было ясно: все эти сигналы касались ее.
– Значит, любое произведение искусства можно украсть? – допытывался Вебб. – Я хочу сказать, потенциально. Даже то, что находится под защитой компьютеризованной мультисенсорной системы?
Джек молча кивнул и снова взял в руки бокал, наблюдая, как свет играет в янтарном виски. Гас казалось странным, что он всегда только держит бокал, но никогда не пьет из него.
Очень похоже на то, что у него происходит с сексом.
– Может быть, вы объясните, как это делается? – настаивал Вебб.
– С удовольствием. Скажите только, что вы планируете украсть.
Смущенный смешок пронесся по комнате, и Гас увидела, что Лейк, Лили, Уорд Макгенри и все остальные давно смолкли и слушают пикировку Джека и Вебба.
– Раз вы уж затронули эту тему, мистер Кэлгейн, позвольте спросить у вас о пропавшей картине. – Словно поздравляя Джека, Вебб поднял бокал с шампанским. – Если бы я был на месте того очень умного вора, который похитил «Скромницу» Мери Годдар, то как бы я действовал?
– Существует несколько возможностей, – начал Джек, охотно подыгрывая Веббу. – Галерея охраняется сразу несколькими системами, такими как микроволновая система оповещения, замкнутая сеть телевизионных камер, и плюс к этому наиболее ценные экспонаты снабжены своими собственными датчиками.
Так как все системы компьютеризованны, то самым простым способом будет перепрограммирование компьютера.
Вебб был явно заинтересован.
– Но для этого надо быть хакером?
– Не обязательно, хотя и требуется определенное знакомство с технологией, к примеру, для того, чтобы создать временной промежуток между тем моментом, когда ближний датчик сообщает на компьютер о замеченном вторжении, а тот, в свою очередь, оповещает охранников. Это достаточно легко, если у вас есть доступ к программе.
Джек поставил на поднос свой по-прежнему полный бокал и вытер руки салфеткой, медля и как бы не замечая, что все затаили дыхание.
– Видеокамеры обмануть несколько труднее, – продолжал он. – Здесь необходимо создать повтор изображения, чтобы оно поступало на монитор не меняясь и подтверждая, что все в порядке.
Похоже было, что Вебб схватил идею, чего Гас не могла сказать о себе.
– Значит, монитор постоянно показывает галерею и картину, как это было до совершения кражи, – подытожил Вебб. – И во время совершения кражи, и после охранники видят на экране одно и то же изображение, как если бы картина находилась на месте?
Джек пожал плечами:
– Как я уже сказал вам, это не слишком трудно, если у вас есть доступ к программе.
«Зачем это он? – спросила себя Гас. – Зачем он бросает на себя подозрение?» Жаль, она отказалась, когда он предложил ей выпить.
Вебб кивнул, и взгляд его серых глаз стал особенно пронизывающим.
– Итак, насколько я понимаю, это был кто-то из своих?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26