Она исчезла внизу, а секунду или две спустя появился Терье с одеялом.
— Бента осталась с мальчиками, — сказал он. — Их обоих тошнит. — Терье встал на колени рядом с Кирстен и накрыл хрупкое тельце одеялом, с минуту наблюдая, как при дыхании чуть заметно, но регулярно поднимается и опускается грудь ребенка. Потом он сел на пятки, как и она. Голубые глаза оценивающе изучали ее. — Где ты научилась возвращать к жизни утопленников?
— Курсы первой помощи при «Бригаде скорой помощи Святого Иоанна», — ответила она. — По предложению дяди. Иногда пациенты зубного врача от страха теряют сознание.
— Даже если нужно снять налет и отполировать зубы? — От его улыбки у нее потеплело на сердце.
— Они боятся кресла. — Она тоже улыбнулась. — А в некоторых случаях плюс еще сверхактивное воображение. Несколько лет назад шел фильм, где бывший нацист, чтобы получить информацию, сверлит зуб до самого нерва без анестезии. На следующий день после того, как фильм показали по телевидению первый раз, несколько пациентов позвонили и отменили назначенные к нам визиты.
— Твой дядя должен был подать в суд на кинокомпанию, — засмеялся Терье, показав ряд превосходных зубов без единого дефекта.
— Зная его, думаю, что он собирался это сделать. — Кирстен посмотрела на девочку, беспокоясь, что та не приходит в сознание. — Когда мы придем в гавань?
— Через десять минут. Но «скорая помощь» уже будет ждать. Ролф вызвал машину по радио.
Девочка вдруг зашевелилась и всхлипнула. Кир-стен склонилась над ней и погладила нежную детскую щеку.
— Все в порядке, — успокоила она ее. — Теперь ты в безопасности. — И, обратившись к Терье, Кирстен добавила: — Наверно, лучше, если ты поговоришь с ней по-норвежски.
Ласковым голосом он что-то сказал девочке. Та моргнула и наконец открыла глаза, но взгляд оставался неосмысленным, и у Кирстен снова заныло сердце. Она гладила девочку по щеке и вопреки себе надеялась, что они успели вовремя. Если мозг остается без кислорода девяносто секунд, его повреждение неизбежно. Прошло больше девяноста секунд, прежде чем она попала на борт. Но может быть, холодная вода замедлила процесс.
— Ты совсем другая, чем Джин, — мягко проговорил Терье, наблюдая за ней. — В той было мало истинной нежности.
— Но ты все равно любил ее? — тихо спросила Кирстен, не поднимая глаз.
— В то время я считал, что любил. Но самый тяжелый удар был нанесен моей гордости.
— Как она? — В дверях салона появилась Бента.
— В сознании, — сообщила Кирстен, — но не отвечает. Может быть, она еще в шоке.
Терье встал, оставив на палубе маленькую лужицу от своей промокшей одежды.
— Пойду позабочусь о мальчиках, — решил он. — Вы вдвоем здесь справитесь.
У Кирстен возникло впечатление, что он уже пожалел о минутной откровенности и воспользовался возможностью уйти, чтобы избежать искушения довериться ей и открыть, что у него на душе. Теперь, когда прошло столько времени, не имеет значения, любил он Джин или нет, подумала Кирстен. Но легче было, конечно, думать, что он не любил ту девушку.
Войдя в гавань, они увидели, что яхту ждала «скорая помощь», окруженная большой толпой. Машина забрала всех троих, девочку внесли на носилках. Терье узнал у мальчиков адрес и предупредил бригаду «скорой помощи», что сообщит их родителям о случившемся.
— Дом моей матери в том же районе, где живут эти дети. Мы с Ролфом заедем к их родителям и обо всем расскажем им, — предложила Бента, услышав адрес детей.
Терье без возражений переложил на нее трудную задачу, и Кирстен не упрекнула его за это. Приносить такие вести — тяжелая обязанность.
Его, похоже, вовсе не беспокоило, что он должен ехать домой в мокрой одежде, хотя понятно, удовольствия это ему не доставляло. Они уже подъезжали к дому, когда она вдруг вспомнила и спросила, что случилось с яликом детей.
— Он утонул, — ответил Терье. — Вся передняя часть исчезла. Должно быть, они налетели на бревно. Детям повезло, что они остались в живых.
У Кирстен мелькнула мысль, что если у девочки пострадал мозг, то, может быть, смерть обернулась бы большей удачей. Она легко могла представить состояние матери, когда Бента и Ролф сообщат ей о случившемся.
—Мне понравились твои друзья, — заметила она. — Особенно Бента. Ты давно их знаешь?
? Ролф и я вместе учились в школе, а с Бентой я познакомился одновременно с ним. Они поженились больше восьми лет назад. — Улыбка чуть тронула губы. — Бента убеждена, что к тридцати годам все мужчины должны быть женатыми. А из-за меня она уже начала отчаиваться.
Она бы еще больше отчаялась, если бы знала правду, печально подумала Кирстен.
Когда они приехали, то не увидели ни Лейфа, ни Руне. Лейф появился во время обеда. Он объяснил, что отец к полдню уже встал, но решил есть у себя в комнате.
— Меня очень беспокоит его состояние, — признался Лейф. — Он кажется таким апатичным.
— Это моя вина! — с несчастным видом воскликнула Кирстен. — Во всем моя вина! Мне не надо было приезжать сюда.
— Несколько месяцев назад у него тоже случился сердечный приступ, но ведь в этом нет вашей вины, — успокоил ее Лейф. — А вчерашняя ночь… для него это слишком. Если уж надо искать чью-то вину, то это вина моя. Я не смог настоять, чтобы он остался дома. — Лейф переменил тему: — Что вы делали сегодня?
Терье, видимо, не хотелось рассказывать о случившемся, и Кирстен описала в подробностях, как произошел несчастный случай, и поделилась своим страхом за девочку.
— Если я позвоню в больницу, вы думаете, там скажут мне, как она? — спросила Кирстен. — В Англии такую информацию дают только родственникам.
— По-моему, здесь тоже, — ответил Лейф. — Но мы можем попытаться. Наверно, если вы объясните, что участвовали в спасении ребенка, правила могут быть нарушены.
— У меня там есть знакомый педиатр, я спрошу у нее, — вмешался Терье.
Интересно, сколько педиатру лет? — мелькнул у Кирстен вопрос, и она непроизвольно вздохнула, но тут же одернула себя: так легко дойти и до паранойи.
Как только они закончили есть, Терье позвонил в больницу и, вернувшись, сообщил, что девочка вне опасности и скоро полностью выздоровеет.
— Ты и Бента спасли ей жизнь и разум, — продолжал он, — мать хочет встретиться с тобой и поблагодарить лично.
— Это совсем не нужно, — запротестовала Кирстен. — Каждый бы сделал то же самое на нашем месте.
— Но не каждый знал бы, что надо делать, — уточнил Лейф. — Вам нельзя лишать мать возможности выразить благодарность.
— До нашего отъезда я отвезу тебя к ней, — объявил Терье, приняв за нее решение. — Бента тоже должна поехать.
Бента, наверно, поедет с таким же нежеланием, как и я, недовольно подумала Кирстен. Ей достаточно было узнать, что ребенок не будет страдать от неизлечимой травмы.
Когда Терье поднялся наверх, чтобы навестить деда, она осталась наедине с Лейфом, будущим своим свекром. Кирстен без труда находила с ним общий язык. Лейф был легким и интересным человеком, много знающим и к тому же хорошим слушателем.
— Если вы любите музыку Грига, то в галерее «Расмус Мейер» летом концерты бывают каждый день, — сообщил он. — А завтра вечером концерт в самом Тролльхаугене. Терье надо бы сводить вас. Вероятно, еще есть возможность достать билеты.
— У меня уже есть билеты, — сказал сын, входя в гостиную.
Когда он сел, Кирстен настороженно взглянула на него. Ее удивило, каким натянутым тоном Терье это произнес. Он встретил ее взгляд пустыми, ничего не выражающими глазами.
— Как ты нашел Руне? — спросил Лейф.
— Смирившимся, — бесстрастно произнес сын. — Он пришел к заключению, что пора похоронить прошлое. — Терье помолчал и продолжал тем же тоном: — Он не делает вида, будто одобряет наше поведение, но отказывается от своего требования, чтобы мы поженились.
Кирстен усилием воли сдержала свои чувства и очень старалась, чтобы ни лицо, ни голос не выдали ее.
— Что заставило Руне так внезапно изменить свое мнение?
— Я знаю только, что он изменил его, — пожал плечами Терье.
— И что теперь будет? — спокойно спросил Лейф.
Ответила на его вопрос Кирстен:
— Мы вздохнем с облегчением. Из этого брака все равно ничего бы не вышло.
— Что я скажу своей сестре и семье? Ведь только вчера вечером они услышали, что вы собираетесь пожениться.
— Не знаю. — Ее меньше всего беспокоил этот вопрос. — Наверно, правду.
— И ты все равно собираешься уехать на пароме в пятницу? — спокойно спросил Терье.
— Да, видимо, в пятницу. — Она не заглядывала вперед так далеко. — Если я вернусь домой раньше, родители захотят узнать почему.
— И вы не хотели бы, чтобы они знали правду? — сухо заметил Лейф.
— Не хотела бы. Нет причины, зачем им вообще что-то знать об этом.
— Если они решат принять мое приглашение и приедут сюда, они все равно узнают, независимо от вашего желания, — продолжал Лейф.
— Сомневаюсь, чтобы они приехали. С ними всегда так. По правде говоря, папа хотел только покончить с семейным конфликтом. И если быть честными, — заспешила Кирстен, опережая Лейфа, пытавшегося что-то сказать, — вы тоже не особенно горели желанием совершить такое путешествие. И с чего бы вдруг вам ехать? Вы и мой отец нашли бы мало общего друг в друге.
— А как насчет вас? Увидим ли мы вас снова? — Лейф не стал переубеждать ее.
— По-моему, я и так принесла вам много неприятностей, — с горечью засмеялась она.
— Я пойду прогуляюсь, — объявил Терье, резко поднявшись.
Кирстен еле удержалась от неодолимого желания побежать за ним, когда он вышел из комнаты. Он хотел ее сегодня утром, может быть, и сейчас еще хочет, но он рад освободиться от обязательства. Это очевидно. И ей тоже надо бы радоваться.
— Вы в самом деле хотите, чтобы дело обернулось так? — мягко заговорил с ней Лейф. — Я убежден, что мой сын значит для вас больше, чем просто мимолетный каприз.
— Кажется, это не так, — вздохнула она. — Если Терье и женится на ком-нибудь, это должна быть Ингер.
— Если бы он хотел жениться на Ингер, он бы давно это сделал. — Лейф помолчал, всматриваясь в ее лицо, потом, смирившись, пожал плечами. — Я могу только извиниться за огорчение, которое причинил вам мой отец. Вы простите меня, если я сейчас пойду к нему?
— О, конечно.
Оставшись одна, Кирстен погрузилась в мрачные размышления о будущем без Терье. Она знала его меньше недели, а он стал самым важным человеком в ее жизни. Мысль, что она никогда больше не увидит его, была непереносима.
Она замерла, услышав, как он с порога позвал ее. Прятаться было поздно, слезы хлынули ручьем, как она ни старалась стереть их рукой. И когда он подошел, Кирстен взглянула на него, вскинув вверх непокорное лицо.
— Что?
И только он увидел ее, как понимание вдруг засветилось в голубых глазах. Он поднял ее из кресла, прижал к себе и целовал мокрые щеки, пока не нашел рот и не впился в него с такой страстью, которая говорила больше, чем слова. Даже не пытаясь думать, Кирстен словно прилепилась к нему, целуя его с лихорадочной жадностью.
— Я не позволю тебе уехать, — шептали его губы, касаясь ее рта. — Jeg elsker deg.
— Я тоже люблю тебя, — потрясенно выдохнула она, понимая если не слова, то значение. — Но ты уже знаешь об этом. Я говорила тебе вчера ночью.
— Прошлой ночью я не знал, чему верить. Найти тебя с Нильсом — это как повторение истории. — Он покачал головой, когда она попыталась объясниться. — Я позволил ревности взять верх над рассудком и наговорил такое, о чем теперь жалею.
—Это не имеет значения. Ничего не имеет значения, — повторяла она, долго не отрывая от него испытующих глаз, еще не совсем уверенная в нем. — Куда мы поедем отсюда?
—В Англию, — удивился он. — Как и решили.
—Но теперь в этом нет необходимости, ведь Руне отступил.
—Думаешь, он был единственной причиной, почему я попросил тебя выйти за меня замуж? Может быть, это не случилось бы так быстро, но у меня уже было на уме. Я только хотел знать, есть ли у тебя такие же чувства ко мне. — Он обхватил руками ее лицо и целую вечность смотрел в глаза. — Я так долго ждал тебя, min ynding. В тебе есть все, что я надеялся найти.
—Я постараюсь оправдать твои ожидания, — с дрожащей улыбкой пролепетала она.
—Ты уже превзошла их. — Глаза вспыхнули. — Я не могу сдержать желание, когда смотрю на тебя. Только взгляну на тебя, и ты зажигаешь во мне огонь.
—А что ты делаешь со мной… — Она тяжело вздохнула. — Как, по-твоему, это воспримет Руне?
— А мы сейчас пойдем и увидим. Она отпрянула от него.
— А если у Руне опять будет сердечный приступ от всех этих новостей и перемен?
— Не будет. — Терье с улыбкой покачал головой.
— У тебя не может быть уверенности. Он и так целый день провел в напряжении, продумывая и передумывая.
— Он ничего не передумал. Я убедил его позволить мне сказать, будто он передумал.
— Зачем? — Она изумленно вытаращила глаза.
— Потому что я хотел знать, правда ли, что ты любишь меня. — И он сердито добавил: — Твоя реакция была совсем не такая, как я ожидал.
— Я почувствовала себя опустошенной. Только боялась это показать. Я думала, что ты рад получить свободу.
— И у меня было такое же впечатление, мне показалось, что ты обрадовалась. И мне пришлось уйти, чтобы не выдать себя.
— Но ты вернулся, — ласково проговорила она. — Слава небесам, что ты вернулся!
— Я не ушел дальше веранды. — Голубые глаза сияли. — Потому что мне пришлось признать, что во мне заговорила гордость. И я вернулся, чтобы заставить тебя сказать мне «да», чего бы это ни стоило.
— И чтобы увидеть меня распухшей от слез.
— Самый лучший вид, на какой я только мог надеяться.
Он поцеловал ее с такой нежностью, что у Кирстен снова невольно брызнули слезы. На этот раз слезы счастья. Им еще предстоит нелегкая встреча с ее родителями, но по крайней мере не придется притворяться. Терье любил ее так, как она мечтала, как сама любила его: глубоко, страстно и навсегда.
Теперь, когда он повел ее к двери, она не сопротивлялась. Если мог смириться Руне, то и она сможет. В их жилах бежит одна и та же кровь, кровь викингов, пусть у нее и разбавленная, но все равно это их объединяет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23