– Может, пару раз она и звонила. Но ничего не говорила, а лишь молчала в трубку. На денежных переводах никогда не было обратного адреса. Так что не утруждай себя расспросами.
– А как она узнавала, куда посылать деньги?
– Адрес всегда один и тот же – мой почтовый ящик в Сиэтле.
– Где она жила последний раз, как ты ее видел?
– Там, где все это и случилось, – в Лейк-Эльсинор, в округе Риверсайд. Но уже много лет назад один парень в тюрьме рассказывал, что она перебралась в Лос-Анджелес. Не знаю, правда ли это.
– Какие марки были на конвертах?
– Из Сан-Диего.
– Все это время? На протяжении двадцати трех лет?
– Ага. А что такого?
– У тебя не сохранилось хотя бы одного конверта?
– Я храню только деньги.
Тор снова приложился к бутылке, сделав длинный глоток и опять запив соком.
– Выпьешь, Джо?
– Когда ты получил последний перевод?
– Три недели назад. Они всегда приходят по первым числам.
– Какими банкнотами?
– Десять сотенных. Уже пользованных, не новых.
– На что ты их тратил?
– Платил за квартиру. Потом – водка, пару-тройку раз на девочек. В общем, на жизнь, сам понимаешь.
Я окинул взглядом его самого, комнату, бутылку и безмолвный телевизор.
– Да. Тебе надо жить.
– Я думал, ты хотел сказать, что мне не стоит жить, и убьешь меня, как когда-то грозился.
– Времена меняются.
– Я этого не заметил.
Казалось, Тор о чем-то размышляет. Сделав еще глоток, он со стуком поставил бутылку на столик.
– Так ты хочешь с ней встретиться?
– Именно так.
– Полагаю, что если бы ты решил пристрелить меня, тебе достаточно было вытащить пистолет из-за спины и нажать курок.
– Нет, я сломал бы тебе шею.
Продолжая натянуто улыбаться, Тор отвел взгляд в сторону. Его широко открытые голубые глаза были абсолютно пусты.
Я сделал шаг вперед и взял его обеими руками за голову. Со стороны это выглядело так, словно один человек заглядывает в глаза другого, чтобы сообщить ему что-то очень искреннее. Но я крепко держал голову руками, собираясь повернуть ее, и прикидывал, насколько сильным будет сопротивление со стороны хозяина. Поворот головы всегда смертелен, поскольку клиенту трудно угадать, в каком направлении и в какой момент ты это сделаешь. И похоже, Тор все это понимал. Я приблизил свое лицо вплотную к нему. Чувствовался крепкий запах водки и кисловатый привкус апельсинового сока.
– Это все правда? – спросил я его.
– О, абсолютно. У меня нет причин врать тебе.
– Приятно было узнать, что я не твой сын. Значит, у меня есть шанс стать человеком.
– Ты так думаешь? – прошептал он. – Но ведь я не настолько плох.

* * *

Вернувшись домой, я зашел в кухню и, не включая света, решил поразмышлять. Сквозь щели в жалюзи в дом проникал мягкий лунный свет. Дважды за полмесяца я лишился обоих своих отцов и тяжело переживал случившееся. Во мне бурлили эмоции, и я ощущал их всей кожей. Но снаружи все словно застыло и омертвело – мне явно было необходимо совершить обряд крещения. Но все, что у меня было под рукой, – это ванна.
Позвонила Джун, но я ответил ей, что не могу с ней долго разговаривать, потому что жду важного звонка. Я изо всех сил старался быть вежливым, но, по-видимому, мне это плохо удалось. Когда Джун положила трубку, я понял, что расстроил ее, и сердце у меня забилось не так ровно, как хотелось бы. Я подумал: неужели любовь и вправду всегда так иррациональна или это касается только меня с моим поздним опытом?
Я чувствовал себя заброшенным и одиноким. Выходит, Тор был нужен мне больше, чем я считал до сих пор. Он был моим Люцифером, и на моей душе всегда будет лежать печать царства тьмы. Мне был нужен и Уилл – это был мой луч света. Теперь же, когда по разным причинам я лишился обоих, мое прошлое превратилось в вымысел. А когда теряешь свое прошлое, его место занимает чудовищная пустота. Когда основание, которое ты возводил с таким трудом, на твоих глазах рушится, рассыпается, превращаясь в ничто.
С прыгающим от волнения сердцем я перезвонил Джун и объяснил ей то, что должен был объяснить. Про Тора и Шарлотту. Про откровения этого пьяницы. Как он хотел насолить Шарлотте. О тысяче баксов, которые он получал ежемесячно на протяжении двадцати трех лет за молчание по поводу своего отцовства. И наконец, о марках со штемпелем Сан-Диего.
– Ты теперь совсем другой, – проговорила Джун. – Ты свободен. И кстати, я люблю тебя. Я поняла это в первую минуту после нашего интервью.
– Я тоже люблю тебя. А понял это, когда ты прыгнула за мной в бухту.

* * *

Час спустя зазвонил телефон – но не домашний, а мой сотовый.
– Джо слушает.
– Приготовь деньги. И не занимай этот телефон. Если я почувствую хоть что-нибудь подозрительное даже за тысячу миль, то убью ее. И если учую там даже легкий запашок ФБР, тоже убью ее. Если мне не понравится твой тон, я убью ее.
– Не убивай ее. Лучше стань миллионером.
Он повесил трубку.
Выключив «мобильник», я положил его на стол и позвонил его отцу с домашнего телефона.

Глава 22

Я стоял в ожидании Джека Блейзека у входа в бухту Ныряльщиков на Лагуна-Бич. Была половина первого ночи. Небо ясное, и сквозь листву деревьев мерцал"и белые звезды. В ночном воздухе витали запахи морской воды, эвкалиптов и жасмина.
Блейзек опоздал минут на пять. Он показал мне чемодан, лежавший в багажнике его новенького «ягуара». Банкноты были уложены в пачки, судя по всему, по сто тысяч в каждой. Я переложил чемодан в багажник своего «мустанга».
– Здесь немало денег, Джо.
– Полагаю, два «лимона».
– На половину этой суммы можно купить неплохой дом где-нибудь рядом с пляжем, а на другую часть весело пожить.
– Возможно, Алекс так и сделает.
– Он без толку промотает все это, как и раньше.
– Почему вы так ненавидите друг друга?
Он тряхнул головой и посмотрел на меня.
– Я не испытываю к нему ненависти. Просто он меня разочаровал. При таких больших возможностях и такие паршивые результаты. Что бы мы ни делали для него, все впустую. Убежать с собственной сестрой и требовать за нее выкуп с родителей? Это что, черт возьми, все, чем он умеет добывать деньги?
Я не знал, что ему ответить. Но понимал, что эта милая девчушка Саванна попала в очень непростую ситуацию. Этого было достаточно и значило для меня куда больше, чем отношения Джека с Алексом.
Приблизившись ко мне, Блейзек проговорил:
– Не привози Саванну домой. Приезжай с ней сюда и позвони Лорне, как делал раньше. И спроси ее, что слышно о Саванне. Лорна сразу свяжется со мной, чтобы ни Марчант, никто другой не догадались. А я приеду сюда и заберу ее.
Я согласился.
– А что касается той видеопленки, о которой мы говорили, то, надеюсь, ты вернешь мне ее вместе с дочерью.
– Как и договорились, сэр.
– Это ты считаешь, что мы уже договорились, Трона. Но ты не знаешь Алекса. Не исключено, что он опять попытается смухлевать.
– Я сделаю так, что у него это не выйдет.
Он взглянул на меня, продолжая сомневаться.
– Ты и вправду там будешь один, без ребят из ФБР или из управления шерифа?
– Так точно.
– И никаких приятелей для подмоги?
– Я сам справлюсь с этим делом.
Отступив от меня на шаг, Блейзек снова окинул меня внимательным взглядом.
– А чего ты сам-то добиваешься? Что тебя заставляет во все это лезть?
– Из-за Уилла. И ради вашей дочери.
– Там, в чемодане, сто тысяч баксов для тебя лично, если все пройдет как надо.
– Спасибо, сэр.
– Это тебя, похоже, не сильно обрадовало?
– Нет.
– А тебе вообще-то они нужны?
Мне пришлось поразмыслить над ответом, хотя дочь ему я не собирался возвращать.
– Сотня тысяч долларов не помешает.
Блейзек улыбнулся, будто услышал от меня что-то хорошее или добился согласия по очень важному вопросу. Самое приятное для людей, любящих деньги, думать, что и все остальные любят их не меньше. В другое они верить просто не хотят.
– Без пленки сделки не будет, – заключил он. – И Саванна, и пленка. Запомни это хорошенько.
И я помнил об этом, когда ехал из Лагуна-Бич с двумя миллионами в багажнике. В ожидании звонка на соседнем сиденье лежал «мобильник», чтобы наконец-то закончить дело, которое Уиллу не удалось довести до конца.

* * *

В кабинете по подготовке операций стоял гул от множества голосов – в комнате находились Марчант и двенадцать других агентов ФБР, а также Рик Берч, Одеркирк, сам шериф Дуайт Вэйл и ребята из полицейской группы захвата.
Марчант переложил два миллиона в потрепанный черный рюкзак, в ручках которого были установлены сигнализаторы для электронного слежения. Один из «жучков» он засунул прямо в пачку между банкнотами.
– Такую «вставку» невозможно заметить и даже нащупать, она вшита в подкладку – инфракрасный излучатель, – сказал Марчант. – Он передает тепловой сигнал, который мы можем фиксировать с воздуха – с самолета или вертолета. И куда бы этот рюкзачок ни потащили, мы проследим за ним, как за светлячком в темноте.
Шерифа Вэйла, высокого и грузного мужчину, работники управления звали между собой Быком. Как всегда, он отдавал уверенные распоряжения своим подчиненным, но все знали, что последнее слово в операции остается за ФБР.
Марчант и Вэйл уже подготовили «двух работниц» Службы социальной опеки, которые должны были сопровождать меня. В их роли выступили следователь из окружного отдела убийств Ирэн Коллир и сотрудница полиции города Санта-Аны Черил Рэдд. Коллир, полной и крепкой на вид женщине, было лет сорок; ее коллега Рэдд – на вид лет пятидесяти пяти, с легкой сединой в черных волосах – имела более хрупкое телосложение. А когда она надела очки для чтения и зачесала длинные волосы назад, то приобрела совершенно кроткий вид.
– Называйте меня хоть монашкой, – пошутила она. – Но пистолет всегда при мне.
Марчант одобрительно кивнул.
– Джо, когда Алекс снова позвонит насчет встречи, скажи ему, что ты будешь с двумя женщинами из Службы социальной опеки. И что они нужны для обеспечения безопасности Саванны – в противном случае ее передадут отцу с матерью.
Потом мой сотовый телефон подключили к прямой связи с оперативным штабом и специальным микроавтобусом, чтобы держать ситуацию под контролем даже в том случае, если Алекс Блейзек настолько доверится мне, что разрешит выбрать маршрут на мое усмотрение. Мне даже вручили последнюю модель бронежилета, весьма дорогое изделие фирмы «Спектрафлекс», разработанное на случай многократных выстрелов в упор.
– Совсем недурно для молодого помощника шерифа, – заметил Берч. – До тридцати лет о такой экипировке я даже и не мечтал.
– Ладно, – сказал Марчант. – Самое нервное время – ждать начала и быть наготове.
Он проводил меня на служебную автостоянку, где мы засунули рюкзак в багажник «мустанга».

* * *

Мы все вместе сидели за ленчем в кафетерии в здании муниципалитета – Марчант, Берч с Одеркирком, Черил Рэдд с Ирэн Коллир и я. Специальный агент и четверо детективов, казалось, чувствовали себя друг с другом вполне свободно и удобно. Никто не расспрашивал меня о жизни и моем лице, Уилле и Торе. Мы просто делали общую работу. Точно так же мы сидели и обедали с напарниками в нашей служебной столовой при мужской тюрьме. Одна команда – все вместе, как одна семья. Но сейчас это значило для меня нечто большее. Словно я заглянул в свое будущее. Я подумал об Уилле и о той странной жизни, в которую он меня окунул.
«Отработаешь в управлении лет двадцать, Джо, и подашься в политику или бизнес. Ты и сейчас-то пользуешься большим признанием, чем я в твои годы. Господи, „кислотный мальчик“ – так разыграй полученную тобой карту. „Кислотного мальчика“ в президенты. Звучит недурно, не правда ли?»
После ленча Берч отвел меня в сторону:
– Сегодня утром я крепко прижал Перлиту. Видеозапись плюс данные баллистической экспертизы. Припугнул ее свидетелем, который якобы узнал ее лицо под маской медсестры. В общем, она пошла на сделку. Она обещала дать показания на Гэйлена как на убийцу Уилла, если мы ее отпустим. Я ответил, что на такие условия мы не можем пойти, и предложил ей начать с малого – например, сказать, кто был в машине с Бо Уорреном, когда тот беседовал с Гэйленом около ночного клуба. Она согласилась, но потребовала в обмен смягчить обвинение. Я уже переговорил по этому поводу с Филом Дентом, который обычно идет на такие варианты. В общем, договоримся.
Было уже пять минут второго, но телефон молчал. Я послонялся по отделу убийств, потом заглянул к ребятам в мужскую тюрьму и посидел около часа в техническом тоннеле модуля "Е", где чуть не заснул, прислонившись головой к пыльной стене.
Потом я немного размялся в тренажерном зале, где отлично работали кондиционеры и царила приятная прохлада. Этот зал частично был мемориалом в память о нашем коллеге Брэде Ричесе, погибшем от автоматной очереди грабителя в окружном универмаге. На одной стене с имитированными следами от пуль был изображен патрульный автомобиль Брэда, а рядом валялось несколько пистолетных гильз. На противоположной стене было изображено четверо помощников шерифа с направленными на вас пистолетными стволами. В линзах их темных очков отражались лица преступников. А над входной дверью висел транспарант: «Сила волка – в стае; сила стаи зависит от силы каждого волка».
Я хорошо поработал в зале, все время размышляя о Ричесе, стае волков и Джоне Гэйлене. Насколько вероятно, что он опять появится на сцене? И как велика возможность того, что тот, кто добивался смерти Уилла, попытается убить и меня? Шансов на это, может, и немного. Но я не мог избавиться от мысли о таком варианте развития событий.
На часах было уже 3.43 пополудни. Телефон молчал.
Я заехал в Дом правосудия и понаблюдал за судебным процессом по делу доктора Чапина Фортнелла. Когда я зашел в зал, он смотрел вниз, по-видимому, на стол защиты, потом обернулся и проводил меня подслеповатым взглядом, пока я садился. Помощник прокурора вел допрос одной из жертв Фортнелла – мужчины двадцати одного года, которому в ту пору, когда доктор обратил на него свое внимание, было около двенадцати лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47