Миссис Кемптон покинула его вне себя от возмущения. Она не попросила рекомендательных писем и, таким образом, совершенно неожиданно осталась без работы.
– Неужели она не знает, почему так произошло?
– Насколько ей известно, никаких причин для этого не было.
– Продолжайте – что произошло дальше?
– Ну, в общем, она подыскала себе подходящее место. Естественно, хозяева хотели знать, у кого она раньше работала, и миссис Кемптон сказала. Работала она у них примерно две недели. Вне всяких сомнений, она вполне удовлетворительно справлялась со своими обязанностями, и вдруг как гром с ясного неба – ее опять увольняют без предупреждения. Она не могла понять, в чем дело. Как бы то ни было, миссис Кемптон – прекрасный повар и экономка – тут же устроилась в другое место. Разумеется, здесь тоже хотели знать ее прежнее место работы, она сообщила им, приступила к обязанностям, и все было отлично. Наниматели были абсолютно всем довольны, а затем неожиданно без лишних слов ее рассчитали.
– Продолжайте, – попросил Мейсон.
– Видите ли, это известно очень немногим. Но вам, я думаю, можно доверять.
– Если возникают какие-то проблемы, то можете не говорить, – сказал Мейсон. – Конфиденциальные сведения мне не нужны.
– О, на суде это все равно станет известно, – ответил Этна. – В общем, миссис Кемптон обращалась в нашу контору по поводу страховки и поделилась со мной возникшими подозрениями, подробно рассказав обо всем, что произошло. Я попросил одного моего приятеля написать Бенджамину Эддиксу и сообщить, что к нему устроилась на работу миссис Джозефина Кемптон, которая, насколько он понял, последние два года работала у мистера Эддикса. Он просил мистера Эддикса дать ей рекомендацию, охарактеризовав ее деловые качества.
– И что в результате? – спросил Мейсон.
– Не прошло и недели, как было получено письмо от Бенджамина Эддикса. В нем было короткое сообщение о том, что миссис Кемптон была уволена из-за ее нечестности, что бесследно исчезло весьма ценное бриллиантовое кольцо оно было очень дорого мистеру Эддиксу и стоило около пяти тысяч долларов; что платиновые часы, стоимостью тысяча семьсот пятьдесят долларов, тоже пропали; что не было достаточно улик для привлечения миссис Кемптон к суду за кражу, но доказательств было достаточно для Эддикса, чтобы ее немедленно уволить.
– Черт побери, это же надо суметь состряпать такое письмецо! воскликнул Мейсон.
– Вот именно, вы понимаете меня?
– И что же вы предприняли?
– Ну, только для того, чтобы подстраховаться, я устроил миссис Кемптон на работу к моим друзьям, людям, которым я могу доверять, – письмо должно быть безупречным с юридической точки зрения. Вы ведь понимаете первое письмо было написано человеком, на самом деле не нанимавшим на работу миссис Кемптон, и это могло серьезно осложнить ситуацию в суде.
– Да, я понимаю.
– И вот, миссис Кемптон таким образом нашла место с жалованьем в двести пятьдесят долларов в месяц, с питанием и комнатой, очень даже неплохое место. Хозяева написали мистеру Эддиксу и получили точно такое же письмо, как и все остальные. Они, естественно, его сохранили и готовы предъявить на суде.
– Дело будет рассматриваться послезавтра?
– Совершенно верно. Я из кожи вон лезу, чтобы как можно скорее начать судебное разбирательство, – для моего клиента это имеет очень большое значение. Эддикс может позволить себе стричь купоны. Мой клиент вынужден работать.
– Вы не пытались склонить Эддикса к компромиссу?
– Я сделал все возможное, чтобы хоть как-то повлиять на Эддикса. Не знаю, знакомы ли вы с ним.
– Нет.
– Короче говоря, он чрезвычайно упрямый человек. Он заявил мне, что у него есть улики, которые убедят кого угодно: именно миссис Кемптон стащила бриллиантовое кольцо и часы; и что он просто проявил великодушие и не стал возбуждать уголовное дело, но, если я потащу его в суд, он опозорит миссис Кемптон навсегда. Он сказал, что если она захочет устроиться на работу, не обращаясь к нему за рекомендациями, то он не будет иметь ничего против. Для этого ей всего лишь нужно соврать о своем последнем месте работы. Но если кто-нибудь напишет ему и спросит его мнение о миссис Кемптон, он будет откровенен.
– Я полагаю, – сказал Мейсон, – что вы просмотрели все законоположения о добросовестном заблуждении?
– Вот как раз этим я сейчас и занимаюсь, – ответил Этна. – Тут множество проблем – добросовестного заблуждения, наличия злого умысла, разумных оснований для написания подобных писем и много чего еще. В законе достаточно определенно это не сформулировано.
– Я хотел бы задать вам еще один вопрос, – сказал Мейсон. Вспомните, не доводилось ли вам читать в газетах об исчезновении секретаря Эддикса, девушки по имени Элен Кэдмас?
– Я никогда не запоминаю, о чем там они пишут в газетах. Нет, не помню, – ответил Этна.
– Но вам что-нибудь известно о ее исчезновении?
– Только то немногое, что сообщила мне миссис Кемптон, – осторожно проговорил Этна.
– Вот теперь, – сказал Мейсон, – мы и подошли к тому, что мне нужно. Что именно рассказала вам миссис Кемптон?
– А что конкретно вас интересует?
– В данный момент я не могу поделиться с вами информацией по этому вопросу.
– В таком случае я в данный момент не могу поделиться с вами вообще никакой информацией.
– Ну хорошо, меня интересует, не связано ли увольнение миссис Кемптон с исчезновением Элен Кэдмас?
Этна надолго задумался.
– Элен Кэдмас совершила, как предполагают, самоубийство примерно за два дня до увольнения миссис Кемптон. У нас сложилось мнение, что если, поймите меня правильно, мистер Мейсон, я никого не обвиняю, что если нечто было похищено в особняке Эддикса, то гораздо больше оснований подозревать Элен Кздмас, а не миссис Кемптон. Я сейчас попытаюсь обосновать это предположение. Кольцо и часы были оставлены в спальне мистера Эддикса. Спальня была заперта. Ключ от нее был только у двоих – у миссис Кемптон и у Элен Кэдмас. Миссис Кемптон была экономкой, а Элен Кэдмас входила туда в связи с выполнением своих секретарских обязанностей. Собственно говоря, это были апартаменты из нескольких комнат: спальня, кабинет, ванная и небольшое помещение для животных. На данный момент, мистер Мейсон, это все, что я могу вам сообщить.
– По какому телефону я мог бы связаться с вами сегодня вечером?
– Я буду в конторе еще час или два. Мой домашний телефон Вест девятьсот семь двести одиннадцать.
– Огромное спасибо, – сказал Мейсон, – возможно, – я позвоню попозже.
Мейсон положил трубку. Делла Стрит вопросительно посмотрела на него.
– Я полагаю, – сказал Мейсон, – твой невысказанный вопрос связан с желанием знать содержание моей беседы с мистером Джеймсом Этной.
– Мой невысказанный вопрос, – ответила она, – связан с желанием знать, когда же мы наконец поужинаем.
– Прямо сейчас, Делла, – рассмеялся Мейсон. – И сразу же после ужина отправимся к мистеру Эддиксу и выясним, что именно он собирается нам сообщить, и если случайно – пойми, Делла, это все равно что найти в полном мраке дробинку, один шанс из тысячи, – и если мы случайно найдем в греческой вазе в холле кольцо стоимостью пять тысяч долларов и платиновые часы стоимостью тысяча долларов, то заставим надменного и имеющего, похоже, садистские наклонности миллионера прижать хвост.
– Прекрасно, – сказала Делла Стрит, – но я думаю, что не стоит заниматься этим на пустой желудок.
– Вот это точно. Где бы ты хотели перекусить?
– Там, где мне подадут огромный бифштекс с маслом и петрушкой, и, раз уж мы собираемся с визитом к миллионеру, я думаю, мы сможем позволить себе такую роскошь, как французская булочка, поджаренная до хрустящей коричневой корочки и посыпанная тертым чесноком.
– Несомненно, – серьезно заявил Мейсон, – мы должны сполна наслаждаться теми редкими удовольствиями, которые предоставляет нам наша профессия. Ведь если бы мы составляли завещание для мистера Эддикса и он вызвал бы нас для консультации по деловому вопросу, мы были бы вынуждены отказаться от чеснока, Делла.
– О, само собой, – согласилась она, и глаза ее блеснули, – но при сложившихся обстоятельствах, принимая во внимание и то, что я сегодня работала до позднего вечера, ты мог бы заказать мне еще и бутылочку красного кьянти – к бифштексу и булочке с чесноком.
– Что ж, договорились, – сказал Мейсон. – И позвони перед уходом мистеру Мортимеру Херши, сообщи ему, что мы сможем приехать к мистеру Эддиксу сегодня в девять тридцать вечера.
– Может быть, если он еще не ужинал, посоветовать ему съесть немного чеснока, чтобы, учитывая сложившиеся обстоятельства, он мог получить большее удовольствие от общения с нами?
– Нет, – сказал Мейсон, – мы не настолько хорошо его знаем.
– Но ведь узнаем? – спросила она.
– О, несомненно, – пообещал с улыбкой Мейсон, – но он никакого удовольствия от этого не получит.

4

Мейсон плавно затормозил перед коваными железными воротами, сквозь прутья которых виднелась широкая дорожка, усыпанная гравием.
Охранник, с большой шерифской звездой на груди, мощным электрическим фонарем в руке и револьвером в кобуре, прицепленной к набитому патронташу, стоял сразу за воротами.
Яркий луч фонаря осветил салон автомобиля.
Мейсон опустил стекло.
– Что вам здесь нужно? – спросил охранник.
– Во-первых, – ответил Мейсон, – мне нужно, чтобы вы не слепили мне глаза фонарем.
Луч скользнул в сторону, затем фонарь погас.
– А во-вторых, мне нужно видеть Бенджамина Эддикса, – продолжал Мейсон.
– А я хочу знать, – пробурчал охранник, – нужно ли Бенджамину Эддиксу видеть вас.
– Он уверял, что очень нужно.
– Имя?
– Перри Мейсон.
– Ждите здесь, – сказал охранник, – и не вздумайте вылезать из машины. Сидите и ждите, пока я не позвоню в усадьбу.
Он подошел к телефону, спрятанному в углублении одной из квадратных каменных колонн, на которых крепились ворота.
– Здесь живут милые, дружелюбные и очень гостеприимные люди, верно ведь? – сказал Мейсон Делле Стрит.
– Ну, это, может быть, вынужденные меры. Место здесь довольно уединенное, и, кроме того, шеф, похоже, мистер Эддикс очень богат. Мне кажется, он должен опасаться воров.
Охранник повесил телефонную трубку и нажал на кнопку – тяжелые ворота на отлично смазанных петлях начали медленно открываться.
Охранник подошел к машине.
– Все в порядке, – обратился он к Мейсону, – мистер Эддикс вас ждет. Поезжайте прямо по этой гравийной дорожке, никуда не сворачивая. Когда подъедете к главному входу – это там, где большие колонны, – остановите машину прямо у каменной лестницы. Вас будут встречать. Машину оставите там. По дороге не останавливаться и из машины не выходить. Все понятно?
– Все понятно, – сказал Мейсон, – хотя меня не слишком-то вдохновляет столь сердечная встреча. А что будет, если мы выйдем из машины?
– Много чего.
– Ну например?
– Ну, вы пересечете, к примеру, невидимые лучи сигнализации, а как только вы это сделаете, тут такое начнется, что вы и представить себе не можете! Вой сирен, прожектора. Кроме того, автоматически откроются двери собачьего питомника и сторожевые собаки будут выпущены на волю. Только потом не говорите, что я вас не предупреждал. Если вам хочется поэкспериментировать, то вперед – можете проверить сами.
Охранник вернулся на пост.
Мейсон повернулся к Делле Стрит.
– Мне кажется, мистер Эддикс превосходно организовал свою защиту. Недостаток гостеприимства он, похоже, решил компенсировать прекрасной технической организацией.
Адвокат переключил передачу, и машина скользнула в ворота. Под шинами шуршал гравий широкой, плавно изгибающейся дорожки; неискушенному наблюдателю казалось, что ухоженная территория вокруг представляет множество возможностей для уединения.
Через несколько мгновений перед ними возникли смутные очертания огромного каменного дома, смягченные вьющимся то тут, то там плющом.
– Да, – сказал Мейсон, – перед нами типичный образец элегантной архитектуры федеральной тюрьмы.
Он затормозил у ступенек парадного входа.
Каменное крыльцо было залито ослепительным светом. Где-то позади захлебывались диким лаем собаки.
Мейсон заглушил мотор, выключил фары и, открыв дверцу, пошел вокруг машины, чтобы помочь выйти Делле. Она, не дожидаясь его, сама распахнула дверцу и быстро взбежала наверх по ступенькам каменной лестницы.
Огромная дверь особняка отворилась, и появился Натан Фэллон.
– Добро пожаловать в Стоунхендж, – поприветствовал он гостей.
– Стоунхендж? – удивленно переспросила Делла Стрит.
– Да, именно так называется особняк, – ответил Фэллон, – он довольно большой, мисс Стрит. Здесь достаточно места для удовлетворения всех потребностей мистера Эддикса – для приема гостей, для работы, для экспериментов с животными.
– Да, кстати, а с какой целью проводятся эксперименты, о которых вы упомянули? – спросил Мейсон.
Натан Фэллон больше не пытался демонстрировать любезность. Он перестал улыбаться и молча посмотрел на Мейсона сквозь толстые линзы своих очков.
– Не ваше дело, – отрезал он.
На мгновение воцарилась тишина, затем Натан Фэллон сделал шаг назад и жестом пригласил их войти.
– Прошу вас, – произнес он.
Они вошли в гостиную, в могучем тяжеловесном убранстве которой варьировался все тот же мотив федеральной тюрьмы.
Справа в дверях отдернулась портьера – там стоял, наблюдая за ними, худощавый человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31