Вот почему Кэти заставила себя выбросить все мысли о Хавьере из головы и огляделась вокруг. Открытая верхняя палуба корабля была переполнена людьми, почти все места на деревянных скамьях были заняты оживленно переговаривающимися женщинами, стариками, погруженными в свои собственные мысли, и кучкой немецких туристов с распухшими рюкзаками за спиной.
Все были оживленные и довольные, Кэти тоже постаралась отбросить жалость к самой себе и подарила испанцу, подошедшему собрать сколько-то там песет за проезд, широкую улыбку.
Они с пыхтением обогнали трехмачтовую рыбацкую шхуну, затем миновали устье реки, где маячили останки какого-то изъеденного ржавчиной судна и полузатонувшие обломки еще непонятно чего, и вышли в залив, берега которого были заняты пляжами и еле видными в легкой дымке высокими белыми домами. Вдали, на перешейке, замыкавшем Кадисскую бухту, Кэти разглядела сам город и стала вытаскивать из сумки фотоаппарат. Подняв голову, она чуть не отпрянула: огромное грузовое судно стояло перед ней, как стена, неожиданно появившись из дымки, скрывающей причалы.
Теперь она с интересом разглядывала сверкающие круизные лайнеры, три маленьких буксира, выводившие из гавани какое-то торговое судно, рыбацкие лодки, борющиеся с волнами, и все это на фоне высоченных портовых кранов, белых, современной архитектуры офисов и раскидистых пальм. Сойдя с парома, Кэти пересекла какую-то оживленную улицу позади доков, уселась за столик маленького симпатичного бара и сказала официанту:
— Uno cafe solo, рог favor.
Последний раз она так же сидела за столиком перед кафе в Хересе. С Хавьером. И он был вне себя от злости, потому что она отказалась принять его предложение о формальном браке. Тогда отказаться было просто, и она сделала это сразу, не задумываясь. Но его последнее предложение… Кэти допила кофе и бездумно побрела в город, потрясенная обилием солнца и царившим повсюду белым цветом. Иногда она выходила на каменную набережную и любовалась блеском волн, играющих в подернутой легкой дымкой дали, иногда оказывалась в лабиринте узких улочек, где балконы почти соприкасались у нее над головой. Она знала, что этот город считается одним из древнейших в Европе, и его атмосфера напоминает о богатых купцах, выдающихся ученых, роскошных куртизанках, путешествующих королях с огромными свитами, что, собственно, и сделало его одним из самых великолепных и космополитичных городов на этом побережье.
Ей было жарко, она устала и проголодалась. Пора было уже найти дорогу назад к пристани. За все это время она так и не прикоснулась карандашом к бумаге: ей не терпелось поскорее обежать старый город, посмотреть и то, и это, а главное — удержать свои мысли подальше от Хавьера.
И вот теперь жара доняла ее. Натруженные ноги гудели, цветастая хлопчатобумажная юбка и свободная, без рукавов черная кофта липли к разгоряченному телу, а длинные белокурые волосы были спутаны ветром, дувшим с моря.
Кэти нахмурилась, убирая с лица раздражавшую ее массу волос, и тут из здания банка напротив вышел Хавьер.
Время остановилось, когда она заметила неожиданно вспыхнувшую на его лице широкую улыбку, а в душе пронесся целый калейдоскоп чувств. Он был в легком сером костюме, безукоризненный покрой которого выгодно подчеркивал его узкие бедра, широкие плечи и длинные ноги. Но помимо идеальных внешних данных в нем было и нечто специфическое, причем такое, что вся она таяла. Кэти засияла навстречу ему улыбкой, почувствовав, как всю ее охватила волна возбуждения, пока он быстрыми шагами уменьшал разделявшее их расстояние.
— Что ты здесь делаешь? — заговорили они одновременно.
Хавьер лукаво склонил голову набок, в уголках его глаз залегли веселые морщинки.
— Ответь сначала ты.
— Ах… Я тут на эскизах, — ответила Кэти, едва дыша и удивляясь про себя, почему тот момент, которого она так ужасно боялась всю неделю, оказался вдруг просто восхитительным. Только теперь она поняла, как отчаянно скучала без него. Он взял ее за руку.
— Я так ждал встречи с тобой!
— А что ты тут делаешь? — быстро спросила она, вцепившись в его руку так, будто от этого зависела ее жизнь.
— У меня здесь были кое-какие дела, я решил покончить с ними на обратном пути в Херес и к тебе, — сказал он, обводя взглядом ее лицо. — У тебя усталый вид. Ты уже обедала?
Кэти покачала головой, вся во власти его обаяния. Она окончательно потеряла почву под ногами, боясь даже подумать о том, что теперь будет.
Как я могу отказаться от него, даже не попытавшись побороться за свое счастье? — вдруг по думала она. Если бы я смогла убедить его выслушать мои объяснения, он понял бы, почему лгала. И, может, даже простил бы?
— Тогда поехали, — сказал Хавьер, подведя ее к припаркованному у тротуара ?мерседесу?.
Казалось, не прошло и минуты, как они уже сидели за столиком на terraza, окруженные вазами с цветами, защищенные от солнца переплетением виноградных лоз над головами, и любовались голубыми водами Атлантики.
— Ensalada ilustrada, за которой последуют lan-gostinos a la plancha, — решил Хавьер, считая ниже своего достоинства заглянуть в меню и предпочитая не сводить глаз с ее лица. Голос его походил на мурлыканье. — Было бы преступлением не попробовать даров моря, сидя на его берегу.
Замечание было достаточно прозаическим, но из-за невероятно сексуального тембра его голоса, дополненного ласковым взглядом, перечень блюд звучал как поэма о любви.
И Кэти откликалась на его призыв; она любила его, она желала его и вся таяла, ощущая взаимность. Сделав медленный глоток охлажденной ?Manzanilla?, она разрешила себе насладиться хотя бы часом нежданного счастья и начать беспокоиться, только когда уклониться от проблем станет невозможно.
— Ты начинаешь потихонечку расслабляться. Это хорошо, — одобрил он, трудясь над хрустящим у него на зубах салатом. — Интересно, что причиной тому: мое присутствие или вино?
Его взгляд, улыбка на губах ясно говорили ей, что он уверен, вино здесь ни при чем, поэтому, сверкнув на него глазами, она сказала:
— Я всегда знала, что не смогу жить без ?Manzanilla?, — и, поднеся напиток к губам, отхлебнула чуть-чуть, поддразнивая его.
Он проворчал в ответ:
— Ах ты, хитрая кошка! Когда мы будем одни, я тебя за это проучу.
Сердце у нее чуть не выскочило из груди, по жилам прокатился огонь. Она испугалась: всего несколькими словами, особым выражением горящих глаз он может запросто довести ее до того, что она обогнет столик, удобно устроится на его обтянутых элегантными брюками коленях, обхватит его за шею и притянет его чувственный рот к своим губам…
Я выпустила на свободу тигра, сказала себе она. Флиртовать с ним подобным образом — значит играть с огнем и умереть от ожогов третьей степени. Но, черт возьми, игра стоит свеч! Затуманенным любовью взором она смотрела, как его длинные пальцы умело расправились с королевской креветкой. Потом он поднес угощение к ее рту, и губы ее мягко раздвинулись, а зубы откусили ровно половину.
Не обращая внимания на других посетителей, Хавьер нагнулся над столом, отправил вторую часть креветки в собственный рот и приник губами к губам Кэти.
От взрыва восторга и жгучего желания она вцепилась в его ладони, лежавшие на снежно-белой скатерти. А он по-хозяйски переплел свои пальцы с ее пальцами и спросил, не отрывая от нее губ:
— Ты выйдешь за меня?
— Да! — выдохнула она, ничуть не жалея о вырвавшемся слове. Тело жаждало его любви, а в голове не осталось ни единой мысли. В ней больше не было ни сожалений, ни предчувствий, ни угрызений совести — ничего, кроме горячей любви.
— Хорошо. Это очень хорошо. — Он опять легко прикоснулся к ее губам и отодвинулся, откинулся на спинку кресла. В глазах его плясали чертики. — После той ночи, что мы провели вместе, я был уверен, что мы смотрим на все одними глазами. К сожалению… — его плечи поднялись в полном фатализма жесте, — пришлось дать тебе время хорошенько соскучиться, чтобы из тебя вышло все твое упрямство. — Он внезапно улыбнулся ей и сразу стал похож на большого пушистого кота. — Последние семь дней я провел в страданиях, и, как выяснилось, из-за ничего!
Страдал ли он так, как страдала я? — с горечью подумала Кэти. Нет, это невозможно. Просто невозможно. Я только что согласилась стать его женой, и, естественно, он считает себя обязанным сделать парочку комплиментов. Если бы я твердо отказалась, он просто списал бы всю идею в убытки и вернулся к первоначальному плану, приведя все свои угрозы в действие. За его спиной все богатство семьи Кампусано, а деньги всегда притягивают власть. Особенно когда их более чем достаточно… Перестань! — одернула она себя, не позволяй черным мыслям омрачить единственный светлый час.
Ей хотелось наслаждаться моментом, наслаждаться прекрасной едой, вином, ароматом цветов, ласковым шепотом сверкающего моря и легким ветерком, пробивающимся сквозь листья винограда. Хотелось купаться в отданном ей одной внимании, целиком отдаться своей любви к нему. Она была как ребенок, который держит на ладони снежинку, любуясь ее превосходной симметрией, хотя знает, что через секунду вся эта красота превратится просто в капельку воды.
Когда подали кофе, Хавьер, извинившись, встал и проговорил:
— Я всего на минуточку, enamorada . Потом я отвезу тебя домой.
И, глядя, как он уходит, лавируя между столиками, Кэти почувствовала, что у нее напряглось все тело, а глаза расширились от мгновенно вспыхнувшего ужаса. Что я наделала? О Господи, что же я наделала?
Всю прошлую неделю она мучилась над проблемой, как ей быть, и наконец решила: я должна все ему рассказать, объяснить, почему лгала, и потом, только потом, спросить, хочет ли он по-прежнему взять меня в жены. И если — каким-нибудь чудом — он все-таки этого захочет, нас ждет впереди чудесное будущее. Он не любит меня, я знаю. Он считает, что не способен больше полюбить никого. Но я разбудила в нем страсть, и к тому же он хочет усыновить сына Франсиско. Может быть, благодаря всему этому он когда-нибудь полюбит меня?
Хавьер вернулся очень довольный собой. Кэти допила кофе, стараясь спрятаться за чашкой. Осталась последняя возможность открыть ему всю правду — во время возвращения в Херес. Это последняя возможность, сказала она себе. Нельзя позволить ему сделать объявление о свадьбе без этого. Если я буду и дальше скрывать, кто я такая, он почувствует себя загнанным в ловушку. И будет абсолютно прав.
Она никак не могла набраться храбрости, чтобы начать разговор, найти подходящий момент и прервать беззаботную болтовню, которой он ублажал ее всю дорогу назад, в Херес.
— Ты какая-то притихшая, querida. — В быстром взгляде, брошенном на нее, читалось беспокойство, и Кэти поспешила отвести глаза, разглядывая пробегавший мимо пейзаж.
— Это все из-за жары, — попыталась она найти отговорку. — Не говоря уже о выпитом хересе. — Машина была оборудована кондиционером, и за весь обед она выпила лишь бокал вина. А для того, чтобы опьянеть, ей было достаточно его общества. Она быстро переменила тему разговора: — Как же мне нравятся ваши дикие цветы! — Ей были знакомы всего лишь фиолетовый ирис, барвинок, метелки дикого ячменя и пурпурные колокольчики, названия которых она не знала. Голос у нее стал высоким и тонким: — В Англии ни за что не найти столько диких цветов. Все поливают гербицидами, а фермеры…
— Ты нервничаешь, — оборвал он ее. — Вот это уж совсем ни к чему. Как моя жена ты будешь принята абсолютно всеми, в обществе тебя будут уважать и любить. — Голос его звучал со всей возможной надменностью и высокомерием, как будто тот несчастный, что осмелится поставить под вопрос его выбор жены, горько пожалеет об этом.
Кэти сморгнула непрошеную слезу. Я его так люблю. И вот теперь наверняка потеряю. Пора во всем признаться. Прямо сейчас.
И вдруг он предоставил ей спасительную отсрочку:
— Из ресторана я позвонил матери и сообщил, что встретил тебя здесь и что мы пару дней проведем в finca. Нам нужно побыть хоть немного вдвоем, прежде чем мы окунемся в весь этот счастливый хаос приготовлений к свадьбе. Тогда у нас вряд ли будет время, чтобы перекинуться хоть парой слов, не говоря уже о чем-нибудь ином.
Она повернула голову, встретила на мгновение его теплый взгляд, прежде чем он опять перевел его на дорогу, и поняла, что он заметил, как порозовело ее лицо при упоминании о ?чем-нибудь ином?.
Мучившее Кэти напряжение неожиданно отпустило ее. В finca, где мы будем вдвоем, мне хватит времени, чтобы попытаться объяснить ему все. Он ведь простит меня!
Она плохо представляла, что с ней будет, если он этого не сделает, и как она переживет угрозу навсегда потерять Хуана.
Позже, сидя за овальным столом в просторной столовой загородной усадьбы за роскошным ужином, Кэти могла только благодарить судьбу, приведшую Хавьера к решению побыть с ней здесь. Он был удивительно нежен и предупредителен, проводил ее в ту же комнату, где она жила раньше, попросил отдохнуть, принять душ и никуда не торопиться, потому что у них целый вечер впереди, а потом еще два дня.
Через несколько секунд он вернулся, неся в руках шелковый халат.
— Это мой. У тебя же здесь ничего нет, не во что даже переодеться. Оставь свою одежду Паки-те, чтобы она ее постирала, и надевай это.
Кэти взяла халат, который он протянул ей. Скольжение, шелест прекрасного шелка. Она почувствовала, как вся покраснела, когда Хавьер, уходя, озорно подмигнул и добавил:
— Не думаю, что он тебе успеет надоесть, querida. Я велел Паките приготовить ужин и идти домой. Так что вся ночь будет наша.
Сердце Кэти забилось как сумасшедшее, потому что его взгляд яснее ясного говорил, что он уже считает ее своей женой. Надо было сказать ему все, и сказать как можно скорее.
И он предоставил ей такую возможность после ужина. Вместо того чтобы заключить ее в свои объятия, он вдруг тихо сказал:
— Когда мужчина и женщина связывают себя брачным обетом, между ними не должно оставаться тайн, querida. Я открыл тебе свое прошлое, рассказал во всех подробностях о своей неудачной женитьбе на Элен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22