И перед отправкой основательно правил таким образом, что в чуткой душе герцога волей-неволей рождались страшные сомнения.
Вот, собственно, и все.
Или почти все.
В кровавой эпопее Кароля Батори осталась последняя, заключительная история, связанная с нашим появлением в Бухаресте.
Единственная — со счастливым концом. Но независимо от этого она не слишком радует меня. Потому что именно по ее итогам должна признать одну из самых серьезных ошибок, допущенных мной за все годы практики.
Но ради полной и абсолютной справедливости необходимо, наверное, поговорить и об этом.
Узнав о нашем приезде, он, очевидно, запаниковал. Не потому, разумеется, что мы представляем какую-то особую силу.
Просто — устал.
Одного за одним устранял всех, кто становился на пути, но в тот момент, когда почти уверовал в окончательную победу, обнаружил новую угрозу.
И — сорвался.
Не выдержал.
Закатил глупую истерику в кофейне. Хотел — как признался потом — бежать, исчезнуть, отказаться от своей затеи.
Но искушение было слишком велико.
Немного успокоившись, решил, что игра не проиграна. И — первым бросил перчатку. Сам пришел ко мне, еще не зная, как будет действовать. Просто на разведку.
Я, однако, — не иначе ум зашел за разум — разговорилась совершенно непростительно. Токовала, как тетерев по весне. Ничего не слыша, а вернее, не замечая вокруг.
И он запаниковал снова.
Впрочем, на сей раз паника в его душе странным образом сочеталась с яростью. Ибо его замысел, его блестящая теория, его тайна, наконец, оказались почти раскрыты.
— Ну, теория, положим, вовсе не его. Изначально — Влада Дракулы. Позже — воспроизведенная доктором Брасовым.
— Не думаю, Стив, что Кароль Батори даже мысленно готов признаться в этом. Нет. Безнаказанность породила в нем уверенность в собственной исключительности. К тому же Кароль Батори очень серьезно относится к тому обстоятельству, что его предком был сам Дракула. Я бы даже сказала — слишком серьезно. А вернее, совершенно ошибочно его толкует. Вот в чем беда. Потому, выслушав мои излияния, не столько отчаялся, сколько разозлился.
И решил действовать немедленно.
Я же при этом вела себя непростительно. Прямо как доверчивая овца, добровольно идущая на заклание. И если бы память подвела Костатса…
— Она и подвела. Правда, в последнюю минуту вроде бы как одумалась. Я ведь вспомнил про крест только в воздухе.
— И завопил как резаный. Слава Богу, его не слышал пилот — иначе лежать бы нам сейчас где-то в окрестностях Поенари среди обугленных останков вертолета.
— Ну да. А мне — неподалеку от вас с перерезанным горлом.
— Прекратите Бога ради! Невозможно слушать.
— Представляешь, каково было бы увидеть?
— Стив!!!
— Замолкаю, ваша светлость. Какие-то мы стали нервные.
— Стали. Не забывай все же, что не так давно я имел несчастье лицезреть мертвого друга.
— Прости, Тони.
— Ладно уж. Скажи лучше вот что: как вы сообразили дожидаться их на тропе, ведущей к замку?
— Ну, это просто. Как только Костас вспомнил про крест — пасьянс сошелся. Это ведь знакомо тебе: часами сидишь над картами, потом неожиданно перекладываешь одну, и — готово! — сошлось.
— Не скажу, чтобы я часто бился над пасьянсами. Разве что в детстве, вместе с бабушкой.
— Ну, все равно. Крест оказался недостающей картой. Он лег на место, и сразу стало ясно, что представляет собой «противная сторона». Дальнейшее было делом техники. Когда же выяснилось, что Кароль Батори, к тому же в компании с нашей Полли, летит в Поенари, сомнений относительно его намерений у нас не возникло. Вертолетная площадка в окрестностях замка только одна. Оставалось ждать и потом аккуратно двигаться следом за ними. Как можно ближе, чтобы в случае чего успеть.
— Откровенно говоря, Стив, я не ожидал от вас такой прыти. Вы так сокрушительно огрели парня, что я уже не чаял увидеть его живым.
— Я был зол.
— И похоже, решил тряхнуть стариной. Вспомнил джунгли Вьетконга, а, дружище?
— Без комментариев.
— Ну, как знаешь. Что ж, друзья мои, наша история, похоже, завершилась благополучно. Впрочем… Я бы погодил ставить точку.
— Что еще, Энтони?
— Кто. Герцог — или, Как вы его называете, господарь — Дракула. И его доброе имя.
— Теперь, я думаю, все встанет на свои места.
— Действительно. К тому же архив доктора Брасова — слава Богу — цел.
— Это так. И — вот что! — я намерен учредить фонд, который займется его публикацией и вообще продолжит исторические исследования…
— А останки рыцаря?
— Вы, кажется, собираетесь вернуться к своей первой затее, аль Камаль?
— Почему бы и нет, милорд? Она по-прежнему кажется вам авантюрой?
— Не знаю, друг мой, откровенно говоря — я еще не готов к разговору на эту тему. Может быть, позже?..
— Осторожно, Энтони. Общественное мнение…
Трое мужчин оживленно заспорили между собой.
— Простите, Полина. — Коста склонился над ее креслом, осторожно тронул за плечо. — Понимаю, как вы устали — солировать-то пришлось без малого час. Но… можно еще один вопрос?
— Любого из них я, пожалуй, послала бы куда подальше. Но своему спасителю отказать не могу. Валяйте!
— Мой сон. Помните, я рассказывал вам по дороге сюда.
— Разумеется, помню. И что же?
— Полагаете, это действительно был сон? Или… Возможно — что-то иное? Видение… Черт возьми, я ничего не понимаю в этих делах и всегда держался подальше от всякой мистики. Даже триллеры — я их не люблю, честное слово. Но это… Это как будто совсем из другой оперы… Как вы считаете?
— Знаете, Костас… Придерживаясь строго научного подхода, я должна была бы сказать вам, что наше подсознание считывает картинку окружающего мира куда более внимательно и пристрастно, чем сознание. И потому хранит бездну информации, в обычное время нам недоступной. Однако наступает критическая ситуация — и оно, подсознание, как верный страж, предупреждает нас о чем-то. Тогда люди видят вещие сны, чувствуют смутные тревоги, приходят к неожиданным выводам — и так далее, и тому подобное… Последнее время вокруг только и было что разговоров о Владе Дракуле. Нет ничего удивительно в том, что для откровенного разговора с вами ваше же подсознание выбрало его образ… Примерно так, Костас, я могла бы ответить вам. И была бы тысячу раз права. И… не права одновременно.
Потому скажу иначе: возможно всё. Сон. Видение. Знамение. Как бы там ни было, разобраться в том, что же оно значит, о чем предостерегает, чего добивается, можете только вы. Ибо обращено было к вам… Удовлетворит вас такой ответ?
Он промолчал.
Только задумчиво покачал головой.
Зато неожиданно откликнулся лорд Джулиан:
— Могу я не согласиться с вами, Полли?
— Сколько угодно, милорд.
— Вы говорите: только к нему. Я так не думаю. Будь так — он ни за что не поведал бы об этом вам, мне… И вообще, вероятнее всего, забыл бы о том, что видел.
— Что же из этого следует, Энтони?
— Пока не знаю. Потому и говорю — точку ставить рано.

Эпилог

Белое солнце проливает с небес потоки жары, и все живое вокруг на сотни верст давно погибло, испепеленное безжалостными лучами, или попряталось, затаилось, прикинулось мертвым, в надежде, что грозное светило не заметит и тогда, возможно, удастся дожить до лучших дней…
Стелется под ногами раскаленная дорога.
Нет на ней тех двоих, что неспешно беседовали некогда под палящим солнцем, словно не чувствуя жара.
Однако ж и теперь не пустынна дорога.
Одинокий странник шагает по ней так легко, будто и он не замечает разящих лучей.
Необычная все же эта дорога.
И странник не совсем обычный.
Путь его также лежит издалека.
Запылились одежды.
Износились в пути.
Истоптались сапоги.
Он же идет и этого — тоже — не замечает.
Невысок, но крепко сложен и, пожалуй что, строен.
Красивым не назовешь худощавое лицо.
Но впалые щеки, острые скулы, выдающийся вперед подбородок рождают ощущение силы, могущества и власти, данной их обладателю от рождения.
Все заметно, все впечатляет на этом лице — орлиный нос с большими, чуткими, как у зверя, ноздрями, огромные, навыкате, глаза, ярко-зеленые в обрамлении длинных пушистых ресниц, густые, сросшиеся у переносицы брови.
Пышные усы почти скрывают рот, но и сквозь них проглядывают яркие чувственные губы, плотно сжатые.
Он устал.
Густой слой дорожной пыли покрывает темные волосы, свободно падающие на широкие плечи. Оттого кажутся волосы седыми, а быть может, и в самом деле седина закралась в смоляные пряди.
Изумрудные глаза, однако, смотрят молодо.
Узкая каменистая тропа обернулась тем временем песчаной дорогой.
Загадочная, не похожая ни на одну другую пустыня осталась позади.
Впереди показался берег моря.
И, увидев его, остановился одинокий странник.
И улыбнулся счастливо.
Тяжкий, бесконечный путь был окончен.
Он пришел.
Июль 2001 — июль 2002
PS. Современные события, описанные в этой книге, полностью являются авторским вымыслом.
Любые совпадения могут быть только случайными.
PPS. За помощь, оказанную при создании романа, автор выражает признательность барону Рудольфу фон Теку (Rudolf fon Tekk) и госпоже Эрнестине Офер (Ester Ofer).
Список использованной литературы

Сказание о Дракуле-воеводе: Изборник // Сборник произведений литературы Древней Руси. — М., Худ. лит., 1969; серия «Библиотека всемирной литературы»; подготовка текста Я.С. Лурье, перевод О.В. Творогова.
J.C.G. Rehl, M.J. Warren and D. Hunt. Purple Secret — Genes Madness and the Royal Houses of Europe. — London Bantam Press, 1998.
М. Михай. Влад Цепеш — Дракула. Самая дурная репутация на свете. — Кишинев, Независимая Молдова, 2000
К. Hiibner. Die Wahrheit des Mythos — С Н Beck Munchen, 1985.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50