Кто знает, что они там ели, ваши норвежцы, что пили, что ловили, наконец?
Неплохая мысль. Но история имеет продолжение. Радиограмму приняли в штабе ВМС США. Соответствующая запись имеется. Это, впрочем, понятно. Те передали — эти приняли. А вот дальше — непонятно. Совсем. 25 апреля появляется официальное сообщение ВМФ США, в котором черным по белому написано — 15 апреля сего года в акватории Северной Атлантики корабли флота успешно провели операцию по спасению тринадцати человек. Довольно странное сообщение, не находите? Хотя — напомню! — официальное. Какие именно корабли флота? В чем заключалась спасательная операция? Кто терпел бедствие? По какой причине? Кого, наконец, удалось спасти? Что потом стало с этими тринадцатью?
— Неужели американская пресса не задавала вопросов?
— Задавала, можете не сомневаться. Эти и множество других. Еще как задавала! В Пентагоне становилось жарко, когда ребята начинали задавать вопросы. В Белом доме, впрочем, тоже.
— Что было дальше?
— Ничего. Есть одно понятие, очень емкое, очень пафосное и столь же гнусное. Потому что любой человек в погонах, которому есть что скрывать от общественности, в любую минуту может за ним укрыться. И будет в большей безопасности, чем президент в своем бункере на озере. Понимаете, о чем я?
— Думаю, да. Военная тайна.
— Черт бы ее побрал. В тот раз они тоже прикрылись ею, отмолчались, переждали, пересидели… Потом грянули новые сенсации. Жизнь не стоит на месте.
— И никто не пошел до конца?
— Почему же никто? Я знаю одного парня, который до сих пор копается в этой истории. Он собрал много информации. Но ни одного доказательства. Вот в чем проблема. Ни одного достоверного свидетельства, как и во всех случаях с морзянкой. Одни разговоры. Рассказы, воспоминания, слухи.
— И вы решили положить этому конец?
— Почему нет? Кто-то все равно сделает это однажды. Может быть, я. А может — вы.
— Не проще ли было обратиться к владельцам судна? Вы знакомы с лордом Джулианом. Брали интервью у Сергея Потапова…
— Скажите, доктор Вронская, как давно вы занимаетесь проблемами «Титаника»? И вообще всей той чертовщиной, которую называют паранормальными явлениями?
— Второй месяц.
— В таком случае разговор придется отложить. На некоторое время. Не обижайтесь! Мне совсем нетрудно ответить, но, боюсь, вам будет сложно понять.
— А Роберт Эллиот?
— Что Роберт Эллиот? Что такого страшного с ним произошло? Боб, понятное дело, перетрусил, но от страха не умирают. Разве только кролики. Не надо присваивать чужие брошки.
— А кстати, каким образом вы узнали про брошь?
— Самым банальным. Подглядела в замочную скважину.
— Дежурили, что ли, под дверью?
— Почти. Я — светский хроникер, доктор Вронская. У нас свои методы. И особые технологии.
— Ясно. Что ж, спасибо за то, что выслушали меня, и за то, что рассказали. Я не сильна в американском законодательстве, но, полагаю, дело вполне может уладиться без участия вашего адвоката. Если только мистер Эллиот…
— С ним проблем не будет. Я все объясню. И Боб поймет.
— Тем лучше. Что же касается сигнала, думаю, я смогу устроить так, чтобы в нужное время вы оказались в нужном месте. В конце концов, это действительно интересно.
— Было бы здорово. Но послушайте, а как же третья женщина?
— Никак. Будем искать и… надеяться, что Нострадамус имел в виду что-то другое.
— Я могу помочь?
— Прежде всего сохранив этот разговор…
— Мне случается подглядывать в замочные скважины, но язык при этом всегда остается за зубами.
— Спасибо. Откровенно говоря, я не очень представляю, что именно следует делать. Вы ведь светский хроникер, мисс Даррел…
— Джудит.
— Полина. Так вот, Джудит, проблема вам известна. Включите интуицию на полную мощность. Это все, пожалуй.
— Считайте, что мы договорились, Полина.

12 апреля 2002 года
16 часов 30 минут
Жаль было ночи, растраченной напрасно. Как минимум двенадцать часов работы. Возможно, именно в это время он нашел бы то, что искал.
Ничего не поделаешь!
Можно было только поднажать.
Алекс Гэмпл решил, что легко обойдется без обеда.
Просто выпьет кофе в «Cafe Parisien».
Яркий солнечный свет заливал палубы «Титаника».
Вода и небо — две стихии простирались от горизонта до горизонта.
Не было в этот час между ними раздоров и даже легкого недовольства друг другом. Только любовь. Бесконечная, как небо. Бескрайняя, как океанские просторы.
Небо доверчиво приникло к груди сурового океана и словно растворилось в нем. Солнечное сияние лежало на поверхности воды.
Ветру-ревнивцу не по душе был этот союз. Возмущенный, налетал он на благодушные воды. Поднимал мелкую рябь. Злился. И срывал злость на людях — метался по палубам, обжигая лица пассажиров ледяным дыханием Арктики. Но не мог совладать и с ними.
После ночного веселья прохладная свежесть пришлась очень кстати.
Шезлонги на палубах были заняты.
Солнцезащитные очки, теплые куртки, подбитые горностаем, соболем, шиншиллой, клетчатые пледы навевали воспоминания об альпийских террасах.
Алексу было не до воспоминаний.
Проглотив кофе, он рысцой пробежался по палубе, прыгнул в кабинку лифта — и уже через пару минут наглухо окопался в своей берлоге.
Упорство рано или поздно приносит свои плоды. Они, впрочем, не всегда приятны на вкус и вообще пригодны к употреблению.
Ему повезло.
Глубоко за полночь удача заглянула в маленькую каюту.
Здесь царил полумрак и пахло книжной пылью. Запах, похоже, навсегда прилип к Алексу Гэмплу и не желал отступать даже под напором свежего атлантического ветра.
Алексу нравилось работать с бумагой, компьютерные файлы он всегда распечатывал на принтере и только потом приступал к изучению.
Бумаги в беспорядке валялись повсюду. Завалены были пол, кровать, кресло, туалетный столик. Что уж говорить о столе!
Но удачу не отпугнул беспорядок. Из целого вороха листов она, не раздумывая, извлекла один. Именно этот лист попался под руку Алексу Гэмплу.
Так, будто терпеливо дожидался своей очереди вместе с тысячами собратьев.
— Так-так. Что здесь?
Великое изобилие Дианы и Меркурия.
Образы будут видны в озере.
Скульптор ищет новую глину…
Это — конец XX.
Раньше думали, что речь идет о Луне и планете Меркурий.
Потом стало ясно: о леди Ди и Доди аль-Фаеде — сыне торговца.
И озеро — вернее, море. Самая скандальная фотография — Диана загорает на борту его яхты. Ее напечатали все газеты. Кое-кто, надо полагать, забеспокоился всерьез.
В итоге — для скульптора действительно нашлась работа.
Ей поставили памятник — что еще оставалось?
А это?
Они захотят сокрушить религию.
Но сокрушат только храмы…
Ближе.
Талибы разрушили буддийские святыни в 2001 году.
Обреченных спасет озарение свыше.
Возможно также — они отыщут цветок.
Комментариев нет.
Что же это?
Если попробовать?
Гнев богов остановит тот,
Кто сумеет опередить время.
Обреченных спасет озарение свыше.
Возможно также — они отыщут цветок.
Господи, подходит!
Очень подходит. И по времени — тоже. Но что это значит?
Озарение? Субъективные возможности, о которых говорила Полина? Допустим.
А цветок? Это что такое? Какой еще цветок?

13 апреля 2002 года
12 часов 33 минуты
— Клянусь, Алекс, когда все кончится благополучно — я не пожалею денег, чтобы скупить все, что накропал ваш пророк. И сожгу к чертовой матери! А пепел развею.
— Нам теперь следует говорить: если все кончится, Тони. А лучше вообще ничего не говорить. И не думать.
— Вот именно, Стив. Вот именно! Не знай я об этой чертовой бабе — спал бы спокойно.
— Возможно. Только недолго — всего одну ночь.
— Прекратите! Мы сами загоняем себя в угол.
— Оставьте, Полли! Мы давно в углу. С той самой поры, как вам удалось разговорить мисс Даррел. И все стало на свои места.
— Значит, надо из него выбираться.
— Интересно, как?
— Стоп, господа! И дамы. Это не годится. Послушайте, Стив, вы…
— Прошлой ночью мы вроде бы перешли на «ты», мистер Потапов? Или вы аннулируете соглашение?
— За прошлую ночь всем приношу извинения.
— Какие еще извинения, Серж! Не надерись вы со своими нефтяниками, как бы мы узнали про их восхитительную затею?
— Выходит, я еще и стукач.
— Спаситель!
— Да бросьте! Ничего бы с ними не случилось.
— Какая теперь разница! Не утонули тогда — утонут теперь.
— Стив!!!
— Ну хорошо, Полли, не утонут. Но получат такую возможность.
— Я очень прошу вас, Стив…
— Погоди, Полина! Говоришь, мы перешли на ты?
— Мне так показалось.
— Замечательно. В таком случае знаешь, что я скажу?
— Здесь дама.
— Она закроет уши.
— Break , джентльмены! Немедленно break! Что это с вами?
— Возможно, вы не заметили, сэр Энтони, но полковник Мур не спит третьи сутки.
— Когда мне понадобится адвокат, Алекс…
— Стойте! Что вы только что сказали, Алекс? Повторите. Пожалуйста, повторите, мне это важно!
— Что мистер Мур не спит три ночи…
— Если быть точным, вы сказали — полковник Мур, Алекс. И вот что — спасибо за поддержку, дружище!
— Ну конечно — полковник! Который не спит ночами.
— О чем это ты, Полина?
— Потом объясню. Полина вспомнила сон.
Весь сразу, в мельчайших деталях и подробностях.
Удивительно, но для этого потребовалось совсем немного времени — пара секунд.
Не больше. Однако ж еще более удивительным было то, что она умудрилась его забыть.
Непостижимо!
И — кто знает? — не назови Алекс Стива полковником…
— Нострадамус ведь говорит о цветке?
— «Возможно также — они отыщут цветок».
— Вы что-то нащупали, Полли?
— Не уверена. Но думаю, какой-то цветок действительно имеет место быть. И с ним что-то связано.
— Что за цветок?
— Не знаю. Просто цветок. Или даже цветы.
— Какие у нас цветы на борту, Тони?
— Спроси лучше, какие звезды сейчас над нами? Цветы в каждой каюте, в ресторанах, барах — везде. Есть цветочный магазин. Будет, кстати, бал цветов.
— О Боже, еще один бал!
— Но он запланирован на воскресный вечер.
— Если мы всерьез решили заняться цветами, подход должен быть более масштабным.
— Это как, Серж?
— Просто. Проверить хранилище, магазин. Потом — персоналии. Поставщики, садовники, дизайнеры, флористы…
— Правильно. В магазине — список заказов. Особенно на завтра.
— Уже что-то.
— Допустим. Я займусь этим немедленно.
— Хорошо, Стив. Но вы, Полина, сделайте одолжение — не отвлекайтесь. Думайте! И ты, Алекс, тоже. Слово джентльмена, я не стану жечь твоего Нострадамуса, если ты выцарапаешь из него еще что-нибудь. Мне нужны озарения! Чем больше озарений — тем лучше.
— Озарения — это было бы хорошо. Цветы тоже могут куда-нибудь привести. Но хочу все же напомнить. Традиционные меры безопасности должны быть утроены. Или удесятерены.
— Не учи меня, парень. И вообще — шел бы ты, Серж!
— А я, между прочим, воздержался.
— А я что такого сказал? Мой — иностранец. I don't understand Russian .
— Все! За работу.
На палубе Полина придержала Потапова за рукав.
— Можешь оказать услугу?
— Все, что в моих силах.
— Твой друг еще сидит в Генштабе?
— Надеюсь.
— Меня интересует судьба одного полковника из спецназа.
— Вот как? А я все думаю, за каким лешим ты сидела в этой Чечне? Ну что ж… Думаю, проблем не будет.
— Проблемы будут. Я не знаю номера его части, и вообще ничего про него не знаю. Даже фамилии. Только имя — Виктор. И то, что его люди расстреляли двух подростков, которые захватили школу.
— Интересное кино! Погоди, ты сейчас про него что-то вспомнила? Когда Алекс вступился за Стива?
— Да. Честное слово, я потом все объясню. Узнай, пожалуйста!
— Попробую. Хотя сама понимаешь…

14 апреля 2002 года
10 часов 15 минут
Утро было как утро.
Обычное. Вернее, обычное для Северной Атлантики в середине апреля. Яркое солнце, бескрайняя водная гладь, свежий ветер.
Сегодня он дул с юго-востока, и потому было заметно теплее.
— Погода идет нам навстречу, а, Майкл?
С начала плавания Тони взял за обыкновение по утрам наносить визит капитану О'Нилу.
Воскресный день не стал исключением.
Вопрос о погоде был скорее дежурным. И лучше бы Майклу О'Нилу ограничиться дежурным ответом. Или — как обычно — промычать нечто неопределенное.
Капитан, крепкий рыжеволосый ирландец, имел блестящий послужной список, отменно знал свое дело, легко управлялся с огромным лайнером и многочисленной командой.
Единственным его «изъяном» — если такая постановка вопроса вообще правомерна — было полное отсутствие светского лоска.
Капитан О'Нил категорически не умел шаркать ножкой, говорить дамам комплименты, поддерживать непринужденную беседу. Словом — совершенно не был обучен политесу, любезному сердцу другого морехода — русского императора Петра.
Чинная трапеза превращалась для него в пытку — по давней круизной традиции приглашение отобедать или отужинать за столом капитана получали по очереди наиболее почетные пассажиры.
Не будь рядом лорда Джулиана, Майклу О'Нилу пришлось бы совсем туго.
Говорить он не умел, не любил, и если бы — паче чаяния — проигнорировал сейчас праздный вопрос лорда, тот не обиделся бы. И не удивился.
Но капитан неожиданно разразился тирадой:
— Возможно и так, сэр Энтони. Если судить вообще, не имея понятия о том, по чьим следам мы теперь идем. Мы-то с вами знаем! Это правда, что сегодня теплее и море спокойнее, но Чарльз Адамсон дал мне подробное описание того дня. Очень подробное. Так вот, сэр. Тогда тоже неожиданно сменился ветер. Задул с юга-востока, как теперь. Вот что получается.
— Ничего не получается!
Энтони не смог сдержать раздражения.
Бледно-голубые глаза ирландца сначала выразили крайнее недоумение, а потом в них отчетливо проскользнуло понимание.
Джулиан счел за лучшее покинуть мостик.
К тому же на одном из кортов его ожидала теплая компания.
Глава крупного японского концерна, производящего электронику, наводнившую рынок, давно искал случая протоптать дорожку в высшие эшелоны мирового финансового истеблишмента, до сих пор глядевшего на японцев немного свысока.
Билет на «Титаник» показался ему по-настоящему счастливым билетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31