Никакой вывески или просто таблички у входа. Плотные, но неброские жалюзи на окнах. Вежливые молодые люди в строгих костюмах предупредительны и даже любезны, но не оставляют гостей без присмотра.
Ни на секунду.
Передавая их, как эстафетную палочку, крепкие мальчики сменяют друг друга, сопровождая Стива с Полиной на третий этаж — в кабинет бригадного генерала Джона Томсона.
Отставного бригадного генерала.
О нынешнем положении мистера Томсона можно было только догадываться. Впрочем, почтение, с которым произносили его имя подчиненные, и большой кабинет, обставленный с изысканным аскетизмом, говорили сами за себя.
Знакомясь, он протянул Полине визитную карточку.
На белом прямоугольнике — только имя, набранное строгим шрифтом. Номер телефона Томсон вписал от руки.
«Интересно, сколько их у него?» Мысль промелькнула в сознании бледной, едва различимой тенью.
Пустая мысль.
Ибо телефонных номеров, адресов, имен, фамилий… и много еще всякой всячины, необходимой человеку его профессии, у генерала Томсона было предостаточно.
— Я не прошу тебя, Джо, задействовать агентуру SAS…
— Об этом не может быть и речи, Стив.
— Понимаю. Но пойми и ты, дама собирается отравить около тысячи человек. И — черт возьми! — это не самые последние люди в мире. В мире, Джо! Самые богатые и влиятельные на этой планете, в том числе — особы королевской крови, о звездах первой величины я даже не вспоминаю. Угробить их, всех разом, и даже некоторую часть такой публики, это ли не терроризм, Джон?! «Титаник», между прочим, плывет под британским флагом.
— Ты спекулируешь на патриотических чувствах, Стивен Мур. Это не по-джентльменски.
— Ну разумеется. Как истинный джентльмен, ты не можешь противостоять даме и потому позволишь извести несколько сотен ни в чем не повинных людей. Очень благородно!
— Вынужден огорчить тебя, старик, ты теряешь форму.
— Вот как?
— Прежде ты виртуозно водил собеседника за нос.
— Я не пытаюсь водить вас за нос, генерал. Мне до него попросту не дотянуться.
— И никогда не обижался на старых друзей.
— Это потому, что они были друзьями.
— Мы и теперь друзья, Стив.
— Рад это слышать.
— Раз так, почему бы тебе не сказать прямо: «Джо, я хочу избежать скандала. А он обязательно произойдет, когда ищейки Скотленд-Ярда набросятся на леди прямо у трапа. А они обязательно набросятся именно там или — того хуже! — уже на палубе моего расчудесного „Титаника“. И по-своему будут правы. К чему продираться сквозь бурелом, если наверняка известно, что лиса попадет в капкан? А я, старина Джо, должен сделать все. возможное,..»
— Можешь не продолжать, Джо, — я хочу избежать скандала. И… спасибо за науку, генерал.
— Итак, ты хочешь найти ее первым, Стив?
— Да. И прошу помощи. Что скажешь?
— Скажу: почему бы нет? К тому же «Титаник» действительно плывет под британским флагом.
— А ты действительно не изменился, Джо.
— Тогда — к делу. Есть полезная информация?
— Только аналитическая. Это по части госпожи Вронской.
— Очень по-американски! Янки вечно норовят взвалить на русских самую трудную работу. Результаты потом делят пополам. «Второй фронт», если мне не изменяет память, вы открыли только в сорок пятом?
— Мы открыли. Мы, Джо. Извини, что напоминаю, но тогда мы были союзниками. А вот «холодную войну» потом развязал ваш Черчилль.
— Кстати, знаете, почему он так и не стал герцогом Мальборо?
— Очередь, надо думать, не дошла. На ваших наследственных премудростях вообще можно помешаться.
— Потому, что был Уинстоном, умник! Но мы отвлеклись.
— Порадуете нас, Полли?
— Боюсь, не слишком. Единственное, что я могу предугадать с определенной долей вероятности, — ее нынешнее место пребывания.
— Не так мало на самом деле. И где же она, по-вашему?
— Думаю, что Габриэль Лавертен сейчас в Лондоне.
— Аргументы?
— В Швейцарии оставаться опасно. Хотя концы надежно упрятаны в воду. В прямом и переносном смысле. Она не знает, конечно, и, полагаю, не допускает мысли о том, что груз, привязанный к ногам бедной баронессы, случайно соскользнул — и тело всплыло. Мы делаем все возможное, чтобы информация не просочилась в прессу. И — тьфу, тьфу, тьфу! — пока это удается.
— Мои поздравления.
— Но, несмотря на затворничество, жизнь Сюзанны де Грувель — открытая книга. О том, что она отправилась на острова вместе с подругой — мадам Лавертен, — писали даже газеты. Представьте, что произойдет, если Габи вдруг попадется кому-то на глаза в Женеве или Монтрё? Париж, по понятным причинам, тоже исключается. Логично было бы забраться в какую-нибудь глушь и там, в тишине и покое, дождаться заветного дня.
— Ей ведь нужно еще каким-то образом изменить внешность.
— Это самое простое из того, что ей предстоит. Видели фотографию баронессы?
— Взглянул перед вашим приходом.
— И что увидели?
— Почтенную леди.
— Классическую почтенную леди, не правда ли?
— Пожалуй.
— В том-то все и дело. Образ-штамп. Достаточно нескольких обязательных или просто ярких штрихов. Седого, в голубизну, перманента, например. Заметной шляпки, в которой однажды уже отметилась баронесса. Фамильной драгоценности, хорошо известной в узких кругах. И дело сделано! Никто не заметит подмены.
— Но на «Титанике» плывет тот самый узкий круг, который вы помянули. Что, если там окажутся люди, знакомые не только с драгоценностями баронессы, но и с ней самой?
— Во-первых, имена пассажиров давно всем известны. У Габриэль было достаточно времени для того, чтобы досконально разобраться с этим вопросом. Думаю, сейчас она точно знает, кого и чего следует опасаться. И эта опасность не кажется ей серьезной. Ну и, во-вторых, последние пятнадцать лет баронесса, как известно, избегала людей своего круга. За редкими исключениями. Ее, конечно, не забывают светские хроникеры. Поминают, что называется, всуе.
— Без фотографий? Не слишком похоже на светскую хронику.
— С фотографиями, разумеется. На всех баронессе де Грувель не больше тридцати. Эффектная красавица. Счастливая и совершенно беззаботная. Одета, правда, не совсем по моде. Но если не приглядываться…
— Понятно. И достаточно убедительно. Вернемся к месту ее пребывания. Тихое, Богом забытое местечко вы, как я понял, исключаете. Почему?
— Это на самом деле было бы логично, но у мадам Лавертен своя логика. Довольно необычная. Ей вряд ли удастся усидеть в укромном местечке. Пассивное ожидание для Габи — пытка, равная смерти, если не сама смерть. Не думаю, что в теперешнем состоянии она способна выдержать такое. Нет! Габи затаилась где-то рядом и наблюдает. Свой спектакль она играет в одиночку, выступая одновременно и драматургом, и режиссером. Ей же предстоит исполнить главную роль. С листа, без репетиций и прогонов. И значит, необходимо как минимум изучить будущих партнеров, приглядеться к ним, выяснить, как они ведут себя в разных ситуациях. Что любят, чем увлекаются, чего боятся.
— Пожалуй, я готов согласиться. Но вывод в таком случае очевиден. Она — в вашем замечательном «Hilton». Огромный отель, в котором всегда полно народа. Лучшего места не найти.
— Я думала так же до вчерашнего вечера.
— Что произошло вчера?
— Ничего из ряда вон выходящего. Я заезжала в «Hilton» по делам и случайно заметила рядом еще один отель. На фоне громадной башни он кажется совсем маленьким.
— «The Dorchester»!
Стивен Мур и Джон Томсон заговорили — а вернее, закричали — хором.
Полина слегка улыбнулась. Едва заметно. Кончиками губ.
— Ну, разумеется. Теперь я знаю, что этот ваш «The Dorchester» ужасно знаменит. Но в тот момент — честное слово! — зашла из простого любопытства. И разглядела, надо думать, совсем немногое. В мраморном зале как раз подавали чай. Меня туда не пустили. Fully booked, ma'am. Sorry . Коротко и ясно.
— Еще бы! Five o'clock в «Promenade»! Места бронируют за несколько дней.
— Охотно верю. Пришлось довольствоваться коротким обзором. Но и этого было достаточно. Знаете, о чем я тогда подумала, Стив?
— Кажется, догадываюсь. Вы вспомнили квартиру в шестнадцатом округе Парижа.
— Верно. Людовик XVI. Марокканские подушки на диванах. Это совершенно в ее стиле, понимаете меня?
— Думаю, что да.
— Простите, что прерываю такую увлекательную беседу, но, если я правильно понял, все, что вам сейчас требуется, — это технический исполнитель. Всего лишь технический исполнитель, которому предстоит собрать…
— Информацию обо всех пожилых одиноких дамах, которые живут в «The Dorchester» четыре дня. Максимум. А минимум — один. Она могла поселиться там вчера. Или позавчера. Или три дня тому назад. В любом случае подходящих персон должно быть не так уж много. К тому же следует иметь в виду, что наша дама скорее всего изъясняется с заметным французским акцентом.
— Это все, сэр?
— Нет, парень! Это не все. Плохо, что ты сам не в состоянии сообразить, что еще надлежит сделать незамедлительно, как только появится нужная информация.
— Простите, сэр?
— Позвонить в Скотленд-Ярд, дубина!
— Дудки! Достаточно и того, что мне придется заняться их работой.
— Побойтесь Бога, генерал! Основная работа досталась Полли.
— Это правда. Послушайте, миссис Вронская…
— Мисс. Но вы можете называть меня Полиной. Или Полли, как Стив.
— Благодарю. Не забудьте в таком случае, что меня зовут Джон. А теперь скажите, Полли, вам нравится Лондон?
— Странный вопрос. Лондон, по-моему, принадлежит к числу городов, которые не могут не нравиться.
— Допустим. Спрошу по-другому: вы хотели бы здесь остаться?
— Интересно, в каком качестве?
— В том же, что и сейчас. Блестящая — согласен! — но все же авантюра с «Титаником» закончится. Рано или поздно. Так или иначе. Я предлагаю вам долгосрочный контракт. Четыре… или, пожалуй, пять тысяч фунтов для начала вас устроят?
— В месяц?
— В неделю, разумеется.
— Вы совсем не знаете меня…
Пришла пора усмехнуться генералу Томсону.
Стивен тоже не сдержал улыбки. Легкой. Едва уловимой. Полина, впрочем, заметила обе. Но нисколько не обиделась.
Предложение Джона Томсона тем не менее осталось без ответа.

7 апреля 2002 года
09 часов 40 минут
В порту Саутгемптона всегда многолюдно. Удивляться тут нечему. Морские ворота Великобритании, обращенные на юг, — вот что такое Саутгемптон.
Огромный порт принимает огромные лайнеры. Это тоже логично. Сюда доставляют нефть для Фоли и тонны грузов для Большого Лондона. Мегаполис прожорлив — порт работает без устали, не зная ни отдыха, ни сна.
Впрочем, Саутгемптон многолик.
Чумазая физиономия трудяги соседствует с породистым ликом аристократа.
Здесь стартуют международные регаты из числа наиболее престижных. Отсюда уходили в «Tall Ships» — легендарную «гонку века» — знаменитые парусники.
Роскошные круизные лайнеры швартуются у причалов Саутгемптона, и — Бог ты мой! — какие только люди не ступали на эту мостовую!
Земные звезды — сиянием своей славы, мерцанием драгоценностей, фейерверком биографий, — они бросали вызов звездам небесным. И порой затмевали их. Правда, ненадолго.
Было воскресенье, но это обстоятельство никак не сказывалось на здешнем распорядке. Море не знает выходных — работа в порту кипела.
И все же одно столпотворение обращало на себя внимание. Сотни зевак стекались сюда несколько дней кряду, с той самой поры, когда гигантский лайнер пришел из Белфаста и встал у причала № 44.
Здесь же постоянно дежурили операторы крупнейших телекомпаний, изрядное количество фоторепортеров, увешанных сложной дорогой аппаратурой. Любителей, вооруженных примитивными «мыльницами», было, впрочем, ничуть не меньше. А скромные VHS, похоже, всерьез собирались составить конкуренцию последним разработкам цифровых Betacam.
Этим утром упрямое ожидание обернулось наконец удачей: «Титаник» распахнул свои трюмы — началась стремительная погрузка продовольствия, припасов, багажа. Тут было что поснимать и на что поглазеть. Зеваки напирали друг на друга, толкались, ссорились, но тут же мирились, сообща смакуя подробности увиденного.
Только что толпа восхищалась надменной грацией вороного ахалтекинского жеребца, заботливо укрытого драгоценной попоной. Два крепких араба с трудом удерживали его на поводу — конь храпел, высоко закидывал голову, возмущенно взбрыкивал. Принцу Ахмаду из династии аль-Сауди он обошелся в шесть миллионов долларов. Однако это было не столь уж важно. Члену семьи, добывающей четверть мировой нефти, шестизначные цифры были нипочём. Просто его высочество души не чаял в скакуне и не желал с ним расставаться. К тому же на «Титанике» был прекрасный манеж для верховой езды.
Восторг зевак недолговечен.
Он вспыхивает ярко, как ослепительный бенгальский огонь, но так же стремительно угасает.
Норовистое животное еще гарцевало у всех на виду, но интерес к нему иссяк.
Люди заприметили новую игрушку. И не могли оторвать от нее глаз. Маленькое, приземистое чудо отдаленно напоминало автомобиль. С тем же успехом оно могло сойти за миниатюрный космический корабль.
Скульптурное изображение или деталь авангардного интерьера — параноидальный плод дизайнерских забав.
Автомобильное начало можно было заподозрить при известной доле фантазии.
Память при этом услужливо нашептывала: «Формула-1».
И никак иначе.
В толпе, однако, оказались люди бывалые. Профессиональные зеваки порой обладают энциклопедическими знаниями. И в чем-то даже превосходят подлинных энциклопедистов.
Те черпают информацию из книг.
Эти предпочитают собственные наблюдения.
Сразу несколько голосов уверенно произнесли:
— «Lotus»!
Секундой позже последовали дополнения.
Вопросы.
И уточнения.
Словом, развернулась дискуссия.
— Точно, «Lotus». «GT-1».
— Движок у него турбо?
— Турбо, восьмицилиндровый.
— Кто, интересно, катается на таком красавчике?
— Одна грязная шлюха в Голливуде. Сука высшего класса!
— Не трепись, если не знаешь. У До-До — вишневая «Bizzarini».
Спор был жарким, но коротким — истина так и не успела родиться.
Черный «Lotus» исчез во чреве «Титаника», овеянный тайной.
Причал всколыхнулся навстречу новой диковинке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31