Альбертас Казевич Лауринчюкас
Мгновение истины



Альбертас Казевич Лауринчюкас
Мгновение истины
Драма в двух действиях


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Мерилин Брук – глава акционерного общества, 45 лет.
Рената – ее дочь, 23 лет.
Хория Кандия – латифундист, 70 лет.
Антония – художник, 28 лет.
Франциско – рабочий, 30 лет.
Хосе – ученик парикмахера, 17 лет.
Педро – студент, 23 лет.
Рауль – студент, 23 лет.
Генерал Мачеко – глава хунты, 50 лет.
Генерал – член хунты, 55 лет.
Банкир – 60 лет.
Министр – 57 лет.
Жена банкира.
Жена генерала.
Полицейский сержант.
Епископ.
В эпизодах: гости, слуги, полицейские.
Действие происходит в наши дни в латиноамериканской стране, где совсем недавно в результате реакционного переворота к власти пришла военная хунта, свергнувшая законно избранное правительство.


ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ


Картина первая

Ранчо в горах. Гостиная. Современный интерьер. Сквозь раскрытые двери террасы и окна вдали виднеются белые шапки гор, ближе пальмы, кактусы. Много солнца, красок.
Рената сидит с гитарой в руках, поет.
Рената (поет).

Кто не терпит тьмы –
тот любит солнце.
Кто не терпит тишины –
тот любит бурю.
Кто побеждает обман –
тот любит человека.
Кто срывает цепи –
тот любит свободу.

Появляется Брук с письмом в руке.
Брук. Рената, что с тобой?
Рената. Ничего… Пою.
Брук. Слышу. Но что ты поешь?
Рената. Кажется, эту песенку называют «Одой солнцу».
Брук. Почему бы тебе тогда не петь «Интернационал»?
Рената. Ах, мама… Во всем ты видишь политику.
Брук. С «Одой» эти оборванцы…
Рената. Почему я должна себе отказывать в том, что мне нравится?
Брук. Я думаю, вполне достаточно того, что я уже сказала.
Рената. Битлы надоели. А в песнях Орнандо что-то есть. Они отсюда. Они… как это небо, как эти горы. Мы их горланили в Париже. Ма, представляешь, закатываемся мы куда-нибудь до утра…
Брук. Я позволю себе напомнить, дочка, что здесь не Париж. Что подумают о тебе в обществе?
Рената. Что же мне, и петь уже нельзя?
Брук. Рената, ты меня отлично поняла. Пой все, что хочешь, но от песенок этого убийцы меня избавь. Кстати, его наконец-то поймали.
Рената. Знаю.
Брук. И, слава богу, повесят.
Рената. Его политика меня не интересует, но песенки он делать умел. Послушай, это же здорово! (Играет, поет.) Такая штуковина даже мертвого поднимет! Ма, послушай!
Брук. Рената, ты знаешь – я никогда не прошу дважды.
Рената, вздохнув, откладывает гитару в сторону.
Рената. Ма, почему ты сегодня такая строгая?
Брук (протягивает конверт). Прочти.
Рената (взяв конверт, вертит его в руках). Мистер Маклой? Уже неинтересно… (Возвращает конверт матери.)
Брук (горько улыбнувшись). Тебя ничто в жизни не заботит… Ты хотя бы поинтересовалась, о чем он пишет… ну, даже не из женского любопытства… Хотя бы для того, чтобы доставить мне несколько приятных секунд.
Рената. Ты прекрасно знаешь, что я тебя жутко люблю и без энергетического кризиса, курса наших акций, перспектив на лондонской бирже и прочей чепухи, которой Маклой забивает твою голову. Ну что, я догадалась? Ма, все-таки твоя дочь не совсем еще круглая идиотка!
Брук. На этот раз письмо другого содержания.
Рената. Скажи пожалуйста! А что с Маклоем, не заболел ли он?
Брук (смеется). Хватит дурачиться, малыш! Садись, давай поговорим серьезно.
Рената. Не сердись… (Целует мать в щеку.) Я вся внимание.
Брук. Маклой очень раздражен…
Рената. Ничтожество!
Брук. Подожди, не торопись… Мне пока что не удалось получить согласие правительства на строительство аэродрома здесь, в Бриллиантовой долине. И самое главное – на собственных рейнджеров для охраны этих аэродромов.
Рената. Зачем тебе собственные рейнджеры? Пусть им платят эти идиоты из правительства!
Брук (мягко). Подожди, малыш, мы с тобой не бежим на короткую дистанцию. Зачем мне личные аэродромы?
Рената. Вывозить руду! Я не так уж глупа! Кстати, свою яхту я назвала «Урания»! Правда, красиво? И потом в этом названии есть какой-то модерн…
Брук. Но для чего аэродромы, если не будет нашей охраны?
Рената. Вот это уже для меня сложно.
Брук. Почему бы нам не пользоваться их аэродромами и не платить налогов?…
Рената (догадавшись). А если свои рейнджеры? И почему ты не президент Соединенных Штатов?
Брук. Да, но генералы в правительстве тоже не дураки. Согласия они мне не дали.
Рената. После всего, что ты для них сделала?
Брук. Маклой в ярости. Он прислал ультиматум: или я организую поставку руды в Нью-Джерси, или…
Рената. Или?
Брук. Или он не продлит наш заем на четыреста миллионов долларов и мы фактически обанкротимся. От всех наших мечтаний останется горстка пепла.
Рената. Верни ему этот заем, и дело с концом.
Брук. Четыреста миллионов? Откуда? Месяц назад Венесуэла национализировала мои заводы. Прямо из кармана вынули почти двести миллионов!
Рената. Но ведь Маклой твой лучший друг?
Брук. Друг – это не профессия. Он банкир.
Рената. Значит, мы уже горстка пепла?
Брук. Еще нет, но…
Рената. Ма, но я надеюсь, что мое кругосветное путешествие на «Урании» все-таки состоится? Ты что-нибудь придумаешь?
Брук (помолчав). Спасти нас может только Хуан Кандия.
Рената. Его самого спасать надо! Он еле на ногах стоит!
Брук. Ну что ж, зато он силен другим.
Рената. Именно поэтому ты позвала его сегодня раньше, чем других?
Брук. Наконец и ты начала думать. (Посмотрев на часы.) Он опаздывает.
Рената (смеется). Ну конечно, на корриде еще ' не всех быков закололи.
Брук (мягко). Не стоит над ним издеваться.
Рената. Он очень странный человек.
Брук. Может, в чем-то и странный, но вполне порядочный человек. Самый странный человек тот, кто не имеет странностей. Будь начеку с такими!
Рената. Но он невежлив – опаздывает!
Брук. Опоздать иной раз полезнее, чем поспешить. Если бы Хуан был иным, он давно был бы женат.
Рената. Для меня это было бы в сто раз лучше.
Брук. Малыш, пойми – другого выхода у нас нет. Я все обдумала.
Рената. Ты обдумала, а вот жить с ним придется мне.
Брук. И об этом я думала.
Рената. За меня всегда думаешь ты, будто у меня нет своей головы.
Брук. Здесь головы мало, здесь нужен жизненный опыт.
Рената. Ты думаешь, он у меня так появится?
Брук. Раньше ты никогда так не разговаривала. Вот к чему привел Париж.
Рената. Ведь ты сама меня туда послала.
Брук. Я думала о твоем будущем. Моя Рената – художница, это было так заманчиво!
Рената. В Париже меня учили рисовать. В Милане – петь. Профессор обещал мне будущее в Ла Скала… А что из этого вышло – сама знаешь…
Брук. Мы две одинокие женщины. Нам не на кого опереться.
Рената. Мне всегда говорили, что мы с тобой самые счастливые женщины в мире.
Брук. А как ты сама думаешь?
Рената. Я об этом ни разу не задумывалась. Когда мне хорошо – мне хорошо, когда плохо – слезы капают, как у всех. (Подсаживается к матери, целует ее.) Ма, не сердись, пойми и меня.
Брук. Хорошо. Вернемся к делу. Только со стороны кажется, что мы счастливы и могущественны. Все вокруг улыбаются, а приглядись получше – стая акул, которые только и ждут от тебя оплошности. Мы женщины. Нам труднее выдержать в этой борьбе. А попробуй разберись в сотне женихов, которые крутятся вокруг. Попробуй отличи, кто заглядывает к нам в сердце, а кто в сейф.
Рената. Ма, а почему бы тебе не выйти замуж, даже за него?… В этом случае у меня был бы вполне порядочный отчим, хотя и со странностями.
Брук. Не мужчина у меня в голове, а твое будущее. Женщине выйти замуж – это значит получить ключи от кухни. А выйти замуж мне – это значит потерять ключи от сейфа. Выйти замуж должна ты. Нам нужна мужская рука.
Рената (смеется). Нашла руку… Старые грабли!
Брук. Нам нужно его имя.
Рената. Им не прикроешься.
Брук. Ошибаешься! Прикроешься, да еще как! (После паузы.) Ровно через пять недель кончается срок аренды Рио-Гранде. Сколько там нефти? И кто мог это знать десять лет назад?
Рената. Ну и что? Продли срок аренды, я думаю, Кандня не станет упрямиться?
Брук. Он не дурак. Теперь, когда он знает заключение геологов, зачем ему отдавать свою землю в аренду?
Рената. Да, пожалуй…
Брук. Рио-Гранде – это океан нефти. Ты отлично знаешь, что такое сегодня нефть.
Рената. Я хочу жить не с нефтяной цистерной. Хотя это было бы предпочтительней.
Брук. Малыш, ты поразительно легкомысленная, вся в отца.
Рената. Правда?
Брук. Абсолютная.
Рената. Слава богу. Твой рационализм меня сводит с ума.
Брук. Ты выйдешь замуж, и все разрешится. Мы изменим название нашей компании. «Брук энд компани» в Латинской Америке не звучит. Сменим декорации, а артисты останутся те же.
Рената. Главный артист – совсем дряхлый бык.
Брук. Выражайся дипломатичнее. 'Рената. Хорошо… Престарелый вол.
Брук. И все-таки не стоит так говорить о будущем муже. Женщина может думать о своем муже все что угодно, но не дай бог сказать об этом другим. Это первая заповедь умной женщины, и ты должна ей следовать.
Рената. Ма, а ты у меня большой педагог!
Брук. Я все продумала. Характеры у вас похожие: он любит быков, ты – яхту. Он – на корриду, ты – на яхте вокруг света. Всем остальным буду заниматься я. Перспективы у тебя самые светлые, и, бог даст, в скором времени ты будешь самой богатой и самой молодой вдовой в мире.
Рената. Ты тоже вдова. Ты счастлива?
Брук. Мое счастье – это ты.
Рената. Ма, если бы ты знала, как не хочется!
Б рук. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Когда ты выйдешь замуж, мы создадим самую могущественную финансовую империю мира. Надо подумать и о том, кто ее унаследует. Мне нужны внуки.
Рената. Будут. Обещаю. Но имей в виду – они не будут похожи на Хуана Кандию.
Брук (улыбнувшись). Я и не прошу сходства. Важно, чтоб были.
Мерцает световое табло, звенит синхронизированный сигнал.
(Включает микрофон.) Слушаю.
Мужской голос. На территорию ранчо въехал сеньор Кандпя.
Брук. Спасибо. (Выключает микрофон.)
Рената. Пойду переоденусь.
Брук. Ты скоро будешь нужна.
Рената выбегает, захватив гитару. Брук подходит к зеркалу, рассматривает себя, вынимает из шкатулки нитку жемчуга, надевает на и, ею. В дверях показывается Кандия. Он в прекрасном настроении. Приближается, напевая песенку матадора. Подойдя к Брук, снимает черную шляпу, кланяется, целует руку.
Кандия. Вы сегодня прелестны, как вершина Кордовы.
Брук. Почему такое возвышенное сравнение?
Кандия. Эта вершина весьма привлекательна, а главное – недосягаема.
Брук. Вы говорите как поэт.
Кандия. Я говорю как одинокий человек… Вышел с корриды и думаю: у всех есть свое гнездышко, а я один.
Брук. У вас много друзей.
Кандия. Лучше один настоящий, чем сотни… Но увы… Вы, сеньора Мерилин, очень жестоки со мной, упрямо отталкиваете мою руку.
Брук. Я не имею права думать о своем счастье. У меня растет дочь.
Кандия. Где это милое создание?
Брук. У нас в доме большая неприятность. Джек вывихнул ногу. Рената уже вторую ночь не спит, ее невозможно оторвать от несчастной собачки.
Кандия. Она очень чувствительная, моя дорогая детка.
Брук. В бабушку и в мать. У нас это фамильное…
Кандия. Гены сильнее пирамид. Что в них записано, огнем не выжечь. Мой дед был матадором!
Брук. Сеньор Хуан, пока соберутся гости, не могу ли я предложить вам кофе?
Кандия. Нет мужчины на свете, который удержался бы от такого соблазна – принять кофе из ваших очаровательных рук.
Брук и Кандия подсаживаются к кофейному столику. Брук звонит в колокольчик. Появляется слуга, одетый в национальный индейский костюм.
Брук. Кофе. (Кандии.) Коньяк? Ром? Виски?
Кандия. «Наполеон». Из уважения к полководцу. Хотя лично я гораздо больше восхищен героизмом Симона Боливара. Возможно, потому, что мы с ним одной крови.
Брук. Боливар светлая личность. Я купила его портрет. Хочу повесить где-нибудь здесь. Но он почему-то немножко похож на генерала Мачеко…
Кандия. Мачеко похож на Боливара только тем, что оба носят брюки. Это все художники стараются угодить, продажный народец…
Слуга приносит кофе и коньяк.
Брук. Вы уже знаете, что в Рио-Гранде найдено немного нефти?
Кандия. Естественно.
Брук. Нужен капитал.
Кандия. А кому он не нужен? Строят новую корриду – не хватает двух миллионов.
Брук. У меня есть деньги, но вкладывать их в наше неспокойное время можно только…
Кандия. Хотя генерал Мачеко и не похож на Боливара, по держится крепко. Второй раз история не повторится.
Брук. Я без ужаса не могу вспоминать эти месяцы Народного единства… Какие убытки! Всё национализировали в три дня – и без всякой компенсации! Страшно оглянуться на прошлое.
Кандия. Не будем его забывать, чтобы оно не повторилось.
Брук. Вы поистине башня мудрости. Нам надо объединить усилия. Все мы должны поддерживать генерала Мачеко, но прежде всего мы сами должны быть едины, милый Хуан.
Кандия. Я уважаю ваш глубокий ум.
Брук. Я решила не просить вас о продлении аренды на Рио-Гранде.
Кандия. Эго очень умно с вашей стороны, потоку что мне было бы горько обидеть вас отказом.
Брук. Естественно. Я решила сжечь визитные карточки «Брук энд компани»… Это вчерашний день, нужны новые… Что вы скажете, если появятся карточки «Кандия энд компани»?
Кандия (осторожно). Это довольно забавный поворот в нашем разговоре.
Брук. Я говорю не о формальном объединении наших капиталов. Я имею в виду вас, милый Хуан, и мою дочь… Я думаю о вашем будущем.
Кандия. Рената всегда была желанной звездочкой на моем горизонте, и чувства мои были далеко не отцовские, хотя я тщательно это скрывал.
Брук. Сердце матери обмануть нельзя. И Рената давно, сколько она себя помнит, восторгалась вами, мой милый Хуан. Вы великолепный жених во всех отношениях: мужественный и, что самое главное, ваш глубокий, возвышенный ум… Господи, что самое главное для женщины? Ну конечно, ум мужчины! Поэтому я и решила благословить вас.
Кандия. Я убежден, что ни вам, ни Ренате никогда не придется раскаиваться в этой минуте.
Брук. Фирма «Кандия энд компани»…
Кандия. Одну минуту! А когда же я буду ходить на корриду?
Брук. Все заботы я возьму на себя.
1 2 3 4 5 6 7