Взбудораженный благородными инстинктами, я попытался рявкнуть на них, но выдавил из себя лишь хилое покашливание.
Разве возможно, чтобы столь изящное создание могло так исступленно – ну прямо как менады Менады («безумствующие») – спутницы Диониса, вакханки.

– танцевать? Греческое слово enthusiasmу s Восторг, энтузиазм; наитие, быть наполненным силой бога (греч.).

вспыхнуло, озарив заклятье Таис Афинской – благосклонной к языческим жертвоприношениям, – и я вспомнил миф об Аталанте, той жестокой девушке, которая повергла в борьбе Пелея, которая записалась в команду Арго и которая ранила мягким ясеневым копьем калидонского вепря. Аталанта знала, что она непобедима, и поэтому дала согласие выйти замуж лишь за того, кто одержит над ней верх в беге, не заметив, что Афина Паллада устроила ей ловушку с золотыми яблоками. Заливаясь потом, я ощутил тоску по той героической эпохе богинь-сводниц, а поскольку Таис скорее походила на локомотив, мне только и оставалось, что доверить себя Святой Марии, потому что «Святая Мария, Святая Мария едет на поезде, Святая Мария едет на поезде, но не едет трамваем».
Мы скакали без перерыва больше трех часов, когда усилители изрыгнули музыкальную шрапнель, одарившую еще большей физической хромотой таких, как я: «Прикосновение Рулли» «Прикосновение Рулли» – пластинка перуанского певца Рулли Рендо (наст, имя Хулио Эдгардо Баррера Ларьега, р. 1947).

, уродливая мешанина четырехсот твистовых ритмов, которая прошлась по Мексике и была бездумно подхвачена в Лиме. Я жалобно посмотрел на Таис, чтобы внушить ей хоть капельку сострадания, но она удвоила количество прыжков, и я послушно последовал за ней, агонизируя, как тот труп из моего учебника по литературе Вероятно, речь идет об испанском писателе и философе Мигеле де Унамуно (1864 – 1936). В своих произведениях он постоянно определял жизнь как агонию.

, который – ай-ай-ай! – продолжал умирать.
Вдруг я почувствовал, как унимается барабанная дробь ног Таис, и я смутно различил сомалийскую конгони Конгони – крупная антилопа; обыкновенный бубал.

, великолепную антилопу, которая, согласно документалкам из «National Geographic», была способна галопировать неделями по выжженной африканской саване, отшивая таким образом наиболее прилипчивых преследователей. Сведенный судорогой и оцепеневший от напряжения, я смотрел, как Таис, снова ставшая газелью, импалой, быстро и элегантно удалялась от меня.
Изредка проницательный взгляд Таис пересекался с горящими как угли глазами пришлых нахлебников, которые продолжали вливаться на вечеринку через кратер, который открыла семья Омоте, отворив все двери нараспашку, чтоб лезли все кому не лень. Отличительная черта чисто перуанских вечеринок: помимо хорошей еды, обильной выпивки и приличной стереоакустики, на них еще непременны и толпы любопытствующих прихлебателей, нужных, чтобы лимийские вечеринки считались успешными мероприятиями, о которых все говорят с исключительным восхищением.
Дрожащее попурри стучало по нам последними тактами, и судя по неразберихе, которая затопляла танцевальную площадку, я понял, что наконец-то пришло время медленных танцев. К тому времени моя рубашка стала размокшим мякишем – от одеколона моего папы не осталось и следа, – пропитанным под завязку потом и вездесущим запахом табака. Однако игра стоила свеч, потому что талия, столько раз виденная мной в грезах, наконец-то должна вот-вот оказаться в моих трепещущих и неверящих своему счастью, как если бы им предстояло погладить по спине спящую пантеру, руках. Когда «Карпентерс» завыли свое любовное благословение: «When I was young I listened to the radio, waiting for my favourite songs… «В молодости я слушал радио, дожидаясь моих любимых песен…» (англ.).

» – Таис обратилась ко мне, почти как в тот самый незабываемый день нашего знакомства: «Не принесешь ли мне „кока-колы"?» То есть она снова, ожидая поддержки, отправила меня в центр обороны, куда я и пошел со сжавшимся сердцем, потому что как бы то ни было, несмотря ни на что, я был «хорошим парнем».
Я знал, что, когда вернусь, мне не придется больше с ней танцевать, и издали я увидел, как она оказалась в объятиях одного из непрошеных любителей халявы. Я подумал о возлюбленной Александра, о святой грешнице и об обессиленной сомалийской конгони, попавшей в устроенную гиенами засаду. Хотелось думать, что тот, кто танцевал с ней, был самой сильной и красивой особью из всей стаи, и я признал выбор Таис чрезвычайно удачным. Я подумал, что, возможно, уже не в первый раз тот непрошеный любитель халявы выполняет с точностью палача подобный остроумный маневр, но я пришел в отчаяние, представив, что, возможно, это был самый первый в жизни медленный танец Таис. Ее взгляд выдавал ее. Мне было не важно, что она не стала танцевать со мной, но мне было бы приятно, если бы она иногда и на меня смотрела вот так. Когда пришла мама, чтобы забрать нас, Элтон Джон пел «Someone save my life tonight»…
В волейбольные дни в «Реджина Пасис» я всегда приходил на площадку, втайне лелея надежду на нашу встречу, и даже чувствовал себя ее сообщником, я знал пристрастия и мечты Таис, которые никогда не смог бы воплотить. Однажды я снова встал на приеме мяча в центре обороны, и она с вызовом в голосе предупредила меня, что будет резать. Полагаю, что я улыбнулся – я всегда ей улыбался, – потому что знал, как она умеет резать без ножа.

каролина

Я гимны слагал в ее честь без конца и без края,
на бреге песчаном Энареса Энарес – река в центральной части Испании.

страстью сгорая,
но истинно сказано – помню об этом всегда я:
кто сеять решил на песке, пусть не ждет урожая.
Книга благой любви, 170


После двенадцати лет, проведенных в мужском приходском коллеже, неизбежность грядущих университетских занятий с каждым днем все больше волновала меня, потому что там я надеялся встретить девчонок, которые станут моими товарищами, моими подругами, моими иллюзорными мечтами. Мой брат Кармело заметил в одной из профориентационных бесед со мной, что женщины только затем и идут в университет, чтобы найти себе жениха, и мной завладело счастливое предвкушение. «Какое совпадение, – подумал я. – И я не прочь встретить невесту в университете».
Я опускаю долгие месяцы, потраченные мной на подготовку к вступительным экзаменам, ведь радость от поступления затмила в моей памяти все лишения и мучения тех дней. Поступив в университет, я превратился в «качимбо» Качимбо – первокурсник в Перу.

и, согласно обычаю, выбрил наголо свой череп, ведь в Перу, становясь студентами, мы начинаем свой творческий путь с выпотрошенной и освобожденной от всего лишнего головой и, в худшем случае, завершаем его с новенькой лысиной, поселившейся на высокообразованном темени. Шел 1978 год, и этот год таил исполнение скромных ожиданий моих шестнадцати лет.
С волнением вспоминаю свой первый день занятий, ведь сады, аудитории, библиотеки и широкие улицы Католического университета Католический университет – один из крупнейших перуанских университетов (основан в 1917 году).

казались мне мостиком судьбы, где сверкали личиками самые красивые девчонки страны. И самое прекрасное в них было то, что все они искали женихов. Но как мне было выразить им свое расположение?
Среди моих соучениц оказалось несколько девчонок, самых красивых из всего курса, и я сказал себе, что в таких условиях трудновато будет сдавать экзамены. Ана Роса была чрезвычайно красивой, у Алисии были чудесные глаза, а Галия – просто ходячая провокация; а в первом ряду аудиторий корпела над наукой одна скромная девушка, чья красота, отражая свет Средневековья и Ренессанса, возрождала давно минувшие эпохи.
Ее фарфоровая кожа напоминала мне благородные руки королей аскетов, ее глаза, словно драгоценные камни, привели бы в смятение искателей Грааля, а золото ее прядей было руном, достойным еще одной безумной мифологической экспедиции. Красота большинства женщин зависит от эстетики времени, но только немногие, такие, как она, например, могли быть похищены сыном троянского царя, могли вдохновлять на слезливые мадригалы трубадуров или отдавать свои прекрасные лики мадоннам шестнадцатого века.
По пути домой я видел в ней принцессу всех средневековых рыцарских турниров, ангела всех благовещений и причину моих бессонных ночей. Я чувствовал себя настолько влюбленным, что, пока микроавтобус катился по своему длинному маршруту, не успел влюбиться больше ни в кого. Образ ее буйных косичек, похожих на золотые плющи, настолько впечатлил меня, что я даже вспомнил детскую сказку о Рапунцель Рапунцель – персонаж одноименной сказки братьев Гримм.

, о заключенной в башню красавице, которая спускала в окно свои волосы, чтобы поднять наверх возлюбленных принцев и злых колдуний.
Дома желали знать, как я вошел в мою новую, университетскую жизнь, и я с ходу выдал очень весомые суждения о синтагмах Синтагма – одно из понятий языкознания, последовательность языковых единиц, соединенных определенным типом связи.

, «Парменидах» «Пармениды» – произведение Платона.

, перуанской реальности и ее связи с подсознанием, но в сущности я желал говорить только о ней, о синеватой дымке, в которой амальгамировались ее глаза, о ленте в волосах, филигранью сверкавшей на солнце. В любом случае, им стало ясно, что меня хлебом не корми – дай поучиться в университете.
В то время у меня были совершенно определенные домашние обязанности, и, пожалуй, самой важной из них была покупка свежего хлеба рано поутру. Поскольку мои занятия начинались ровно в восемь, то, чтобы вовремя добраться до университета, я должен был успеть на микроавтобус в шесть тридцать; каждое утро я вставал без пятнадцати шесть, принимал душ и под звуки первых трелей птиц и последних криков петухов отправлялся в булочную. Помню, что пока возвращался назад по дороге из «Сантьяго» – так называлась лавка в нашем квартале, – мне кружил голову запах только что испеченного хлеба и аромат смоченных изморосью лугов.
К счастью, мой дом находился совсем рядом с конечной остановкой, и потому я мог устраиваться в самом конце микроавтобуса, а порой мне доставалось и свободное место. Дорога до университета была длиннющей, к тому же мне нужно было пересаживаться на середине пути, но, чтобы не скучать, я развлекался тем, что разглядывал лица пассажиров, фантазируя о том, кто как живет, и придумывая истории, в которых мы все подвергались опасности. Далее следовали выборы мисс «Микро» – старинное развлечение моей школьной поры. В одну из первых моих поездок в университет произошло чудо: на остановке на углу улиц Бенавидес и Монтань в микроавтобус села моя возлюбленная.
В один миг меня окутал непостижимо нежный аромат, толкотня в набитом автобусе перестала раздражать, поручни перестали мерзко липнуть, и весь микроавтобус показался мне чистым и светлым. Ангел посетил нас, он осчастливил нас своим присутствием, точно так же как Динь-Динь околдовала злополучный галеон капитана Крюка Динь-Динь, капитан Крюк – персонажи сказки английского писателя Джеймса Барри (1860 – 1937) «Питер Пен».

в диснеевской версии «Питера Пена». Если бы эта магия входила в комплект транспортных услуг, думал я, то общественный транспорт стал бы куда более сносным, и все из-за той волшебной пыльцы фей, которую эта девушка так щедро разбрасывала. Когда мы подъезжали к 23-й линии, я, охваченный паникой, едва выдавил приветствие, и тогда она произнесла свое имя – имя моих грез: Каролина.
Следующие дни были незабываемо счастливыми, ведь мы вместе ездили в университет, мы сидели в аудитории на одной скамье и болтали в перерывах между занятиями. Кроме того, в дни занятий по основному языку мы вместе обедали в саду кампуса, и я провожал ее до дому, потому что возвращались мы уже затемно. Я так любил Каролину, что боялся, заговорив о своем чувстве к ней, погубить любовь. Самое большее, что я позволял себе, – это обронить какой-нибудь комплимент, который всегда зажигал огненные розы на ее заснеженных щеках.
Наша дружба преодолела бы любую опасность, не случись одно непредвиденное событие: выборы делегатов в Студенческий центр. Каролине были не чужды идеи социального переустройства, и – поскольку она училась раньше во франко-перуанском коллеже – ее восхищали парижские утопии шестьдесят восьмого года Речь идет о студенческих волнениях в Париже в мае 1968 года.

, и она отличалась пугающей зрелостью, свойственной всем без исключения выпускникам этого французского лицея. Итак, когда появились избирательные листовки, она заявила мне, что есть два способа существовать и в университете, и в мире: за или против перемен. Каролина была «за», и я – несомненно – был за Каролину.
Кандидатом sotto voce Букв.: вполголоса, втихомолку (um.).

от нашей секции был Маноло, симпатичный парень и большой мой друг, потому что мы были товарищами в коллеже, однако его кандидатура наводила страху на левых, поскольку его отец был видным руководителем Народного действия – партии, что была отстранена от власти военной диктатурой, правившей страной с 1968 года. По мере приближения выборов росла популярность Маноло и количество слухов о его близости к «Опус Деи» «Опус Деи» (лат. «божье дело») – религиозная организация, основанная испанским священником Хосемария Эскрива де Балагер (1902 – 1975).

, обстоятельство, от которого у прогрессивной общественности университета волосы вставали дыбом. Как раз именно с таким, вздыбленным как никогда, волосяным покровом Каролина и попросила у меня покровительства: «Неужели никто не воспрепятствует процветанию правых в нашей группе?» И тут я решил, что я тоже стану кандидатом.
В означенный день я поднялся утром готовый к пламенной речи, по дороге в булочную я не обратил внимания ни на птиц, ни на стрекот сверчков, и помня о том, как нервы влияют на желудок, принял решение – как то делают палачи – не завтракать перед работой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19