В стороне лежит лыжная палка (вправо). Палка изломана в нескольких местах и связана шпагатом. Выше в 1 сажени лежит нож промыслового образца (тонкий, слегка изогнут). В карманах найдено (карман на фланелевой рубашке): патроны от винтовки, коробка спичек, нож перочинный, маленькие ножницы. Документов нет, около пояса лежат испорченные часы. На крышке часов (часы открытые), на задней стороне надпись: «Полярная экспедиция Циглера. 12. Питеру Тессему, корабельному плотнику парусного судна „Америка“. В признание его верности, за добровольное желание остаться в лагере Аббруцкого 1901–1905. От Антони Фиала и основателя В. Циглера». На земле около, на ремешке лежит обручальное кольцо с надписью внутри: «Твоя Паулина» и свисток. Ни лыж, ни ружья около не оказалось».
Надо пояснить, что Паулина Карина Петтерсен – дочь рыбака Корнелиуса Бангсуна Петтереена и Ане Марте Элиасдаттер – была женой Питера Тессема.
Часы и кольцо… Ни у кого не возникало сомнений, что здесь, у Диксона, умер Питер Тессем.
Как же погиб этот мужественный человек, совершивший беспримерный переход в тысячу километров? Николай Николаевич Урванцев рассказал нам о некоторых подробностях и изложил свою очень правдоподобную версию его трагической гибели:
«Погибший лежал навзничь, на земле, но сразу под его ногами уже шел гладкий каменный склон. Руки были вытянуты вдоль тела, левая нога прямая, правая немного подогнута.
Положение погибшего – навзничь, да еще с подогнутой ногой – свидетельствует о его внезапной гибели на ходу, а не на отдыхе. В последнем случае усталый человек стремится присесть или прилечь за укрытие и так в спокойной позе замерзает. Здесь этого нет. Поза погибшего, положение его тела в начале крутого гладкого каменного склона явно свидетельствуют о том, что, спускаясь по нему, человек поскользнулся, упал, потерял сознание, может быть, даже получил сотрясение мозга и замерз. Истощен и ослаблен он был очень сильно, в этом нет сомнения, и замерзнуть мог быстро, не приходя в сознание. Винтовка и лыжи, если они были, при падении, наверное, скатились на лед и были унесены ледоходом.
Обувь у норвежца была сделана из нерпы. У речки Зеледеева среди прочего имущества мы нашли туфли и запасные подошвы из шкур этих тюленей. Должно быть, норвежцы иногда добывали нерп, мясо шло в пищу, а шкуры – на обувь. Впрочем, вполне возможно, что обувь и шкуры были взяты про запас еще с судна.
Нерпичьи сапоги – незаменимая обувь для полярных походов, совершенно непромокаемая и очень прочная. Но подошвы из нее – скользкие. У погибшего подошвы на сапогах были из нерпы с шерстью. На каменном гладком склоне они, вероятно, его и подвели: он поскользнулся сразу обеими ногами, упал с размаху навзничь, сильно ударился головой, что и привело к трагическому концу».
Моряку оставалось пересечь замерзший пролив, пройти всего два-три километра. Возможно, за несколько мгновений до смерти он увидел огоньки полярной станции, и дом, и взметнувшуюся над островом 110-метровую мачту радиоантенны. Как знать, может быть, последние слова, которые он прошептал перед смертью, были: все-таки я дошел, я победил тебя, тундра. Победил или проиграл? Конечно, победил. Поход норвежского моряка – символ борьбы человека с суровой природой Арктики. Победа нужна Человеку и остается за Человеком. К несчастью, подчас добывается она ценой жизни.
Казалось бы, обстоятельства трагедии легко домыслить. Где-то вблизи мыса Приметный погиб Кнутсен. Тессем, не имея возможности похоронить товарища, сжег, кремировал его тело на костре. В одиночестве Тессем шел дальше, но силы постепенно покидали его. Вблизи устья реки Зеледеева он оставил часть вещей, почту и материалы экспедиции, рассчитывая впоследствии вернуться за ними. Самое необходимое – спальный мешок, остатки продовольствия – он привязал к лыжам и эти импровизированные нарты потащил за собой. В 70 километрах от Диксона, у реки Убойной, он бросил и этот небольшой груз. Только бы дойти! Смерть встретила его возле самой цели…
В 1924 году команда норвежского судна «Веслекари» поставила на берегу Диксонской гавани деревянный крест. Столб – остатки креста – возвышается и сейчас на том самом месте, где был найден труп корабельного плотника и полярника Питера Тессема. Метрах в 20, за кромкой склона, установлен памятник. На гранитной плите надпись: «Тессем. Норвежский моряк, член экспедиции м/ш „Мод“. Погиб в 1920 году».
А на родине Кнутсена, в небольшом норвежском городке Берне, 10 июля 1960 года был открыт памятник: бюст, отлитый из темной бронзы, на светлом гранитном цоколе. Наверху изображен барельеф шхуны «Мод», ниже выбиты слова:
«Штурман полярник Пауль Кнутсен род. 1889, участник экспедиции Отто Свердрупа в 1914 г. и экспедиции Руала Амундсена по поискам Северо-восточного морского прохода. Погиб в Сибири в 1919 г.».
На открытии памятника старый учитель Трюгве Квитле произнес речь:
«Прах Пауля Кнутсена покоится далеко отсюда, в Сибири, но память о нем будет жить среди нас. И пусть напоминает этот памятник путнику, остановившемуся у его подножия, о человеке, который отдал все свои силы и способности, всю свою молодость для осуществления мечты и цели своей жизни и вместе с тем принес славу родному краю, всему Отечеству!»
Покоится в Сибири… Бегичев и Якобсен писали определеннее: «У мыса Приметный». Но место его захоронения не было известно. И в 1973 году экспедиция газеты «Комсомольская правда» предполагала тщательно обследовать окрестности мыса.
5. КАК МЫ ИСКАЛИ МОГИЛУ КНУТСЕНА В 1973 ГОДУ
Центральный отряд осматривал остатки старинных изб на берегах фьорда Хутуда, Островной – готовился к обходу полуострова Минина, Восточный – плыл на ледоколе «Киев», приближаясь к месту высадки – таинственному заливу Миддендорфа. На этом читатель расстался с экспедицией «Комсомольской правды». Что же было дальше? Как проходили поиски?
Среди плавникового леса, выброшенного на берег, мы находили части корабельной обшивки, крышки трюмов, разбитые шлюпки и многое другое, что когда-то носило море. Реже следы костров, гурии. Изредка чуть выше зоны плавника стояли охотничьи избушки. Иногда они были целые, чаще – завалившиеся от старости; случалось, что только вросшие в землю венцы бревен говорили, что некогда тут стоял дом. Все это мы фотографировали, обмеряли, привязывали к местности.
Крупные детали судов, избушку или гурий мы, конечно, не пропустили. Но мимо упавшего знака могли пройти. Трудно быть постоянно внимательным и энергичным, особенно если за плечами трехпудовый рюкзак. Но главное, берег зачастую сплошь завален плавником на многие километры.
Каждый отряд осматривал весь берег, но особенно тщательные поиски проводились в окрестностях заранее выбранных точек.
Условные значки на карте были поставлены еще в Москве в период подготовки маршрутов. Они отражали сведения, почерпнутые из отчетов различных экспедиций, из старых карт, лоций, из рассказов зимовщиков. Там, где стоял значок, внимание должно было быть удвоено и утроено. Отряд останавливался и проводил тщательный осмотр, а если нужно, то и раскопки.
Среди находок были загадочные. Например, трехметровый деревянный пропеллер, обтянутый зеленой материей, судьбу которого нам так и не удалось выяснить.
На берегу полуострова Михайлова нашли небольшой катер, который стоял на слегах. Когда-то его вытащили на берег самодельной лебедкой, а затем, видимо, использовали для зимовки. Внутри железная печурка, дрова. На внутренних переборках ножом вырезана надпись: «1944 работал моторист г. Красноярск Клим». И еще: «Р. П. А. 1918». В прошлые времена катер был белого цвета. И след старого названия виден: «Мор…» Потом на белую легла шаровая краска военного времени и номер «57». Кто расскажет о судьбе катера? О Климе из Красноярска? Не связана ли эта история с трагическими событиями минувшей войны, которая не миновала и самое северное наше море – Карское?
Катер на п-ове Михайлова. Фото В. Леденева
Другую находку, также относящуюся к военному времени, мы сделали через несколько лет. На острове Рыкачева, на входе в залив Миддендорфа, обнаружили металлический ящик с круглой герметичной крышкой. Около горловины клеймо: «Л. М. З. 1941 г.». Ящик был заключен в другой, деревянный ящик, на досках которого сохранилась надпись: «Кожевникова Нордвикская экс. 1059–79 Д. Т. АРК. СН. Вес брутто 82 кг». Вес находки вполне соответствовал надписи – два человека поднимали ее с трудом.
Первый вопрос: что там? Открыли оригинальный запор, сняли круглую крышку. Внутри увидели какие-то странные гранулы размером с мелкую сливу сероватого цвета.
– Удобрение, что ли? – недоуменно произнес кто-то, но, когда наклонились над узкой горловиной, все почувствовали тонкий аромат шоколада. В ящике, пролежавшем более 30 лет на пустынном берегу, оказались прекрасно сохранившиеся шоколадные драже.
На о. Циркуль. Фото Д. Шпаро
Возник второй вопрос: как попали конфеты на остров Рыкачева? Судя по надписи на ящике, они скорее всего предназначались для снабжения Нордвикской нефтеразведочной экспедиции, располагавшейся в бухте Кожевникова. Известный полярный штурман В. И. Аккуратов выдвинул такую версию появления ящика с конфетами на арктическом побережье. Осенью 1943 года в районе острова Кравкова были потоплены фашистскими подводными лодками советские пароходы «Архангельск» и «С. Киров». Годом раньше в неравном бою с крейсером «Адмирал Шеер» погиб ледокольный пароход «А. Сибиряков». Все они развозили грузы по побережью и островным полярным станциям. После войны о последних часах «Сибирякова» В. И. Аккуратову рассказывал участник того боя А. П. Золотов (он погиб в 1948 году во время ледовой разведки). Человек с юмором, Золотов произнес такие слова: «Обидно за груз, особенно жаль шоколадные конфеты, которые везли на острова».
Кто знает, не было ли среди Сибиряковского груза найденного нами ящика? Конфеты, кстати, за долгие годы вынужденного хранения, по мнению специалистов, остались вполне доброкачественными. Сидя у костра на берегу Карского моря, мы пили чай с довоенными конфетами и чувствовали себя очень счастливыми.
Забавная, трогательная находка была и в шхерах Минина на острове Циркуль. Здесь островной отряд экспедиции 1973 года обнаружил старый, истрепанный спасательный круг. Его сфотографировали и измерили. Потом осторожно приподняли – не сохранилась ли надпись? Воображение разыгралось: может быть, с русаковского «Геркулеса»! Буквы почти стерлись, но все-таки удалось прочесть: «Циркуль».
Конечно, круг оставлен здесь не как табличка с названием острова. Просто сам остров назван в честь гидрографического судна «Циркуль», который прослужил в Арктике пятьдесят лет, а, в 1959 году пошел на металл. Все, что осталось от ветерана, – этот спасательный круг с красной и белой облезлой краской.
Нашли несколько могил. На западном берегу полуострова Михайлова на доске прочли надпись: «Здесь похоронена Достовалова Вера Я. Род. в 1932 г….погибли… во время экспедиции охотников по п-ву Минина и Михайлова. Прощай, дорогая. Прими последний подарок от мамы, папы и брата».
Чуть к западу от мыса Вильда – могила полярника А. Д. Болдина. На небольшом холмике стоит памятный знак и под стеклом на бумаге надпись: «Здесь покоится прах с… полярника, трагически погибшего в пургу в ночь с 12 на 13. Х.1949 г. Болдина Александра Дмитриевича. Родился 31 июля 1907 г. В Арктике работал с 1932 года, зимовал на мысе Челюскин, острове Рудольфа, устье р. Таймыры, острове Четырехстолбовой, Ломоносово. За отличную работу по освоению Арктики Болдин А. Д. удостоен правительственной награды орден „Знак Почета“ и грамотой „Почетному полярнику“.
На мысе Челюскин Александр Болдин зимовал вместе с И. Д. Папаниным и Е. К. Федоровым. В книге «Полярные дневники» (1979) Евгений Константинович пишет: «Саша – строитель, печник и вообще мастер на все руки. Крепкий и веселый украинец, в любой ситуации сохраняет чувство юмора, надежный и хороший товарищ…»
Находок оказалось более ста. Их перечень опубликован в седьмом выпуске «Летописи Севера». Конечно, многое из того, что в 1973 году нам казалось важным – остатки шлюпок, части судового набора и т. д.,– ценности особой, видимо, не представляет. Но тогда для нас каждая новая вещь была событием. В памяти стоят все подробности, связанные с любой из находок, наши споры о значении обнаруженных предметов и о том, откуда они появились на пустынных таймырских берегах. Однако к настоящей главе имеет отношение только небольшая часть маршрутов Центральной и Островной групп – от острова Колосовых до полуострова Соревнования, северо-восточный мыс которого на современных картах носит название мыс Приметный.
После осмотра шхер Минина Островной группе предстояло переправиться с острова Колосовых на полуостров Воронцова, где, как вы помните, Хмелевский и его товарищи заложили склад. Предполагалось, что вначале сюда придет Центральная группа; из склада ребята возьмут лодку, подвесной мотор и 40 литров бензина и перенесут все это к месту будущей переправы. Это была важная подстраховка для нас, Островной группы: если бы после всех испытаний в шхерах Минина наша лодка вышла из строя или встречный ветер не позволил пересечь пролив на веслах, друзья перевезли бы нас на новой лодке под мотором.
… Еще в Москве, а потом и в поселке Диксон опытные полярники спрашивали: «Как вы собираетесь переправляться на острова? Припай, по которому можно было бы идти, уже разломает, но и чистой воды, чтобы плыть, ожидать трудно. Шхеры забиты дрейфующим льдом, который носят взад и вперед сильные приливные течения».
Мы рассказывали об экспедиционных надувных резиновых лодках, которые при грузоподъемности 700 килограммов весят сами всего 12,5. Девять независимых отсеков обеспечивают безопасность экипажа. Дополнительный ледовый отсек – надувная «нашлепка» в носовой части дна – позволяет идти по салу, по ледяной каше…
Рассказы про клиперботы полярникам нравились, но сомнения оставались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24