купить мебель для ванной акватон в москве
Он заключил Игоря в объятия и поднял над землей.
– Вон там.
Среди кусков земли и льда светилась ровная поверхность металлического ящика.
– Подожди, – крикнул Володя и побежал к палатке. В море он вымыл руки, достал из рюкзака выписки из дневников Толля и прочел: «Когда копали яму, оказалось, что земля оттаивает только на 0,4 м. Под верхним оттаявшим слоем глины на глубине до 1,4 м был торф, перемежающийся со льдом».
– Игорь, они выкопали яму 140 сантиметров. Мы углубились на метр. Значит, высота этого ящика 40 сантиметров.
– Расскажи, – попросил Игорь.
– Ты ушел, я продолжал копать. Вдруг камни. Сбил с них лед и вижу, что это ровные плитки и лежат строго горизонтально. Я очень обрадовался, потому что если бы складом воспользовались, то кому бы пришло в голову укладывать аккуратно камни – их побросали бы как попало. Тут я опустился на колени и полчаса возился с одной плиткой. Поднял ее. Под ней лед. Такая взяла досада. Грязный серый лед. Ударил щупом, и он ушел чуть ли не наполовину, будто там, глубже, пустота. Знаешь, как бывает: пилишь, каждый миллиметр дается с трудом, и вдруг пила одной своей тяжестью продавливает трухляную сердцевину…
– Пробил?
– Пробил. Заклеил пластырем, – Владимиров ладонью провел по металлу, и Игорь увидел маленькую заплатку.
В яме стоял характерный сладковатый смрад, но запах сухих крепких ржаных сухарей чувствовался все явственнее. Занялись расчетами. Крышка ящика была 40 на 40 сантиметров. Высоту уже высчитал Владимиров. Выходило, что ящик представляет собой куб со стороной 40 сантиметров. 6 килограммов сухарей, если их аккуратно уложить, заняли бы только половину объема. Значит, там еще что-то есть?
Пришли Юра и Таня.
– Вот, Юрик, раскопали, но ничего нет, – сказал Игорь.
– Сам посмотри, – подтвердил Володя. – Что будем делать?
– Уходим, – Юра был решителен – зароем яму и завтра уходим. Но тут Игорь и Володя не выдержали и рассмеялись: «Смотрите, смотрите!»
– Старик, поздравляю, – сказал Хмелевский Владимирову.– Давай твою руку.
У них у обоих очень крепкие руки. Широкие ладони, сильные пальцы. Можно не сомневаться, что рукопожатие было крепчайшим. Рука Владимирова была грязная и в крови.
– Надо завязать, залить йодом, – сказала Таня.
– Тут нет микробов, тут все стерильно, – возразил Володя. – Вот увидите, продукты Толля сохранились так, будто положены здесь вчера.
Спорить никто не стал. Владимиров был признанным знатоком вечной мерзлоты, потому что проработал два года на строительстве заполярной Хаптайской ГЭС.
С 22 до 23 часов были дебаты, что делать дальше. Игорь их назвал лаконично: базар.
Однако положение требовало быстрых действий. В яме скопилась вода. Она прибывала с каждой минутой. Это лед таял па солнце и оттаивала мерзлота. Если в ящике кроме сухарей лежат какие-либо бумаги, то вода, просочившаяся в него, может принести им непоправимый ущерб, да и сухарям не поздоровится. Загадочный куб решили вскрыть.
Нож легко резал тонкий металл – оцинкованную жесть. Надули лодку. В кокпит шелкового суденышка сложили все сухари. Взвесили, их вышло 16 килограммов. Больше ничего в ящике не было. Каждый понимал, что пустой сундучок необходимо вытащить. Тогда будет, наверное, ясно, есть ли еще что-нибудь в складе. Но как? Снова копать вслепую – велика вероятность повредить и другие ящики. Так как же вытащить его? Разгорелся спор. Игорь предлагал залить в ящик бензин и поджечь, чтобы стенки и дно нагрелись и лед вокруг растаял. «Бензин в бочках, – говорил Игорь, – сколько хочешь – вон они». И он показал на десяток бочек, которые, по мнению ребят, были оставлены тут гидрографами в 1961 году. Таня категорически возражала. Она тревожилась, что пострадает сам ящик, не сохранится, потеряет свой первоначальный вид, а ведь и он – историческая ценность. Нужны какие-то более тонкие технические решения…
За ужином попробовали сухари 1900 года. Они оказались прекрасными. Восемь сухарей аккуратно завернули, перевязали и спрятали в специальную коробку, чтобы доставить в Москву. Остальные пересыпали в большой пакет из толстого полиэтилена и решили оставить.
Наутро шел дождь. Позавтракали в палатке. Договорились не спешить. Когда дождь стих, Марков отправился вытаивать ящик. Владимиров выбивал на жестяной пластине памятную надпись.
Игорь сделал так. Поставил на дно ящика горящий примус, на него кастрюлю с водой. Горячую воду лили на стенки ящика, и он в буквальном смысле слова вытаял. Его вытащили.
Тут снова собрались все вместе и увидели торцы двух новых ящиков – деревянного и металлического. На каждом из них лежали камни. Стало понятно, что предусмотрительный Толль специально велел уложить плитки, чтобы при раскопке не повредить ящики. А лед, который подвел Володю Владимирова, – это замерзшая вода. Она, конечно, скапливалась в яме 9 сентября 1900 года точно так же, как и 28 июля 1973 года, затекала во все щели, а потом замерзла, образовав многочисленные прослойки и линзы льда.
Металлический ящик казался маленьким, площадь торца была 20 на 20 сантиметров. А что если вытащить его, привезти в Москву? Вот будет подарок редакции «Комсомольской правды»! Владимиров сказал Юре:
– Только давай я сам, один. Я не попорчу ни его, ни другие.
Он справился с этим делом отлично. Теперь можно было заглянуть во вновь образовавшуюся полость. Всех удивили белые, словно только что выструганные доски деревянного ящика. Открылась стенка и четвертого ящика. В отличие от других он был украшен красочной этикеткой, на которой были нарисованы львы, русалки, виноградные лозы и написаны названия городов: Париж, Вена.
«Давайте вытащим и этот», – сказал кто-то. Но начальник проявил твердость – раскопки окончились.
Извлеченный куб весил 6,5 килограмма. Решили, что в нем овсянка. Впрочем, кто знает, что в нем может быть. Владимиров взялся нести ценный груз до места встречи с другими группами.
Земля оттаяла и спрессовалась, лед исчез, горка возле ямы заметно уменьшилась, и, чтобы засыпать яму, пришлось срыть несколько кочек. Упавшую часть столба «Зари» аккуратно приставили к пасынку, торчащему из земли, рядом врыли крепкий ствол плавника и к нему капроновыми веревками привязали памятный знак. Торжественно прибили табличку: «Исторический памятник. Обнаружен и восстановлен экспедицией газеты „Комсомольская правда“ 1973 г.». У основания сложили каменный гурий. Хмелевский произнес речь. Прозвучал залп из ракетниц и ружей… На побережье Карского моря появился новый памятник первопроходцам Арктики. Он лаконичен, выразителен, строг. Памятник словно слит с окружающей природой.
В маршрут решили выйти на следующий день. А под вечер, чтобы не терять времени даром, без рюкзаков пошли к месту высадки Толля, но тут никаких следов найдено не было.
Утром вчетвером сфотографировались у памятника, попрощались с Эдуардом Васильевичем Толлем, с мысом Депо и двинулись в свой нелегкий путь к полярной станции «Мыс Стерлегова». В рюкзаке Владимирова было «вещественное доказательство» существования склада РПЭ. Больше одного ящика ребята взять не могли, рюкзаки у Хмелевского, Владимирова и Маркова были итак за 40 килограммов. Радиосвязь с Восточным отрядом нарушилась, и только 8 августа Лабутин смог принять короткую радиограмму, что у ребят все хорошо и на финише они будут вовремя. Ha полярную станцию они пришли накануне расчетного дня и 14 августа встречали лас. По их лицам мы сразу поняли, что они нашли склад Толля. Наши друзья ждали вечера, чтобы в торжественной обстановке рассказать об этом. Только один из авторов попал в привилегированное положение: ему, как начальнику, Юра поведал, что у них есть черные сухари и невскрытый ящик из депо 9. В. Толля, а Таня, раз уж все равно муж знает главное, сообщила все подробности и перипетии поисков. Участники экспедиции «Комсомольской правды»–старший научный сотрудник Центрального экономико-математического института АН СССР Ю. Хмелевский, лаборант Радиотехнического института АН СССР И. Марков, инженер института «Гидропроект» В. Владимиров и инженер Т. Шпаро – стали открывателями продовольственного склада первой Русской полярной экспедиции Академии наук, заложенного на полуострове Заря в 1900 году Эдуардом Васильевичем Толлем.
Первыми, кто после участников экспедиции внимательно рассматривал исторический сундучок из депо Толля, были добрые друзья – моряки ледокола «Киев». Нас поздравили капитан А. П. Кузнецов, старший помощник О. Н. Березин, первый помощник А. А. Кошкин и многие другие члены экипажа.
18 октября 1973 года в Голубой зал «Комсомольской правды» на отчет полярной экспедиции газеты собрались полярники и ученые: дважды Герой Советского Союза И. Д. Папанин, Е. М. Сузюмов, И. А. Ман, Ф. Д. Шипилов, член-корреспондент АН СССР Г. А. Авсюк, представитель Морфлота Г. Д. Бурков, известный полярный штурман В. И. Аккуратов, заместитель директора ВНИИКОПа П. И. Чесноков, из Ленинграда прилетел директор Музея Арктики и Антарктики В. Ф. Воронин…
Ящик вскрыли. На лист ватмана Иван Дмитриевич Папанин высыпал его содержимое – овсянку, точнее, овсяные хлопья «геркулес»…
Покупая в магазине голубую пачку «геркулеса», хозяйка обязательно посмотрит на дату выпуска. Ведь нежные хлопья хранятся всего пять месяцев. А тут – 73 года! Ученые, специалисты в области длительного хранения продуктов, были счастливы подарку, привезенному с Таймыра. Их восторг удесятерился, когда в результате топких лабораторных анализов выяснилось, что овсянка не только пригодна для питания, но и сохранила витамины, жировой состав, калорийность.
Только две крупы входят в рацион экспедиции «Комсомольской правды»: «геркулес» и гречка. Утром – «геркулес» с мясом и маслом, вечером – гречка с молоком и маслом, или наоборот. Бывало, что к крупе добавкой служила «суперсмесь»: мясо, масло, молоко; бывало, молочная каша делалась сладкой; иногда выдавался чеснок, иногда шоколад, иногда конфеты, иногда сало. Но неизменно на лыжных маршрутах каждый день мы ели овсянку, и как ели! Облизывали пальцы, выскребали до блеска стенки и дно кастрюли. Мы любим овсянку и дома, может быть, потому, что вызывает она приятные ассоциации, а возможно, и оттого, что давно уже каждый из нас осознал, понял или на худой конец убедил себя в том, что овсянка – самая питательная, самая вкусная, самая калорийная, самая легкоусвояемая крупа. Мы отнеслись с большим пониманием к выбору Толля, рады были косвенному подтверждению надежности своего собственного рациона и, уж конечно, с восторгом восприняли предложение П. И. Чеснокова прийти во ВНИИКОП на дегустацию исторического продукта.
Вскрытие ящика из депо Э. В. Толля в Голубом зале «Комсомольской правды» (справа налево: Ю. И. Хмелевский, П. И. Чесноков, И. Д. Папанин, Е. М. Сузюмов). Фото А. Шевича
На маленьких тарелочках лежала каша. Ее отлично приготовили, в меру посолили. Она была прекрасной: со своей законной чуть заметной горчинкой, тающая во рту, точно хорошая шоколадная конфета, сытная. Потом нам на пробу принесли несколько новейших блюд: рыбное пюре, жаркое, яблочный кисель, клюквенный сок… Это были порошки или россыпь небольших сухих кусочков. Продукт насыпался в зависимости от названия в тарелку или чашку и заливался водой. Несколько минут шло восстановление. Угощения были вкусные, скажем так: почти не хуже толлевской каши.
Пока мы пиршествовали, Петр Иванович рассказал, что в Министерстве пищевой промышленности СССР у начальства в сейфе хранится величайшая ценность – банка тушенки 1916 года. Говорил это Чесноков понятно к чему – на мысе Депо в вечной мерзлоте лежит истинный клад: 48 банок консервов куда более ранних – изготовленных не позднее 1900 года. Природа поставила уникальный эксперимент. Люди должны им воспользоваться, его продолжить.
4. КАК ПРОДОЛЖИТЬ НЕЧАЯННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ ТОЛЛЯ?
Мы говорим: полярная экспедиция «Комсомольской правды» – общественная. Что это значит? Во-первых, слова «общественная экспедиция» имеют буквальный смысл, то есть она существует на общественных началах, все мы работаем в различных учреждениях, не имеющих отношения к Арктике. Среди участников есть врачи и рабочие, инженеры и журналисты, студенты, аспиранты, научные работники. В летнее путешествие на Таймыр в 1973 году 14 человек отправились, взяв очередные отпуска…
Основная служба, общественные, комсомольские, партийные поручения по месту работы, семейные хлопоты – все это для каждого из нас главное. Только оставшееся время уходит на экспедицию: подготовку снаряжения, коллективные спортивные тренировки, архивные поиски. Но тут есть один диалектический парадокс. Он состоит в том, что экспедиция для каждого из нас – тоже главное…
Во-вторых, словам «общественная экспедиция» можно придать еще вот какой смысл. Экспедиция получает энергичное моральное одобрение от очень многих организаций и частных лиц – общественную положительную оценку. В первую очередь, конечно, от Alma mater – редакции «Комсомольской правды», от Центрального Комитета ВЛКСМ, Московского городского совета СДСО «Буревестник», редакции газеты «Правда», других газет и журналов, Центрального телевидения. Для того чтобы коллектив, сложившийся на добровольных началах, жил, нужна поддержка общественности. Экспедиция при центральной молодежной газете, «на самом виду», не смогла бы в течение долгих лет существовать без самого широкого одобрения. На каком-то этапе работа экспедиции пересекается с производственными интересами некоторых организаций. Тогда их моральная поддержка может сочетаться с финансированием тех или иных экспедиционных акций.
Хорошей иллюстрацией ко всему сказанному является вывоз склада Толля. Подготовка эвакуации была делом рук экспедиции, фоном же для всех действий служило сильное общественное содействие. Расскажем об этом кратком, но поучительном отрезке жизни нашего коллектива.
Материалы о путешествии 1973 года были напечатаны в «Комсомольской правде» осенью под заголовком «Белые пятна Таймыра».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Вон там.
Среди кусков земли и льда светилась ровная поверхность металлического ящика.
– Подожди, – крикнул Володя и побежал к палатке. В море он вымыл руки, достал из рюкзака выписки из дневников Толля и прочел: «Когда копали яму, оказалось, что земля оттаивает только на 0,4 м. Под верхним оттаявшим слоем глины на глубине до 1,4 м был торф, перемежающийся со льдом».
– Игорь, они выкопали яму 140 сантиметров. Мы углубились на метр. Значит, высота этого ящика 40 сантиметров.
– Расскажи, – попросил Игорь.
– Ты ушел, я продолжал копать. Вдруг камни. Сбил с них лед и вижу, что это ровные плитки и лежат строго горизонтально. Я очень обрадовался, потому что если бы складом воспользовались, то кому бы пришло в голову укладывать аккуратно камни – их побросали бы как попало. Тут я опустился на колени и полчаса возился с одной плиткой. Поднял ее. Под ней лед. Такая взяла досада. Грязный серый лед. Ударил щупом, и он ушел чуть ли не наполовину, будто там, глубже, пустота. Знаешь, как бывает: пилишь, каждый миллиметр дается с трудом, и вдруг пила одной своей тяжестью продавливает трухляную сердцевину…
– Пробил?
– Пробил. Заклеил пластырем, – Владимиров ладонью провел по металлу, и Игорь увидел маленькую заплатку.
В яме стоял характерный сладковатый смрад, но запах сухих крепких ржаных сухарей чувствовался все явственнее. Занялись расчетами. Крышка ящика была 40 на 40 сантиметров. Высоту уже высчитал Владимиров. Выходило, что ящик представляет собой куб со стороной 40 сантиметров. 6 килограммов сухарей, если их аккуратно уложить, заняли бы только половину объема. Значит, там еще что-то есть?
Пришли Юра и Таня.
– Вот, Юрик, раскопали, но ничего нет, – сказал Игорь.
– Сам посмотри, – подтвердил Володя. – Что будем делать?
– Уходим, – Юра был решителен – зароем яму и завтра уходим. Но тут Игорь и Володя не выдержали и рассмеялись: «Смотрите, смотрите!»
– Старик, поздравляю, – сказал Хмелевский Владимирову.– Давай твою руку.
У них у обоих очень крепкие руки. Широкие ладони, сильные пальцы. Можно не сомневаться, что рукопожатие было крепчайшим. Рука Владимирова была грязная и в крови.
– Надо завязать, залить йодом, – сказала Таня.
– Тут нет микробов, тут все стерильно, – возразил Володя. – Вот увидите, продукты Толля сохранились так, будто положены здесь вчера.
Спорить никто не стал. Владимиров был признанным знатоком вечной мерзлоты, потому что проработал два года на строительстве заполярной Хаптайской ГЭС.
С 22 до 23 часов были дебаты, что делать дальше. Игорь их назвал лаконично: базар.
Однако положение требовало быстрых действий. В яме скопилась вода. Она прибывала с каждой минутой. Это лед таял па солнце и оттаивала мерзлота. Если в ящике кроме сухарей лежат какие-либо бумаги, то вода, просочившаяся в него, может принести им непоправимый ущерб, да и сухарям не поздоровится. Загадочный куб решили вскрыть.
Нож легко резал тонкий металл – оцинкованную жесть. Надули лодку. В кокпит шелкового суденышка сложили все сухари. Взвесили, их вышло 16 килограммов. Больше ничего в ящике не было. Каждый понимал, что пустой сундучок необходимо вытащить. Тогда будет, наверное, ясно, есть ли еще что-нибудь в складе. Но как? Снова копать вслепую – велика вероятность повредить и другие ящики. Так как же вытащить его? Разгорелся спор. Игорь предлагал залить в ящик бензин и поджечь, чтобы стенки и дно нагрелись и лед вокруг растаял. «Бензин в бочках, – говорил Игорь, – сколько хочешь – вон они». И он показал на десяток бочек, которые, по мнению ребят, были оставлены тут гидрографами в 1961 году. Таня категорически возражала. Она тревожилась, что пострадает сам ящик, не сохранится, потеряет свой первоначальный вид, а ведь и он – историческая ценность. Нужны какие-то более тонкие технические решения…
За ужином попробовали сухари 1900 года. Они оказались прекрасными. Восемь сухарей аккуратно завернули, перевязали и спрятали в специальную коробку, чтобы доставить в Москву. Остальные пересыпали в большой пакет из толстого полиэтилена и решили оставить.
Наутро шел дождь. Позавтракали в палатке. Договорились не спешить. Когда дождь стих, Марков отправился вытаивать ящик. Владимиров выбивал на жестяной пластине памятную надпись.
Игорь сделал так. Поставил на дно ящика горящий примус, на него кастрюлю с водой. Горячую воду лили на стенки ящика, и он в буквальном смысле слова вытаял. Его вытащили.
Тут снова собрались все вместе и увидели торцы двух новых ящиков – деревянного и металлического. На каждом из них лежали камни. Стало понятно, что предусмотрительный Толль специально велел уложить плитки, чтобы при раскопке не повредить ящики. А лед, который подвел Володю Владимирова, – это замерзшая вода. Она, конечно, скапливалась в яме 9 сентября 1900 года точно так же, как и 28 июля 1973 года, затекала во все щели, а потом замерзла, образовав многочисленные прослойки и линзы льда.
Металлический ящик казался маленьким, площадь торца была 20 на 20 сантиметров. А что если вытащить его, привезти в Москву? Вот будет подарок редакции «Комсомольской правды»! Владимиров сказал Юре:
– Только давай я сам, один. Я не попорчу ни его, ни другие.
Он справился с этим делом отлично. Теперь можно было заглянуть во вновь образовавшуюся полость. Всех удивили белые, словно только что выструганные доски деревянного ящика. Открылась стенка и четвертого ящика. В отличие от других он был украшен красочной этикеткой, на которой были нарисованы львы, русалки, виноградные лозы и написаны названия городов: Париж, Вена.
«Давайте вытащим и этот», – сказал кто-то. Но начальник проявил твердость – раскопки окончились.
Извлеченный куб весил 6,5 килограмма. Решили, что в нем овсянка. Впрочем, кто знает, что в нем может быть. Владимиров взялся нести ценный груз до места встречи с другими группами.
Земля оттаяла и спрессовалась, лед исчез, горка возле ямы заметно уменьшилась, и, чтобы засыпать яму, пришлось срыть несколько кочек. Упавшую часть столба «Зари» аккуратно приставили к пасынку, торчащему из земли, рядом врыли крепкий ствол плавника и к нему капроновыми веревками привязали памятный знак. Торжественно прибили табличку: «Исторический памятник. Обнаружен и восстановлен экспедицией газеты „Комсомольская правда“ 1973 г.». У основания сложили каменный гурий. Хмелевский произнес речь. Прозвучал залп из ракетниц и ружей… На побережье Карского моря появился новый памятник первопроходцам Арктики. Он лаконичен, выразителен, строг. Памятник словно слит с окружающей природой.
В маршрут решили выйти на следующий день. А под вечер, чтобы не терять времени даром, без рюкзаков пошли к месту высадки Толля, но тут никаких следов найдено не было.
Утром вчетвером сфотографировались у памятника, попрощались с Эдуардом Васильевичем Толлем, с мысом Депо и двинулись в свой нелегкий путь к полярной станции «Мыс Стерлегова». В рюкзаке Владимирова было «вещественное доказательство» существования склада РПЭ. Больше одного ящика ребята взять не могли, рюкзаки у Хмелевского, Владимирова и Маркова были итак за 40 килограммов. Радиосвязь с Восточным отрядом нарушилась, и только 8 августа Лабутин смог принять короткую радиограмму, что у ребят все хорошо и на финише они будут вовремя. Ha полярную станцию они пришли накануне расчетного дня и 14 августа встречали лас. По их лицам мы сразу поняли, что они нашли склад Толля. Наши друзья ждали вечера, чтобы в торжественной обстановке рассказать об этом. Только один из авторов попал в привилегированное положение: ему, как начальнику, Юра поведал, что у них есть черные сухари и невскрытый ящик из депо 9. В. Толля, а Таня, раз уж все равно муж знает главное, сообщила все подробности и перипетии поисков. Участники экспедиции «Комсомольской правды»–старший научный сотрудник Центрального экономико-математического института АН СССР Ю. Хмелевский, лаборант Радиотехнического института АН СССР И. Марков, инженер института «Гидропроект» В. Владимиров и инженер Т. Шпаро – стали открывателями продовольственного склада первой Русской полярной экспедиции Академии наук, заложенного на полуострове Заря в 1900 году Эдуардом Васильевичем Толлем.
Первыми, кто после участников экспедиции внимательно рассматривал исторический сундучок из депо Толля, были добрые друзья – моряки ледокола «Киев». Нас поздравили капитан А. П. Кузнецов, старший помощник О. Н. Березин, первый помощник А. А. Кошкин и многие другие члены экипажа.
18 октября 1973 года в Голубой зал «Комсомольской правды» на отчет полярной экспедиции газеты собрались полярники и ученые: дважды Герой Советского Союза И. Д. Папанин, Е. М. Сузюмов, И. А. Ман, Ф. Д. Шипилов, член-корреспондент АН СССР Г. А. Авсюк, представитель Морфлота Г. Д. Бурков, известный полярный штурман В. И. Аккуратов, заместитель директора ВНИИКОПа П. И. Чесноков, из Ленинграда прилетел директор Музея Арктики и Антарктики В. Ф. Воронин…
Ящик вскрыли. На лист ватмана Иван Дмитриевич Папанин высыпал его содержимое – овсянку, точнее, овсяные хлопья «геркулес»…
Покупая в магазине голубую пачку «геркулеса», хозяйка обязательно посмотрит на дату выпуска. Ведь нежные хлопья хранятся всего пять месяцев. А тут – 73 года! Ученые, специалисты в области длительного хранения продуктов, были счастливы подарку, привезенному с Таймыра. Их восторг удесятерился, когда в результате топких лабораторных анализов выяснилось, что овсянка не только пригодна для питания, но и сохранила витамины, жировой состав, калорийность.
Только две крупы входят в рацион экспедиции «Комсомольской правды»: «геркулес» и гречка. Утром – «геркулес» с мясом и маслом, вечером – гречка с молоком и маслом, или наоборот. Бывало, что к крупе добавкой служила «суперсмесь»: мясо, масло, молоко; бывало, молочная каша делалась сладкой; иногда выдавался чеснок, иногда шоколад, иногда конфеты, иногда сало. Но неизменно на лыжных маршрутах каждый день мы ели овсянку, и как ели! Облизывали пальцы, выскребали до блеска стенки и дно кастрюли. Мы любим овсянку и дома, может быть, потому, что вызывает она приятные ассоциации, а возможно, и оттого, что давно уже каждый из нас осознал, понял или на худой конец убедил себя в том, что овсянка – самая питательная, самая вкусная, самая калорийная, самая легкоусвояемая крупа. Мы отнеслись с большим пониманием к выбору Толля, рады были косвенному подтверждению надежности своего собственного рациона и, уж конечно, с восторгом восприняли предложение П. И. Чеснокова прийти во ВНИИКОП на дегустацию исторического продукта.
Вскрытие ящика из депо Э. В. Толля в Голубом зале «Комсомольской правды» (справа налево: Ю. И. Хмелевский, П. И. Чесноков, И. Д. Папанин, Е. М. Сузюмов). Фото А. Шевича
На маленьких тарелочках лежала каша. Ее отлично приготовили, в меру посолили. Она была прекрасной: со своей законной чуть заметной горчинкой, тающая во рту, точно хорошая шоколадная конфета, сытная. Потом нам на пробу принесли несколько новейших блюд: рыбное пюре, жаркое, яблочный кисель, клюквенный сок… Это были порошки или россыпь небольших сухих кусочков. Продукт насыпался в зависимости от названия в тарелку или чашку и заливался водой. Несколько минут шло восстановление. Угощения были вкусные, скажем так: почти не хуже толлевской каши.
Пока мы пиршествовали, Петр Иванович рассказал, что в Министерстве пищевой промышленности СССР у начальства в сейфе хранится величайшая ценность – банка тушенки 1916 года. Говорил это Чесноков понятно к чему – на мысе Депо в вечной мерзлоте лежит истинный клад: 48 банок консервов куда более ранних – изготовленных не позднее 1900 года. Природа поставила уникальный эксперимент. Люди должны им воспользоваться, его продолжить.
4. КАК ПРОДОЛЖИТЬ НЕЧАЯННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ ТОЛЛЯ?
Мы говорим: полярная экспедиция «Комсомольской правды» – общественная. Что это значит? Во-первых, слова «общественная экспедиция» имеют буквальный смысл, то есть она существует на общественных началах, все мы работаем в различных учреждениях, не имеющих отношения к Арктике. Среди участников есть врачи и рабочие, инженеры и журналисты, студенты, аспиранты, научные работники. В летнее путешествие на Таймыр в 1973 году 14 человек отправились, взяв очередные отпуска…
Основная служба, общественные, комсомольские, партийные поручения по месту работы, семейные хлопоты – все это для каждого из нас главное. Только оставшееся время уходит на экспедицию: подготовку снаряжения, коллективные спортивные тренировки, архивные поиски. Но тут есть один диалектический парадокс. Он состоит в том, что экспедиция для каждого из нас – тоже главное…
Во-вторых, словам «общественная экспедиция» можно придать еще вот какой смысл. Экспедиция получает энергичное моральное одобрение от очень многих организаций и частных лиц – общественную положительную оценку. В первую очередь, конечно, от Alma mater – редакции «Комсомольской правды», от Центрального Комитета ВЛКСМ, Московского городского совета СДСО «Буревестник», редакции газеты «Правда», других газет и журналов, Центрального телевидения. Для того чтобы коллектив, сложившийся на добровольных началах, жил, нужна поддержка общественности. Экспедиция при центральной молодежной газете, «на самом виду», не смогла бы в течение долгих лет существовать без самого широкого одобрения. На каком-то этапе работа экспедиции пересекается с производственными интересами некоторых организаций. Тогда их моральная поддержка может сочетаться с финансированием тех или иных экспедиционных акций.
Хорошей иллюстрацией ко всему сказанному является вывоз склада Толля. Подготовка эвакуации была делом рук экспедиции, фоном же для всех действий служило сильное общественное содействие. Расскажем об этом кратком, но поучительном отрезке жизни нашего коллектива.
Материалы о путешествии 1973 года были напечатаны в «Комсомольской правде» осенью под заголовком «Белые пятна Таймыра».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24