Что ж, он долго пользовался милостями и любовью короля. Дольше, чем сам мог предположить. Теперь он стал по-настоящему богат. Ему хватило ума отправить немалую часть богатств за пределы Англии, потому что он понимал, что легко может лишиться их на этом острове. В Гаскони у него стало больше добра и земель. В любой момент он может ускользнуть туда… Но все дело в том, что он любит собственность и никогда не откажется от возможности заиметь еще больше, если такая возможность есть. А пока она есть. Кроме того, он любит короля Эдуарда, и ему льстит, чего греха таить, быть любимым самим королем. С детских лет Эдуард привязался к нему, был преданным другом. С годами дружба переросла в любовь – что здесь плохого? Что плохого вообще доставлять друг другу удовольствие, даже наслаждение?.. Однако не надо зарываться, не надо злоупотреблять ничьим доверием, терпением, любовью. Не надо разрешать, чтобы жадность, тяга к стяжательству одержали верх над разумом. Нужно вовремя уйти, скрыться, исчезнуть…
Так рассуждал он сам с собой в долгие томительные часы, бродя вдоль стен сумрачного замка, стоящего на скале лицом к бурному морю и построенного еще римлянами. Бамборо – назван он был впоследствии по имени супруги одного из королей англов, Айда…
Надеюсь, усмехнулся Гавестон про себя, что эта крепость будет моим надежным, но недолгим убежищем. После чего стал думать об Эдуарде, о том, как проходит там его схватка с высокородными упрямыми лордами.
* * *
– Выслать Гавестона!.. Вон из Англии!
Вот что требовали все они от короля.
И он чувствовал: они сильнее, чем он. Их довод был: убрать Гавестона или гражданская война.
О, где еще так мучили и унижали короля?! В какой стране? Где еще пытались лишить его самого дорогого для него, самого желанного, без чего ему жизнь не в жизнь?! А ведь он – король, и все должны подчиняться ему… Куда там!.. Нет, нельзя было допускать, чтобы эти бароны сделались такими могущественными! Нельзя! Ведь это они когда-то заставили его прадеда короля Джона подписать Великую Хартию вольностей, и с тех пор не столько короли правили страной, сколько они сами – бароны.
Что касается угрозы междуусобицы… Война была бы ужасной!.. Эдуард представил, как он и Перро отступают, преследуемые врагами, как их берут в плен, и потом… Что они потом сделают с Гавестоном? Даже вообразить страшно! Убьют как предателя… Этого они хотели все время. Нет, уж лучше высылка. По крайней мере, он будет знать, что Перро жив, сможет надеяться на его возвращение…
В Парламенте Эдуард пытался сопротивляться требованиям лордов, но все было бесполезно. Они заявляли одно: Гавестон должен быть изгнан из страны. Навсегда. С них довольно. Этот человек ничему не научился, не извлек никаких уроков из прошлого…
Король возражал, король грозил, король даже просил. Бароны были неумолимы: только изгнание.
Король был безутешен. Гавестон успокаивал его в своих посланиях.
«Мой друг, – писал он ему, – если они вышлют меня, я все равно вернусь. Разве они в силах разлучить нас, держать в отдалении друг от друга? Никогда! Мы найдем силы и возможности преодолеть все их запреты – так мы поступали до этого. Не унывайте, мой любимый господин…»
Однако ничто не могло утешить короля…
Бароны поставили ультиматум: Гавестон обязан покинуть пределы страны до первого ноября. Иначе ему грозит арест.
* * *
Изабелла снова была с королем, а он – с ней. Она держала себя спокойно, не упрекала ни в чем: она хотела одного – иметь ребенка. Ради этого готова была на многое: умерить обиду и гнев, терпеть роль полуотвергнутой жены.
Но однажды она ему припомнит все, она отомстит. Только это время еще не пришло, оно зреет. Своему отцу она больше не писала посланий с жалобами – что толку? У него хватало забот без нее: он по-прежнему уделял много времени преследованию тамплиеров, по-прежнему Гроссмейстер Ордена Жак де Моле находился в заточении, ожидая смертного приговора от папы римского.
Изабелла сетовала на баронов, что они до сих пор не расправились с Гавестоном, не убили его. Видимо, они все же побаиваются Эдуарда, иначе давно бы уже голова его любовника слетела с плеч. Самое большее, на что они решаются, – вечная ссылка. Но смертная казнь была бы куда вернее: ведь пока тот жив, Эдуард не перестанет испытывать к нему свою ужасную низменную страсть… О, как мерзко!
Тем не менее она вынуждена заставлять себя делать хорошую мину, проявлять внимание к мужу, понуждать его приходить по ночам к ней в спальню. Боже, как противно и унизительно… как скучно, наконец!.. Но необходимо.
Эдуард жил в постоянном беспокойстве о Гавестоне, в ожидании вестей от него. Где он сейчас и что делает все это время? Думает ли о нем, о короле? С кем проводит свои часы? Кто те счастливцы, которые видят ежедневно его изящную, гибкую фигуру, слышат колкие остроумные речи?.. Что может он сам, Эдуард, сделать для своего любимого, кто все больше погружается в пучину беды?.. Мстительные бароны добились все-таки от французского короля запрещения для Гавестона жить в Гаскони, и тот мечется по Англии, не зная, где преклонить свою прекрасную кудрявую голову… Кто же поможет ему, кто захочет помочь, кроме него, Эдуарда? Все ополчились против бедного Перро… Все, без исключения…
Нет, он не вправе осуждать Изабеллу за отношение к Гавестону. Нужно быть справедливым к ней. Она показала себя достойной супругой. Кто же спорит, что его страсть к Перро явилась для нее мучительным испытанием. Поэтому он, когда только может, превозмогая себя, пытается проводить с ней время и днем, и ночью… Ночью!.. Это почти немыслимо. Но ему так же, как и ей, было бы приятно услышать, что у нее будет ребенок. Тогда его совесть, наверное, успокоилась бы…
Что же делать, чтобы умерить свою печаль? Увы, ничего не остается, как только вспоминать и вспоминать, перебирая в памяти места, где они бывали вместе с Перро, где так весело и беззаботно проводили время.
Уоллингфорд! Как часто посещали они вместе этот старинный замок на западном берегу Темзы. Замок, куда, как ему рассказывали еще в детстве, один саксонец по имени Вигод пригласил его великого предка, Вильгельма Завоевателя и где тот принял присягу главных рыцарей страны перед походом на Лондон…
Король Эдуард отправился в Уоллингфорд.
Как Перро любил эти места! Именно здесь он так отличился на том незабываемом турнире, когда победил всех прежних чемпионов, чем усугубил их ненависть и жажду мести…
Близилось новое Рождество. Неужели предстоит провести его в одиночестве? Без Перро! Нет, немыслимо!..
Раздался легкий стук в дверь. Он крикнул, чтобы вошли. Кто там задержался у входа?.. Не может быть! Он не верил своим глазам… Безумная радость овладела им.
– Перро! Это ты?!
– Кто же еще? – отвечал тот. – Снова, невзирая на все запреты и угрозы, я здесь, рядом с моим господином.
Они упали друг другу в объятия, Эдуард весь сотрясался от счастья и страсти.
– О, Перро, Перро… Ты вернулся домой, ко мне… Мой любимый, мой верный друг!
– Я не могу быть странником, Эдуард. Хочу находиться все время рядом со своим королем, но не вдали от него. Когда мы вместе, я готов на все!
– Ах, Перро! Что на это скажут они? Что вознамерятся сделать?
– Оставим эти мысли на завтра, – со своим былым прелестным легкомыслием отвечал Гавестон.
* * *
Эдуард не отпускал друга ни на шаг. Им нельзя, они не могут расставаться! Разлука убьет обоих! Да и куда ему деться, Пирсу Гавестону, даже если бы он мог быть счастлив вдали от короля Эдуарда? В Голландию? Во Францию? В Голландии сплошная тоска и все неродное, а во Франции его вряд ли приветит король Филипп. Родная Гасконь для него недостижима. Гавестон в ярости стискивал зубы, когда вспоминал, сколько добра накопилось там сейчас в его поместьях, и кому же оно должно достаться, если судьба не переменится? Но он понимал также, кто был и остается его единственным защитником и кого он должен держаться, не отходя, по возможности, ни на шаг. Только рядом с Эдуардом может он противостоять своим врагам.
Интересно, что они предпримут, когда узнают, что он снова вернулся? Что ж, пускай повторится та же комедия: ему опять предпишут убраться, он опять пообещает, а потом…
– Ради вас, мой король, – сказал он, – я готов нарушить тысячу клятв!
– И я ради тебя также!..
Когда королеве стало известно о возвращении Гавестона, она в ярости ринулась в Уоллингфорд, прямо к королю, которого застала, как ни странно, в одиночестве.
– Твой Гавестон сошел с ума! – крикнула она прямо с порога. – Ведь бароны выслали его из страны!
– Баронам придется примириться с его возвращением.
– Эдуард, – сказала Изабелла, сбавляя тон, – ты хочешь ввергнуть Англию в гражданскую междуусобицу? Неужели в тебе так сильно… это…
– Не нужно драматизировать события, – перебил он, желая сам верить в свои слова. – Из-за одного человека, вернувшегося в страну, не может начаться война.
– Но так уже бывало, – сказала Изабелла. – И так будет…
Она подумала о своей недавней поездке по Лондону, и как люди всюду приветствовали ее. «Изабелла Прекрасная!» – кричали они. Они восхищались ее красотой, и им наверняка было стыдно, что король пренебрегает ею, что предпочитает проводить время с жеманным щеголем, с этим ничтожеством… Они полюбили Изабеллу, и чем сильнее их любовь к ней, тем больше ненависть к Гавестону. И что интересно: насколько она знает, в народе куда меньше порицают короля, чем его дружка. Возможно, потому, что своей внешностью, ростом он напоминает прежнего короля, и если бы не это, то кто знает, как повел бы себя народ. Но покамест он хочет видеть в нем своего властелина, похожего на покойного отца. Только вести он себя должен тоже как отец.
Изабелла была почти уверена, что народ на ее стороне. Так же, как она, люди хотят, чтобы в государстве был наследник – чтобы у нее родился сын, чтобы он был весь в деда и чтобы его воспитывала, конечно, мать, но не отец… И если так наконец произойдет, каким ответом это будет на все оскорбления и унижения, которым ее беспрерывно подвергают эти двое!
Но надежды почти нет. Редкие ночные встречи с Эдуардом не приносят ничего, кроме неловкости и новых унижений. Она чувствует, как муж томится, выполняя постылые супружеские обязанности… Господи, да сколько мужчин были бы безмерно счастливы от близости с ней! В один прекрасный день она обязательно заведет любовника, такого же страстного, как сама. Но сначала должна стать матерью. Она хочет этого. Она просит Бога об этом. И только потому, не почему больше, подавляет свою ненависть, свое презрение к мужу.
В какой-то степени она даже радовалась сейчас возвращению Гавестона: ведь этим он бросил еще раз вызов влиятельным баронам и архиепископу Кентерберийскому, который на их стороне. Она была уверена, что никто из них больше уже не потерпит такого нарушения королем данного им самим слова. Тучи продолжают сгущаться вокруг этой парочки, и пускай, пускай занимаются своими грязными делишками – грозная судьба настигнет и покарает их. Да, так и будет…
Ее предположения в какой-то мере сбылись. По дворцу пошли слухи, что в народе уже известно о возвращении Гавестона, несмотря на все его клятвы и обещания, о том, что они с королем опять проводят вместе дни и ночи, не разлучаясь ни на миг.
В Лондоне появились отряды горожан, вооруженных, как солдаты; они маршировали по улицам, требуя смерти фаворита короля. «Раз он не захотел исчезнуть из Англии, – кричали они, – пусть исчезнет с лица земли!» И еще они кричали, что королева Изабелла просто святая… Лондон ее настолько полюбил, насколько возненавидел Гавестона. Она была для них сейчас оскорбленная невинная жена, волшебная Королева, которая только одна могла бы еще, пожалуй, сделать из своего супруга настоящего мужчину. Но что же вышло? Он унизил ее, предал. Проводит ночи в объятиях гнусного соблазнителя, чья мать, как говорят, была колдуньей и ее сожгли на костре, а сам он наверняка унаследовал часть ее колдовских чар, с помощью которых приворожил короля… И потому смерть ему! Смерть Гавестону! Пускай его доставят в город, отрубят голову и выставят на всеобщее обозрение на Лондонском мосту!
Бароны тоже не дремали. Они привлекли на свою сторону архиепископа Кентерберийского, старого Роберта де Уинчелси, и тот отлучил Гавестона от церкви за нарушение клятвы, которую дал баронам в присутствии короля. Это испугало Эдуарда, но Гавестон отнесся к происшедшему спокойно.
– Старый глупец, – сказал он об архиепископе. – Ему давно пора на тот свет. Тебе следует поставить на его место Уолтера Рейнолдса. Вот человек, который будет преданно служить тебе в любой должности.
– Клянусь Богом, я сделаю это! – воскликнул Эдуард. – Как только старик умрет. А он долго не протянет.
– Скорей бы уже это произошло, – сказал Гавестон.
Все же он был тоже несколько напуган отлучением. У него пропал аппетит – это заметил Эдуард, – и он не был уже столь беспечен и жизнерадостен.
Изабелла чувствовала: впереди серьезные события. Бароны теряют последние остатки терпения и готовы на самые решительные действия. Как мечтала она сейчас, чтобы у нее был наследник престола! Тогда, она уверена, они сразу бы свергли Эдуарда, а ее, мать наследника, сделали бы правительницей до совершеннолетия сына, и народ бы одобрил это, потому что он ее любит, желает всяческого добра и хочет возместить урон, который она понесла, и унижения, которые претерпела из-за постыдной связи мужа с каким-то безродным проходимцем…
О, как ей нужен ребенок! Ради него она готова, пожалуй, на новые унижения – лишь бы залучить мужа в постель, лишь бы сообщить ему силу и страсть, необходимые для зачатия. А когда это произойдет, когда королевское семя даст всходы в ее лоне и возродит новую жизнь – после этого она оставит супруга в покое – пускай делает, что хочет, что ему больше по душе…
Тем временем Гавестон все больше мрачнел, становился чернее тучи, а король, глядя на него, тоже впадал в отчаяние. Куда подевались беззаботность и легкомыслие его друга?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48