Про себя я подумала: «Это из-за глаз. Они все время следят… потому что Аргус потерпел неудачу. Почему мисс Люси должна так беспокоиться из-за того, что там не стало глаз, чтобы следить за ней?»
Тайна углублялась. Что это был за удивительный Дом! Там жил призрак в виде давно умершей монахини и был магический веер с глазами, следящими за своим владельцем. Было ли это, размышляла я, предупреждением о приближающейся катастрофе?
Я чувствовала, что в доме может что-то случиться; там было еще так много загадочного, и, несмотря на то, что я была некрасивой и меня приглашали только потому, что другой подходящей для Лавинии компании не было, я хотела продолжать ходить в этот Дом.
Это произошло примерно через неделю после инцидента с веером, когда я стала замечать, что за мной следят. Когда я скакала в паддоке, я почувствовала непреодолимое желание взглянуть на то окно, высоко на стене. Мне показалось, что за мной следят именно оттуда. За окном была тень, которая на мгновение появлялась и затем исчезала. Несколько раз мне казалось, что я там кого-то вижу. На меня это произвело жуткое впечатление.
Я спросила как-то у мисс Эзертон:
— Какая часть дома смотрит прямо на паддок?
— Это западное крыло. Им мало пользуются. Там живет мисс Люси. Его считают ее частью дома.
Я предполагала, что это так, а теперь подтвердилось.
Однажды, когда я поставила лошадь в стойло, Лавиния убежала вперед, и, когда я собиралась вернуться в дом, увидела Айшу. Она быстро подошла ко мне и, взяв за руку, посмотрела мне в лицо.
— Мисс Друзилла, я ждала, когда вы останетесь одна. Мисс Люси очень хочет поговорить с вами.
— Что? — вскричала я. — Сейчас?
— Да, — ответила она. — Тотчас же.
— Лавиния будет ждать меня.
— Сейчас это неважно.
Я последовала за ней в дом и далее вверх по лестнице и по коридору в комнату в западном крыле дома, где меня ждала мисс Люси.
Она сидела в кресле у окна, выходящего на паддок, откуда она могла за мной наблюдать.
— Подойди сюда, детка, — сказала она.
Я пошла к ней. Взяв меня за руку и посмотрев мне в лицо, она приказала:
— Айша, принеси стул.
Айша принесла и поставила его совсем рядом с мисс Люси.
Затем она удалилась, и мы остались наедине.
— Скажи мне, что заставило тебя это сделать, — сказала она. — Что заставило тебя унести веер?
Я объяснила, что мы играли: Фабиан был благородным римлянином, а мы с Лавинией его рабами. Он испытывал нас, давая трудные задания. Мое заключалось в том, чтобы принести ему веер из павлиньих перьев, и я знала, что такой был в этой комнате, поэтому я пришла и взяла его.
— Так, значит, и Фабиан втянут в это. Вас двое. Не только ты брала его. Значит, некоторое время он был в твоем распоряжении… был твоим. Это не пройдет бесследно, она это запомнит.
— Кто запомнит?
— Судьба, моя дорогая детка. Мне очень жаль, что ты брала веер. Ты могла брать что-то другое для своих игр без всякого вреда, но в павлиньих перьях есть что-то такое… мистическое и угрожающее.
Я вздрогнула и оглянулась.
— Они несчастливые? — спросила я.
Она выглядела печальной.
— Ты — милая маленькая девочка, и я сожалею, что ты их трогала. Теперь ты должна быть осторожной.
— Почему? — взволнованно спросила я.
— Потому что этот веер приводит к трагедии.
— Как это возможно?
— Я не знаю, как, я только знаю, что приводит.
— Если вы знаете это, зачем вы держите его у себя?
— Потому что я заплатила за владение им.
— Как заплатили?
— Я заплатила счастьем своей жизни.
— Не выбросить ли вам этот веер?
Она покачала головой.
— Нет. Это нельзя сделать. Сделать это — значит, передать проклятие.
— Проклятие, — Это становилось все более и более фантастичным. Это казалось еще более диким, чем рассказ моего отца о девушке, превратившейся в белую корову.
— Почему? — спросила я.
— Потому что это записано.
Она покачала головой, а я продолжала:
— Как может приносить несчастье веер из перьев? В конце концов, это просто веер, и кто может причинить вред его владельцу? Павлин, из перьев которого он сделан, давным-давно умер.
— Ты не была в Индии, дитя мое. Там происходят странные вещи. Там, на базаре, я видела людей, которые заколдовывали ядовитых змей и делали их послушными. Я видела то, что называется трюком с веревкой, когда провидец заставлял веревку стоять вертикально без всякой поддержки, а мальчик взбирался по ней. Если бы ты побывала в Индии, ты бы поверила в такие вещи. Люди здесь слишком материалистичны; они не в ладах с мистикой. Если бы у меня не было этого веера, я стала бы счастливой женой и матерью.
— Почему вы следили за мной? Почему вы послали за мной и рассказываете все это!
— Потому что ты некоторое время владела этим веером. Несчастье могло коснуться тебя. Я хочу, чтобы ты была осторожна.
— Я ни на минуту не думала, что он мой. Я только ненадолго взяла его, потому что Фабиан приказал мне сделать это. Это была всего лишь игра.
Я подумала: "Она сумасшедшая. Как может веер приносить несчастье? Как может кто-то превратить женщину в белую корову? Но мой отец, казалось, верит в это, по крайней мере он рассказывал об этом так, будто верит. Но ведь греки были для него большей реальностью, чем его собственные прихожане.
— Как вы можете быть уверенной, что этот веер несчастливый? — спросила я.
— Из-за того, что случилось со мной. — Она повернулась ко мне, и ее трагические глаза остановились, казалось, на мне, но на самом деле ее взгляд был устремлен куда-то за меня, как будто она смотрела на что-то, что находилось за пределами этой комнаты.
— Я была счастлива, — сказала она. — Возможно, это было противоестественно — быть такой счастливой. Это было испытанием судьбы. Джеральд был восхитителен. Я встретила его в Дели. Наши семьи имели там свои интересы. Считалось, что для меня будет хорошо вскоре выйти за него замуж. Англичане и члены Компании — это была Ост-Индская компания — вели оживленную светскую жизнь, и мы, также как и семья Джеральда, участвовали в ней. Он был таким симпатичным, таким очаровательным… не было никого похожего на него. Мы были влюблены друг в друга с первой встречи. — Повернувшись, она улыбнулась мне. — Дитя мое, ты слишком молода, чтобы понять. Это было… прекрасно. Его семья была довольна… как и моя. Не было причин, мешавших нам вступить в брак. Мы объявили о нашей помолвке, к всеобщему удовольствию. Моя семья устроила бал, чтобы отметить это событие. Он был действительно великолепен. Моя дорогая, мне хотелось бы описать тебе Индию. Мы вели великолепную жизнь. Кто бы мог угадать, что нас ожидала трагедия? Она пришла внезапно… как вор в ночи.
— Она произошла из-за веера? — с дрожью спросила я.
— Ах, веер. Как мы были молоды! Как простодушны! Мы пошли на базар вместе. Это разрешалось, поскольку мы были официально помолвлены. Это было чудесно. Базары были такими восхитительными, хотя я всегда немного боялась их, но, конечно, не с Джеральдом. Это было так захватывающе… заклинатели змей… улицы, странная музыка… этот острый запах — это и есть Индия. Прекрасные шелка, слоновая кость… и странная кухня. Все было волнующим. И вдруг мы увидели человека, торгующего веерами. Я была мгновенно потрясена ими. «Как они красивы!» — воскликнула я. Джеральд подтвердил: «Они очень хороши. Ты должна взять один». Я помню продававшего их человека. Он был сильно искалечен и не мог стоять. Он сидел на циновке. Я помню, как он улыбался, глядя на нас. Тогда я не обратила на это внимания, но потом я вспомнила эту улыбку. Она была… злой. Джеральд раскрыл веер, и я взяла его. Он был дорог мне вдвойне, потому что мне дал его он. Джеральд смеялся над моим восхищением веером. Он крепко взял меня за руку. Когда мы шли, все кругом смотрели на нас. Я думаю потому, что мы выглядели такими счастливыми. Вернувшись к себе в комнату, я открыла веер. Я поставила его на стол, так чтобы все время видеть его. Когда моя служанка-индианка вошла, она в ужасе уставилась на него. Она сказала: «Веер из павлиньих перьев… О нет, нет, мисс Люси… они приносят зло… Вы не должны его держать здесь». Но я возразила: «Не глупи. Мне дал его мой жених, и поэтому он всегда будет мне дорог. Это первый его подарок мне». Покачав головой и закрыв лицо руками, будто закрываясь от веера, она сказала: «Я отнесу его обратно тому мужчине, который продал его вам… Хотя сейчас он ваш… в нем находится зло… но, возможно, небольшое зло». Я подумала, что она сумасшедшая и что я не должна разрешать ей дотронуться до него.
Она остановилась, и по ее щекам побежали слезы.
— Мне был дорог этот веер, — продолжала она через некоторое время. — Это была первая вещь, которую он подарил мне после помолвки. Когда я проснулась утром, то сразу увидела его. Я поклялась, что всегда буду помнить тот момент, когда Джеральд купил мне его на базаре. Он смеялся над моей одержимостью в отношении этого веера. Тогда я этого не понимала, но теперь знаю. Он уже тогда околдовал меня. «Это всего лишь веер, — сказал Джеральд. — Почему ты питаешь к нему такую любовь?» Я объяснила ему, почему, и он продолжал: «Тогда я сделаю его еще более достойным твоего внимания. Я вложу в него что-нибудь драгоценное, и каждый раз, когда ты будешь смотреть на него, он будет напоминать, как сильно я люблю тебя». Он сказал, что отнесет его к знакомому ювелиру в Дели. Этот человек большой мастер. Когда я получу его обратно, он будет чем-то особенным, чем можно гордиться. Я была счастлива. Я должна была догадаться, что такое счастье не может быть продолжительным. Он взял веер и отправился в центр города. Мне никогда не забыть тот день. Каждая его секунда навсегда отпечаталась у меня в памяти. Он зашел в ювелирную лавку и находился там достаточно долго. А когда вышел… они ждали его. Неприятности были часто. Компания держала их под контролем, но всегда находились какие-то сумасшедшие. Они не понимали, какое благо мы приносили их стране. Они хотели избавиться от нас. Семья Джеральда была влиятельной… как и моя. Среди них он был хорошо известен. Они убили его, когда он выходил из ювелирной лавки. Он умер там же, на улице.
— Какая грустная история. Мне очень жаль, мисс Люси, — сказала я.
— Я это вижу, мое дорогое дитя. Ты добрый ребенок. Мне жаль, что ты брала веер.
— Вы верите, что все это случилось из-за веера?
— Он оказался в том месте именно из-за веера. Мне никогда не забыть взгляда моей служанки. Каким-то образом эти люди обладают мудростью, которой мы лишены. Как бы мне хотелось, чтобы я никогда не видела этого веера… не ходила в то утро на базар. Какой я была беспечной и веселой… и мой глупый порыв унес его жизнь и разрушил мою.
— Это могло случиться где-то и в другом месте.
— Нет. Причиной тому был именно веер. Понимаешь, он понес его в ювелирную лавку. Они последовали за ним и ждали его на улице.
— Я думаю, что это могло случиться и без веера. Она покачала головой.
— Со временем он вернулся ко мне. Я покажу тебе, что было сделано. — Некоторое время она сидела, и слезы струились у нее по щекам. Вошла Айша.
— Тихо, тихо, — сказала она. — Вы не должны вновь возвращаться ко всему этому. Дорогая, моя дорогая, это нехорошо… маленькая хозяйка… нехорошо.
— Айша, — сказала она. — Принеси мне веер.
Айша сказала:
— Нет, забудьте о нем… Не расстраивайтесь.
— Айша, принеси его, пожалуйста.
Ей пришлось подчиниться.
— Посмотри, детка, вот что он сделал для меня. Надо знать, как выдвинуть эту панель. Видишь. Здесь есть маленькое приспособление. Ювелир был большим мастером. — Она отодвинула панель на оправе веера, открывая сияющий изумруд, окруженный маленькими бриллиантами. У меня перехватило дыхание. Это было так великолепно.
— Здесь заключено целое состояние, сказали мне как бы в утешение. Как будто меня могло что-то утешить. Это было его подарком мне. Вот почему этот веер драгоценен.
— Но если он будет приносить вам несчастья…
— Он уже сделал это. Он больше не сможет мне причинить вреда. Айша, положи его обратно. Туда. Я тебе рассказала, потому что на непродолжительное время этот веер был твоим. Ты должна быть осторожнее. Ты хорошая девочка. А теперь иди к Лавинии. Я выполнила свой долг. Будь настороже… с Фабианом. Понимаешь, он взял часть вины на себя. Возможно, поскольку ты владела им такое короткое время, тебя это минует. А он также не может считаться невиновным…
— А теперь время уходить, — напомнила мне Айша. Она проводила меня к двери и пошла рядом по коридору.
— Не надо придавать большого значения ее словам, — сказала она мне. — Она очень страдает, и ее мысли блуждают. Это был ужасный удар, ты понимаешь. Не беспокойся о том, что услышала. Возможно, мне не следовало приводить тебя к ней, но она этого хотела. Она не могла успокоиться, пока не поговорит с тобой. Теперь она освободилась от этих мыслей. Понимаешь?
— Да, понимаю.
И я успокоила себя: «То, что произошло, помутило ее разум».
И мысли о монахине-призраке в восточном крыле и о сумасшедшей женщине в западном делали для меня Дом все более и более завораживающим.
С течением времени я перестала думать о веере из павлиньих перьев и страшиться, что что-то ужасное может произойти со мной из-за того, что я однажды владела им. Я по-прежнему посещала Дом. Гувернантки оставались в дружеских отношениях со мной, а мои отношения с Лавинией немного изменились. Я по-прежнему была некрасивой и меня приглашали лишь потому, что в округе я была единственной девочкой — ровесницей Лавинии и мое социальное положение не было настолько низким, чтобы меня можно было игнорировать. Я добилась некоторого превосходства над Лавинией, поскольку была умнее ее, хотя она была исключительно хорошенькой. Мисс Йорк испытывала некоторое чувство гордости за меня. Когда случилось так, что мисс Эзертон заболела, мисс Йорк перешла в Дом, чтобы заменить ее до выздоровления. Тогда и обнаружился разрыв между мной и Лавинией. Это многое дало мне и не прошло незамеченным для Лавинии.
Я становилась взрослой. Меня нельзя было больше дурачить. Я даже угрожала перестать посещать Дом, если Лавиния не будет вести себя лучше, и было очевидным, что она этого не хотела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9