Аннотация
Юмор, занимательность лежат в основе этого фантастического произведения. Ребята получают возможность сначала заглянуть в прошлое, в мир первобытных, а потом и в далекое будущее, где мальчишки дерутся, как мальчишки всех времен, и где наказывают… запрещением выполнять уроки.
Марк Сергеев (Гантваргер)
Машина времени Кольки Спиридонова
Об авторе

Марк Давидович ГАНТВАРГЕР (Марк СЕРГЕЕВ) (1926-1997), русский писатель, поэт и литературовед, автор повестей «Волшебная галоша», «Машина времени Кольки Спиридонова», сборников «Веселые беглецы», «Сказка о нелетающей снежинке и другие удивительные истории», «Вот так чудеса». Машина времени Кольки Спиридонова/ М.Д. Сергеев. - Иркутск: Кн. изд-во, 1961. - 87 с. Машина времени Кольки Спиридонова/ М.Д. Сергеев. - Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1964. - 87 с.: ил.
ПРОЛОГ,
в котором папа Спиридонов удивляется, но понять ничего не может
Петр Васильевич Спиридонов проснулся внезапно. Ему чудились какие-то голоса, негромкий скрип - точно кто-то осторожно открывает окно, чудился еще какой-то звук-тонкий, противный, похожий на вой сирены. Говорят, что комары - существа совершенно безобидные, а все дело в комарихах - их кровожадности нет предела. Петр Васильевич стукнул себя по носу - и вой сирены смолк. «Так тебе и надо, кусучка проклятая!» - подумал Петр Васильевич, нащупал на тумбочке пачку сигарет, зажигалку. Посыпались искры, вспыхнул огонек, неярко осветив комнату - темные бревенчатые стены, покрашенный белой масляной краской потолок, кровати детей - Кольки и Милочки. И тут-то папа Спиридонов удивился: постели были пустые.
- Хо-хо! - сказал Петр Васильевич и поднял зажигалку повыше. - Это уже становится интересным!
Он сунул ноги в шлепанцы, подошел к постелям детей, еще не веря себе, пощупал одеяла, взглянул на часы - они показывали пять минут четвертого - и забеспокоился не на шутку. Тут увидел он, что окно распахнуто, подбежал и посмотрел растерянно на тайгу, черными зубцами уходящую в небо. Роса со звоном скатывалась с листьев, где-то пробовала охрипший заспанный голос птица, лес, казалось, разминал затекшие за ночь плечи - шорохи, хруст, потрескивание.
Испуганный папа Спиридонов стал будить жену:
- Аня, - говорит он, - Аннушка, да проснись же!
- Что тебе не спится? - рассердилась жена. - Ночь-полночь, а все тебе покоя нет.
- Понимаешь, Аннушка, они это самое…
- Кто? Что? Ты уж говори пояснее.
- Исчезли они, Аннушка, сбежали, пропали!
- Ой, господи! Да кто пропал-то? Можешь ты мне сказать, в чем дело?
- Дети пропали!
- Послушай, Петр Васильевич, тебя вчера, случаем, никто чайком покрепче не угостил? Или, может, приболел, а? Дай-ка я лоб пощупаю.
- Ну что ты, Аннушка, право. Дети, говорю, пропали, а ты со всякими пустяками.
- Какие дети?
- Она еще спрашивает, какие! Да наши же - Коля и Милочка!
Жена все же пощупала лоб Петра Васильевича, взглянула на него сочувственно, как на тяжелобольного.
- Не мели чепухи, Петя, - сказала она, покачивая головой. - Вон же они спят.
Петр Васильевич повернулся к постелям детей, и его глаза округлились от удивления. Он даже ущипнул себя на всякий случай: дети и в самом деле мирно спали. Тут папа Спиридонов почувствовал боль в пальцах - зажигалка, которую он все еще продолжал держать в высоко поднятой руке, раскалилась, бензин в ней догорал.
Прошел час и второй, а папа Спиридонов все не мог прийти в себя. Недоуменно пожимая плечами, он поставил на тумбочку будильник, который ненароком уронил на пол, и закурил.
Отвернувшись к стене, новый сон рассматривала жена. Спал, уткнувшись носом в подушку, Колька, Милочка причмокивала губами.
«Окно! - вдруг подумал Петр Васильевич. - Окно! Оно-то оказалось раскрытым, а я сам с вечера его запирал, чтоб комары не налетели».
Он нашарил в темноте шлепанцы, подбежал к окну. Оно было добросовестно закрыто на все запоры.
Петр Васильевич рассеянно сунул сигарету горящим концом в рот, вскрикнул.
- Что? - сквозь сон проворчала мама. - Опять исчезли?
- Да здесь они, здесь… Спи.
Петр Васильевич, стараясь не шуметь, добрался до кровати, улегся и подумал: «Пожалуй, завтра надо зайти к врачу».
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
БОГИ В ПИОНЕРСКИХ ГАЛСТУКАХ
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой Кольке Спиридонову приходится доказывать свою храбрость.
Возможно, друзья, вы помните тот знаменательный и нашумевший футбольный матч между командами «Синий лопух» и «Ураган», о котором вот уже несколько лет с улыбкой вспоминают в Прибайкальске. Вратарем «Синего лопуха» был Димка Смирнов, но, поскольку сделался он невидимкой, в воротах его сменил Колька Спиридонов. Паренек он был неприметный, даже в футбольной команде был всего лишь запасным, но после прошлогодних событий его не называли иначе, как «краса и гордость нашего класса».
Дело в том, что сразу же после истории с Волшебной галошей, когда с помощью невидимок команда «Синий лопух» одержала блистательную победу, Колька Спиридонов так загордился, что подал заявление капитану команды Феде Тузикову с требованием перевести его, Кольку, из запасных в основной состав. Затем он стал рассказывать о матче такие небылицы, что вскоре уже все школьники от первого до четвертого класса были уверены: если бы не Колька - победа досталась бы «Урагану». И тут, в самый разгар своей славы, Колька Спиридонов побил рекорд по плаванию: десять минут плыл он стилем «топор» по могучим волнам родного языка, пока учитель Анатолий Петрович не сказал:
- Ладно, Спиридонов, краса и гордость нашего класса, ставлю тебе, так и быть, тройку. За храбрость. Храбро плаваешь в незнакомой стихии.
«Краса и гордость» с пунцовым от стыда лицом протянул дневник. Он сейчас бы предпочел заслуженную, честную двойку.
На некоторое время Колька Спиридонов притих, да и вся история с невидимками и зеленобородым волшебником стала забываться, как вдруг…
В начале августа папа Спиридонов достал четыре путевки в дом отдыха «Елочки», погрузил чемоданы на попутный грузовик, помог маме и Милочке забраться в кабину, захлопнул дверцу, а сам вместе с Колькой забрался в кузов.
И навстречу им выплыли горы. Горы, покрытые лесом.
Сосны и березы взбегали по крутым склонам, но, вероятно не хватало им силенок добраться до вершины, взлететь на каменистый белый, ослепительно чистый гребень. И они остановились - кто почти у самой вершины, кто пониже, а другие и совсем у берега речки Кынгырги. Берег был забросан валунами, похожими на чисто вымытых спящих свиней. Кынгырга по-бурятски значит «сигнальный барабан». Она и впрямь гремит и гремит неумолчно. Резкой дробью будит и тайгу, и горы, и дом отдыха «Елочки», примостившийся в этой глуши. Его корпуса, точно светлые цветные кубики, затерялись среди, величественного сине-зелено-розового мира.
События, которые вновь сделали Кольку героем дня, начались утром. Как всегда, с пронзительным свистом он выскочил из засады - дверей домика. Как всегда, запутался в шнурках - незавязанные, они болтались маленькими черными змейками, - упал, поднялся, снова засвистел и крикнул:
- За мной!
И тогда с большой алюминиевой кружкой в руке и полотенцем через плечо выбежала из дома Милочка. Рядом со своим долговязым братом-шестиклассником она казалась совсем маленькой, хотя была всего на полтора года младше и уже перешла в четвертый класс.
По тропинке, что петляла в тайге, перепрыгивая через растопыренные корни деревьев, прячась в мохнатой, обрызганной капельками солнца - так сверкала роса! - траве, бежали Колька и Милочка к реке Кынгырге, бежали, размахивая полотенцами.
И тут из кустов-будь она проклята! - выскочила, как ошалелая, кошка и бросилась под ноги Кольке. Тот в ужасе замер, потом испуганно топнул ногой и закричал:
- Рррысь! Бррысь!!!
Милочка засмеялась:
- Мурка, Мурочка, мур-мур-мур… - позвала она. И кошка подошла и стала тереться о ее ноги.
Да, такого конфуза Колька не ожидал. К реке ему уже не хотелось бежать, но что поделаешь - с грязными руками за стол не сядешь, мама так высмеет, что и рад не будешь, И чего это все мамы только и делают, что заставляют мыть-то уши, то руки, то шею намыливай, беда. Он зачерпнул ладошкой воды, размазал ее по щекам и носу и мрачно стал чистить зубы. Зато Милочка была довольна - уж теперь-то она отыграется за все!
- А все-таки ты трус, - сказала она, - самый настоящий.
- И вовсе не трус. Просто от неожиданности.
- У тебя все от неожиданности… Трус и только. Вот ребята-то будут смеяться: Колька рыси испугался и от кошки убежал!
И тут Милочка поняла, что у нее получилась хорошая дразнилка:
Колька рыси испугался, побелел и задрожал,
Колька рыси испугался и от кошки убежал!
- Ты еще дразниться! - закричал Колька, зачерпнул в ладошки воду и вылил ее Милочке за ворот. На удивление сестра не заорала, а только вздохнула:
- Эх… А еще старший брат…
Кольке стало стыдно.
- Ну, ладно, - пробормотал он, - не сердись. Я же просто так. Просто так я…
И вдруг разозлился снова:
- А чего ты дразнишься?!
И тут Милочке пришла в голову одна забавная мысль:
- Знаешь что? - предложила она.
- Ну…
- Я-то тебе верю, что ты смелый человек, но ребята, понимаешь…
- А что ребята? Ребята-то что?
- А ребята ведь не отстанут…
- Да они же и не узнают ничего.
- Узнают. Еще как узнают!
- Попробуй только расскажи!
- А ты не грози… Тоже мне храбрец посреди овец. Вот что я придумала. Я повешу на старой лиственнице свою косынку. Если ты ночью, в три часа ноль-ноль, принесешь ее, - я поверю, что ты не трус и никому-никому не скажу про Мурку. Ладно?
- Ладно, - снисходительно бросил Колька, хотя, сказать по совести, на душе сразу стало как-то муторно, как при взлете или посадке самолета.
Старая лиственница. Ей пятьсот лет! Старому городу Прибайкальску только триста лет. А в те дни, когда появился в нем первый дом, не дом даже, а малюсенькое зимовье, лиственнице было уже два века. Стоит эта древность глубоко в тайге, почти в километре от дома отдыха «Елочки» И днем-то к ней пройти нелегко - по тропинке все в гору, а ночью… Но ничего не поделаешь назвался груздем - полезай в кузов.
Колька снова наступил на собственный шнурок и растянулся под кустом черемухи. Сверху полился на него дождь прозрачных крепких капель.
- Это тебе за меня! - засмеялась Милочка. - Будешь знать, как обливаться!
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой рассказывается, чем заканчиваются ночные прогулки в лесу.
В двенадцать часов вечера в Доме отдыха выключали свет. Помигав немного, чтобы те, кто не успел юркнуть под одеяло, улеглись, гасли фонари перед корпусами, затем в одно мгновение погружались во тьму, сливались с лесом и горами дере вянные коттеджи, и наступала тишина.
Перед тем, как лампа мигнула в последний раз. Милочка негромко, чтоб не слышали родители, окликнула Кольку, показала ему три пальца, отвернулась к стене, натянула повыше одеяло и притворилась спящей. На самом деле она лежала и подглядывала пойдет Колька в лес или нет?
Наконец она услышала скрип - Колька осторожно раскрывал створку окна. Милочка взглянула - не проснулись ли родители - и отбросила одеяло: оказывается она так и легла в платье. Тихонько, почти бесшумно, Колька влез на подоконник, мягко спрыгнул вниз. Он так был сосредоточен, что не заметил, как створка растворилась вновь и на землю спрыгнула его сестрица.
Тропинка, по которой он сейчас шел, была такая же, как и та, по которой перебежала ему дорогу противная кошка. Да, тропинка была такой же, но как неузнаваемо все вокруг! Узловатые сучья деревьев похожи на скрюченные руки. Вот-вот они схватят за плечи. Корни ставят тебе подножки, и ты плюхаешься носом в мокрую траву. Хорошо еще, если в траву! А шорохи? Они идут следом, не отставая. А всхлипывания ветра?
Да, надо сказать, что не каждый согласился бы отправиться в ночной лес. Вот вы, например, отправились бы? Наверное, нет. А Колька пошел. Что ему лес! Что ему ночь!
Все бы хорошо, если бы не эти зловредные шнурки. Есть же на земле люди, мастерски умеющие их завязывать. У Кольки никогда не хватало времени осилить эту премудрость. Он наступил на шнурок, но в темноте показалось ему, будто кто-то схватил правую ногу и не отпускает.
- Ой, мама! - вскрикнул Колька, рванул ногу изо всех сил и упал, крепко ударившись о корень. В глазах поплыли цветные круги, а над головой раздался вдруг негромкий, но очень странный - тревожный и ехидный свист. Он то смолкал, то звучал вновь и вновь, становился громче. Колька замер, вобрав голову в плечи. И когда свист пронесся еще раз, уже совсем близко, наш храбрец вскочил на ноги и бросился наутек. Он бежал напрямик, без тропы, через чащу, ветки хлестали его на спине. А лес наполнялся все новыми и новыми голосами, шумел, ухал, хохотал. Милочка едва поспевала за братом. Ей тоже вдруг стало страшно, она всхлипывала и кричала:
- Стой! Стой! Коля! Колечка, миленький, остановись!
Но где там! От этого крика, от того, что кто-то топочет позади, Колька Спиридонов только набирал скорость. Он мчался с первой космической, а может быть и со второй. И если бы не поваленное дерево, кто знает, не стал ли бы Колька Спиридонов, «краса и гордость» шестого «В» класса 117-й школы города Прибайкальска спутником Земли Но дерево, поваленное давным-давно грозою, преградило ему путь. Крепко ударившись о ствол, наш герой перекувыркнулся через голову и с отчаянным криком упал на траву. А на спину ему упал еще кто-то и тяжело задышал прямо в ухо…
«Медведь, - подумал Колька, и ему стало вдруг все безразлично. - Медведь так медведь. Ешь меня, медведь, закусывай, старик: сам виноват. И чего это я так расхвастался?»
А медведь всхлипывает, шмыгает носом, точно сам испугался.
- Ты что? - спросил Колька.
И медведь ответил Милочкиным голосом:
- Да, сам от меня убежал… А мне страшно…
Они поднялись, сели на коварную валежину. У Кольки отлегло от души, и перед сестрой он себя почувствовал мужчиной.
- Что же это вы, миледи, вместо того, чтобы спать, разгуливаете ночью по лесу? Тут, между прочим, опасно. За мной вот сейчас бродяга какой-то гнался, и не один. А свистели, свистели!
- Так это же сова свистела…
- Ну да, сова! Скажешь… Будто я совы никогда не слышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12